14. Блудный сын.

Блудный сын

«Дороги, дороги. Да не разлучимся мы в пути

Да не погаснут звезды наши, не оскудеют ряды наши

Пусть ведет нас в путь надежда

Да ведут нас далеко Дороги Мечты»

«Возвращение», народная саакская песня

6 июня, 541 год после Освобождения

— Проснись и пой, солнышко.

Тайрек почувствовал укол в шею и открыл глаза. Зрение всё никак не хотело фокусироваться. Взгляд блуждал, цепляясь за облупленные стены и гниющий потолок. Он помотал головой — напрасно. «Теперь как и всё в моей жизни».

Он лежал на жёсткой кровати в помещении, походившем на подвал — такой был в доме неприкасаемых Караса. Каменные стены без окон, слабое освещение, минимум мебели. Во рту стоял привкус крови, воздух переполняла влага. И всё же, слишком много удобств. Рядом с кроватью даже монитор жизнедеятельности.

«Я будто не террорист, а важная птица».

Пальцы одеревенели. Кровь стыла в жилах. Тайрек попытался размять руки. Не получилось — их привязали к кровати.

Рядом столбом льда возвышался так хорошо знакомый мужчина в чёрном костюме. От него так и разило холодной, нарочитой вежливостью. Подонок из контрразведки беззаботно улыбался.

— Я же тебя прикончил, — пробормотал Тайрек. Мужчина с водянистой шевелюрой лишь закатил глаза.

— Умереть от ножевой раны? Да ты смеёшься, друг. Бывало и хуже. Слава Медцентру, без него я бы уже умер… — разведчик задумался. — Да, восьмой раз.

Тайрек вспомнил встречу с представителями Особого отдела Союза. Те приезжали проверять наличие предателей среди Багровых Штыков. В аккуратных серых формах, такие же выхолощенные, улыбчивые и беспощадные, как подонок напротив. Спецагенты любого государства будто присоединялись к касте, не знавшей границ.

Разведчик обошёл стоявший рядом стул, повернул его спинкой вперёд и сел. Тайрек чуть не выпотрошил его как собаку, а особист хладнокровно улыбался, словно давнему приятелю. «Дело важнее чувств, да?»

— Поговорим? — спросил Марий, и Тайрек кивнул — а что ещё оставалось? — О, мне нравится твоё отношение. Понимаешь, нам ведь не нужно быть врагами. Тем более, я не должен здесь находиться. Мне вообще запрещено говорить с тобой. После того, как Миямото сделал своё дело… у-у-у, друг, он с тобой конкретно поработал! Но видел бы ты его лицо! Готов поклясться, док спустил бы с тебя шкуру, будь у него возможность!

— Миямото? — спросил Тайрек, смутно вспоминая. — Я слышал о нём.

— А кто о нём не слышал? Светило Медцентра! — Марий поднял голову и начал сосредоточенно скрести подбородок. — Гарантирую, тебе говорили о нём во время гипновнушения.

— Что он сделал? — прохрипел сааксец и снова подёргал руками. Ремни не поддавались. «Сколько времени я был без сознания?»

— А как ты думаешь? — лукаво спросил контрразведчик. — Скажи, ты слышишь голоса?

Тайрек затаил дыхание и прислушался к ощущениям. От его пассажиров не осталось и следа. Разум снова превратился в пустую комнату, где заперли смутные воспоминания о детстве и испуганное, загнанное сознание. Сааксцу захотелось кричать от счастья, ликовать до потери голоса и плакать. Но он сдержался и бросил полный вызова взгляд на Мария.

— Вы сумели заглушить их? Но как? Зачем?

— Понимаешь, Тайрек, — вздохнул Марий, — мы с тобой начали не с той ноги. Серьёзно. Не знаю, что тебе наговорила моя сестрица, но мало что из её слов — правда. И пока она шептала всякое, мы не могли достучаться до тебя.

— Я всё уже знаю, — рыкнул сааксец. Марий покачал головой, состроив кислую гримасу.

— Ни черта ты не знаешь, синегубый. Ты, небось, думаешь, король решил устроить войну, дабы укрепиться на троне? Хрена с два. Стрелки убили его сына.

— Какого… сына? — Тайрек пытался понять, чего от него хотят. Похожий на бледную поганку особист, похоже, вёл вербовку. Но все мысли были лишь о том, что бы Тайрек отдал даже за самый паршивый обед из утилизатора. Есть хотелось неимоверно.

— Принц Уильям Лоренс. Чудесный паренёк. Любил историю и прогулки на Нижние Уровни. Да только пропал за пару месяцев до вторжения. Угадай, что с ним стало?

— Попался в руки Гильдии?

— Точно не скажу, но улик пруд пруди. Из экспедиции вернулся только один выживший и сообщил, что на них напали Стрелки. А затем — полная тишина. Мы даже отправили наёмников, но те лишь подтвердили опасения. Никаких следов. А от Гильдии требований не поступало. Так что нам пришлось с ними связаться самим.

Марий откашлялся — воздух в «подвале» ему явно не нравился. Но Тайрек и не думал, что ему предоставят такие условия. Контрразведке он был нужен не просто живым, но ещё и здоровым.

— И вы послали Миру.

— Большая ошибка, — покачал головой Марий. — Она всегда была ответственным агентом, но отличалась некоторой… неортодоксальностью взглядов. Она вела переговоры со Стрелками. И они, наконец, поставили условия.

Контрразведчик выдержал драматичную паузу и произнёс:

— Им нужна была война.

— Они схватили принца?

— Да. И сказали, что выдадут его, если король позволит Гильдии вторгнуться на Четвёртый Уровень.

— Бессмыслица, — прошептал Тайрек. Происходящее в голове не укладывалось. Как король пошёл на такую сделку? А главное, зачем это было Гильдии?

— Ты ведь сам наверняка видел — Стрелки явно не бедствуют. Но они жаловались на нехватку еды. А ведь распределением ресурсов занимаются не утилизаторы, Тайрек. С мобильными всё просто — кинул что-то, переработал, а затем напечатал нужную вещь. Городские весь материал качают по каналам. А каналы пронизывают практически всё. Включая Нижние Уровни.

— Так значит…

— Они воруют из общей системы, — опередил его особист. — Как по мне, это достойный компромисс. Отбросы живут отдельно от нормального общества, но и не умирают с голоду. Зато мы можем говорить гражданам, что за грехи их сошлют в ад внизу. Все живы, всех всё устраивает.

— Вы откормили чудовище, — пробормотал Тайрек. Марий цыкнул.

— А ты бы предпочёл обречь всех на голодную смерть?

— Это лучше, чем война, — отрезал сааксец. — Пустые Нижние Уровни — и ваш драгоценный принц не пропал бы.

— И то верно, — ответил Марий, вздохнув.

— Им стало не хватать еды, — развивал мысль Тайрек. — И они захотели, чтобы её стало больше. А для этого нужно что-то переработать. И этим чем-то стали трупы — Стрелков, солдат и гражданских.

— Мы не могли просто подкупить их, — сказал Марий. — Чтобы обеспечить население Нижних Уровней пришлось бы пожертвовать так много, что мы сами начали бы бедствовать.

— И проще было проредить их жителей, — хмыкнул Тайрек. — И Стрелки это сами прекрасно понимали. Потому не боялись смерти. Они всё равно шли умирать.

— Карл пообещал им войну. Войну они получили. Даже больше того, — контрразведчик нахмурился, — Стрелки чуть не захватили площадь Освобождения. Но они не успели закрепиться. Что-то их остановило, а затем заставило отступить.

Тайрек знал, что это. Тварь, желавшая отомстить Освободителю. Корвус. Антихрист.

«У дьявола много имён, но узнаёшь ты его по речам сладким и лживым». Цитата из книги Жизни всплыла в памяти. Тайрек даже удивился: так давно он последний раз её вспоминал.

Мира работала на контрразведку, пока её не купил обещаниями о рае и свободе Корвус. И тогда женщина сломалась. Но пока что-то не складывалось.

— Всё равно война пошла на пользу королю.

— Стрелки нарушили свои же условия, — возразил Марий. — Они попытались пройти дальше. Захотели повоевать по-настоящему. Но, что хуже всего, нас предала Анора. Мы даже не знаем, чего она хотела на самом деле. Факт остаётся фактом: Уильям к нам не вернулся. И Карл объявил Третью Священную Войну.

— Чего ты от меня хочешь? — бросил Тайрек.

Марий помолчал. Из-под самодовольной маски контрразведчика проявилась грусть.

— Верни мне сестру, — сказал он. — Просто верни её. Я не знаю, что на неё нашло. Ты ведь можешь.

— Это ещё почему?

— Мы ведь очень похожи, — прошептал контрразведчик, подвинув стул ближе к Тайреку и воровато оглядевшись. — Эксперименты с перекачкой сознаний, дополнительные личности — думаешь, я об этом не знаю? Во мне опыт троих контрразведчиков, чьи разумы перекачали в меня прямо перед их смертью. Но я получил их опыт, их знания. Ты совершенно другой. Эти люди не умирают в тебе, они живут. Развиваются! Так, если бы твоё тело принадлежало им! Ты ведь понимаешь, что ни один конструкт в Сети, ни один Оператор не может такое сотворить? Ты исключение. Я не знаю, с чем это связано. Может то, что ты сааксец — с вашими организмами реально что-то не так. Но если в тебя сумели закачать живое сознание, то значит, можно его и вытащить, ведь так?

— Ты хочешь оживить её, — сказал Тайрек. Марий закивал, как маленький мальчик, которому протягивали конфетку.

— Ну, не совсем оживить. Перегнать её сознание в другое тело. Я пока слабо представляю, как, но… Я уверен, она бы не убила себя, если бы не было другого выхода. Её план с перекачкой сознаний — мы даже предусмотреть такого не могли! Контрразведка дала ей ресурсы и приказала отыскать тебя…

Тайрек захохотал, но боль в боку прервала смех.

— Так значит, вы давно хотели подставить синегубых, а? — с презрением спросил он. Но контрразведчик будто не поддавался на провокации.

— Нет, дело не в сааксцах. Дело в тебе. Клинок и кольцо. Мои боссы хотят, чтобы ты раскрыл их секрет. Ни хрена у них не получится, я знаю.

— Но кольцо мне дала Мира, — сказал Тайрек.

— Контрразведка забрала его у твоей матери. Не волнуйся, с ней всё в порядке. Даже более чем. Мире же кольцо дали, чтобы заманить тебя.

— Но в чём смысл?

— Ты про фазовую материю слышал? — буркнул контрразведчик, сверкнув глазами. Тайрек покачал головой. — Тогда ничего не поймёшь. Неважно. Без тебя у них ни хрена не получится. Мира говорила мне, нужна кровь наследника. Мы даже ставили эксперименты над Сафиром, но результаты оказались отрицательными.

— Сафир был с контрразведкой? Но… как? — Тайрек почувствовал, что всё встаёт на свои места, но для завершения паззла не хватало каких-то маленьких, но очень важных кусков. — Мира убила его при первой нашей встрече.

— Мы не знаем. Он не был агентом. Мы просто вытащили его из гетто, отряхнули и дали денег, заодно приказав следить за Мирой. Сафир должен был повлиять на тебя, склонить к сотрудничеству. Почти что до самого вторжения мы получали от него видеоотчёты. Информаторы постоянно докладывали, что видят его рядом с Мирой.

— Она обвела вас вокруг пальца, — сказал Тайрек. — Всё это время он был мёртв. Хреновые же из вас шпионы.

— Я лично встречался с Сафиром до вторжения, — промолвил Марий. — И не увидел разницы. Но у Миры не было средств на пластические операции! Теперь я даже не знаю, с кем говорил. Но этот кто-то был очень хорош. Сестра утверждала, что ты помогаешь с оружием Стрелкам и параллельно ищешь клинок. Говорила, что собирает команду для «убедительности». Чтобы общественность не сомневалась: никто из Синдиката не замешан. Мы даже и представить не могли, во что всё выльется.

— Она перекинула все разумы в меня, — ответил Тайрек. — Но зачем?

— Откуда же я знаю? Ты видел Говарда? Что он сказал? И что говорила Мира? Чего ей вообще понадобилось?

Тайрек вспомнил Корвуса. Чёрные глаза и чёрные слова. «Нет, что-то здесь нечисто», — подумал сааксец. Марий казался честным, но не может быть всё так просто.

— Мире не нравилось устройство Синдиката, — сказал он. — И она ненавидела короля.

На лице мужчины промелькнуло понимание.

— Да, — задумчиво произнёс он. — Я понимаю…

— Информаторий, — сказал Тайрек. — Что Мира там искала?

— Карл сделал много плохого, — ответил контрразведчик. — Не буду скрывать. Да и незачем, ты сам понимаешь. Видимо, она хотела слить всю информацию о его преступлениях. Хотела заставить его раскаиваться или разжечь ещё одну войну. Как забавно, наш самый верный агент стал нашим главным бичом…

— Тебе нельзя разговаривать со мной, — сказал Тайрек. — Так почему ты здесь находишься?

— Как я уже сказал, моим боссам ты нужен только из-за кольца и клинка. Мира провалила задание. Понимаешь, ей грозила смертная казнь. Но с твоей помощью она спаслась. И её не переубедить. Я знаю сестру: всегда идёт до конца, — Марий грустно усмехнулся. — Но я могу поговорить с тобой. Потому я и убедил Миямото поработать с голосами. Немного мнемопрепаратов, чуть-чуть гипновнушения — и их больше нет. Я знаю, Мира глубоко внутри. Её ещё можно вытащить. Моим боссам ты бесполезен, но они этого не знают. Попытка активировать кольцо тебе точно не понравится. Поэтому я предлагаю иной выход. Ты отправишься в гетто.

— Что я там сделаю? — буркнул Тайрек.

— Предотвратишь геноцид своего народа, — весомо протянул Марий. — Мы получили информацию, что Говард решил связаться с сааксцами. Он хочет поднять их на новое восстание.

Тайрек представил, как улицы тонут в реках крови. Но теперь она принадлежали ещё и его людям. Невидимые братья и сёстры гибли ради чужой славы. Как он когда-то.

Такого допустить Тайрек не мог.

— Ещё он хочет разузнать про ваши кинжалы. Вы ведь убивали ими Стражей, верно?

— Было дело, — ответил Тайрек, обдумывая предложение Мария.

— Не знаю, что тебе наговорила Мира. Но я уверен, ты недоволен её обманом. Ты можешь всё исправить. Отправишься в гетто, договоришься с сааксцами. По возможности поймаешь Говарда и сдашь нам. И всё, мы в расчёте. Живи спокойно, как жил до этого. Дай согласие, и я докажу начальству, что ты ещё полезен. И я получу обратно сестру.

— Легко сказать, — процедил Тайрек. — Я в розыске. Террорист номер один, как-никак.

— Мы ведь не зря хотели задержать тебя живым, — хмыкнул контрразведчик. — Стоит тебе согласиться, как в прямом эфире казнят двойника. Такой красивый пиар-ход! Абсолютно все будут уверены, что ты мёртв. А внешность… её можно и изменить. Я считаю, что за поимку Говарда это отличная награда. Твою мать, да за такое тебе сам Карл ручку пожмёт!

— Я подумаю, — пробормотал Тайрек. Перспектива ручкаться с королём его не радовала. Он слишком многое прошёл, чтобы верить в лёгкие выходы.

Марий кивнул, будто только этого и ждал. Отодвинув стул, он встал и двинулся к выходу.

— Не тяни, — предупредил напоследок контрразведчик. — Время не ждёт.

Тайрек кашлянул в ответ и закрыл глаза.

***

Даже за грохотом дождя он слышал стоны земли.

Зажав кинжал, Таир мягко ступал сквозь джунгли, гадая, когда же враг прекратит огонь. Артиллерия не переставала ухать, стирая с карты ещё одну деревню. Воины успели её эвакуировать, и теперь первенцы понапрасну тратили снаряды.

Клинок в руке пульсировал, умоляя пролить кровь. Дорогое оружие, редкое. Кинжал веками передавался от отца к сыну. У каждого клана обязательно должен был быть свой клинок. У кузнецов уходили годы, чтобы сковать хоть один такой, и это не считая времени, потраченного на ритуалы освящения. Металл добывался из рудника, оставшегося от старого мира. Его днём и ночью охраняли лучшие бойцы Союза, и горе тому, кто попытается украсть несколько крошек драгоценного материала — смертная казнь гарантирована.

Мама говорила Таиру: «Бедняк с таким оружием богаче всех властителей мира». Но мальчику не нужны были богатства. Ему хватало того, что кинжал принадлежал отцу.

Штык бесшумно двигался вперёд. Джунгли — не только дом, но и союзник. Они жили своей жизнью, пока бледные и смуглые люди убивали друг друга. Таир не помнил, чтобы джунгли хоть раз не сжадничали. Правило одно: если не напоить их вражеской кровью, кто знает — может в следующий раз придётся пролить свою.

Первенцы рассыпали военные базы посреди зелени в надежде удержать завоёванное, окружили себя колючей проволокой и минными полями. Но это их не спасёт от гнева воинов. Первенцы слабы. Они ничего не знают о настоящей войне. Вера в машины заставила их забыть о самопожертвовании и земле, что пела своим детям.

Каждые несколько минут тьму ночи разрывали осветительные ракеты. В красном зареве Таир увидел белки чьих-то глаз.

— Попался, — с удовольствием прошептал Расул, убирая кинжал. — В какой уже раз, а? Ты спишь на ходу. Такими темпами скорее пойдёшь на корм Серому Охотнику, чем попадёшь в рай.

Таир лишь сплюнул в ответ.

— Что такое рай, как не мучение счастьем? — процитировал он вождя Хайрата из легенды. Расул неодобрительно покачал головой.

— Хочешь хулить Отца — присоединяйся к врагам.

Тайрек промолчал. Философия Штыков отрицала рай, утверждая величие Серого Охотника над всем сущим. Но Расул не собирался так просто сдаваться. Былина о Хайрате и отказ от рая казались ему богохульством.

Юные Штыки осторожно поползли вперёд. Вместе с ними из зарослей появилось ещё несколько мальчиков. У самого края джунглей, на небольшом холмике, сидел командир Бедан, ветеран Чёрных Винтовок. Зелёная бандана воина темнела от капель крови — видимо, напоролся на вражеский патруль. Бойцы бесшумно окружили старого командира.

— Сегодня мы помогаем старшим, — с гордостью пробормотал Расул.

— Мы и так им помогаем, — сказал Таир. Он больше предпочитал охоту на одинокие отряды в зарослях, чем открытую войну.

Но всё же, даже он признавал, что быть рядом с Беданом, легендой Чёрных Винтовок — огромная честь. Воин убил столько первенцев, что трупами можно было набить целый квартал. Узкие раскосые глаза командира лениво рассматривали Штыков. Боец рядом с ним что-то пробормотал ему на ухо. Бедан покачал головой:

— Нет, — сказал он. — Когда придёт время обороняться, они должны уметь драться в открытую. Когда ещё учиться, как не сейчас?

Вдалеке на правом фланге Таир рассмотрел основные силы. Армия не пожалела бойцов для этой атаки.

Голые, измазанные сажей сапёры поочередно тянули жребий. Кто-то попадал в первую волну, кто-то вторую, а кому везло оказаться в третьей. Процесс проходил без ропота — сапёры знали, на что шли. Большинство из них потеряло волю к жизни уже давным-давно. Чёрные Винтовки, занявшие снайперские позиции, тихо молились Отцу.

На колючей проволоке базы висели трупы командира Насифа и его солдат. Храбрая атака, но глупая и бессмысленная. Насиф был фанатиком, любил проповедовать среди обычных солдат. Он ненавидел первенцев и всё, что они олицетворяют. Когда ему приказали разведать территорию, Насиф сломался и бросился в атаку. Его и бойцов уничтожили в считанные секунды. Бедан много горевал по старому другу. Таир вообще подозревал, что вся их миссия здесь — это попытка командира Чёрных Винтовок отомстить первенцам. После месяцев планомерного отступления, контратака казалась неуместной.

Тела Насифа и солдат уже порядочно сгнили, из них лезли черви. Раздувшиеся трупы разваливались прямо на глазах. Первенцы с их щепетильностью насчёт останков в этот раз демонстративно не отдали мертвецов утилизаторам. Посыл был ясен, как слова пророка. «Только суньтесь, и мы вас убьём».

Таир вытер мокрый рот, закрыл глаза. Он должен был почувствовать дыхание земли, прежде чем начать защищать её. Узел на правой ноге слегка стеснял движения, но Таир знал, без него никак. Если он падёт в бою, его братья по оружию смогут утащить труп. Тело не должно достаться машинам первенцев.

Бедан провёл ладонями по лицу, Штыки повторили его движение.

— Порежем этих псов, — прошептал командир и дал отмашку.

Сапёры поползли вперёд. Некоторое время первенцы не замечали чёрные скользкие тела, медленно продвигающиеся через минные поля, разряжающие заряды и осторожно передающие их по цепочке назад. Но вот вверх устремилась очередная осветительная ракета, и ближайший часовой забил тревогу.

— Тревога! Враг у периметра! — голос первенца разнёсся по всей базе. Через секунду Чёрные Винтовки изрешетили его тушку. Если крик не встряхнул солдат, то грохот выстрелов они точно услышали. Включились прожекторы, взмыли вверх новые ракеты. Таир сжал зубы, загудевшие в предчувствии боя.

Первая волна пошла быстрее, обезвреживая мины своими телами. От грохота чуть не заложило уши. Воздух прорезали нечеловеческие вопли боли. Вторая волна побежала прямиком на колючую проволоку, ложась на неё, чтобы товарищи, идущие позади, могли добраться до противника. Третья волна хоть и считалась самой безопасной, всё же несла огромные потери от вражеского огня. Людей разрезало на части, а кровь реками лилась на священную землю. Чёрные Винтовки отстреливали первенцев пачками, но место каждого павшего занимал новый боец. Врагов становилось всё больше и больше — будто они только и ждали, когда на базу нападут.

Таир покрепче сжал кинжал. Сегодня он добудет кучу вражеских ушей. А это значит много доброй еды.

Заговорили вражеские миномёты, и мир превратился в огненный ад. Чёрные Винтовки и не думали отступать, продолжая бить врагов и прикрывать наступление. Таир готов был поклясться, что где-то завыл волк, хоть они и давно вымерли. Отличный знак. Бог сегодня на стороне сааксцев.

— За Союз! — взревел Бедан. — За Отца!

— За Родину! Да начнётся жатва! — вопили Штыки, устремившись в атаку. Горячий воздух бил в лицо, лёгкие распирало, но ничто не могло остановить продвижения воинов.

Рявканье снайперской винтовки Бедана прервал хриплый взрыв. Таир бросил быстрый взгляд назад. Мина угодила прямо в укрытие воина — один шанс на миллион. Легенды не стало. Снайпер умер даже не успев понять, что произошло.

Таир с криками рванул вперёд, душа слёзы. Через секунды он оказался в первой линии траншей.

Дождь не переставал лить, и сквозь пелену воды трассы пуль казались отражениями старых сказок о железных людях. Вот только искорежённые трупы рядом подсказывали, что это лишь мерзкая реальность.

Таир торопливо отрезал уши убитого солдата. Пули вспахивали землю, свистели над головой, подсказывали, что Серый Охотник совсем близко. Сквозь крики и хохот взрывов Штык услышал тонкий вой: сигнал к отступлению.

— Не может быть, — прошептал он. Они ведь стольким пожертвовали! У них нет права на ошибку!

Пробегающий мимо Штык треснул Таира по плечу и заорал:

— Уходим!

— Что случилось? — спросил Таир, но мальчишка не ответил, ускакав к джунглям. Сааксцы отступали, а первенцы убивали их в спины. Несколько тел завалилось в траншею, хлюпнув в воде. Таир выглянул из-за бугра.

Громко рыча, на базу приземлялись адские машины. Дюжина вертолётов окружала отступающих сааксцев. Механизмы рыскали прожекторами, разевали искусственные рты, а Таир всё ждал неизбежного.

В его жизни ещё не было страшнее зрелища, чем высадка вражеского десанта. Десятки первенцев, закованных в броню, с боевыми кличами вываливались из вертолётов, исторгали пламя из ранцев за спиной, с безумным смехом вонзались в землю как карающие мечи. Казалось, будто сам ад исторгнул неверных, считавших небо своей игрушкой.

Но беда не пришла одна. Таир затрясся, почувствовав холодное дыхание за спиной. Он обернулся — и пожалел об этом.

Перед ним стоял бледнолицый солдат, сильно похудевший, одна кожа да кости. На теле мешком висела зелёная форма первенцев, голову венчал пропитанный кровью чёрный берет. Мужчина улыбнулся гниющими зубами, возникшими из чёрной бороды. Луч прожектора пробежал по его лицу, и Таир чуть не обмочился от ужаса.

Вместо глаз у солдата были две чёрные дыры, исторгающие кровь.

— Десантники только с виду страшные, — произнёс он на саакском, сжав плечо Штыка. Таир чуть не закричал — так обжигали холодные пальцы. — Но чем выше взлетишь, тем больнее падать. Особенно если враг знает все слабые места.

— Кто вы? — прошептал Таир, пытаясь вырваться из хватки.

Первенец наклонился к нему. Из его рта будто дохнул сам Серый Охотник.

— Мать назвала Дэвидом. Не бойся. В смерти нет ничего постыдного.

14 июня, 541 год после Освобождения

Закончив избивать грушу, Тайрек передохнул, а затем подкрепился витаминным завтраком. Дизайнер комнаты явно принял неудачное решение, поставив зеркало напротив обеденного стола: мало кто захочет постоянно видеть жующую физиономию в отражении. Но Тайреку было плевать. В каком-то смысле, зеркало отвлекало его от плохих мыслей. Несмотря ни на что, он всё ещё был жив, хоть того и не заслуживал.

Прошло больше недели, как Тайрека перевели в отдельную комнату со всеми удобствами. Там было всё: душ, телевидение, тренажёры, утилизатор, даже мягкая кровать, подстраивающаяся под нужды спящего. И всё потому, что Тайрек согласился на предложение Мария.

Контрразведчик посетил его один раз, всего пару дней назад. Усевшись на кровать, будто у себя дома, Марий с ходу произнёс:

— Ты доволен?

— А должен быть?

— Это же рай удобств, — особист скривился. — Как тебе что-то может не нравиться?

Тайрек вспомнил полузабытый сон.

— Рай, говоришь? Жрецы много говорили о рае. Мол все, кто умрёт за Союз, попадут к Богу. Но было у нас сказание об одном вожде по имени Хайрат, который, постарев, отправился в джунгли умирать. Так велел обычай. Стоило старику прилечь, как на него набрёл огромный волк. Это был сам Серый Охотник в обличье зверя. Вождь принял его за карающего ангела и спросил, отправится ли он в рай. И знаешь, что волк ответил Хайрату?

— Что же? — полюбопытствовал Марий. Выглядел он заинтересованным.

— Рай бы стал наказанием. Какая ценность в бесконечности? Какой смысл в счастье без боли? Какая нужда в крайностях — вечных мучениях или вечном блаженстве?

— Да тебя послушать, — усмехнулся особист, — змей-искуситель спас людей!

— Я не знаю, о чём ты, — ответил Тайрек.

— Да это уже наши легенды. Уверен, байка про Хайрата популярностью не пользуется.

— Есть течение, славящее ангела смерти, а не Отца. Они-то и любили всё, связанное с Охотником. Багровые Штыки стали их созданием.

— А я вот думаю, что без Эдема Город бы погиб, — произнёс Марий. — Людям всегда нужно к чему-то стремиться, иначе всё зазря. Мы окружены страданиями и болью. Людская натура, как-никак. Лишить человечество страданий — не такая уж плохая цель.

— Но без боли это уже будет не человечество, — сказал Тайрек.

— Да. Это будет нечто большее, — улыбнулся Марий.

— Обрекая людей на счастье, ты лишаешь их свободы.

— Вот возьмём Королевское Правосудие. Ты за новостями не следишь? Нет? — Марий разочарованно вздохнул. — А зря. Я считаю, это огромный успех.

— Каким боком он относится к теме? — лениво протянул Тайрек. Марий с удивлением посмотрел на него.

— Самым прямым! Мальчишка полезен, но плохо поддаётся контролю. Его нужно было привязать к земле. Женившись, пацан поймёт, что ему есть что терять. А значит, меньше будет склонен к необдуманным финтам.

— Вы лишили его свободы, — заметил Тайрек.

Марий потёр ногтём маленькое пятно на брюках и буркнул:

— Зато сделали счастливым. Свободный человек принимает решения, как плохие, так и хорошие. Когда ты втыкаешь себе нож в руку — это тоже свобода. Ты воткнул нож в руку, что кормила тебя, Тайрек. Поэтому отныне свободы ты будешь лишён до конца жизни. Но мы подарим тебе счастье.

Тайрек хотел съязвить в ответ, но почувствовал невероятную усталость. Сколько он уже бежал, сколько он брыкался? У него ушло почти десять лет, чтобы построить нормальную жизнь, и какие-то месяцы, чтобы всё испортить. Бессмысленный бунт ни к чему не привёл, а только причинил окружающим боль и страдания. Мира использовала его в своих целях. Тайрек был уверен: им больше не по пути.

— Почему всё-таки я? — перевёл он тему. — Неужели вы больше никого не отправляли в гетто?

— Сааксцы сразу распознают фальшивку, — вздохнул Марий. — Тех агентов, которых мы посылали, мгновенно изолировали. Ничего разузнать они так и не смогли. А время поджимает. Что же, до скорого. Я ещё вернусь.

Его заявление крепко заставило задуматься. Похоже, Тайрек стал для контрразведки подарком. Без него все их дела встали бы.

«Бред. Они бы просто нашли ещё одного сааксца, более сговорчивого. Ты нужен только Марию, вот и всё».

Бросив пустую тарелку в утилизатор, Тайрек подошёл к зеркалу и поднял футболку. Рана на боку, оставленная контрразведчиком, затянулась, не оставив даже шрама. Тело быстро восстановилось. Тайрек не чувствовал тяжести или боли, и это его волновало.

Сыворотка Миры продолжала давать всходы. «Я становлюсь сильнее. Но всё равно оков мне не сбросить», — подумал Тайрек и рухнул на кровать.

Телевидение не радовало новостями. На Нижние Уровни отправилась ещё одна волна солдат, враг нёс огромные потери и постоянно отступал, а король, похоже, окончательно тронулся умом, назначив шестнадцатилетнего отпрыска Роско Королевским Правосудием. Недавно женившийся мальчишка сегодня присоединился к войскам в кампании против Стрелков.

Вигиланты разгромили сеть борделей, нанимавших несовершеннолетних. Аналитики рассуждали, как слияние Домов Роско и Адамсов повлияет на расстановку сил среди Семей. Кто-то называл это кризисом для малых Семей — для них исчезли все шансы пролезть в большую игру, теперь, когда она переполнена альянсами крупных Домов. Кто-то же возражал, считая женитьбу смертным приговором для Королевского Правосудия.

— Хрень какая-то, — буркнул Тайрек, отправившись в душ. — Кому только это интересно.

Мир замкнулся на себе, играя в свои бесконечные игры. И, казалось, больше ничего ему не надо.

Стоило Тайреку собраться покемарить, как раздался стук. Марий будто светился изнутри.

— Вставай. Мы начинаем.

Тайрек быстро оделся и кинулся за контрразведчиком. Перепечатав заново гардероб, он оставил одну вещь нетронутой — старую куртку. Тайрек бросил взгляд на спину с орлом и рукава. «Змей-искуситель, что спас людей, говоришь? — подумал он, застёгивая молнию. — И впрямь иронично…»

Отцовское кольцо сжимало палец. Иногда оно даже источало свет, но стоило Тайреку сосредоточить взгляд, как свечение исчезало.

Марий провёл его по длинным тёмным коридорам, которые окончились маленькой комнаткой с белым столом посередине. На нём лежали непроницаемые чёрные очки.

— Что это? — недоверчиво спросил Тайрек.

— Думал, отпустим тебя просто так? — хихикнул Марий. — Надевай.

Как только очки оказались на носу, Тайрек понял, что ничего не видит. Но снять их уже не мог — они будто вцепились в уши и не отпускали.

Контрразведчик взял его за руку.

— Очки сами растворятся, не бойся. Зато ты не узнаешь расположение нашей базы. Идём. Я посажу тебя на поезд.

— Умно, — буркнул Тайрек, стараясь не споткнуться.

— Не очень. Раньше мы вшивали всем имплантаты. Но никто не знает, как ты на них отреагируешь. Твои анализы слишком уж необычные.

— Спасибо, что не осквернили меня, — искренне сказал Тайрек.

— Не стоит благодарности. Осторожно, ступенька!

Они начали подниматься по лестнице.

— Твоя задача — втереться в доверие к населению, — ворковал Марий, — разузнать про Говарда, а затем сцапать и сдать его. Средствами связи обеспечим, как только прибудешь на место. Рапортовать придётся раз в неделю. Не думай, что обойдётся без слежки. Каждый твой шаг будет записан и проанализирован. Так что смотри под ноги. И главное, будь добр, возвращайся живым. Мне ещё нужна твоя голова.

— Очень мило.

— Кольцо мне придётся забрать, — не допускающим возражения тоном произнёс контрразведчик. — Оно всё равно тебе не понадобится.

— Но…

— Никаких «но», Тайрек. Поблагодарил бы лучше — только из-за меня ты жив.

Тайрек не стал спорить. Кольцо еле сползло с пальца, будто не хотело покидать хозяина. Там, где оно было, началось жжение, но Тайрек не придал ему внимания.

В лицо подул лёгкий ветерок. Ещё несколько минут Марий водил Тайрека незнамо где, пока вдруг не привёл на станцию монорельса. Тишину, нарушаемую только шагами, разорвали громкие разговоры, скрип поездов, крики и новостные анонсы. У Тайрека возникло чувство, будто они не дошли до станции, а просто выросли посреди неё.

— Марий? — прошептал он, чувствуя толчок в спину.

Шипение — и за спиной закрылись двери. Пол вырвался из-под ног, повалив Тайрека на пустое сиденье. Свист подсказал, что это вагон поезда.

Несколько минут он ничего не видел, пока очки не начали расплываться. На ощупь они стали горячими, вязкими. Съёживаясь, материал испускал вонючий дым, от которого мгновенно заболела голова. В конце концов, не осталось ничего.

В вагоне будто нарочно оказалось пусто. Тайрек попытался отследить, с какой станции выехал, но понял — даже если он вернётся, базу контрразведки ему не найти. Марий пытался скрыть не коридоры, а то, как они возникли у монорельса.

Коммуникатор на руке завибрировал — сообщение. «Выйдешь на станции Двадцать Седьмого сектора. Возле платформы найдёшь утилизатор и люк под ним — тебе не в первой, ты ведь проник в Информаторий. Код прилагается дальше».

«А что если я попробую сбежать?» — подумал Тайрек.

Через минуту пришло новое сообщение:

«Сбежишь — из-под земли достану».

Тайрек лишь усмехнулся. Он почти поверил, что контрразведчику нужна только живая сестра. Почти.

Дорога не заняла много времени. Покинув поезд, Тайрек воровато оглянулся, убедившись, что на платформе никого нет, и отодвинул утилизатор для уборщиц. Введя код, он отворил люк и полез вниз.

Коммуникатор снова завибрировал. «Внизу карта. Следуй по ней и не отклоняйся от маршрута. Дойдёшь до нужной лестницы — поднимайся. Окажешься внутри гетто. Удачи».

Перепачкав ботинки, Тайрек всё же нашёл место назначения. Поднявшись по лестнице, он ввёл код и отодвинул люк.

В глаза ударили лучи света, и он чуть не свалился вниз. Выбравшись и откашлявшись, Тайрек обомлел.

Он оказался дома.

Над головой светило солнце. Настоящее, без дураков, солнце, а не светосферы. По голубому безмятежному небу плыли облачка. Будто бы и не было войны и страданий.

Тайрек протёр глаза, но всё осталось на своих местах. Стоило ему вылезти из переулка, миновав искусно отделанную мозаикой арку, как чувство узнавания захлестнуло с головой.

Это был совершенно другой мир, даже отдалённо не похожий на улицы Старого Города. Крепкие здания из камня, высотой по три-четыре этажа, сильно контрастировали с громадами Центра. Повсюду висели разноцветные ковры и верёвки с незажжёнными лампами. Света была так много, что Тайрек боялся ослепнуть. Он вывернул на улицу, которая в точности повторяла базарную площадь Караса, и утонул в гомоне толпы. Воздух переполняли запахи специй и жареного мяса.

— Говядина, баранина и свинина! — орали торговцы. — Берите, сейчас всё самое свежее!

Люди, одетые в свободные светлые одежды, деловито сновали между прилавками. Продавцы тем временем старались толкнуть товар по самой выгодной цене. Ассортимент был велик: от рыболовных крючков и глиняных кувшинов, до кузнечных инструментов и старых книг. Тайрек с удивлением рассмотрел в руках покупателей старые монетки с профилем Пророка Заакси. Он-то думал, что сааксцы будут пользоваться наличными или чипами, а не валютой Союза. Если так, то его народ оказался ещё консервативнее, чем он ожидал.

Толкотня становилась невыносимой. Людей было так много, что Тайрек оторопел. Ароматы еды заглушила вонь кислого пота.

Тайрек скривил рот и постарался как можно быстрее вырваться из хватки толпы. Он уже порядком отвык от натуральных запахов человеческих тел. В Карасе всегда не хватало воды. Но не здесь — все жители казались чисто вымытыми и ухоженными. Просто слишком пекло солнце. Тайрек в куртке с вышитыми змеями выделялся среди легко одетых сильнее, чем неприкасаемая в храме. Он предпочёл раздеться до футболки. Перекинув куртку через плечо, Тайрек продолжил путь.

Его внимание привлекли женщины, ходившие с непокрытой головой. В Союзе за такое вполне могли поймать и выпороть стражи порядка. Без платков разрешалось гулять разве что неприкасаемым, да и то мать Тайрека предпочитала оборачиваться в красный шарф. Всё осталось прежним — и всё изменилось. Пусть гетто и казалось до мозга костей саакским, влияние первенцев невозможно ни с чем спутать.

Чуть ли не на каждом углу сидели старики с босыми ногами, рассказывавшие истории о возникновении Союза.

— Без пророка Заакси не было бы Объединения! — наперебой вопили они. Сколько Тайрек помнил, кланы воевали всегда. Даже в совете старейшин не было единства. Ежечасно на улицах Караса происходили стычки между представителями разных родов. Часто всё оборачивалось кровопролитием.

Тайрек никак не мог забыть бой, ставший одним из самых кровавых в истории Союза. Кланы Машхур и Хани схватились прямо в квартале неприкасаемых. Они избивали и резали друг друга с рвением, достойным лучшего применения. И всё бы ничего, если бы кто-то не начал стрелять.

Тайрек успел спрятаться. Он с ужасом наблюдал, как шальные пули убивают больше неприкасаемых, чем дерущихся. Мозги мальчика, с которым он десять минут назад играл в мяч, оказались размазанными по стенке.

В конце концов, прибыла стража и арестовала всех. Но было поздно кого-то спасать.

Тайрек отогнал воспоминания и огляделся. Его глаз насчитал на одеждах прохожих около дюжины различных узоров. Прямо посреди дороги парень с девушкой страстно обнимались и обсуждали поход в дом сказаний.

На их одеждах светились символы разных кланов.

Это в голове не укладывалось. Тайрек облокотился о стену. Страшная мысль всё сильнее оформлялась в его голове. Он пытался задавить её, задушить при зарождении, но с каждой секундой всё больше убеждался в её правоте.

Сааксцам в Первом Городе жилось лучше, чем на родине.

Чья-то жирная рука схватила запястье.

— Тебе не нужно? — спросил смуглый мужчина с безумными глазами, протягивая Тайреку несколько шприцов. — Ты похож на пришлого. Есть аугментации?

— Конечно нет! — горячо возразил Тайрек. Его бросило в пот. «Да как он вообще посмел такое спросить?»

На шприцах он рассмотрел маркировку Медцентра.

— Ты мне дурь толкнуть собрался? — произнёс Тайрек, выплёвывая слова. — Вот так первенцы решили наказать нас? Сделав всех торчками?

И только опустив взгляд, он заметил протезы ног. Сердце забарахлило — один лишь вид аугментаций заставил Тайрека покачнуться.

Он схватил мужчину за шиворот и поднял перед собой:

— Да как ты посмел?! — прорычал он. — Ты тоже продался их Богу?

— Отпусти меня! — прохрипел мужчина. — Я же просто пытаюсь помочь!

Тайрек отбросил мерзавца в сторону, чувствуя, как по рукам поползла тьма. «Он осквернил себя, — стучало в голове. — Продался, ублюдок!» Не было сил стоять на месте. Тайрек, пошатываясь, шагал куда глаза глядят. Внимание прохожих истыкало его ядовитыми иглами. Всё чаще он видел в толпе сааксцев, ставших ближе к совершенству. Казалось, аугментированные заполонили округу. Новые глаза, руки, ноги, даже лица. Они предали и продали всё, во что верили, ради комфорта.

Сердце содрогалось. Тайрек почувствовал, что проиграл.

«Нет, Марий. Этих людей никогда не поднимут на восстание. Их уже купили твоим счастьем».

Где-то неподалёку шумели люди. Делать нечего — нужно ведь идти дальше, пытаться интегрироваться. Завернув за угол, Тайрек оказался на площади перед домом сказаний. Выступала небольшая труппа артистов. Музыканты играли на лютнях и бубнах, прыгали и бесновались факиры, жонглёры демонстрировали своё искусство, а посреди всего этого беспорядка танцевала девушка с металлическими ногами. Не такая смуглокожая, как сааксцы, воевавшие за Союз — видимо, большую часть жизни она провела в Городе. Её светлый плащ с белым поясом фасоном напоминал армейскую униформу, золотые эполеты лишь подчёркивали сходство. На голове девушки кокетливо сидела шляпка с маленькими монетками, соединёнными цепью. На тонких руках гремели громоздкие браслеты, взвивался сине-зелёный шлейф платков, обернутых вокруг плеч, длинные чёрные волосы, собранные в хвост, описывали замысловатые геометрические фигуры в воздухе. В тёмных глазах девушки царил ад.

Тайрек с содроганием смотрел, как двигаются механизмы в её протезах. Движения фальшивых ног казались предельно естественными. Но сами протезы выглядели нарочито отталкивающими: всюду металл, шестерни и проводка. Будто девушка обнажала перед всеми свою машинную сущность. Толпа свистела и кидалась монетками. Перед девушкой, выплясывающей па, уже собралась приличная горка денег. Тайреку хотелось закричать, чтобы они перестали, чтобы оставили в покое несчастную инвалидку, чтобы не напоминали ей о том, как жизнь обделила её. Но тут сааксец присмотрелся к лицу девушки и заметил самодовольную улыбку. Танцовщице нравилось то, что она делает. Видимо, заметив пристальный взгляд Тайрека, девушка начала медленно подходить к нему, вихляя бёдрами и пронизывая воздух резкими движениями рук. Сааксец застыл на месте, загипнотизированный пластичностью и грацией танцовщицы. Ему не хотелось уходить.

Девушка подошла к нему вплотную. Левой рукой в беспалой перчатке она взяла Тайрека за подбородок и прошептала:

— Я никогда тебя здесь не видела. Как тебя зовут?

— Тайрек.

— А меня Зере, — девушка улыбнулась, погладив сааксца по щетинистой щеке. — Останься с нами.

— Прошу прощения? — пробормотал Тайрек, но танцовщица уже сделала несколько шагов назад и продолжила свой танец. Музыка наращивала темп, движения Зере становились все быстрее и резче. По её телу словно прошла волна конвульсий. Когда мелодия музыкантов достигла кульминации, танцовщица издала истошный крик, запрокинула голову, и, сев на колени, легла на спину. Тайрек было бросился ей на помощь, но в этот момент публика захлопала и одобрительно засвистела — произошедшее оказалось частью выступления. Тайрек присоединился к общим аплодисментам. Девушка, бледная и торжествующая, поднялась с земли. Её правая рука описала полукруг, подхватив с головы шляпу и прижав к груди. Девушка изящно поклонилась, привстав на носочках. Тайрек с отвращением отметил движения «мускулов» протеза.

Публика расходилась, музыканты собирали инструменты, а артисты возвращались в дом сказаний. В конце концов, на площади остались лишь Зере и Тайрек. Девушка аккуратно собрала все брошенные ей монетки и переложила в сумку, которую затем перекинула через плечо. Повернувшись к Тайреку, она заметила:

— Тебе не понравилось шоу?

— Я не понял смысла, — признался Тайрек, стараясь не выдать своего отторжения. Девушка нравилась ему, но протезы вместо ног казались насмешкой над изящными линиями человеческого тела.

— Ты, видимо, нечасто бывал в домах сказаний?

— Один раз. Тогда мне было девять лет.

Зере засмеялась. Смех у неё был чистый и звонкий — будто журчание воды.

— Ну, тогда ты и впрямь невежественен! Ты ещё называешь себя сааксцем?

— Нет, — Тайрека неожиданно взяло зло. — Зато все вокруг называют.

Зере с удивлением и беспокойством посмотрела на собеседника. Затем подняла руку и примирительным тоном заметила:

— Извини, я не хотела тебя обидеть. Ты и впрямь новенький. Мой танец был интерпретацией восемнадцатой суры книги Жизни. «И сказал Он ей: “Пади! Ибо тяжки грехи твои! Встань! Ибо имя тебе — Человек!”»

— Зачем ты хотела, чтобы я остался? — раздражённо спросил Тайрек, пытаясь поскорее перейти к делу. В глазах девушки промелькнуло что-то отдалённо похожее на сострадание. Она подошла к сааксцу и тихо промолвила:

— Твоё лицо показалось знакомым. Но мне, наверное, мерещится.

— Где бы ты могла меня видеть?

— Тебя ведь зовут не Тайрек Маут?

«Узнала! Но как?!»

Девушка нахмурилась, и в тёмных глазах разожглись неприятные огоньки.

— Так и знала! — танцовщица щёлкнула пальцами. — Что за имя — Тайрек! Будто кошка шерстью кашлянула. Твою казнь вчера транслировали по всем каналам. Я уж думала, Синдикат до такого не скатится. В прямом эфире голову отрубили. Ну и варварство.

— Я не понимаю, о чём ты, — буркнул Тайрек.

— Не волнуйся, — произнесла шёпотом девушка. — Только я выхожу за стены. Местные не смотрят синдикатовские новости и вряд ли тебя узнают. Если будут расспрашивать, скажи, что перевёлся из другого гетто.

— Ты ошибаешься, — попытался отмазаться Тайрек, но Зере ткнула ему в нос пальцем.

— Не держи меня за дуру! Таких совпадений не бывает. Сегодня показывают, как виновного во вторжении сааксца казнят, а завтра он объявляется в гетто. Ты здесь с какой-то миссией. Но с какой?

«Проклятье. Не убивать же её теперь?»

— Что тебе от меня надо? — процедил Тайрек. Девушка улыбнулась.

— Я просто хочу поговорить. Не нервничай ты так. Я никому не расскажу. Давай-ка я сменю протезы, а потом поболтаем, идёт?

— То есть нынешние ты постоянно не носишь? — Тайрек сильно удивился проницательности девушки. Но всё ещё оставался вопрос, что же делать теперь, когда его маленькую тайну раскрыли.

— Эти страшилы? — Зере кивнула на свои ноги. — Это рабочие протезы с улучшенным балансом, для танца. Людям нравится видеть чужое уродство, напоминать себе, что они хоть в чём-то лучше остальных. Посмотрев на ужасы технологий им проще сохранять веру. Думать, что они хорошо отделались, и Синдикат их спас. Заметил? В толпе ни одного аугментированного. Есть люди, считающие меня падшей и грязной. Но при этом они готовы платить, чтобы я танцевала для них сцены из книги Жизни. Такова уж человеческая природа, Тайрек.

Вздохнув, она махнула ему рукой.

— Подожди пять минут.

Схватив лежащий неподалёку чемодан, она зашла в дом с большим красным крестом. Вернулась девушка уже в протезах, неотличимых от обычных ног.

— Идём. Я покажу тебе дом сказаний.

Они вошли в огромный двор. Высокие потолки покрывали картины из книги Жизни. Мозаичные окна окрашивали дорогие ковры в разные цвета. Зере скинула шляпу и быстро повязала голову красным платком. Откуда-то издалека слышалась приятная музыка. Миновав несколько пустых помещений, явно бывших молельными, Зере и Тайрек достигли переполненного людьми зала. Клубился дым, музыканты на сцене бесновались. Повсюду ходили полуодетые женщины с прикрытыми лицами. Зере щёлкнула пальцами и показала мужчине в тюрбане на свободный столик. Тот кивнул. Танцовщица поманила Тайрека за собой. Они уселись за стол и принялись наблюдать, как очередная вышедшая на сцену девушка танцует животом.

— Так как ты в девять лет побывал в доме сказаний? — поинтересовалась Зере, раскуривая кальян и передавая его Тайреку. — Детей ведь обычно не пускают.

— Пришёл к матери на работу, — пробурчал Тайрек, делая затяжку. — Она была из вашей касты. Работала… сама понимаешь кем.

— Дружок, у нас теперь нет каст, — покачала головой танцовщица. — Забудь о жрецах, воинах, купцах, крестьянах и неприкасаемых, это дерьмо исчезло, стоило нам переселиться в Город. У каждого свобода выбора, чем хочешь, тем и занимайся. Честно сказать, смешно смотреть, как старые пердуны пытаются сохранить остатки старого порядка. Но не все традиционные вещи им по нраву. Один умник недавно пытался запретить книгу Жизни. Но его погнали к чертям с такими идеями. Посмотри вокруг. Всё, что ты видишь — нормально. Такова жизнь. Синдикат давно это понял, легализовав подобные места. Мы же имеем священный текст, позволяющий наслаждаться жизнью, но при этом вспоминаем о какой-то древней морали!

«Пять каст Руки Отца упразднили? И правда многое изменилось».

— Смысл книги Жизни в том, что она рассказывает об этапе, который каждому надобно пройти, — процедил Тайрек. — Чтобы ощутить святость тела, нужно опустить его в самую грязь. Но нет, будем эксплуатировать человеческие грехи, будем пестовать их, будем заставлять людей блуждать во тьме всю жизнь.

— Ты же не обвиняешь в этом Синдикат? — саркастично выдала Зере.

— Ни в коем случае, — возразил Тайрек. — Дома сказаний возникли ещё при Союзе. Город здесь совершенно не при чём. Я говорю о том, что сам наш народ неправильно понимает собственные священные тексты.

— А ты верующий? — спросила танцовщица. — Ты против аугментаций?

— Более чем! — взвился Тайрек. — Неужели первенцам удалось нас сломать? Ведь это казалось непогрешимым законом. Я привык к мысли об имплантатах. Религия — личное дело каждого. Первенцы помешались на своём Божьем Порядке и считают, что железки сделают их лучше. Приблизят к совершенству. Пусть делают что хотят. Но нам тело дали не просто так! Только Богу дано право его изменять. Это же кощунство.

— Кощунство? — Зере усмехнулась. — Как насчёт отсутствия выбора? Мне было семь, когда кончилась война. Во время штурма Караса снарядом оторвало ноги. Солдаты забрали меня с собой, оказали помощь. Они знали, что для сааксцев значит аугментика. И всё равно сделали операцию. Когда я очнулась, мне уже установили протезы. Поздно было что-то менять. Почти все от меня отвернулись. Мне приходилось жить с этим, дружок. Какое-то время первенцы нравились мне больше, чем сааксцы. То, что они со мной сделали, было хотя бы из лучших побуждений. Мой же народ только и делал, что высмеивал меня за нежелание быть инвалидом.

— И что-то изменилось? — раздражённо спросил Тайрек. Зере пожала плечами.

— Да всё! Ты разве не видишь? Люди начали свыкаться. Вытащили, наконец, палку из задницы. Ты понимаешь, кто-то ведь целых десять лет думал, ставить аугментации или нет. Сейчас проще, протезы на каждом шагу. Да только старые пердуны всё ещё грозят адом и мучениями. Как по мне, ад и мучения — всю жизнь быть обузой для остальных.

— Это железо выросло из крови нашего народа, — пробормотал Тайрек. Зере всплеснула руками.

— Что же мне, теперь их не использовать?! Сам подумай — это значит, что все наши погибли зря! Мы вообще должны были получить протезы самыми первыми, если на то пошло.

Лицо Зере скривилось. Она потянулась за пазуху и вытащила шприц с маркировкой Медцентра.

— Синдикат бесплатно даём сааксцам наркотики?

— Это от протезов, — пробормотала танцовщица. — Если не принимать, мучают боли. Плоть отторгает железо.

— Вот видишь, — мстительно буркнул Тайрек. Зере глянула на него почти что с жалостью. — У первенцев нет никаких проблем с аугментациями. А вот у сааксцев почему-то есть. Писание ведь говорит, что спутываться с машинами — грех.

— Потому ты выбрал Стрелков, да? — произнесла Зере. — Так ненавидишь Синдикат за то, что он сеет порок своими технологиями?

— Всё не так, — Тайрек покачал головой. Он во всём запутался. В своих желаниях, мечтах. В этой жизни. — Я совершил огромную ошибку. Меня просто использовали. Но Синдикат дал возможность искупить грехи. Он боится, что сааксцы начнут бунтовать. Я здесь, чтобы предотвратить подобное.

— Бунтовать? Давно пора, — сказала Зере. — Синдикат того заслужил.

— Почему? — настала очередь Тайрека удивляться. — Ты же говорила, что любишь первенцев.

— Любила. Из-за кого я лишилась ног? Синдикат отнял у меня дом.

Зере пристально посмотрела на Тайрека:

— Ты воевал, не так ли? — парень в ответ лишь кивнул. Танцовщица тяжело вздохнула. — Ты-то должен меня понять! Все остальные смеются. Мол, как я могу не любить первенцев? Они ведь сделали меня счастливой! Им легко говорить. Им кажется, будто Первый Город создал для сааксцев рай. Идеальные условия, всё, как в Карасе, только без его проблем!

— Даже на солнце не поскупились, — сказал Тайрек. Зере нахмурилась.

— Жалкая фальшивка. Два купола. Между ними очень яркая светосфера. Восходит на востоке, садится на западе. Всё как снаружи. Ты понимаешь, они постарались по максимуму, чтобы сааксцы быстро адаптировались. Люди ведь не хотят нового. Им подавай то же самое, да только лучше! И Синдикат идеально вписался в роль. Как же я его ненавижу!

«Так вот почему многие предпочитали уходить из Приютов. В гетто их ждала старая жизнь, как при Союзе. Сааксцы никогда и не страдали. Мира, маленькая лживая сука… О чём ещё ты мне наплела?»

Он присмотрелся к Зере, в её лице видя отражение себя. Она тоже любила первенцев, пока они не стали отвергать её. Танцовщица должна была начать с себя, но предпочла обвинить всех вокруг.

Синдикат влил огромные деньги в сааксцев, чтобы утихомирить их, задобрить. Но им всё было мало.

— Первенцы дали тебе больше, чем собственный народ, — пробормотал Тайрек.

— Дали, говоришь? Перед этим они отняли всё. Я лишилась ног. Долгие годы надо мной насмехались мои же собратья! — Зере поникла. — Первенцы заперли всех в золотой клетке. Народ работает, но так, по мелочи. Наши продают всякие изделия в большой мир. Выращивают домашних животных. Имитируют деятельность, чтобы совсем в болоте не утонуть. Здесь некуда стремиться! Стоило сааксцам дать утилизатор, как общество превратилось в паршивую пассивную утопию! Ненавижу, ненавижу это место! Знаешь, сколько трудов стоило просто выбраться отсюда? Попытаться найти работу — уже головняк, а стать действующей гражданкой вообще невозможно. Кое-как я нашла заработок на окраинах.

— Подожди, — сказал Тайрек. — Ты, случаем, не у Делмара танцевала? Со шкурой тигра?

Девушка стала пунцовой.

— Это было всего три раза, — буркнула она. — И давали Платину. Я подмазала кое-кого, чтобы получить хотя бы временное гражданство. Очень, очень долго тренировалась, и всё-таки выиграла возможность выступить в королевском цирке. Ты бы видел моё выступление! — девушка расплылась в довольной улыбке. — Теперь чуточку поднапрячься, и я смогу вырваться отсюда.

— Так ты, получается, вернулась на время?

— Проведать родственников. И проститься.

— Хорошо. Ты ведь не хочешь, чтобы синдикатовцы их убили?

Глаза Зере расширились.

— Если нет, то помоги мне. Нужно связаться со старейшинами кланов. Предупредить, что контакт со Стрелками опасен.

«Предотвратить ошибки таких же идиотов, как ты», — подумал Тайрек.

— Совет старейшин ведь арестовали, — сказала танцовщица. — Остались только местные лидеры. Но если подумать… Да, я смогу кое-что организовать.

Тайрек кивнул. Ситуация улучшалась. Ему даже начала нравиться музыка в заведении. Но тут к столику подошёл шатающийся мужчина, от которого так несло перегаром, что глаза защипало.

— Привет, жестяная шлюшка, — заикающимся голосом выдал он. Зере отвернулась, стараясь не смотреть пьянице в глаза. — Опять вернулась? Разве же не говорили, что тебе здесь не рады?

— Оставь её в покое, Акрам! — послышалось из зала. — Она и так натерпелась.

— Не оставлю, — категорично заявил мужчина. — Вам, сучкам, разрешили без платков ходить. Так что же, вы взяли да повживляли в себя синдикатовского дерьма и ходите по улицам, все такие деловые. Меня от вас тошнит. Чтобы вы сдохли!

В доказательство своих слов, он блеванул на стол. Тайрек не выдержал. Что-то, так тихо сидевшее в его голове, сорвалось с катушек. Схватив кальян, он с криками обрушил его на голову пьяницы, заставив того завизжать от боли. Музыка прервалась, в зале посыпались стулья.

— Ах ты гадёныш! — послышалось со всех сторон. Зере пронзительно закричала:

— Стража! Стража!

Тайрек переглянулся. Его окружило пятеро типов в одеждах с тем же клановым узором, что и у пьяницы. Тайрек поднапряг память. Анвары? Или Арифы?

Когда обрушился первый удар, всё оказалось неважно. Тело задвигалось само, вспоминая старые армейские приёмы рукопашки. Кулаки запели, разбивая лица, выбивая зубы, ломая носы. Обновлённое тело загорелось, стоило начаться драке.

Первый враг пробил головой стол, другой улетел со сломанной рукой в зал. Трое всё же сумели схватить Тайрека и бросить на пол. Со всех сторон посыпались ощутимые пинки. Тайрек пытался отползти, но красная пелена затуманила разум. Стараясь не стонать от боли, он перехватил ногу врага и подтянул к себе. Рука сама впечатала драчуна лицом в пол.

Следующий удар прилетел в глаз. На секунду мир заходил ходуном. Но Тайрек знал, что нельзя терять сосредоточенности. Дав врагу под дых и парализовав его, он вырубил его коротким и хлёстким ударом.

«Давай, Тайрек, — заговорил знакомый женский голос в голове. — Убей их всех!»

Блеснула сталь и спину обожгло холодом. Тайрек взревел и схватил последнего врага за шею. Руки наполнились силой. Казалось, стоит захотеть, и шея драчуна сломается в мгновение ока.

— Отпусти! Ты убьёшь его! — закричала Зере на периферии сознания. И Тайрек расслабился, рухнув на колени. Последний враг в ужасе отползал от него, щебеча молитвы Отцу под нос.

— Что здесь произошло? — раздался громкий голос. Не иначе, как стражника.

— Они напали на нас, господин! Мой друг ранен!

— Опять ты, Зере? Да что же у тебя за вечные проблемы. Сержант! Увести хулиганов! — на плечо Тайреку легла тяжёлая рука. — Держись, брат. Сейчас отнесём тебя к жрецам, подлатаем. Как зовут-то хоть?

— Таир, — ответил он. — Меня зовут Таир.

***

— Ну и угораздило же тебя, — в который раз повторяла Зере, помогая Таиру идти.

— Не благодари, — отвечал он.

Операция заняла не больше часа. Рану от ножа зашили, наложили повязки, а затем дали выпить бодрящей настойки и порекомендовали постельный режим. Таир не стал возражать. Боль растекалась волнами, пульсировала — напоминала, что Серый Охотник никогда не дремлет. Сил на споры просто не оставалось.

Зере тащила его по улицам. Солнце давным-давно закатилось, гетто погрузилось во мрак. Люди возвращались домой, движение сильно уменьшилось. Повсюду горели лампы. Рынок закрылся, и стало необычайно тихо. Протезы Зере мерно жужжали, выводя Таира из себя. Теперь, когда она была рядом, её уродство одновременно отталкивало и притягивало его. Таир про себя жалел девушку, но то, как она относилась к своему недугу, раздражало сааксца. Ему хотелось схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть. Но он сильно сомневался, что это подействует. Обычно насилие только убеждает жертву в собственной правоте.

Он вспомнил разговор с особистом. «Нет, Марий, счастьем нас не купить. Нам его мало. Нам нужна жизнь, полная боли и страданий. Мы должны научиться брать ответственность и не бежать от правды».

Проходя мимо домов, Таир удивлялся, как его люди сумели втиснуться в пространство Четвёртого Уровня. Жители Старого Города вечно жаловались на недостаток жилплощади — и вон сколько её отдали под нужды сааксцев. Но всё могло быть иллюзией. Места хватало всегда и всем. Синдикат лишь нагнетал цену.

Таир впервые с вхождения в Город почувствовал, что дышит полной грудью. Он потерял всё, наделал кучу ошибок. Но может быть даже ему уготовлен последний шанс.

Какими бы ни были ублюдками сааксцы, они всё же оставались его народом.

— Вот, здесь. Резиденция моей почти что тёти.

Таир поднял взгляд. На здании красовался чёрный змей — герб клана Хамид. Сердце Таира застучало как бешеное. Клан отца. Из-за того, что он родился от неприкасаемой, Таир не мог считаться Хамидом. Но это не помешало отцу передать кольцо и клинок клана. Не помешало Таиру нашить змей на куртку. Что-то сильно стянуло палец на правой руке. Таир поднял ладонь. Кольцо вернулось на место, будто его никто и не снимал.

«Не может быть. Это полный бред…»

Зере стукнула в дверь три раза и прислушалась. Несколько секунд ничего не происходило, затем отворилась смотровая щель.

— Ты пришла? Кто это с тобой?

— Мой друг. Он хочет с тобой поговорить, госпожа.

Дверь отворилась. На порог вышла маленькая женщина в аккуратном платье. Голову её окутывал красный шарф. Седые пряди укрывали высокий морщинистый лоб. Взглянув на Таира, она схватилась за сердце и бросилась вперёд.

Объятия сдавили его бока, но Таир не сопротивлялся. Обняв женщину в ответ, он почувствовал, как к глазам подступают слёзы.

— Я вернулся, — только и мог повторять он.

— Добро пожаловать домой, сынок, — отвечала мама и обнимала ещё сильнее.