17. Власть закона.

Власть закона

«Если бы люди были честны, палачи лишились бы работы»

Каро Нильс, статья «И немного о правосудии»

28 декабря, 541 год после Освобождения

— Мои руки… они трясутся типа, — прошептал Клэй, но поток слов о предательстве оказался громче.

Бледный человек всё говорил, его слова наслаивались друг на друга, превращались в картину легендарного побоища. Но кости участников утилизатор не отдавал обратно.

— Говорю вам, бунт устроил сам король! В системах Приюта не было схем огнестрела, но кто-то их туда внёс! — директор Торес, походивший на обезьяну в парике, стучал ручками в перчатках по столу. Альберт сидел напротив и сохранял смертельное спокойствие, грозно шевеля усами. Судя по их эскападам, толстячку компания директора не то чтобы наскучила, но успела довести до точки, когда проще сказать «нет», чем «да». Последние дни Альберта напоминали фильм ужасов, оказавшийся в комбайне с комедией, что провернули, выжали, но не взболтали, а полученное забыли отдать на склад бессмертных шедевров человечества. Рождение дочери, смерть жены, любовник-синдикатовец, решивший забрать ребёнка, и осознание того, что последние два года супруга мозги трахала сильнее, чем её же имел молодой соперник Альберта. Клэй не завидовал судьбе старого друга и новоявленного сержанта.

Допрос спонтанно развернулся в звукоизолированной и герметичной палатке для боеприпасов. Куда-то ещё вести Тореса казалось затеей, достойной государственных ситкомов. Не в экстренный же штаб, где капитан Тэйт и лейтенант Таггарт никак не могли решить, чей же мандат о полномочиях больше. Ко всему прочему, неподалёку ошивался комиссар Фарго, делая вид, будто Башней Правосудия управляет он, хотя Секция Двенадцать ему никаких мандатов не вручала. Слушать директора старику совершенно ни к чему.

Клэю хотелось смеяться, но не получалось — болела голова, горло, а также протезы, которые он называл своими руками. Да и Торес мог неправильно понять. Его грим был достаточно белым, чтобы Клэй принял директора за серьёзного человека. К тому же, Джейсону на горб снова подкинули честь офицера. Жизнь заставила вспомнить, каково подрабатывать отцом бойцам и слугой карьере.

— У вас есть хоть один факт, чтобы подкрепить своё заявление? — тон Альберта был так холоден, что трупы назвали бы его бесчеловечным. Через плечо Клэй разглядел, что толстячок рисует обезьяну в парике. «Идиоты думают одинаково».

— Повторяю: всё осталось в Приюте, — произнёс Торес. — Если бы мне дали…

— Ага, а между нами и Приютом огромная армия бунтовщиков, — Альберт, казалось, сумел обрадоваться. Но стоило промелькнуть ноткам счастья, как тут же их истребили воспоминания о жене. — Наши специалисты подтвердили, что схем огнестрела в базе данных нет. А на нет, как говорится…

— Они почистили историю! — перебил Альберта директор. — В Приюте есть резервный буфер. Я лично устанавливал. Там точно сохранились все манипуляции…

— Мы вас понимаем, господин Торес, — Альберт отодвинул стул и поднялся. Его толстый зад превратился в плоский параллелепипед. — Но ваших слов недостаточно, чтобы вызвать сюда комиссара. Он с вами говорить не будет.

— Да вы все заодно! — взвился Торес, и сквозь румяны выглянуло лицо настоящего зверя. Клэю даже немного захотелось испугаться. — Я еле унёс оттуда ноги! И теперь вы отказываетесь меня выслушать?!

— Мы вас и так выслушали, — протянул Альберт, отмахнувшись от директора. До получения погон сержанта, толстяк так разве что с женой мог говорить — в своих мечтах. «Власть и правда меняет людей. Либо ты учишься ею управлять, либо она съедает тебя. Иногда даже с говном».

— Вы тянули время, — прошипел Торес. Под слоем грима Клэй разглядел ужасные шрамы. Вторжение пометило лицо директора глубже, чем страницы учебников истории, которые будут ещё не раз прокляты нерадивыми оболтусами сотни лет спустя.

«Столько денег, а на пластику не хватило».

— Вы выгораживаете Карла. Почему? Он вам платит?

— Зачем бы ему провоцировать бунт в Приюте? — спросил Клэй. Взгляд Тореса стал змеиным — влажным и увиливающим. Директор отвернулся. «Мутишь воду, сукин сын. Вы всё такие же, синдикатовские свиньи…»

— Дело в том, — произнёс Торес, — что я знаю правду о двадцать втором мая и преступлении короля. До меня доходили слухи, лейтенант, будто вам тоже кое-что известно?

— Патрульные вас проводят, — проронил Клэй, стараясь не дрогнуть, и указал на дверь. Торес ухмыльнулся и вышел.

В последний момент самообладание подвело Джейсона, и на руке вслед директору вытянулся средний палец.

Теперь Клэй знал, что директор не лжёт. Всё встало на свои места. О преступлении короля проведал Торес, и Карл решил убрать ненужного свидетеля. Смерть во время спонтанного бунта — и всё шито-крыто, как в борделе с несовершеннолетними шлюхами. Всё же, гримированный говнюк сумел сбежать. Но кто теперь ему поверит?

Когда-то у Клэя тоже были доказательства. Теперь всё это забыто. Задохнулось за ледяной стеной гипновнушения и стимуляторов. Он уже другой человек. Псих, готовый на всё ради правды, остался по ту сторону зеркала — иногда улыбался, пытаясь напомнить о лучших временах, но чаще молчал. Похоже, ненавидел себя за предательство идеалов. А может просто не хотел портить настроения.

Стоило директору покинуть палатку, Альберт растаял и начал кидаться горячими словами:

— Вот жопа! Прыщавый хрен Освободителя! Клэй, ты слышал эту херню?

— Всё время находился здесь, умник, — огрызнулся Джейсон. — Уж конечно, твою мать, я слышал.

— Думаешь, он не шутит? — толстяк боязливо огляделся, будто дух Тореса мог подслушивать. — Подкинуть бунтовщикам схемы оружия — для такого нужны хорошие деньги и связи в Информатории. Если это всплывёт…

— Не всплывёт, — оборвал друга Клэй.

— Не надо пустой уверенности! Сделай что-нибудь!

— Я могу слепить лошадку из пластилина, — съязвил Клэй. — Правда она больше будет похожа на корову, как твоя бывшая. Не волнуйся. Никто ничего не узнает.

«Я уж об этом позабочусь».

Полгода назад ему казалось, что последняя ниточка к преступлениям короля оборвалась с жизнью Коула. Что же, видимо, нашёлся ещё один портной. Клэй поклялся бы на Божьем Порядке, что не сошёл с ума, что зубастого жокея убило неизвестное существо. Но разве кого-то интересовали бредни двинутого ветерана? Коул пропал. Куда — никого не волновало. В конце концов, Клэй убедил себя: зубастик просто бросил всё и сбежал, пока альбинос мучился приступами галлюцинаций после неудачного гипновнушения. Не верить же, чёрт возьми, в громадных птицеподобных монстров, протыкающих людей словно бумагу!

Первый шаг на пути к нормальной жизни: отбросить веру в свои слова.

Антар за то задание пожаловал Клэю не только лейтенантские погоны, новый дом и повышенную зарплату, но и членство в спецназе, чего Джейсон хотел в последнюю очередь. Но в подарок шёл собственный экзоскелет, старый недобрый «Нефилим», так что жаловаться не приходилось. Секция Двенадцать свои обещания выполняла с исправностью налоговой.

Расставание с Алисой напоминало утопление котёнка — если бы котёнок мог утонуть в своих же слезах. Жена кричала раненым животным и била Клэя маленькими кулачками по груди. Но он был непреклонен. Вместе с ней Клэй оставил кусочек своей души — не самый сильный, но определённо лучший. Где-то в этом кусочке ещё оставалась верность идеалам и вера в завтрашний день.

Всегда тяжело расставаться с игрушками детства.

Первая ночь в новом доме тянулась бесконечно. Нестройная череда секунд складывалась из смотрения в чужой потолок, распития дорогого коньяка и просмотра порнушки. Наутро Клэй уснул со счастливой улыбкой. Он поступил, как велел разум, а не сердце. Даже за это иногда стоило уважать себя.

Во время ссоры, в роковой вечер, когда позвонил Сандерс, он чуть не убил Алисию — и всё из-за нездоровой одержимости Тайреком. Пусть Миямото хорошо поработал с головой Клэя, испытывать судьбу лишний раз не хотелось.

Он бы не пережил, если бы в приступе безумия навредил любимой.

Неприятные воспоминания уплывали по реке жизни, превращались в маленькие точки на горизонте, на которые не стоило обращать внимания. Первое время ему продолжало сниться разорванное лицо Коула, а рядом с ним Сандерс, закрывающий рану в груди.

«Безумец, — говорил мертвец вкрадчивым голосом. — И псих. Ты опасен для всех вокруг. Опасен и для себя».

К утру сны уходили, уступая место тёплому блаженству. Джейсон уже даже не мог злиться.

Секция потратила громадные усилия, чтобы вернуть Клэя в строй. Слишком большие для одного стареющего пердуна, который лучшие годы провёл, убивая людей. Хотя Секция ценила его именно за умение пускать кровь. За это, и за редкие стратегические советы.

Миямото говорил: «Такие потрясения просто так не лечатся. Первое гипновнушение дало трещину и стало причиной прогрессирующей мании. Вам нужно научиться отпускать боль, мистер Клэй».

И Джейсон активно этим занялся. Он вытравливал из себя чувство вины, заставлял забыть про Тайрека. Он отчаянно пытался стать нормальным: никчёмным любителем выпить и пострелять в людей. Жажда справедливости чуть не привела его к катастрофе и психозу.

Он убеждал себя, что всё закончилось наилучшим образом. Синегубого поймали и казнили. Чёрт возьми, да Клэй сам присутствовал на казни, с ещё неприжившимся протезами руки и лангеткой на ноге. Он так дерьмово себя чувствовал, что кормился через трубочку одним супом, и неделями его проносило. Но пропустить такого зрелища Клэй просто не мог.

Голова синегубого с причмокиванием отделилась от тела и покатилась вниз. Но катарсиса не настало. В мире ничего не изменилось. Мертвецы так и оставались мертвецами. Чёрт возьми, они даже не требовали отмщения. Ведь такими темпами, в их царстве уже не останется свободного места.

И Клэй успокоился. Он забыл про всё. Разменял на хорошую выпивку, элитных проституток и шанс попробовать запретный плод власти, который на вкус оказался дерьмовее солдатского пайка. Но маленькая предательская мысль не давала ему покоя.

Такое затишье всегда случается перед большой бурей.

И Торес своими словами открыл шлюзы, из которых полились океаны дерьма с маленькими островками надежд посередине. «Зря он вспомнил про вторжение. Зря он вспомнил про короля». Директор говорил с уверенность человека, видевшего доказательства, а значит, утечкой Коула дела не обошлись. Полгода директор чего-то выжидал — но чего? Почему он сразу не слил всю информацию, почему он пытался козырять ею сейчас, когда его взашей вытолкнули из Приюта бунтовщики? Или Карлу на выходных вдруг взбрело расправиться со всеми свободными концами?

Когда-то сама идея мятежа в Приюте казалась абсурдной. Людям дают бесплатную жрачку, койку и огромные просторы для безответственного поведения. Недолгие годы среди рабочих Клэй вспоминал с ностальгией. Примерно как школьник, которого каждый день макали в унитаз, но оказалось, что взрослая жизнь ещё и не трудилась смыть перед экзекуцией. Клэй и не думал о карьере военного, пока не начался массовый рекрутинг в экспедицию полковника Эймса. Клэй одним из первых увидел Вне — и навсегда запомнил, как прекрасно небо. Как день рождения с самыми верными друзьями, как первый поцелуй, как рождение ребёнка и смерть в окружении горюющих родственников. Огромные пространства, леса и поля будто кричали: «Это всё твоё! Ты свободен!» А потом пришла война.

Она выдернула Клэя из мирных посиделок у костра и бросила в грязь и кровь с такой силой, что он понял — либо тонешь, либо выживаешь, несмотря ни на что.

Бунт в Приюте Тореса оказался вскрывшимся нарывом. Если директор не лгал, за оружие взялись чуть ли не все рабочие. А значит, Торес просто помыкал доверенными ему людьми. Как маленький царь, которого сквозь болото тащили подданные, а он лишь хлестал их и приказывал идти быстрее.

Если слишком долго давить на человека, он начинает не бить, а стрелять в ответ.

Торес заслуживал наказания. Но не потому, что Карл так решил.

Клэй оставил Альберта составлять протокол допроса — настолько же фальшивый, насколько и безопасный для глаз комиссара Фарго. Секция старалась держать его подальше от серьёзных дел, как грибы в темноте. Двенадцать человек распоряжались в Башне Правосудия почти всем, и Клэю положение казалось по-философски гармоничным. Как бы высоко ни стоял человек на вершине, его ноги будут держать люди, что ниже. И контроля над ситуацией у него всегда меньше, чем у них.

Патрульный у двери козырнул Джейсону с отточенностью профессионала. Сразу видно, что человек не зря получал зарплату.

— Вольно, боец. Где твой напарник?

— Пошёл провожать господина директора, — ответил патрульный. Поперёк груди коп держал автомат — одну из новейших игрушек Синдиката. Все армейцы уже успели такими вооружиться. Полиция не имела права отставать. Тактике и стратегии грозила отставка из-за по-настоящему могущественного соперника — скорострельности.

— Не подскажешь, в какую сторону они пошли?

— А директору вроде отдельную палатку выделяют, вон, в той стороне, — махнув рукой, патрульный понизил голос и произнёс. — Не нравится мне его рожа, лейтенант. Замышляет он что-то.

— Что бы он ни задумал, у нас планы страшнее, — ухмыльнулся Клэй. — Не спи, боец.

— Так точно, сэр.

Клэй двинулся вдоль душных рядов палаток, расталкивая полусонных патрульных в синих униформах и посыльных, синих по уровню трезвости. Экзоскелеты, помогавшие грузить боеприпасы в БТР, приходилось огибать. Жилые блоки с двух сторон возвышались над лагерем, а подвесные мосты между ними тихо покачивались, словно не одобряя устроенный копами беспорядок. Из столовой неподалёку несло едой — не той блевотиной, которую обычно дают солдатам, а настоящей, живой едой из натуральных продуктов, выращенных в новой оранжерее Башни Правосудия. Секция начинала сходить с ума от собственного великолепия. Клэю её безумие нравилось.

Гомон и толкотня липли к коже, наслаивались как грязь. Патрульные таскались с озадаченными лицами, проходившие мимо больно задевали бока прикладами автоматов. Казалось, движение никогда не остановится. Но Клэй знал — как только бунтовщики окажутся в двух кварталах от лагеря, патрульные возьмутся за оружие и встанут на баррикады. И попытаются дать отпор, как могут. А могли патрульные плохо, вторжение это доказало. Даже рейд на окраины не сделал из копов солдат. Им было куда отступать. Убийства казались выходными развлечениями, после которых всегда можно вернуться домой, к привычным и скучным делам.

Война так не работала. Она требовала полного внимания, а если не добивалась его, то убивала. Крестоносец знал это, взявшись за организованную преступность. Он мыслил как солдат, а не как полицейский. Неудивительно, что одержав победу, герой сбежал.

Гусеничные дроны уже заняли позиции и подняли щиты, образовав баррикады. За каждым могло спрятаться три копа. Но снайперов никто не позвал — видимо, Тэйт с Таггартом слишком увлеклись спором. Клэй по опыту знал: время подготовки лучше использовать по максимуму. Даже если бунтовщики пойдут в бой с вилками, полиции стоило ощетиниться всем, что у неё есть. Была бы воля Клэя, он бы бросил на врага экзоскелеты, БТР, снайперов, патрульных с автоматами, передвижные баррикады из дронов, да даже сканеры.

Полгода назад он не был так осмотрителен. Из-за этого потерял всё, даже чувство собственного достоинства.

«Ну что за мысли перед боем, а, лейтенант? Сандерс должен был умереть. Иначе никак». Клэю не нравился Антар, но оставалось признать: правда о вторжении оказалась шлюхой на пенсии — её просто никто не хотел. Оставалось только перебить сутенёров, что пытались продать её подороже.

Как ни парадоксально, но смерти Коула и Сандерса пошли им на благо. Много лет спустя потомки назовут их борцами за свободу, погибшими во имя правого дела. Если бы они остались жить, то успели бы превратиться в уродов, похуже короля.

А Клэй стал одним из двенадцати. Он мог бы управлять Башней, если бы захотел. Но старому солдату претили подобные идеи. Слишком уж долго он подчинялся чужим приказам. Звания лейтенанта и экзоскелета казалось более чем достаточно для продолжения безответственной жизни. После вторжения спецназ вызывали редко. Казалось, рейд успокоил окраины, вычистив остатки подонков. Но отчёты и сканеры рисовали совсем не радужную картину. Вигиланты, собравшись с силами, объявили бандам войну. С каждым днём бойня становилась всё сильнее. Бандиты убивали друг друга с таким остервенением, что, по оценкам экспертов, через пару месяцев от преступности на окраинах могло ничего не остаться. Копы сидели в сторонке и с довольным видом попивали коктейли. Вигиланты делали за них всю работу. Маски работали намного эффективнее легавых — и в будущем это могло стать проблемой. Но Секция приказала не вмешиваться. Полицейским Башни оставалось лишь смотреть, как проблемы разрешаются сами собой.

Мимо пробежал патрульный с дробовиком, и Джейсон схватил его за руку.

— Лети на склад и скажи, что лейтенант Клэй приказал вооружить всех автоматами! Живо!

Боец удивился, но кивнул. Проводив его взглядом, Джейсон скрипнул зубами. Пока Таггарт и Тэйт решают, как поступить с бунтовщиками, те нагрянут и застанут копов со спущенными штанами. И Клэй не стал бы поворачиваться спиной к кучке рабочих, которые только что со свистом выкинули с насиженного места бледнолицего диктатора. Сильнее Джейсона волновали только сканеры. Послали ли копы их на разведку или решили довериться тепловым детекторам, установленным на улицах? Апологеты Башни могли отследить движения бунтовщиков, даже посчитать количество, но об их вооружении оставалось только догадываться.

«Надо сходить на совещание и вправить мозги этим идиотам. Да нас тут тёпленькими скоро возьмут!»

Но Тореса стоило допросить первым — уже без чужих ушей рядом.

Найти палатку директора не составило труда — её купол возвышался над лагерем полиции так же, как Башня над Старым Городом. У входа дежурила пара телохранителей, которые, судя по выражению лиц, годами не видели зарплаты.

— Лейтенант Клэй, у меня ещё пара вопросов к господину Торесу.

Телохранитель хмыкнул и проводил копа внутрь. Клэй мог внести сраную бомбу, а охранники бы и бровью не повели. Директор так сильно их распустил? К этому моменту не убить Тореса казалось оскорблением для человеческого генофонда.

Директор уже расположился на свеженапечатанном кожаном диване, откинувшись на спинку и попивая коктейль из рюмки. Скривив физиономию, Торес кивнул вошедшему Клэю.

— А, лейтенант, решили всё-таки поговорить. Я знал, что мои данные достоверны.

— Мои руки… трясутся типа, — прошептал Клэй.

— Что?

— Кто вам рассказал про вторжение? — уже в полный голос произнёс Джейсон.

— Зачем же так скоро о деле? Присядьте, поболтаем.

— Мне некогда.

— Как сказал ваш сержант, — оскалился директор, — «на нет и суда нет». Извините, меня тоже ждут дела.

Клэй вздохнул. Он давно не сталкивался с серьёзными проблемами и успел порядком расслабиться. Что же, придётся вспомнить старые привычки. Сжав кулаки, он ускорился.

Локоть врезался в нос телохранителя и отбросил беднягу в угол палатки. Молнией Клэй подлетел к Торесу и потянулся к горлу директора.

Но схватил лишь пустоту. Бледный ублюдок стоял за спиной и ухмылялся. «Но как?»

Времени на размышления не осталось. Увернувшись от удара, Клэй попытался толкнуть директора в грудь. Но Торес не уступал. Клэй поставил всё на ускоряющие имплантаты, но у директора они тоже были.

Раньше аугментации давали преимущество. Но теперь они только уравнивали.

Торес наносил удары быстрее, но ему не хватало опыта. Джейсон сносил боль молча — просто потому, что продолжало болеть горло. Директор же крякал каждый раз, когда кулаки Клэя достигали цели.

«Падай, сукин ты сын!»

Торес умело отступал и контратаковал. Деньги купили ему мастерство, но не выносливость. Директор дрался так, как его учили многочисленные тренеры. Клэй сражался, используя опыт.

Один неудачный шаг — и Торес оказался у Клэя в замке. Запертый, он тут же потерял большую часть самодовольства. Джейсон вывернул директору руку, насладился вырвавшимся воплем и впечатал жертву в пол. Весело хрустнула скула, и Торес завизжал.

Никогда ещё Клэй не сталкивался с кем-то настолько жалким. Разве что когда утром смотрел в зеркало.

— Кто тебе рассказал о вторжении? — задыхаясь, молвил Джейсон. Мышцы горели, поры исторгали жидкость, язык стал похож на волосатую щётку.

— Какая тебе разница? — взревел директор. — Это ничего не изменит! Я мертвец!

— Так облегчи душу! Ты ведь не хочешь страдать? Встретить смерть можно и с целой рукой, — Клэй потянул Тореса за запястье, и тот чуть не заплакал.

— Хорошо! Хорошо, отпусти!

Директор отполз в сторону, потирая ноющую конечность. Грим стёрся, обнажая алую исковерканную плоть, потрясающее платье теперь годилось только на тряпки или на спектакль про Освободителя. За пару минут Клэй превратил Тореса из лощёного аристократа в пародию на человека.

— Он представился Сафиром, — выдохнул директор. — Саакское имя, но по виду и не скажешь, что синегубый. Он пришёл уже после вторжения, рассказал всё. Про участие контрразведки, про договор со Стрелками. Я поверить не мог, но он представил материалы.

— Что там было? Бумаги, фото, видеозаписи?

Директор горько засмеялся, косясь на Клэя красным глазом.

— Он принёс кассеты с воспоминаниями. Слышал, некоторые жокеи могут их копировать. И Башня Правосудия засчитывает память за вещдоки. Там была вся правда — подключись к Оператору и увидишь.

— Так почему ты не сказал правду? Почему не открыл людям глаза? — допытывался Клэй.

— Оглянись, легавый! Мы на войне! Полгода прошло, а король продолжает отправлять солдат на Нижние Уровни. Ситуация не улучшается. Если бы я подорвал доверие не в то время, всё бы развалилось. Пока мы будем заняты Карлом, Стрелки вернутся и устроят весёлую жизнь нам всем!

Клэй нашёл в душе толику сочувствия к искалеченному человеку. Всего лишь толику.

— И ты решил дождаться лучших времён?

— А что мне было делать? Карл насолил абсолютно всем. Я не мог молчать. Но и говорить тоже. И пока я размышлял, он подослал ко мне своих внучек, этих маленьких монстров, приказав не причинять им вреда. Я-то думал, что мне повезло. Идиот! Он связал меня по рукам и ногам. Я видел, что делает эта Сабрина. Она агитировал рабочих, поднимала их на бунт. Мои люди всегда действовали жёстко и предусмотрительно. Столько лет всё шло хорошо! Но я не мог ей навредить. Охранники раз за разом отправляли её в Медцентр, но это только усилило недовольство. Король начал угрожать, мол, если хоть ещё волос упадёт с головы его внучки, он плотно займётся мной. Даже когда разразилось восстание, я не посмел взять младшую, Елизавету, в заложники.

— Так почему он не исполнил угрозы?

Торес чуть не сорвал голос от хохота.

— Да потому что бунт — моя вина, и ничья больше! После такого провала меня никто не захочет слушать, ты понимаешь? А у него руки чистенькие, а он тут не при чём.

Клэй нахмурился. Все ниточки вели к королю. Как к пауку, засевшему в центре паутины и ждущему случайной жертвы. С ним связываться опасно.

— А что стало с парнем, который принёс доказательства?

— Канул в лету, будто его и не бывало. Я напряг Информаторий, но записей о сааксце по имени Сафир не нашлось. Тем более не было данных, чтобы кто-то из синегубых обращался в Медцентр с желанием изменить внешность. А связей у меня там полно, мне они не солгут. Да и откуда у сааксцев такие деньги?! Я отвалил кругленькую сумму, чтобы заполучить ускоряющие имплантаты, а знаешь, сколько стоила бы пластика?! В пять раз дороже!

Секции пришлось поиграть мышцами, чтобы раздобыть для Клэя аугментации. Ими оснащали всех армейских офицеров, но военную разработку, которой ещё и двух лет не было, в свободное плавание никто отпускать не собирался. Торес не лгал — таких красавиц даже за огромные деньги сложно было полапать, если ты не из Синдиката. Семьи тратились на оснащение армии с таким остервенением, будто готовились убить Бога. Имплантаты пихали оптом, но не все офицеры получили благословение.

— Какая, к чёрту, внешность, когда о безопасности думать надо?! Я уже не мог позволить себе новую операцию. Я! Что уж говорить об этом белобрысом подонке? Без обид, альбинос.

— Ты на обиду меня не бери, — задумчиво протянул Клэй. — Что же, спасибо за информацию.

— Ты не поможешь? — с надеждой спросил Торес. — Мы ведь можем всё изменить. Подавите бунт, пробейтесь в Приют и проведите меня в мою часовню. Там все доказательства! Слушай, Карл, похоже, всерьёз решил истребить мою Семью. Если я умру, говнюк найдёт способ наложить руки на деньги. А я владею только седьмой частью всех активов! Торесов полным-полно, я мало что значу, но правда за мной! И король ведь не остановится, он будет жрать дальше, пока вообще всё не сожрёт!

— Ты сам сказал, — ответил Клэй, — сейчас не время. А когда оно настанет, ты уже будешь мёртв. Без обид, бледнолицый.

«Странные настали времена, — вспомнил Клэй фразу из одного старого фильма. Герой лёг спать, а проснулся пятьдесят лет спустя. — Здравомыслие стало болезнью, и безумцы правят балом».

Кто бы мог подумать, что Торес откажется сливать информацию из-за заботы о порядке! Пусть он и оставался ублюдком, но, в отличие от короля, хотя бы не эгоистичным. Впрочем, чему удивляться, ненормальность заполонила всё.

Наёмники получили королевский контракт и встали на одну ступень с армией Синдиката. Солдатам такое соседство не очень нравилось: они толкались, плевались и всячески пытались пустить организацию Карфилдов под откос. Тщётно. Множились слухи о неком культе внутри компании. Говорили, что один блаженный ведёт неортодоксальные проповеди про Освободителя — и все ему, почему-то, потакают. Клэй старался не обращать на эти слухи внимание.

Чего он не мог отринуть, так это стремительного карьерного роста Дэниела Роско. Казалось, взлёт этого бледного мальчишки с жестокими глазами может остановить только ожог от солнца, к которому Дэниел слишком близко подлетит. Людям вроде Клэя подобное не грозило — их путь в мир вечно загораживал потолок, который они задевали макушкой.

Ноги понесли его в экстренный штаб. Клэй уже представлял себе палатку опустевшим полем боя, усеянным трупами. Спор давно должен был закончиться, Таггарт и Тэйт не могли так долго препираться. Но, даже опоздав, Клэй застал совет в самом разгаре.

Офицеры, одетые по всей форме, орали друг на друга, будто случилось второе пришествие Освободителя.

— Уберите заслоны! Уберите оружие! Мы не можем допустить эскалации! — кричал капитан Тэйт. Раскрасневшись лысиной, он дубасил кулаком по столу и плевался во все стороны. Уже пожилой мужчина, капитан исторгал энергию, словно стал на пару десятков лет моложе. — Вы что, хотите ещё одной бойни, да? Как при вторжении? Да патрульные не выдержат натиска! Лейтенант Клэй! Наконец-то! Где ты шлялся?!

— Сэр, это бунтовщики! — ответил лейтенант Таггарт. — Повторяю, я не буду рисковать жизнями своих людей. Увольте меня, но жертвы среди полицейских ударят по боевому духу! Если враг вооружён…

— Да мне посрать, сукин ты сын! Где твоя субординация?! — взревел Тэйт и воздел кулаки — будто только и ждал появления Клэя, чтобы взорваться. — Ты под моим командованием, и должен подчиняться приказам. Под трибунал захотел?

Щёки Таггарта окрасились багрянцем, лейтенант потупил взгляд — прямо институтка перед злым преподавателем. Ростом чуть ниже Клэя, худой как палка Таггарт всегда отличался повстанческим духом. Ёжик светлых волос на голове прикрывала изумрудная кепка патрульных, а из-под козырька торчал огромный нос с настолько широкими ноздрями, что туда можно было прятать патроны от дробовика. Лейтенант казался несуразной пародией на копа, скелетом из кабинета анатомии, одетым в униформу Башни. Тем удивительнее, что за внешней хрупкостью Клэй видел сталь — настоящую сталь человека, готового жечь города дотла, расстреливать в затылки и вешать на столбах. Родись Таггарт пораньше, во Второй Священной он нашёл бы себя.

— Сэр… — начал он, но капитан схватил Таггарта за грудки. Когда уже казалось, что Тэйт ударит молодого лейтенанта, раздался спокойный голос:

— Вы будете делать так, как скажу я.

Клэй дёрнулся, пытаясь понять, у кого хватило на такое наглости. Несколько патрульных расступилось, и внутрь вошёл лысеющий сухой старик с синяками под глазами. Взгляд мужчины казался таким тяжёлым, что даже Джейсон почувствовал себя некомфортно.

Опираясь на трость, незнакомец прохромал к спорящим офицерам. Полы серого плаща, усыпанного наградами, подметали пол. Старик покрякивал и поскрипывал, как древний несмазанный механизм. «Почему он не прошёл процедуры омоложения? Они же стоят всего ничего».

— Игнаций Тэлиен, специалист по подавлению бунтов, к вашим услугам, — старик поклонился.

«Но он же ушёл на пенсию?» Тут Клэй заметил на плаще монету и кинжал — герб дома Торесов.

— Рад видеть вас в добром здравии, — пробурчал Тэйт, отпуская лейтенанта. Таггарт тут же начал поправлять помятую форму. — Зачем вы здесь?

— А разве не ясно? Вы всё просрали. И я пришёл убирать.

— Но ведь бунтовщики…

— До меня дошли сведения, — не допускающим возражения тоном перебил капитана Тэлиен, — что у них полно оружия. И не только автоматов и винтовок. У них есть щиты, снайперские винтовки, гранатомёты — чуть ли не весь арсенал армии Синдиката оказался в их распоряжении. Хуже того, подачу материи в утилизаторы Приюта не успели перекрыть вовремя. Невозможно предсказать, сколько пушек они успели напечатать. Капитан Тэйт, я понимаю ваши опасения, но поверьте, эскалации насилия не произойдёт. Мы должны поставить одну большую и кровавую точку. А вы, Таггарт, слишком волнуетесь о своих ребятах. Неважно, сколько наших сегодня погибнет. За происходящим будет следить весь Старый Город. Полицейские не имеют права на ошибку — Синдикат может подумать, что мы даём слабину. Если мы не сумеем законсервировать бунт в его ранних стадиях, недовольство может распространиться. Вина лежит исключительно на директоре Зигфриде Торесе — но не ему расхлёбывать говно, а нам. Даже самые лояльные Приюты могут выйти из-под контроля, если увидят положительный пример. Так что готовьте всё оружие, которое у вас есть. В плен мы никого не берём. Лейтенант Клэй?

— Слушаю вас.

— Я знаю, что спецназ не готов. Но что с экзоскелетами?

— Из боевых есть мой «Нефилим». Остальные чисто для погрузки.

По лицу старика пробежала тень недовольства, которое он мастерски сумел скрыть.

— И ни одного «Карателя»? Печально. Что же, придётся работать с тем, что есть. Советую прикрепить пару листов брони и захватить пару запасных коробок для патронов. На всех свинца может и не хватить.

«Кто же тебя прислал, старый ты говнюк? — подумал Клэй. — Не иначе, Торес напрягся».

Старик стукнул тростью по полу, и копы вздрогнули.

— Мы справимся, джентльмены, — заверил присутствующих Тэлиен. — Просто запомните — вы здесь не для того, чтобы вас любили.

Клэй вышел из палатки как можно быстрее, стараясь не смотреть на Тэйта. Всё стало ясно. Почему-то он не сомневался, что старика прислали Торесы. Зачем? «Кто-то должен подчистить провал директора. И этим «кем-то» станут копы. Теперь, когда Тэлиен нажал на нас, мы обязаны применить силу».

Что же, Джейсон готов был бросить всё, против бунтовщиков — но только в качестве мер сдерживания. Как и капитан, Клэй не хотел насилия. Одно дело резать бандитов, держащих под железной пятой окраины, и совсем другое — убивать рабочих, которых столько времени угнетали. Гадостный комок в груди становился всё гуще и шире.

Клэй никогда не был героем и не хотел им становиться. Но сегодня, похоже, придётся зайти за черту, отделявшую его от злодея.

«Подумать только, и до сих пор кто-то думает, что самыми сложными проблемами занимается фабрика Гефеста».

Чёрный БТР с экзоскелетом внутри уже ждал его. Алисия смотрела в экран и демонстративно не обращала внимания на Клэя. Они разошлись, но она стала его куратором в спецназе. Во время боя ей придётся смотреть сквозь камеру его шлема и следить за показаниями экзоскелета. Боль кольнула сердце.

«Она будет видеть, как я убиваю бунтовщиков. От начала и до конца. До этого она считала меня просто негодяем. Кем же я стану к вечеру?»

Не было времени на разговоры. Пришёл момент надеть вторую кожу. Клэй юркнул в заднюю часть бронетранспортёра, где его ждал экзоскелет.

«Нефилим» вблизи казался бессмысленным нагромождением металла. Неотразимая броня выглядела слишком неуклюжей, грубой. Экзоскелет, завидев хозяина, вздохнул и раскрылся, впуская Джейсона внутрь. Клэй повернулся спиной и влез внутрь. «Нефилим» выдохнул, и сегменты сложились, как ангельские крылья.

— Как связь? — раздался голос Алисии в шлеме. По дисплею побежали строки кода — экзоскелет проводил проверку систем. Убедившись, что всё в порядке, машина тихо мурлыкнула. Клэй не хотел этого признавать, но «Нефилим» ему нравился. Несмотря на размеры, экзоскелет идеально садился на тело. Никаких задержек и неестественности движений — двигался Клэй так же свободно, как если бы носил одни трусы. Другое дело, что один неосторожный взмах рукой мог наделать делов.

— Отлично. Все системы в норме.

— Рада слышать, — отрезала Алисия и замолкла. Клэй проверил пулемёт и ленту с патронами. Даже засунул в отсеки для патронов пару дополнительных коробок, последовав совету Тэлиена.

Задняя часть бронетранспортёра зевнула, выпуская Клэя наружу. Он вышел, мягко ступая по асфальту. «Нефилим» не столько шёл, сколько плыл над землёй. Вот так, наверное, себя чувствуют Стражи — чем бы они ни были.

Патрульные толпами сбегались к баррикадам. Клэй проследовал за потоком, стараясь смотреть под ноги — не хватало ещё кого-нибудь толкнуть или задавить.

Копы прятались за дронами, что ощетинились щитами. Отличная защита — такую ни одна пуля не пробьёт. А от гранатомёта уже не спасёт. Даже Клэю в экзоскелете не поздоровится. Оставалось молиться, чтобы данные Тэлиена не подтвердились. У Клэя не было желания помирать, расстреливая взбунтовавшихся рабочих.

— Враг на подходе! — раздался голос Тэлиена из коммуникатора.

Вдалеке нарастал гул, напомнивший Клэй жужжание джунглевых москитов. «Их много, не меньше двухсот человек», — пронеслось в голове Клэя.

Патрульные выставили винтовки. Клэй рассмотрел снайперов на возвышенностях. У Тэлиена явно хватало полномочий, чтобы задействовать всех. Когда-то его имя служило кровавой точкой всех самых крупных беспорядков, но около десяти лет назад Игнаций ушёл на покой. Даже если не Торесы вытащили старика, то действовал он в их интересах.

Силы полицейских полностью изолировали Сектор. Бунтовщикам оставалось либо сдаться, либо принять бой — сбежать они уже не могли.

— Эй, мистер, подождите!

Клэй постарался как можно аккуратнее развернуться. Он кинул уничижительный взгляд на женщину с обесцвеченными волосами. Возле неё летала маленькая шарообразная камера.

— Не может быть, — проскрежетал Клэй. Опустившись на колено, он поднял щиток маски и столкнулся лицом к лицу с Кейт Джаспер.

— Сколько лет, сколько зим? — нарочито весело произнесла старая одноклассница и бывшая жена.

— Какого чёрта ты тут делаешь? — прошипел Клэй. — Кто тебя пустил?

— О, у меня свои каналы. Не вечно же в ведущих сидеть! К тому же, Синдикат требует присутствие одного репортёра, чтобы освещать события. Сегодняшний бунт обует меня в золотые туфли, уж попомни, Джейсон.

— С которыми ты пойдёшь на дно, — отрезал Клэй. — Вали отсюда! С минуты на минуту начнут стрелять!

— Ты ведь понимаешь, что я уже записываю? — лукаво произнесла Кейт, блестя глазами. Клэй заткнулся, стараясь не смотреть в камеру. «Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас, да, сука?» — подумал он, смерив наглую блондинку презрительным взглядом. — Скажи, ты без меня сильно скучал?

— Сто лет бы тебя не видел, — вырвалось у Клэя.

— Как жаль. А я по тебе скучала. И по твоим чёртовым припадкам.

— Что ты вообще делаешь на передовой?

— Говорила же, снимаю репортаж, — бывшая жёнушка насупилась. — Потому что Анну забрал Синдикат.

— Кто такая Анна и почему меня должна волновать её судьба?

— Лучшая репортёрша. Моя подруга. Ты ведь знал её, но никогда не придавал значения. Знаешь, Клэй, тебя всегда мало что интересовало. И нет, сейчас я не записываю. Поговорим как взрослые люди.

Джейсон вздохнул. «Ну вот, опять».

Кейт воплощала всё плохое, что он старался оставить в прошлой жизни. Их разрыв прошёл, в лучшем случае, напряжённо.

— Как ты себя чувствуешь? — буркнула репортёрша.

— А как чувствует себя твой новый парень, а? Он же детектив? Всегда хотел на него посмотреть.

Кейт вздохнула с таким надрывом, будто подводила жизненные итоги:

— В который раз тебе говорю, Клэй — не было никакого детектива. Я не знаю, что ты там себе напридумывал, но посмотрим фактам в глаза — ты живёшь в мире фантазий. И когда правда тебе не нравится, ты начинаешь её гнуть под себя.

— О чём ты? — возмутился Джейсон.

— Да о том… чёрт, ты вообще помнишь, из-за чего мы поругались? — блондиночка начала вскипать.

— Из-за того, что ты изменила мне!

— А не из-за того, что ты побил меня, приняв за синегубую?! — вскрикнула Кейт. В её глазах застыли слёзы. — Я любила тебя, Джейсон. И я надеюсь, что тебя когда-нибудь вылечат. А пока — прощай…

Она ретировалась, будто растворилась в воздухе, оставив Клэя собирать осколки самолюбия.

«Что ты делал последние десять лет? — спросил он себя. — И как ты можешь верить людям, когда сам себе не веришь? Она предала тебя. Запомни это! Никогда не забывай. Не позволяй никому убедить тебя в чём-то. Они лгут. Твои воспоминания — нет».

Гул всё приближался. Звук катился вперёд, бил по нервам людей в синих формах, заставлял дёргаться пальцы на спусковых крючках. Клэй прошагал вперёд и, достигнув баррикад с патрульными, одним махом перепрыгнул их. Копы восхищённо ухнули. Грациозность «Нефилимов» не переставала удивлять.

Из-за поворота показался передок толпы. Увидев бунтовщиков, Клэй недовольно цыкнул.

Они двигались в чётком каре, прикрывшись пуленепробиваемыми щитами. Идущие сзади держали щиты над головой. Прикрытые со всех сторон, бунтовщики напоминали ожившую машину, организм, покрывшийся бронелистами. Такое построение Клэй видел в одном фантастическом сериале про Рамскую Империю. По сюжету, легионеры Империи были самыми организованными в мире и шли в бой исключительно с щитами. Они побеждали не инициативой, а дисциплиной. Клэй повидал достаточно боёв чтобы сказать, что сериал был полной брехнёй.

— Проклятье, и куда нам стрелять? — снайпера начали нервничать.

Клэй проблемы не видел. Бунтовщики не казались такими уж дисциплинированными. То тут, то там возникали бреши в обороне. Да и потом, стоит ему дать очередь, как от защиты противника не останется и следа — крупный калибр прошибёт щиты насквозь. Он мог разметать их в считанные секунды. Но не хотел.

Что бы ни говорил Тэлиен, перед ним всё же были гражданские. Не бандиты, не вигиланты, уж точно не синдикатовцы — обычные люди.

— Граждане! Убедительно прошу вас, вернитесь в свой Приют! Нет нужды продолжать проливать кровь! Ваши условия выслушают! Всем раненым будет оказана помощь! — Тэлиен активировал передатчики на дронах, образовавших баррикады. Клэю пришлось сбавить приём внешних звуков — заболели уши.

«Почему сканеры подвели нас? Почему показывали, будто бы у бунтовщиков ничего нет?»

— Здесь нет ни одного действующего гражданина, тупой ты подсосок Эдема! — крикнул рабочий, скрытый щитом. Его голос переполняла ненависть. Клэй постарался незаметно передёрнуть затвор на пулемёте. К мирному исходу оставалось всё меньше предпосылок.

— Прошу вас! Остановитесь и бросьте оружие! Вам не причинят вреда! — продолжал вещать Тэлиен по громкой связи. Громкий щелчок возвестил, что он переключился на внутреннюю связь.

— Внимание всем отрядам полиции! Открыть огонь через десять… девять…

— В жопу всё, — шикнул один из снайперов.

— Восемь… — всё считал Тэлиен. Клэй почувствовал, как вспотели руки. Забавное ощущение, учитывая, что аугментика не выделяет пота. «Ничего сложного — наводишь ствол, нажимаешь спусковой крючок. Ты тысячи раз такое проделывал».

— Клэй, пожалуйста, не убивай их, — прошептала Алисия. Её голос походил на шорох падающей одежды.

— Семь…

— Приказ есть приказ, — проворчал в ответ Джейсон.

— Шесть…

Прогремел выстрел — сухой, лаконичный, беспощадный. Клэй обернулся посмотреть, кто пальнул раньше времени. Но он смотрел не в ту сторону.

— Я ранен! — завопил снайпер по внутренней связи.

За первой пулей прилетел целый град свинца. Крики и вопли убиваемых копов переполнили каналы. Снайперов превращали в решето. Несколько трупов попадало с крыш и балконов. Патрульные всполошились и начали палить, куда ни попадя.

— Отставить! — рявкнул Клэй — большая часть выстрелов попадала в него. Звон пуль напоминал зубную боль: долгую и заунывную. Дружественные трассирующие очереди хлестали спину и ноги экзоскелета. «Нужно было держаться за баррикадами».

Но стоило для начала понять, откуда ведётся огонь. Громадная «черепаха» бунтовщиков, оскалившись щитами, не двигалась с места. Пули с гулким причмокиванием били по бронелистам, оставляя серебристые отметины. Клэй поднял голову и получил попадание в шлем.

На подвесном мосту между двумя зданиями расположилась целая группа бунтовщиков с автоматами и снайперскими винтовками. Маленькая, похожая на муравья фигурка выпрямилась во весь рост, и Клэй в ужасе увидел в её руках длинную трубу гранатомёта.

— Джейсон, берегись! — завопила Алисия.

Со скупым хлопком снаряд отделился от ствола и с лихим свистом рванул вперёд. Клэй скакнул в сторону. Асфальт позади взметнулся тысячей горячих осколков. Судя по крикам, патрульным досталось сильнее.

Клэй оттолкнулся от земли, и «Нефилим» по-кошачьи приземлился на лапы. Злость заполонила вены и пробралась в мозг, да так быстро, что руки не могли даже прицелиться во врага — ствол пьяницей гулял из стороны в сторону. Будто знал, что один залп, и веселье закончится.

Клэй не сразу осознал, что выстрела не произошло. Он смотрел на пулемёт, будто на провинившееся дитя, и зажимал спусковой крючок, но оружие хранило молчание.

— Алисия! — взревел Клэй.

— Системы вышли из строя! Я не могу отключить предохранитель! Джейсон, умоляю, беги оттуда, спасайся!

Бунтовщики заряжали гранатомёт. Двигались они вальяжно, с оскорбляющей неторопливостью. Может, от уверенности в собственной безнаказанности, а может от неумения обращаться с тяжёлым оружием.

— Там, на мосту! — заорал по внутренней связи Клэй, но его голос перебивали крики паникующих патрульных. Постоянные тренировки, выматывающие требования и ментальное кондиционирование не спасли бедных ублюдков от страха. Он распахнул осклизлые объятия и утопил копов, залезая во внутренности, убивая самодовольные остатки храбрости. Бедняги палили во всё, кроме снайперов на мосту. Выстрелы бунтовщиков казались плачем скрипки за кашляющим стрёкотом автоматов.

Гегемония хаоса.

Время разом закончилось, обратилось в момент, где нет ни будущего, ни прошлого. Клэй напрягся и в несколько прыжков оказался у бронечерепахи бунтовщиков. Он мог поклясться, что за запахом озона чует вонь обмочившихся от ужаса рабочих, которым жизнь вдруг предъявила громадный счёт за все проступки.

«Нефилим» взревел, врываясь в строй врага. Тела лопались под ногами надутыми мешками с кетчупом. Визг ломающихся костей ковром накрыл крики гибнущих, одобрительное жужжание сервомоторов душило мольбы о пощаде. Клэю почудились накрывающие его с головой багровые реки.

Он пересёк черту. Он стал зверем.

Они пытались заколоть его клинками, били дубинками, стреляли в упор, а он выл, как подбитая собака, и рвал, крушил, ломал и топтал хрупкие, тщедушные тельца. Парень с девушкой, державшиеся за руки, превратились в кровавую кашу из кишок и перемолотых костей, беременная женщина, невесть как затесавшаяся среди бунтовщиков, разлетелась на две части. Зубастый старик с бешеными глазами прыгнул на левую руку экзоскелета, пытаясь остановить Клэя от новых убийств. Одно движение — и он пушечным ядром улетел в гущу толпы, сбивая всех на пути. Хныканье и плач в голове Клэя всё усиливались, а где-то совсем рядом смеялись призраки синегубого, потирая от наслаждения ручки.

Безумие вернулось, будто никуда и не уходило.

— Нравится, суки?! — вопил Клэй, рванув вперёд и раздавив не меньше дюжины бунтовщиков. Он бросил взгляд под ноги. Там, на потрескавшемся и окрасившимся во все цвета красного асфальте, мёртвой куклой валялось искалеченное тело девочки, на вид не старше тринадцати. Со школьной формы ещё свисали значки с изображениями популярного певца Сонни Мао. Разметавшиеся чёрные волосы венчала паукообразная лужа натёкшей крови. Глаза подростка ещё теплились искорками жизни — сломавшийся двигатель, откашливающий последние метры пути. Девочка протянула к Клэю руку, будто моля прекратить её страдания.

Лишь секунду спустя он понял, что паршивка держала гранату.

Бунтовщики разлетелись от взрыва, как тряпичные куклы, нелепо потряхивая выломанными конечностями. Волна отбросила экзоскелет, и хоть жара Клэй не почувствовал, страх наградил его ведром ледяного пота. Все детали взревели, словно от боли, дисплей начал мигать красными предупреждениями. Несколько систем вышло из строя. «Нефилим» сделал несколько несмелых шагов назад, пытаясь восстановить равновесие, но поскользнулся на трупах и рухнул. Сервомоторы надсадно дышали, от скрежета металла заболели зубы. Но Клэй благодарил Господа, что всё ещё жив.

К счастью, отсек с боеприпасами не сдетонировал. В его памяти всё ещё горели останки Буча, разорванного на части взрывчаткой Стрелков. Граната на её фоне казалась детским лепетом. Но её хватило, чтобы вывести Клэя из строя.

Повсюду валялись оторванные руки и ноги. К нагрудной пластине «Нефилима» прилип кусочек плоти. Но взрыв забрал совсем немногих. Меньше, чем надеялся Клэй.

Он рыкнул и рывком поднялся на ноги. Побледневшие и обделавшиеся бунтовщики, к их чести, не оставляли попыток убить Клэя. Пули продолжали барабанить по хрипящему экзоскелету — как капли дождя по стенке палатки. Клэй мотнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Тщётно.

Видение нахлынуло наводнением, сносящим маленькие деревеньки с лица мира. Он оказался в джунглях — потный, измученный, искусанный москитами, голодный и злой. Провонявший кровью и потом, готовый схватиться с самим сатаной, если командиры прикажут. Листва резала лицо, руки сжимались в кулаки, а со всех сторон пёрли синегубые.

Это были маленькие, испорченные животные, готовые разорвать тебя на части, заразить бешенством, а потом сожрать, не оставив и костей. Твари, которые заслуживали клинка в шею и пули в лоб. Клэя мучила лихорадка — и излечить её могла только кровь синегубых.

Он стал богом войны, рвущим всех вокруг на части, проламывающим головы и жаждущим, чтобы море крови никогда не заканчивалось. Он ревел, пробивая ублюдков кулаком насквозь. Солнце пышило, разогревало кожу, окатываемую волнами багрянца, сжигало её дотла. Синегубых нужно было уничтожить, всех до единого.

Он бил и крушил, пока не заметил, что лица его жертв начинают плыть. Где-то там, наверху, смеялся над ним призрак маленького ушлёпка, который испортил всё. Тайрек Маут.

Клэй закашлялся, проморгался, как сказочная принцесса, пробудившаяся ото сна поцелуем. Только проснулся он от того, что больше некого было убивать. Почти.

Горстка рабочих пустилась наутёк, поскальзываясь в крови и кишках, несколько женщин валялись на асфальте и выли от ужаса. Их очи казались огромными блюдцами с нарисованными посередине узорами расширившихся зрачков. Где-то неподалёку хныкали подростки, пытаясь утащить тела любимых.

Клэй застыл металлическим столбом посреди побоища. Измазанный в чужой крови, судья, присяжный и палач в одном лице. Зверь. Всего лишь человек.

Внутри экзоскелета мышью скреблись сервомоторы. Листы брони отцепились от левой руки, и нашли покой среди трупов на асфальте. Если бы любопытный действующий гражданин выглянул в окошко из уютной комнатки своего жилого блока, то увидел бы натюрморт, составленный трупами, кровью, разбитым оружием и щитами.

Внутренний канал дохнул мёртвым молчанием. Клэй и не ждал ничего другого. Он просто смертельно устал. Не было сил даже раздумывать о том, что он наделал.

Наверху зашевелились люди с гранатомётами и винтовками. Будто закончив начатое, они свернули оружие и молча удалились. К этому моменту на баррикадах уже почти не осталось патрульных. Большинство оказались убиты, другие, видимо, сбежали. Несколько жалких дюжин жались за дронами с щитами, несмело выглядывая и шокированными взглядами косясь на Клэя. Джейсон покачал головой.

Их поимели. А его в первую очередь. В который уже раз?

Пошатываясь, он двинулся обратно. К баррикадам начали стягиваться свежие силы. Бряцая оружием, появлялись новые копы. Увидев Клэя, многие вскрикивали или завороженно шептали проклятия. Он представил, как выглядит со стороны. Лучше бы он умер.

— Алисия, — прошептал он по внутренней связи. — Я…

— Молчи. Не говори ничего, — ответила любимая.

В душе заскрежетало от душащей обиды. «Я не хотел, — жаждал взреветь Клэй. — Это всё ошибка! Я не убийца! Я обычный человек, такой же, как вы! Посмотрите на меня! Я просто хочу, чтобы меня любили».

— Чтобы просто любили… — повторил он вслух.

Вдалеке ревели сирены команд утилизации, спешащих вылизать начисто полы, пропитавшиеся дерьмом и кровью. Патрульные садились верхом на дронов и уезжали дальше, давить остатки бунта. Клэй со времён войны не видел, чтобы толпы вооруженных мужиков с таким остервенением преследовали женщин и детей.

Копы, двигавшиеся к Приюту, расступались перед Клэем. Обеспокоенные взгляды, покачивания головами и перешёптывания. Для них он стал чем-то большим, чем просто человек. Легендой.

Ещё никто с такой скоростью и такой эффективностью не убивал столько людей. Не преступников — бывших рабочих, которых довели до ручки.

— Мои руки… трясутся типа, — прошептал Джейсон. Миямото просил его повторять эту фразу как можно чаще, когда приближались плохие мысли. Уже не помогало. Взгляд зацепился за Альберта. Сержант был белее мела, но всё же подошёл и похлопал Клэя по плечу.

— Ты всё сделал правильно, — пробормотал он.

— Ублюдки с оружием ушли, — произнёс Клэй. Экзоскелет трансформировал его спокойный тон в угрюмый бубнёж. — Я думаю, они не были частью бунта. Это провокаторы. Возможно, их нанял король. Не знаю. Ни в чём уже не уверен.

— Забудь, Клэй, — махнул рукой Альберт. — Это уже не твои проблемы. Ты свое дело сделал. Бунт подавлен. Ты знаешь, боюсь сказать, но… наверное, только у тебя хватило бы смелости перебить всех.

Озарение снизошло до Клэя — как холодный душ в палящей пустыне. Патрульные боялись. Но не столько за себя, сколько за свой образ в глазах окружающих. Никто не хотел казаться убийцей невинных. Они погибли, так и не выстрелив в бунтовщиков. Но не Клэй. Он уже не видел разницы между жертвами. Для него все стали мясом.

Застывшие от ужаса и полные сопереживания взгляды обстреливали Клэя со всех сторон. Он увидел и Кейт: репортёрша обнимала себя, будто пытаясь убаюкать. Как бы Клэй её ни ненавидел, она не заслуживала такого потрясения. Ничего. Жёнушка записала абсолютно всё на свою сраную камеру, и скоро общественность увидит настоящее лицо своего бывшего героя.

Острые глаза окружающих казались маленькими звёздочками на чёрном небосклоне. Но ярче всех горели очи призрака Сандерса.

«Предатель», — лаконично произнёс сержант, прежде чем обратиться в дымку.

— Альберт, мне нужно идти, — буркнул Клэй.

— Да, конечно. Иди отдыхай. И помни — ты спас сегодня множество жизней!

Последняя фраза отозвалась эхом, вызвав у вставшего за плечом сааксца нервные смешки. Клэй дёрнулся, еле удержавшись от удара. Не хватало ещё задеть зазевавшегося патрульного, пытаясь убить призрака.

Он протопал к бронетранспортёру. Пандус был милостиво опущен, будто приглашая Клэя внутрь.

Стоило ему вылезти из «Нефилима», как тот завизжал, издав усталый хлопок. Движок, спрятанный в спине, сделал последний вдох и затих. Удивительно, что он так долго протянул.

Алисия уже стояла в дверях, мёртвой хваткой вцепившись в косяк. Боль лилась потоками из её глаз, но осуждения Клэй в них не увидел.

— Тоже скажешь, что я поступил правильно? — спросил он.

— Ты чудовище, — выдавила Алисия. На её щеках заблестели слёзы. Клэй опустил голову. Но почувствовал её маленькие ладони у себя на плечах. — Но кто-то должен быть чудовищем, чтобы остальные не мучились совестью. Они трусы, Клэй. Думаешь, хоть кто-то из них знает, как тяжело отнять жизнь? Они свалили всё на тебя. И ты выдержал. Ты спас своих, несмотря ни на что.

Она всегда находила, что сказать. Именно из-за этого он и взял её в жены когда-то. Но что-то изменилось. Алисия стала другой. Ядовитой, язвительной, злой. Стоило им разойтись, как вернулась та добрая и умная женщина — будто присутствие Клэя убивало в ней всё хорошее. «Может, нам и правда лучше поодиночке».

— Я не думал о защите товарищей. Алисия, мне нравилось их убивать. Я будто хотел сорвать на них злость за всё то, что мир мне устроил. И там были репортёры. Всё это засняли. Со мной что-то… серьёзно не так, — у Клэя встал комок в горле. — В моей голове опять всякое дерьмо. Я боялся навредить тебе.

Он прислонился к стене и сполз вниз.

— Столько убийств, столько смертей, — пробормотал Клэй. — И ради чего всё это? Кому это нужно? Кому?

— Клэй…

Джейсон всхлипнул.

— Я ведь был когда-то был хорошим, Алисия. Я был хорошим человеком.

— Я знаю… — голос Алисии сорвался. — Ты всё ещё мой герой.

Её руки обвили его шею. Поцелуй казался истошным воплем о помощи, его последней связью с внешним миром. Сааксец не переставал смеяться где-то рядом.

«Ты помнишь, как это было? Скажи мне, что ты помнишь!»

Клэй помнил. Никогда не забывал.

Ему снова шестнадцать, школа закончена, в кармане новенького, свеженапечатанного пиджака диплом с идеальными оценками. Из всего класса у него одного родители не действующие граждане. Отец присылает письмо, в котором требует как можно скорее прибыть в Приют. Он говорит, что матери плохо, что она хочет увидеть сына перед смертью.

Джейсон примчался на первом же поезде, даже не сняв нарядного костюма. На его губах всё ещё горел поцелуй школьной красавицы Кейт Джаспер, он был лучшим выпускником года, и жизнь казалась чертовски хороша.

Приют встретил Клэя обшарпанными стенами и запахами немытых тел. Отец оказался приветливее: его кулак разбил сыну нос.

«Сука такая! Мы здесь гниём заживо, а ты там расхаживаешь снаружи, да о нас вообще не заботишься?! Быстро переоделся и марш к директору! Будешь работать, пока не наберёшь нам на гражданство! Жалкий сукин сын, глаза бы мои тебя не видели!»

Рабочие пустыми глазами смотрели на Джейсона, а он лишь всхлипывал и никак не мог понять, что сделал не так. Отец бил его, бил как последнее животное с самого детства, обзывал выродком, а жену — маленькой сучкой-изменщицей. Школа спасла его от дальнейших побоев. Попав в класс, Клэй всегда старался отличиться не кулаками, а мозгами. Добродушный верзила-альбинос, он старался понять каждого и подружиться даже с самым последним изгоем. Учителя гордились умницей Джейсоном, ставили его всем в пример, но Клэй старался не зазнаваться и помогал всем, иногда даже в урон себе.

Попав в Приют, он вспомнил, что значит жить в страхе. Несмотря на ненависть отца, Клэй видел в родителях только богов. Мать редко с ним разговаривала, стараясь пораньше уйти на работу. Изредка лишь напоминала Клэю, что он должен о них заботиться. А отец не забывал поддавать жару своими заявлениями:

«Я принёс тебя в этот мир, сынок, если будет надо, я тебя из него и выбью! И мне будет похрен, потому что мы с твоей мамой ещё можем родить замену!»

Другие рабочие откровенно жалели Джейсона. Как-то к нему подошёл мужик по имени Паркер, вроде бы из профсоюза, и сказал:

— Дружище, ты так и будешь горбатиться, пока твой батя просаживает деньги на выпивку? Открой глаза — ты ему ничего не должен. Город тебе уже дал всё.

Клэй в ответ хлопал глазами.

— Но ведь без родителей не было бы меня. Я должен им помогать.

Паркер лишь махнул рукой.

Он продержался до семнадцати лет, прежде чем понял, что так продолжаться просто не может. Сколько бы Клэй ни убеждал себя, что должен помочь родителям, ощущение несправедливости происходящего пересилило страх перед отцом и его кулаками.

Его спас рекрутёр с жалостливыми, как у собаки, глазами и шикарными усами. Максимилиан Штрауд, так его звали. Он приехал в Приют, чтобы набрать людей для экспедиции за пределы Города. Ему нужны были одиночки, которым нечего терять, настоящие сорвиголовы, готовые на всё. Увидев Клэя, Штрауд понял всё.

Джейсону дали форму и цель в жизни. Январь пятьсот тридцатого года, разгар зимы. Первое время тяжело как никогда. Трудности таились на каждом шагу. Иногда Клэю казалось, что он просто не выдержит напряжения и откинется где-нибудь по пути. Неприветливое Вне с каждым днём забирало всё больше людей из экспедиции, но Джейсона почему-то жалело. До тех пор, пока незадачливый полковник Эймс не столкнулся с сааксцами.

Варвары окружили парламентёров во главе с полковником, расстреляли в упор, а издыхающему полковнику отрубили голову саблей. Клэй был в лагере, когда через пару часов сааксцы устроили на него рейд. Один из немногих выживших, он столкнулся с первобытной яростью синегубых. И в нём что-то щёлкнуло.

Десятого февраля Первый Город объявил Саакскому Союзу войну. Но ещё до того, как Анора ввела доктрину выжженной земли, в самые ранние дни, Клэй возглавлял карательные отряды и убивал сааксцев со всей жестокостью, на которую был способен. Был ли он всегда чудовищем? Сделал ли его таким отец или же война? К тому моменту, он уже ничего не знал. Клэй не задавал вопросов, а просто уничтожал синегубых, как озверевшее животное, голодное до крови. Он добровольно вписался в программу десанта, в рекордные сроки обучился маневрированию и начал сеять смерть с небес.

Через шестнадцать месяцев всё закончилось. Анора, накачивавшая первенцев яростью, поставила крест на карьере Клэя — за то, что он просто исполнял приказ.

Завтра, двадцать девятого декабря, Джейсону исполнится двадцать девять. Прошло тринадцать лет, прежде чем он понял, кем является на самом деле. Перед ним словно возникло зеркало, разложившее вопросы всей его жизни по полочкам.

— Кто я? — спросил он у призрака, парящего за спиной Алисии.

— Ты животное, Клэй. Всегда им был, и всегда им будешь. Ты пытаешься обмануть себя, говоришь, что в тебе было что-то хорошее — всё ложь. Ты был лицемерным ублюдком с самого начала. И стоило на секунду сказать, что необязательно сохранять приличия, маску цивилизованности, как ты сорвался с цепи. Стал убийцей, который очень любит своё дело. Признай это.

— Никогда.

— Ты что-то сказал? — прошептала Алисия, отлипая от него.

— Нет, ничего, — пробормотал Клэй, поднимаясь на ноги и утирая выступившие слёзы. — Просто… я вспомнил родителей. Как я бросил их в Приюте.

— Ох, Джейсон, не морочь себе голову, — Алисия строго взглянула на него. — Что бы тебе ни говорили, ты всё равно остаёшься хорошим человеком в моих глазах. Просто ты родом из плохого места.

«Кейт была права. Все они были правы. Я больше не могу бежать от истины».

Клэй опустил взгляд. Ему хотелось крепко обнять Алисию и никогда больше не отпускать. Плевать на безумие, плевать на чёртового призрака. Если её не будет рядом, он умрёт. Сойдёт с ума от одиночества. И только он распахнул руки для объятий, как в люк бронетранспортёра постучали.

Алисия поспешила открыть его. Вошедший окончательно испортил Клэю настроение.

Это был Антар, одетый в свою любимую кожаную куртку. Волосы его были так же растрёпаны, как в день, когда он отправил Клэя убить Сандерса. Синегубый мягко улыбался. Что-то в нём неуловимо изменилось. Будто исчез налёт самодовольства и в тёмных глазах сааксца, наконец, промелькнули зачатки искренности.

— Мисс, — кивнул синегубый Алисии. — Давно не виделись.

— Пожалуй, — буркнула в ответ любимая. — Хотите выпить? Могу сделать кофе.

— Да, не помешало бы, — согласился Антар. Алисия кинула быстрый взгляд на Клэя. «Я оставляю тебя с ним наедине. Не натвори чего-нибудь», — говорил он.

— Как ваши дела, мистер Клэй? — певуче произнёс Антар, присаживаясь в кресло. Де Салмана было не узнать. Всё больше у Джейсона закрадывалось подозрение, что с детективом случилось что-то очень нехорошее.

— Весьма неплохи. Не считая того факта, что я убил больше сотни ни в чём не повинных людей.

Антар кивнул.

— Это правда очень печальный факт.

— К чему такая официальность, Антар? — буркнул Клэй. — Что-то случилось?

— Случилось, — кивнул детектив. — Случилось так, что король устроил вторжение.

— Мы уже это проходили, — устало выдавил Джейсон.

— А ещё он разжёг бунт, — непреклонно продолжал Антар. — И почему-то до сих пор не наказан. Почему?

— Ты мне ответь, чёрт возьми! Ты же сам говорил, что нужно оставить короля в покое, чтобы не раскачивать лодку? Или ты забыл?

— Ах, это, — Антар выглядел как человек, оказавшийся в незнакомом месте. — Да, пожалуй. Но времена изменились. Ты и я, Клэй. Мы можем прикончить ублюдка. Мы можем положить всему конец, понимаешь?

— Чему же?

— Этой пародии на государство. Жажда править даже с лучшими творит ужасные вещи. Король обещал нам, что поможет свергнуть Эдем. Увы, это оказалось фикцией. Стоило ему принять роль, как ублюдку захотелось власти. Он кинул всех. Он кинул Корвуса, кинул меня, своих сестёр, даже Эдем — и тот кинул. Даже беднягу Роско, и того умудрился подставить. Умник чужими руками убрал всех политических противников. Банки Торесов, в которые сам вложил деньги для восстания, арестовал. Директора, знавшего о вторжении, дискредитировал. А сегодня сделал самый решающий ход — против полиции. Снятое репортёрами видео утечёт в Сеть. Башню и её методы начнут критиковать, что станет поводом для конфронтации. Рано или поздно, король пойдёт в наступление и сотрёт копов. Он использовал нас всех, Клэй. Король всех поимел.

— О чём ты, чёрт возьми?

— Люди, которых ты увидел на мосту, работали на короля. Наёмники. Они не пытались тебя убить, только раззадорить. Сделать из тебя машину смерти, вынудить к крайним мерам. Заблокировали твоё оружие, внедрившись в системы экзоскелета — недёшево это стоило! И, обрадую тебя, командовал ими Дэниел Роско.

В глазах у Клэя запрыгали тёмные круги. К горлу подкатила тошнота. Когда же всё закончится?

— Твои руки… трясутся типа, — сказал Антар.

Клэй в ответ лишь зарычал. В ушах нарастал шум. Опять приступ безумия? Или же он окончательно сошёл с ума?

Где он? Что происходит?

Стены ходили ходуном, а синегубый поднялся и схватил его за плечо.

— С тобой всё в порядке?

Какая непривычная заботливость.

Подмена! Обман! Клэю всё вдруг стало ясно. Он схватил синегубого за шею и начал её сдавливать.

— Кто ты, чёрт возьми?! Куда ты дел Антара? — процедил Джейсон сквозь зубы. Лже-детектив кряхтел, пытался что-то сказать, но крепкая хватка на горле не давала ему того сделать. В тот момент, когда Антар почти обмяк, Клэй бросил его на пол и приготовился бить ногами. Синегубый поднял лицо. На нём царило выражение холодного превосходства. Краем глаза Клэй заметил на пальце у детектива кольцо со змеями. И тут его накрыло оцепенение. Даже язык не поворачивался. Но слова, вырвавшиеся изо рта сааксца, заставили душу верещать от ужаса.

— Кто я? Меня зовут Тайрек Маут, дружок. И отныне ты будешь меня слушаться.