18. Благие намерения.

Благие намерения

«Если хочешь спасти всех и сразу — значит, пора спасать себя»

Древняя эмигрантская поговорка

15 июня, 541 год после Освобождения

Он надел свеженапечатанную хлопковую рубашку, наслаждаясь запахом свежести из окна и подставляя лицо утренним лучам. Ушло полминуты, прежде чем вернулась предательская мысль: это всё не по-настоящему. Таир тяжело вздохнул и застегнул пуговицы, смотря прямо на солнце, чувствуя, как оно жжёт глаза и выдавливает слёзы. Он скучал по открытому небу больше, чем по свободе.

Куртка с капюшоном сиротливо лежала смятой на стуле возле кровати. Змеи, так недавно казавшиеся живыми, превратились в бутафорские ленты, сверкая багровыми глазами-камушками. Дыра в спине, оставшаяся от удара ножа, темнела запёкшейся кровью. Таир пошевелил лопатками, пытаясь почувствовать рану, но боли не возникло. Будто его и не пытались зарезать. Погладив тёмно-терракотовую кожу куртки, Таир двинулся к лестнице. Пришло время говорить.

Он начал весь этот бардак, он должен его закончить.

На улице переговаривались люди, со стороны базара раздавались крики продавцов. Гул обычных прохожих показался Таиру чужим, нездешним. Слишком он привык к наседающей со всех сторон и несмолкаемой болтовне рекламных экранов. Исчезло электрическое потрёскивание, испарилось жужжание. Мир стал таким, каким он должен был быть.

«Но это всё не по-настоящему».

Спустившись на первый этаж, Таир застал Зере в гостиной на кресле. Танцовщица, отцепив и положив протезы себе на бёдра, смазывала шарниры маслом, снимая излишки тряпкой.

— Как спалось? — спросила девушка, закончив уход. Она наклонилась вперёд и начала прицеплять аугментику обратно. С лёгким визгом протезы вцепились тонкими отростками в мягкую прокладку между плотью и металлом.

Таир надавил пальцами на левый бицепс и почувствовал лёгкую боль от потянутых в драке мышц.

— Как ребёнок, — признался он. И правда, последний раз Таир так высыпался в детстве. Ещё до речей жрецов, Багровых Штыков и войны. В тот короткий период, когда он ещё мог просто играть на улице с другими ни о чём не заботящимися детьми.

— Ты так быстро оправился, — заметила танцовщица. — Никогда ещё не видела, чтобы кто-то после удара ножом на ногах стоял. Знаешь хоть, сколько крови потерял? Ты заколдованный, что ли?

— Скорее, заговоренный, — сказал Таир. «Сыворотка. Это всё грёбаная сыворотка».

— Саида-апа ждёт, — произнесла Зере и указала в сторону кухни. В тёмных глазах девушки засквозило беспокойство. — Ты знаешь, я никогда ещё её такой не видела. Будь осторожнее.

Таир кивнул. Встреча с матерью для него самого стала ударом. Мать сразу же застелила кровать в спальне наверху, и он провалился в глубокий сон.

Кухня пропиталась терпкими запахами натурального чая. У Таира начала кружиться голова. Воспоминания нахлынули потоком, и он еле удержался, чтобы не прослезиться. Мама хлопотала над чайником, одетая в то аккуратное зелёное платье, что и вчера. Алый шарф в несколько слоёв окутывал шею. Седые волосы туго стянулись в клубок на затылке. Укол боли пронзил сердце. Видеть мать такой старой казалось невероятным. Десять лет он её не видел. Она сильно изменилась, но он ещё сильнее.

— Надеюсь, ты ещё не позабыл вкус настоящего чая, — сказала мать, разливая горячий напиток по чашкам. Пар курился над посудой, будто сулил невероятные открытия: стоило лишь чуть-чуть пригубить древнее саакское зелье. — Иногда я пользуюсь привилегиями главы, и забираю себе немного листьев с оранжерей на окраинах города.

— Гетто, — автоматом поправил мать Таир и смутился. Мама усмехнулась.

— Тебе здесь не нравится, правда?

— Я не могу сказать, — признался сааксец. Попробовав чай, он изменился в лице. — Чертовски вкусно!

— Ещё бы. Старые мастера выращивают, по рецептам из Бухты Счастья.

При одном упоминании о Бухте Таир задёргался, чувствуя боль и досаду. То, что там произошло, иначе как бойней нельзя назвать. Первенцы утопили в крови весь Союз, но Бухта переплюнула любые предыдущие побоища. Одно только её упоминание холодным клинком проползало по коже и подскакивало комком к горлу. Поставив чашку на стол, Таир сказал:

— Теперь ты управляешь всем кланом Хамид?

— Представляю его в новом совете старейшин. Не то чтобы мне были рады… — мать помялась, словно раздумывая, говорить ли дальше. — Ты давно уже взрослый, сынок. Сам понимаешь, чем я занималась…

— Но кроме тебя у отца никого не было. Он ведь не оставил наследников?

— Нет. Когда первенцы брали Карас, началась суматоха. Кое-кто вспомнил старые обиды. Почти всю элиту клана вырезали, кроме твоей тёти, Азизы, и её сына. Я увязалась за ними. И поначалу всё шло хорошо, она даже приняла меня в клан. В конце концов, Мугис был такой… — мама запнулась, назвав имя отца. Каждый раз, когда она его произносила, по лицу пробегала волна боли. — Азиза сказала, что доверяет выбору брата. Даже если он и пал на неприкасаемую. Как жаль, что ты не успел с отцом нормально познакомиться.

— Что было потом? — допытывался Таир. Об отце ему говорить хотелось в последнюю очередь.

— После поселения в гетто начались первые разборки. Все эвакуировавшиеся кланы начали делить территории. У нас было даже несколько маленьких войн. Почти семь лет назад Азизу убили вместе с сыном. Прямо на свадьбе.

— Чьей?

— Как чьей? Её сына и Зере. Почему, думаешь, она ошивается в этом доме? — мама вздохнула. — Азиза была великой женщиной. Такие раз в поколение рождаются. Она не посмотрела на аугментику Зере, без проблем дала добро на их женитьбу. Это её и погубило. Только её сына с Зере обручили, как нагрянули убийцы и расстреляли Азизу, да жениха. Бедный мальчик. А Зере ещё беднее. Стать вдовой в десять лет — никому в жизни не пожелаю. Сам понимаешь, по всем правилам ей запретили снова выходить замуж. Так что она часть клана Хамид. Как и я. Просто больше никого не осталось.

— И тебя избрали в совет старейшин? — Таир пошевелил плечами, пытаясь почувствовать боль. Но ничего. Его рана затянулась с концами.

— Совершенно случайно. Большинство старых и крупных кланов порешали друг друга в междоусобицах. Когда закончились разборки, все оглянулись и поняли, что самых умных уже отправили к Отцу. В итоге, клан Башра остался крупнее всех и начал решать, кто же войдёт в совет. Он выбрал самых безобидных, дал привилегии, а сам пошёл давить остатки сопротивления, — мама вздохнула. — Но оно не утихает. И с каждым днём обстановка всё хуже и хуже.

Мать пригорюнилась и вдруг всхлипнула.

— Я только поняла, — дрожащим голосом произнесла она. — Десять лет тебя не было… десять лет…

— Ты сама отдала меня в солдаты, — резанул по больному Таир. И тут же возненавидел себя за это.

— Я… не могла прокормить тебя. Ты бы просто умер от голода, сынок, — мать подняла умоляющие глаза. — Я должна была это сделать.

«Я спасся от голода. Но мог сотни раз умереть от вражеских пуль. Нет, у тебя был выбор. Азиза могла принять нас в клан, могла прокормить. Но ты даже не попыталась найти другого выхода. Ты решила избавиться от меня, решила выжить в одиночку».

Огромное море эмоций бушевало внутри Таира, но он сжал кулаки, собрался с мыслями и сделал самую храбрую вещь в своей жизни — простил маму за всё.

Подойдя ближе, он заключил мать в крепкие объятия и произнёс:

— Я понимаю. Если бы не ты, я бы погиб.

Таир чувствовал влагу на своём плече, слышал всхлипы и тихое хныканье, и думал только об одном: «От своих грехов не сбежать».

На улице послышался непонятный шум, и мать вскочила, подбежав к окну.

— О, именем Отца… — простонала она.

Шум всё усиливался, начали раздаваться крики. Таир прикинул: подходила толпа не меньше двадцати человек. Выглянув вместе с матерью, сааксец увидел группу парней в разноцветных одеяниях с замысловатыми узорами. У каждого на поясе покоилось по кинжалу.

— Реставраторы, — прошептала мама.

— Кто?

— Дружинники Содружества Независимых Кланов. Тех, что не так давно перестали подчиняться совету старейшин. Они считают, что мы слишком много на себя берём. Ни один из кланов по отдельности не сможет противостоять Башра, но вместе… Я должна позвонить другим старейшинам.

Мама вернулась к столу и прикоснулась к стационарному коммуникатору.

— Не может быть. Они нас глушат! — пробормотала она. — Да как они посмели?

— Как ты думаешь, что им надо?

— Они не могли прийти за мной. Это бы значило объявить открытую войну совету старейшин! Но они всё же глушат связь. Я даже не могу вызвать стражу.

— Саида-апа! — закричали снаружи. Мама нахмурилась и двинулась к окну. Облокотившись на потёртый подоконник, она высунула голову.

— Вы пришли ко мне с оружием и заглушили связь! Да как вам хватило совести? Я одинокая старая женщина. Боитесь, что не справитесь со мной?

Таир встал за плечом матери и стал присматриваться к толпе.

— Прошу простить нас, — говорящий оказался пареньком лет семнадцати с длинными волосами, собранными в тугую косичку вдоль спины, на оранжевых одеждах растекался тигр клана Намир. Да и вообще большинство дружинников оказались на удивление молодыми, сааксцу они казались почти что детьми. — Но мы ищем Зере. Говорят, она вернулась в гетто.

— И вы толпой идёте за одной девочкой?

— Не за ней, — весомо произнёс дружинник. — А за её таинственным знакомым. Вчера он нанёс весомые увечья нескольким нашим друзьям, которых стража упечёт в тюрьму, как только те выползут из храма. Хотелось бы с ним поговорить по душам.

— Они пришли за мной, — сказал Таир. — Скажи, что я сейчас выйду.

— Подождите снаружи, я поговорю с Зере! — крикнула мама, а затем обернулась к Таиру. — Не смей туда выходить! Они убьют тебя! Ты не знаешь, что это за люди! И что ты натворил вчера?

— Новости здесь так быстро разносятся, а ты ничего и не слышала даже, — проворчал Таир. Вернувшись в комнату, где сидела Зере, он подошёл к утилизатору. Вид у танцовщицы был настороженный.

— Что случилось? — сказала она.

— За мной пришли дружки вчерашних ублюдков, — объяснил Таир. Зере побледнела.

— Это очень плохо, — простонала она. — Что мешало тебе просто сидеть на месте? Он бы просто ушёл, и всё было бы в порядке!

— Сейчас тоже всё в порядке, — сказал Таир. — Кстати, у вас что, нет схемы кинжалов?

Мама помотала головой. В её глазах застыл вопрос. Но Зере среагировала быстрее. Порывшись в сумке, она вытащила наружу клинок с ножнами и кинула его Таиру. Поймав оружие, сааксец двинулся к дверям, а мать засеменила следом.

— Ты что, хочешь с ними драться? — спросила она. Таир кивнул. — Да ты обезумел! Их там тридцать человек! Они тебя на месте растерзают!

— Двадцать семь, — поправил мать сааксец.

— Не убивай никого, сынок, пожалуйста! — взмолилась мама. — Пусть они работают на опасных людей, но они же совсем ещё дети.

Таир посмотрел на неё, на заслезившиеся глаза мамы, на её скривившийся, будто от боли, рот. «Если бы ты видела хоть часть того, что видел я».

— Дети жестоки, — лишь ответил он и потянул дверь на себя.

Глава дружинников с неприятной ухмылочкой, присущей сопливым главарям молодёжных банд, ждал Таира, скрестив руки на груди.

— Так вот ты какой, — произнёс он с некоторым удивлением. — У тебя хватило яиц выйти на встречу с нами. Хвалю, хвалю. Помять бы тебе бока, но старейшина Саддам запретил.

— Кто он? — спросил Таир, ничуть не смутившись словам мальчишки.

Заводила дружинников усмехнулся, будто обрадовавшись прыти будущего пленника.

— А ты будто не слышал о клане Дюран?

Таир кивнул, вспоминая. Конечно же, кому бы ещё хватило наглости? Клан Дюранов раньше отличался непокорным нравом. К Союзу они присоединились после непродолжительной, но очень кровавой войны, и даже после неё, став частью совета старейшин, любили подчёркивать свою независимость. Если совет принимал решение истребить новых поселенцев, обнаруженных на границах, Дюраны тут же начинали настаивать на переговорах. Если же большие шишки избирали дипломатию, взбалмошный клан начинал голосовать за расправу.

В конце концов, это вылилось в гражданскую войну. После того, как последний бастион обороны Дюранов пал от рук Чёрных Винтовок, совет старейшин сменил гнев на милость и оставил в живых трёх обделавшихся от страха наследников клана. К совету старейшин их больше не подпускали, голоса они лишились, ресурсы их земель, да и даровитые мастера отныне принадлежали Союзу. Дюраны стали тенью своего былого могущества, примером для всех, почему не стоит шутить с советом. Множество кланов стояло на краю гибели, но большинство успевало образумиться и не ухнуть в бездну забвения. И только Дюраны прошли весь путь до конца, с песнями и плясками подписав себе смертные приговоры, превратившись в страшную историю, которую рассказывают новым кланам, чтобы те не думали сопротивляться.

Что же, времена изменились. Кто бы мог подумать, что даже после такого громогласного поражения, Дюраны сумеют выкарабкаться из ямы и дадут о себе знать. Но заслуга больше принадлежала Синдикату, чем болванам из клана. Под крылом Первого Города Дюраны, похоже, сумели восстановить независимость, почуяли аромат безнаказанности и решили тряхнуть стариной, собирая обиженных на нынешнее положение дел идиотов. Тем лучше. Пока Таир искал потенциальных бунтовщиков, они сами его нашли.

«Начнём жрать вас с головы».

— Старейшина Саддам хотел бы меня увидеть?

— Ты очень сильно оскорбил его племянника, — подчёркнуто вежливо произнёс юный дружинник. — Но он смилостивится, если ты извинишься лично.

— А если я не хочу этого делать?

— Боюсь, твоей безногой подружке придётся несладко, — улыбнулся реставратор. Он ничем не отличался от всех предыдущих соперников Таира — самодовольный, надутый мальчишка, переоценивающий свои силы. Не знающий, что такое настоящая война. Когда твои ноги начинают гнить от влажности, а еды нет уже седьмой день, и приходится идти в джунгли, охотится на противника, лишь бы обворовать трупы. А если пайков у жертв не окажется, придётся голодать. Они не скатывались до уровня первенцев. Сааксцы не ели мертвецов. Хотя, формально, первенцы сначала перерабатывали трупы, прежде чем их съесть.

«Все вы так похожи, — подумал Таир. — Как в дурном сне, будто убиваешь одного и того же ублюдка, раз за разом».

— Пытаешься блефовать? — с презрением спросил он. — Зере принадлежит клану Хамид. Если хоть волосок упадёт с её головы, за это возьмётся сам совет старейшин. И тогда ваш маленький кружок интересов будет гадить кровью быстрее, чем вы успеете сказать «газават».

— За провокацией последует ответ, — сказал дружинник, покачав головой. — А за их ответом прилетит наш. И тогда мы все…

Он не сумел договорить — кулак Таира врезался ему в лицо. С подавленным всхлипом юноша рухнул на пыльную землю, остальные дружинники дёрнулись и обнажили клинки, бормоча проклятия.

— Вот моя провокация, — произнёс Таир, встряхивая кулак. — Будешь отвечать?

— Да ты… — начал дружинник, но его тут же начали оттаскивать вглубь толпы. Реставраторы насторожились, приготовили кинжалы, но пускать их в ход не торопились. В глазах юных бойцов застыло недоверие, даже лёгкое потрясение — они не ожидали, что будет сопротивление. Хотя нетрудно понять, что парень, разнёсший их дружков в доме сказаний, без боя не сдастся.

«Как и думал, приказали привести без единой царапинки. А жаль, хорошая драка сейчас не помешала бы».

— Ну, что смотрите? — дружелюбно выдал Таир, разводя руками в стороны. — Ведите меня к старейшине Саддаму.

Один из дружинников протянул руку к его кинжалу, но сааксец быстро перехватил её. Скрутив кисть в болевом захвате, Таир прошипел:

— Ещё раз попробуешь — пырну. Оружие у меня никто не заберёт.

— Успокойся! — выкрикнул один из бойцов, у которого ещё хватало прыти. — Иначе мы тебя успокоим сами!

— Да я половину из вас порежу прежде, чем вы вообще что-то поймёте, — цыкнул Таир. — Не испытывай судьбу, мальчик. Ты для меня лишь несущий чушь мешок с кровью. Я убью тебя, не моргнув и глазом, а потом найду твою семью, выпотрошу твою мать, братьев и сестёр — если они есть, конечно.

— Сукин ты сын! — заревел дружинник и бросился вперёд. Его тут же потянули назад друзья. Таир усмехнулся. Давно он так не веселился.

— Ты пришёл с ножом к дому моей матери, посмел угрожать, привёл других — и не надейся на пощаду, — пообещал Таир. — Не будем терять времени. Давайте, ведите меня. Старейшина, наверное, уже заждался.

Дружинник побледнел, а затем позеленел, но отвечать не стал. Остальные встали у боков Таира и начали вышагивать по улице, как отряд маленьких заводных солдатиков — или же стадо хорошо обученных баранов. Правда, у животных стремление к свободе было посильнее, чем у них. Таир готов был расхохотаться. Это ему-то рассуждать о стремлении к свободе и послушании! Он, сааксец, сейчас находился в гетто и шёл к главе Содружества Независимых Кланов, чтобы убедить его не поднимать бунт против Синдиката. Кто он такой, чтобы клеймить ребят за их пустые головы?

«Нам лицемеров не надо. Мы сами лицемеры», — подумал Таир.

Они прошли, наверное, через половину гетто, прежде чем вышли четырёхэтажному зданию, которое Таир про себя тут же назвал дворцом. На поколупанных стенах развевались гербы Дюранов — кисть руки, скрюченными пальцами держащая окровавленный глаз. «Дюраны всё видят, Дюраны всё знают». Старый девиз, который клан пронёс через столетия. Сейчас он казался, как минимум, смешным.

У богато украшенных дверей стояли припудренные стражники в синих свободных одеждах. На лацканах их жилетов висел маленький треугольник с вписанным внутрь крестом. Такой же символ изображался на двери. Судя по всему, его привели в местное отделение Содружества Независимых Кланов.

Коридоры усыпали вещи из старого мира. Всё здесь пахло Карасом, кроме людей. Пусть гетто и выглядело в точности как столица Союза, всё же многое так сильно изменилось, что оставалось родным и незнакомым одновременно — будто старый друг, вернувшийся через много лет из путешествия по свету.

Миновав десятки чайных кабинетов и комнат со столами для собраний, конвоиры привели Таира в огромный внутренний двор. Прямо над головой висело тёплое солнце. Таиру пришлось напомнить себе, что оно не настоящее. «Идеальный мир фальши, построенный первенцами для сааксцев. И всё же, намного лучше, чем при Союзе».

Внутренний двор в длину занимал площадь примерно в шестьдесят шагов, а в ширину — около сорока. Нависающие стены с выбитыми в камне балконами угрожающе нависали над группой дружинников. Реставраторы остановили Таира у железных дверей и встали за его спиной полукругом. Портал зевнул, выплюнув молодого мужчину в самом расцвете сил, одетого в тонкий, отделанный замысловатым узором деловой костюм. Для сааксца он был довольно высок — на полголовы выше Таира. Роскошные каштановые волосы были тщательно причёсаны и уложены, глубоко посаженные карие глаза излучали любопытство. На пухлых щеках зияли красные точки выдавленных прыщей.

— Старейшина Саддам, собственной персоной, — произнёс Таир. Хоть глава клана и выглядел безобидным, сааксец видел следы жестокости в сощуренных глазах и приятной улыбке. В перстне на среднем пальце могла покоиться игла, отравленная смертельным ядом — древний трюк старейшин, который чаще оборачивался против них самих, чем против врагов. Но не в случае Саддама. Если бы Таира попросили сцепиться со старейшиной, он не стал бы ставить на свою победу. Глава Дюранов не был солдатом. Он был убийцей.

Таир знал этот взгляд. Следы ни с чем невозможно спутать. «Дюраны вымерли, — подумал он. — Их место занял выскочка, победивший предыдущего главу в кулачной схватке». Если глава клана согласился на честный бой, при проигрыше он обязан передать всё победителю. Так клан становится сильнее. Так диктует закон.

«Кто же он? Уличный бандит, оказавшийся в нужном месте в нужное время? Бывший киллер, возмещающий распухшее тело виртуозностью мастера?»

— Багровый Штык, — произнёс старейшина Саддам, продолжая улыбаться. — Приятно видеть старых собратьев. Как дошёл, Таир? Мои мальчики тебя не обидели, надеюсь?

Сааксец готов был взвыть от отчаяния. Но он сдержался, выдавил ответную ухмылку и произнёс:

— Смотрю, все юные ветераны войны высоко поднялись. Один я болтаюсь чёрт знает где.

— Ты слишком рвался вперёд, — пожал плечами бывший Багровый Штык, ставший главой Дюранов. — Ты даже не обернулся, когда оставил братьев и сестёр позади. Не подумал, что можно уйти в гетто, а не пахать на Семьи. Твоё невежество поражает. И, в то же время, окрыляет. Я и подумать не мог, что один из нас сумеет так хорошо устроиться в Синдикате. А уж тем более устроит вторжение и уйдёт от правосудия! Я ведь смотрел твою казнь в прямом эфире, да думал, что пасть от руки врага — достойный конец. Но ты всех обхитрил!

Старейшина подошёл ближе и заключил Таира в потные объятия.

— Добро пожаловать домой, брат Таир! Ты знаешь, о тебе ведь многие говорили. Алый Дьявол. Стальной Зуб. Великий Собиратель. Во время войны мне было шестнадцать, я среди Штыков проходил уже четыре года и всё удивлялся — что за сопляк наводит столько ужаса?

— Легенды и слухи, раздуваемые жрецами, — буркнул Таир. Они создавали героев, пока шла война, чтобы поддержать дух солдат. Таир видел распространяемые брошюры и с трудом узнавал в них себя. Слава Отцу, у них хоть хватило милосердия не упоминать его настоящего имени и отряда, в котором Штык служил. Из всех героев, упоминаемых в брошюрах, разве что командир Бедан заслуживал статуса легенды. Да и то, как раз потому, что кардинально отличался от образа, рисуемого жрецами. — Не стоит верить в сказки.

— В твоей легенде сказочного мало, — пожал плечами Саддам. — Убить столько людей, да в таком возрасте — это талант. Один из тех, которые могут нам пригодиться.

«Он говорит со мной, как с родным, — подумал Таир. — Даже ни на секунду не задумывается, что я могу быть шпионом Синдиката».

— Лучше скажи, как ты узнал меня.

— Я не был уверен до конца, — ответил Саддам. — Но из описаний у меня сложилось смутное подозрение. А потом ты пришёл сюда. Тебя сложно не узнать, брат Таир — во всяком случае, для тех, кто следит за новостями. Я уверен, ты появился здесь не просто так. Это настоящее провидение Отца!

— Ты хочешь попросить моей помощи? — предвосхитил вопрос старейшины Таир. Дюран кивнул. — Ты хочешь восстания? Опрокинуть совет старейшин, а затем пойти на Синдикат?

— У нас есть могучие друзья, — прошептал Саддам. — У них почти всё готово. Да и у нас тоже! Стоит высечь искру, как костёр возмездия разгорится!

— Не о Стрелках ли ты говоришь?

— Лучше, Таир, — усмехнулся Саддам. — Пойдём, я посвящу тебя в детали.

Они нырнули под чудовищную арку, усыпанную глазами, что будто следили за каждым входящим. В узком, плохо освещённом коридоре Таиру начало казаться, что стены пытаются его раздавить. Очень давно он не испытывал такого чувства. Первое время в Городе приходилось очень туго, но Таир привык. Сейчас же всё возвращалось, будто бы никогда и не уходило. Таир ощутил, как десять лет наваливаются на него всем своим огромным весом намёков, недосказанностей и сожалений. Он опять тупой Багровый Штык, исполняющий чужие приказы, следующий чужой воле. Ничего не изменилось — разве что лицо в зеркале становилось всё старше, да в глазах появились отблески серьёзности и мудрости. Но это всё было полной чушью. В глубине души Таир наконец понял одну важную вещь: люди не меняются. Они лишь используют другие оправдания.

Реставраторы следовали по пятам, как верные псы. Ими они и являлись. Молодые, безмозглые, готовые исполнить любую прихоть хозяина. В пустых лицах дружинников Таир видел отражение себя, и ненавидел их за это.

Они оказались в застенках, где воздух стал на порядок прохладнее. Их встретила спиральная лестница, ведущая вниз. Спустившись на два пролёта, процессия достигла огромного зала с кучей ламп. Полы устилали ковры, возле стенок стояли сундуки с постельным бельём. К помещению вело множество коридоров, туда-сюда сновали люди. Но тел на полу валялось ещё больше. Таир выдохнул. Нет, не мертвецы, просто спят.

Но лучше бы они были мертвы.

Саддам собрал в этой импровизированной казарме целую армию, готовую в любой момент отбросить комфорт мирной жизни и начать месить всех направо и налево за своё якобы правое дело. Дружинники, все до единого. В помещении стояла тишина, никто не переговаривался. Те, что не спали, занимались своими делами: читали, рисовали, молились, что-то считали на коммуникаторах.

— Столовая дальше по коридору, — сказал Саддам, улыбаясь. — Это далеко не все наши силы.

— Правда? — лениво заметил Таир. — Сколько здесь, не меньше пяти сотен?

— Семьсот. И таких ячеек у нас по всему гетто полно.

— И у вас, конечно же, есть оружие? — иронично поинтересовался Таир. Кивок Саддама заставил почти вырвавшуюся насмешку застрять комком в горле.

— Пойдём покажу.

Пока они переступали между спящими бойцами, старейшина всё щебетал:

— Я давно ждал такой возможности, брат Таир, очень давно. Ветеранов, да умелых солдат ведь почти и не осталось. Новобранцев раньше учил сам, по мере возможностей, да толку едва вышло.

— Пока ты не связался со Стрелками?

— Именно. У них сразу нашлись нужные люди.

Они пришли в оружейную. Запас у Саддама оказался более чем приличный: новейшие синдикатовские винтовки, гранаты и гранатомёты, штыки, сабли, пистолеты всех систем, пулемёты. Всё, что душа пожелает. Таир поднял с ящика воронёный револьвер — таким застрелились его попутчики, затихшие в голове. Возможно, затихшие навсегда.

— Так кто обучает твоих людей? — спросил Таир.

— Тебе лучше знать, — усмехнулся Саддам. Взяв Таира за руку, он увлёк его следом. Дальше по коридору слышался знакомый голос. Таиру это не понравилось. Появление старых знакомых последнее время сулило ему одни лишь неприятности.

Они вышли в ещё один зал, где несколько десятков дружинников отрабатывало приёмы ближнего боя.

— И р-р-раз! И два! — орала крепко сложенная женщина в алом мундире, расхаживая перед тренирующимися сааксцами. В плохо освещённом помещении её волосы превратились в шапку тьмы. Но Таир бы ни с кем её не спутал.

— Миледи! — окликнул Саддам. — Он пришёл!

Солдаты тут же встали по стойке «смирно», будто всё это время Таира и ожидали. Он сделал несколько нетвёрдых шагов и почувствовал, как пол уходит из-под ног. Но взяв себя в руки, Таир твёрдо двинулся к принцессе.

Десять лет пролетели как одно мгновение. И столько всего успело измениться.

— Приятно видеть тебя в добром здравии, — чопорно произнесла Анора. Улыбнувшись, она сверкнула в темноте белизной зубов. Зелёные глаза хищно сощурились. — Надеюсь, ты меня не забыл?

— Такое не забывается, — сказал Таир, чувствуя, как кулаки сжимаются сами.

2 июля, 541 год после Освобождения

— Зачем ты здесь?

Вопрос застал Таира врасплох. Перестав жевать мясо, он отложил вилку, откинулся в кресле и уставился на принцессу, сидевшую напротив. Закинув ногу за ногу и раскуривая сигарету, Анора невинно улыбалась, но в глазах её плясали опасные огоньки. Казалось, в морщинах женщины сложилась вся печаль мира. Она едва изменилась за десять лет — разве что в волосах появилась седина, да яркие зелёные глаза стали ещё более усталыми.

Они обедали на веранде личного номера Саддама. На столе стоял свежезаваренный чай, булочки, да дымящиеся говяжьи стейки. Из окна открывался прекрасный вид на всё гетто. Снующие туда-сюда сааксцы казались муравьями. «Кто-то лапку сломал — не в счёт», — подумал Таир, продолжая жевать.

Перерыв только начался, бойцы удалились в столовые комнаты, а он с Анорой поднялся на третий этаж. Их, как инструкторов, Саддам нещадно баловал. Натуральная еда, возможность посетить прославленные бани Дюранов, где белокурые голубоглазые красавицы клана Мадхур всегда готовы снять стресс с усталого путника хорошим массажем, доступ к Сети, да круглосуточная охрана. Правда, Таир подозревал: стражники следят, чтобы инструктора сами кому не причинили вреда.

Уже две недели он тренировал солдат для Саддама — показывал им, как обращаться с ножом, ухаживать за оружием, учил, как выжить в джунглях без еды и воды. Он передал им весь свой опыт, а сам тем временем лихорадочно думал, что же ему делать.

Отказаться он просто не мог — Саддаму ничего не стоило пригнать своих бойцов к дому мамы и вынудить Таира согласиться. Да и утаивать какие-то детали опасно. Штык выкладывался, как мог, при этом составляя план по предотвращению войны.

Саддам сказал, что Синдикат предоставил гетто практически полную автономию. Это казалось глупым, невероятным, но подземная армия Дюранов убедила Таира: корона либо плевала на всё с высокой башни, либо же так и было задумано. Даже если сааксцы поднимут восстание, у Синдиката не уйдёт много времени, чтобы задушить любое сопротивление. Даже если все гетто разом объединятся, Семьи одержат победу.

Чего хотел добиться король, дав сааксцам столько свободы? Чего желала контрразведка? И главное, зачем Говард прислал Анору в гетто?

Марий сказал, что глава Стрелков хочет заполучить оружие сааксцев, способное сразить Стражей. Но не того ли же самого жаждали его боссы? Он ведь упоминал, что они желают разобраться с кинжалом, от которого Таир давно избавился. Если так, то кое-что вставало на места, хоть и не очень удачно. Вливаниями денег и комфортом Синдикат пытался купить расположение сааксцев, чтобы те рассказали свой секрет. Что с ними будет потом, уже мало кого волновало: Семьи получат оружие, с которым смогут диктовать свою волю Эдему. А аппетиты короля, способного пожертвовать тысячами подданных в обмен на сына, трудно предсказать.

Присутствие Аноры тоже объяснялось довольно просто. Если сааксцев нужно подготовить к войне с Синдикатом, лучшего кандидата просто не найти. Анора пролила столько крови за Семьи, что её хватило бы, чтобы залить всё гетто. И теперь она вываливала секреты ценой по медяку за сотню. Воительница рассказала всё: то, как бойцы Синдиката оперировали во время Второй Священной Войны, их оснащение, предпочтения, психологию. Даже упомянула тактику эскадронов десанта, хоть те со своими летательными ранцами редко использовались внутри Города. Бойцы Дюранов — безработные юнцы семнадцати лет, едва помнившие Карас, — готовы были ко всему. И ни к чему.

Сколько бы Таир ни показывал приёмов, сколько бы ни мучил муштрой, сколько бы советов ни давал, в глазах солдат он видел пустоту. Придурки пришли из-за пустого энтузиазма, из-за жажды славы, из-за красивых рассказов о том, что они смогут победить всемогущий Синдикат и отомстить за унизительное поражение. Лишь единицы из них понимали, что одна из самых важных вещей в войне — это подготовка. Таир вспомнил Стрелков — мрачноватых молодцев в потёртых плащах и со старинными револьверами. Он с удовольствием поставил бы на то, что один полуголодный боец Гильдии сможет в рукопашной одолеть пятерых его подопечных балбесов. Конечно, это играло ему на руку. Если начнётся восстание, через несколько часов его подавят. Но чего он боялся, так это ответной реакции Синдиката. Таир знал: возмездие последует незамедлительно, и будет оно страшным.

Он обязан это предотвратить. Если в нём осталось хоть что-то хорошее, он остановит войну до того, как она начнётся.

Две недели Анора рассказывала ему все секреты Синдиката, без вопросов, так, будто доверяла ему полностью. Знали ли новобранцы Дюранов о том, что их тренирует женщина, выпустившая Союзу кишки? Вряд ли. Таира пугала её полуулыбка, её пронзительные глаза, спокойный тон, с которым она сдавала бывших соратников. В его жизни все дамы представлялись аппетитным собранием овалов. Но не Анора — её будто специально собрали из острых треугольников, оставшихся на мусорке войны из разорванных трупов солдат. Эта женщина источала смерть, и живые мертвецы шли за ней.

Ни разу они ещё не говорили о Таире. До сегодняшнего дня.

— Зачем ты здесь? — повторила вопрос принцесса.

— Я хотел вернуться домой, — пробормотал Таир, запивая вставший в горле кусок мяса чаем. Горячий напиток обжёг язык, и сааксец сморщился.

— После того, как тебя казнили в прямом эфире? — усмехнулась Анора и наклонилась вперёд. Таир вздрогнул. Несмотря на немолодой возраст, женщина сохраняла кошачью грацию юркой танцовщицы. В пластичности она уступала разве что Зере. Достав из кармана тряпочку, принцесса протёрла носок правого сапога. — Сомневаюсь.

— Синдикат просто не мог меня поймать, — сказал Таир. — Оттого и устроил весь этот фарс.

— Конечно, конечно, — рассеянно пробормотала Анора. — Тебя прислал Марий?

У Таира едва хватило самообладания, чтобы не вскочить из-за стола. Медленно подняв взгляд на принцессу, он произнёс:

— Я не понимаю, о ком ты говоришь?

— Правда? Агент контрразведки. Бледный, с вечно прилизанными волосами. Отвратительно укладывает волосы и вечно трясётся от излишества аугментаций. Плотно сидит на коктейле из воспоминаний. Нужны серьёзные профессионалы, дорогое оборудование, хороший Оператор и чёртова туча энергии, чтобы передать личности. Очень дорого и трудоёмко, а Эдем любит считать потраченную зря энергию. Марий же как бродяга, лакающий из лужи — делает выжимку, собирает обрывки и остатки памяти, надеясь стать лучше. Точно ничего знакомого?

— Ты меня в чём-то обвиняешь? — нахмурился Таир. «Лучшая защита — это нападение».

— Нет, что ты! — всплеснула руками Анора, невинно хлопая зелёными, напоминающими кошачьи, глазами. От суровой Воительницы не осталось и следа — наружу выплыла студенточка-кокетка. Настолько же фальшивая, как и цветы на подоконнике веранды. — Просто было бы очень неудобно, если бы в нашу маленькую компанию затесался шпион.

Таир понял: Анора в подобных играх такой же новичок, как и он. Вся её тактика — шокировать собеседника и ждать, когда он проколется. Доказательств у неё никаких нет, только догадки.

«У Миры хватило денег на оборудование. А энергию они своровали из аркад. Можно было поступить намного проще, но они выбрали такой путь — и пожертвовали собой. Ради меня. Почему?»

— Я рисковал своей жизнью, чтобы устроить вторжение. И теперь ты меня судишь?

— Ты знаешь, Говард мало что рассказал мне о вторжении, — заметила Анора. — Просто преступно мало. Слышала, ты помог устроить взрывы, что немного отвлекло Синдикат. Честно скажу, на взрывника ты не похож — морда слишком тупая.

— Ну спасибо, — проворчал Таир. Принцесса пожала плечами.

— На террориста такого масштаба ты не тянешь. Ты просто солдат, оказавшийся не в том месте, не в то время. Тобой руководили. Но кто?

— У меня были союзники, — сказал Таир, вспомнив про «Звёзд». Ощущение их отсутствия начало его напрягать. Он и подумать не мог, что будет скучать по вредным голосам в голове, что норовят перехватить контроль над телом. — Но все они теперь мертвы.

Похоже, Анору ответ удовлетворил. Расплывшись в очередной фальшивой улыбке, принцесса отчебучила:

— А ты, значит, последний оставшийся в живых герой-одиночка. Понятно. Неубедительно, но в жизни случаются и более странные истории.

— Если ты считала меня шпионом, то почему сразу не начала допрашивать?

— Потому что следила за тобой с той самой драки в доме сказаний. К сааксцам очень редко заглядывают незнакомцы — разве что гости из других гетто. А тут вообще интересный случай. Стражники тебя не знают, при входе в гетто ты не отмечался, по базе данных ты не бьёшься. Ты просто взял — и пух! — возник из воздуха. Как подарочек под ёлкой на День Освободителя. Только их приносят родители. А кто же принёс тебя?

— Я сам, — процедил Таир. — Нужно было уходить. Рано или поздно Семьи нашли бы меня. Потому я и решил скрыться в гетто, воспользовавшись канализацией.

— Так и думала, — кивнула Анора. — Пора бы приставить охрану ко всем утилизаторам, чёрт возьми. Не дай Бог ещё кто вылезет.

— Ты не ответила на вопрос: почему ты ни о чём не говорила целых две недели?

Анора состроила удивлённую физиономию.

— Разве не очевидно? Даже шпион может быть полезным. Две недели ты делился с нами информацией, а мы не спускали с тебя глаз. Всё ждали, когда ты сделаешь первый шаг и попытаешься связаться со своими друзьями снаружи. Если бы это произошло, тебя бы быстро накрыли.

— Я мог пронести жучки в себе, — усмехнулся Таир, но Анора лишь махнула рукой.

— На жучки и прочие аугментации тебя проверили друзья Саддама из стражи сразу же после драки. Как ты не поймёшь — здесь ты у нас на ладони, что бы ни делал.

Таиру хотелось нервно сглотнуть, но он удержался.

— Ну что, я прошёл проверку? — наконец решил он отшутиться. Анора лишь пожала плечами.

— Это тебе решать. Я тебе не доверяю. И доверять не собираюсь. Но для них… — принцесса презрительно махнула рукой в сторону двери. — Для них ты настоящий герой. Образец для подражания! Человек, что пошёл против Синдиката, что пролил кровь врага. Сделал первый шаг в сторону мщения. Про меня-то они ничего не знают, слишком уж невежественные. Могу с уверенностью сказать, половина даже моего имени в жизни не слыхала. До твоего прихода я две недели гоняла их, и не один даже не спросил, как меня зовут! Для них я всего лишь высокопоставленный офицер Синдиката, решивший устроить военный переворот. Но зато о тебе и твоих заслугах столько разговоров, что слушать устанешь. Но это не ты — всего лишь образ, что построил Саддам. А он конченый, хоть и полезный, кретин.

— Прояви уважение к нашему покровителю, — засмеялся Таир. — Нас ведь тоже могут прослушивать.

— Слежкой занимаются исключительно мои люди, — отрезала Анора. — У Саддама просто нет компетентных кадров, как бы он ни хорохорился. Что можно сказать о человеке, по сравнению с которым ты, Таир, кажешься умным?

— Мне он показался неглупым, — холодно ответил бывший Штык.

— Тебе это простительно, — сказала Анора. — Саддам сделал ровно одну хорошую вещь: захватил власть над Дюранами. И то, самым идиотским путём. Никогда не понимала ваших традиций, даже когда воевала. А сейчас удивляюсь, как из-за таких идиотов мы вообще несли столько потерь?

Таир сжал зубы, но не поддался на провокацию. «Помни, она пытается тебя разозлить. Будь выше этого».

— Когда он это сделал?

— Лет шесть назад. После войны мальчишка втёрся в доверие к главе клана, как же его звали, запамятовала. Да и не важно. Старику Саддам нравился. А что, он приобрёл себе ручного Багрового Штыка, да ещё такого умелого! Саддам ходил в телохранителях несколько лет, параллельно сближался с дочкой главы клана. А потом возьми и вызови старика на кулачный поединок. Ну как тот мог противостоять молодости?

— Любой имеет право отказаться от драки, — ответил Таир. — Но передача власти издревле происходила именно так. Глава клана готовит себе преемника, а тот затем вызывает его на кулачный поединок. Даже если старейшина может победить, хорошим тоном считается проиграть, уступить место наследнику, передав ему свои знания и опыт.

— Абсурд, — покачала головой Анора. — Мудрость старости ничего не заменит.

— Думаю, Карл не спрашивал, хочет ли старый король передавать власть или нет, — съязвил Таир. Анора не могла не отреагировать на колкость в сторону отца. Психология детей всегда так работала. Но принцесса лишь усмехнулась. «Чего я только ожидал? Она пошла против Синдиката. На то есть серьёзные причины. И, скорее всего, они все связаны с Карлом».

— Как бы там ни было, Саддам направил Дюранов в выгодное для тебя направление, — сказал Таир. — Что вызывает вопрос: а зачем здесь ты?

— Что ты знаешь о любви? — спросила Анора в лоб. Казалось, она просто не умеет общаться по-другому — как настоящий солдат она говорила всё, что думала, ничего не скрывала. Шла самым коротким путём. Таир на вопрос лишь пожал плечами. — Любил ли ты когда-нибудь по-настоящему, так, что готов был жизнь свою положить на алтарь?

— Нет, никогда, — признался Таир. Что он мог знать о любви? Он любил Келлу. Но недолго сомневался, когда пришла пора предать её. Она вела всех к пропасти. Таир задушил все свои чувства, сбросил их в яму и никогда больше не возвращался к могиле, в которой гнили воспоминания о лучших днях. Слишком много боли они причиняли.

Если он бы он любил её, то никогда бы не предал.

— У меня был сводный брат, папа его со второй женой заделал. Чёртов яйцеголовый, — бросила Анора, докурила сигарету и затушила её в чае. — Знаешь истории о дружных семьях, любви к родным, о том, как ты без своих не можешь? Так вот, это не такая история. Я не любила брата. Вот отец в нём души не чаял! Долгожданный сын, как же. Мы с Уильямом ссорились по десять раз на дню, и столько же мирились. Маленький избалованный говнюк, считающий себя обаяшкой и неотразимым красавцем. Все его обожали, а я тайно ненавидела. Что они в нём углядели? Что он мог такого, чего не могла я? Да, умён, знает кучу всего. Но боец из него никакой. Как мужик себя может мужиком называть, если не умеет драться? И всё же, он был моей семьёй. Что ещё у нас осталось в этом дурацком мире, кроме родных? — Анора тяжело вздохнула и уставилась в окно. — И отец убил его. Приказал своим грёбаным штурмовикам застрелить Уильяма на Нижних Уровнях. Что это за отец такой, готовый убить своих детей? Что это за правитель, который проливает кровь родных?

— И ты решила восстать, — подсказал Таир. Анора не двигалась, замерла, будто статуя. Казалось, малейшее движение вспугнет её. Наконец, она продолжила:

— Уильям узнал секрет отца. Узнал, что он долгие годы нас обманывал, — принцесса горько усмехнулась. — Представляешь себе, последние двадцать лет со мной разговаривал не мой папа, а актёр, нанятый его изображать! Насколько это безумно?

— Достаточно, чтобы я поверил, — сказал Таир. — Ты хочешь сказать, что настоящего короля больше нет?

— Он есть. Где-то. Уильям прознал, что отец хочет развязать войну с Эдемом. Может, хотел его переубедить — но не успел. Отец… — Анора с такой ненавистью выплюнула это слово, будто оно было большим куском скверны. — Отец ударил раньше. Я должна продолжить дело Уильяма. Мы не можем допустить вторжения в Эдем.

Вилка звонко ударилась об пол. Звук разнёсся по всей комнате, но Анора даже не вздрогнула. Ей будто было плевать на всё, кроме своих мыслей. Но Таир понял одно: принцесса выбрала совсем не ту сторону.

Так как воевала против Эдема.

— Ты помогаешь Стрелкам из-за этого? Хочешь остановить отца?

— Представь что будет, если он соберёт армию, — цыкнула Анора. — Миллиарды погибнут. Я видела, на что способны Стражи. Мы оба это видели. Если твои помыслы правда настолько чисты, если ты действительно хочешь помочь — не стой у меня на пути. У нас с тобой сложилась неприятная история, но сейчас мы на одной стороне. Цени это, пока я снова не стала твоим врагом.

Таир медленно поднялся из-за стола и провёл соединёнными ладонями от лба к подбородку, поблагодарив Отца за прекрасный обед.

— Мне нужно будет отлучиться, — буркнул он. — Хочу проведать мать.

— Передавай ей мой привет, — бросила вслед Анора.

Таир еле заставил себя не ускорять шаг. Дыхание сбивалось, сердце отстукивало в груди бойкий марш, что жрецы включали юным Штыкам во время завтраков. Сбежав по лестнице, он миновал двор под открытым небом, в котором впервые столкнулся с Саддамом, и двинулся к выходу. Только оказавшись на улицах гетто, в толпе ничего не знающих, снующих туда-сюда прохожих, он почувствовал себя свободным.

Нет, ему здесь ловить нечего. Если он продолжит помогать Саддаму и Аноре, если продолжит обучать солдат, то уже не сможет сбежать. Но что ему остаётся? Своими силами такую махину не остановить. Он на крючке, за ним следят.

Сунув руки в карманы и пытаясь не оглядываться, Таир зашагал к дому матери, глубоко вдыхая запахи с базара. Ароматы специй приятно кружили голову, а вонь животных напоминала о доме. За время пребывания в Городе никогда ещё Таир не чувствовал себя так близко к земле. Но чего стоили эти ощущения, если всё вокруг — большая фальшивка?

Толпа душила Таира, а от палящего «солнца» вспотела спина. Надо идти к матери. С тех пор, как Саддам показал ему свою армию, Таир раз в несколько дней стабильно наведывался домой.

Как всегда, мама встретила сына горячим чаем и закусками, но Таир от них вежливо отказался. Нечего тянуть, надо было переходить к делу. Заметив выражение лица сына, мама присела.

— Ты сам не свой с тех пор, как нанялся к Дюранам, — произнесла она. — Я так и знала, что всё это не просто так.

— Ты ждала, когда я сам начну этот разговор? — усмехнулся Таир. Мама со всей серьёзностью кивнула.

— После того случая я говорила с советом. Ты ведь не забыл, что громилы Дюрана отрезали мне связь? Башра сказали, что независимые кланы совсем потеряли нюх. Их стоило бы поставить на место.

— Они уже ничего не смогут сделать, — сказал Таир. — Только начать войну.

Мама молчала, сложив руки на столе. Как же она постарела. И, несмотря на это, всё равно продолжала быть красивой. Ей повезло, как везло немногим. Подняться от неприкасаемой проститутки до члена совета старейшин — пусть и фиктивного — немногим дано.

— У Дюрана есть армия, — выпалил Таир. — Мы должны предупредить Башра. Мы должны сделать хоть что-то.

Мама побледнела, но Таир взял её за руку:

— Позвони их старейшине. Скажи, чтобы прибыл к нам с эскортом стражников. Пусть обеспечит нам безопасность, и мы всё расскажем. Только Башра могут остановить Дюранов.

Мать торопливо кивнула и прикоснулась к стационарному коммуникатору. Таир вышел, чтобы не смущать её.

Зере всё так же сидела в комнате, будто бы за две недели ничего и не изменилось. На коленях она держала протез, а в руках сжимала тряпку, остервенело натирая металл до блеска. Бросив взгляд на вошедшего Таира, она нахмурилась:

— Я не знаю, что ты там сделал, — произнесла она. — Но ты зря устроил бучу в доме сказаний. Меня не выпускают из гетто! Стоит подойти к воротам, как появляются какие-то непонятные типы и просят вернуться домой. Во что ты ввязался? И зачем втянул меня?

— Тебя могли побить, — возразил Таир. Зере пожала плечами:

— Много лет прошло с тех пор, когда в гетто последний раз били женщин. Времена меняются.

— Но не люди. Ты думаешь, тебя бы просто отпустили? — Таир начал сердиться. — Вот так ты предпочитаешь реагировать на плевки в лицо? Закрывая глаза?

— Плевки не убивают тебя, — сказала танцовщица, стараясь не глядеть на Таира. — А вот неправильные поступки часто. Мне не нужна защита. Я и сама могу справиться.

Таир сделал несколько шагов и присел перед танцовщицей, пытаясь рассмотреть её глаза. И увидел слёзы. Положив руку девушке на плечо, Таир произнёс:

— Не стесняйся меня и не бойся просить защиты.

— Агрессоров всегда злит, когда жертва пытается сопротивляться, — всхлипнула Зере. — Я об этом читала. Когда кричишь, что твои права попрали, люди начинают тебя ненавидеть — даже если поддерживали раньше.

— Тебя могли избить, — произнёс Таир. — Твоя психологическая чушь здесь не при чём. Если не дашь сдачи, тебя заклюют. Это мир стервятников. Первый упавший станет обедом.

Девушка вдруг бросила протезы на пол и обняла Таира. Он чуть не дёрнулся от неожиданности, но девушка всхлипнула, и сааксец вспомнил старые, забытые инстинкты. Погладив танцовщицу по спине, он думал, что можно сказать — но в голову ничего не приходило. Эту часть души он потерял ещё до того, как успел приобрести.

— Спасибо, — прошептала Зере. — За меня… за меня никто раньше никогда так не вступался. И если бы не ты…

— Да брось, — буркнул Таир, смутившись. — Любой бы на моём месте сделал так же.

Он почувствовал, как щёки горят. «Краснею как мальчишка, — раздражённо подумал он. — И из-за чего?»

Зере вернулась в кресло, крякнув и чуть не рухнув на пол. Тушь размазалась по щекам, превратившись в подобие боевого раскраса. Таир вспомнил Карас и юных воинов, защищавших город от первенцев. Как давно это было, целую жизнь назад. И вот теперь, десять лет спустя, он делает всё, чтобы соплеменники не посмели пролить кровь бывшего агрессора. Он убеждал Зере, что нужно давать сдачи — но его сдача только ухудшило всё. На секунду Таир ощутил стыд, но тут же поспешил задушить чувство. «Стыдиться непродуктивно, — говорил командир Бедан. — Нужно думать и действовать, не жалея ни о чём. Иначе всю жизнь проведёшь в четырёх стенах, боясь допустить ошибку».

Зере вытерла глаза и несмело улыбнулась Таиру, будто старому знакомому:

— Когда-нибудь всё изменится, — сказала она. — Мы перестанем так ненавидеть друг друга.

Таир машинально кивнул, но сознание подсказывало другие выводы. «Скорее земля разверзнется, и мертвецы вернутся к любимым, чем мы перестанем цепляться к ближним своим». Всё своё существование Союз строил государство на крови чужаков, принуждая их присоединиться, угрожая смертью. Первый Город стёр сааксцев с карты, не оставив и следа — одним фронтом и одной волей. Таиру казалось смешным пытаться собрать осколки неудавшейся империи обратно, но все остальные думали, будто это не просто сработает. Нет, они верили, что это разом решит все проблемы. Убей врага извне, и всё встанет на свои места — только этой мыслью жил Союз. Теперь, когда его не стало, гетто пошло той же дорогой. Молодёжь впитала прелести конформизма и свободы — и возненавидела первенцев за то, что они подарили сааксцам. Так же, как и Таир в своё время.

Это казалось игрой без победителей. Что бы ты ни выбрал, по какой бы дороге ни пошёл, тебя везде ждало разочарование и поражение. Ты или проигрываешь, или играешь дальше, пока не проиграешь. Или же пока не умрёшь.

Вот и вся жизнь.

Снаружи раздался непривычный, чужой в этом месте шум моторов. Он становился всё громче и громче, пока не взвизгнули десятки тормозов.

Мать алым пятном влетела в комнату.

— Приехали, — выдала она. Таир кивнул, и его взгляд зацепился за куртку, сиротливо висевшую на стуле. Мать сделала заплатку на спине в виде извивающейся чёрной змеи, чтобы скрыть дыры от ножа. Символ клана Хамид. Орёл под змеёй казался потерявшимся, почти что неуместным. Казалось, хладнокровная тварь душит птицу, не даёт ей расправить крылья и взлететь. Подхватив куртку за капюшон, Таир натянул её и застегнул молнию. Бешено стучащее сердце чуть-чуть успокоилось. Он не мог вернуть старое время, но мог окунуться в воспоминания. И куртка была одним из них. Таир дождался, когда Зере присоединит протезы, и потянулся с танцовщицей к выходу.

— Подожди внутри, — попросил он маму.

От обилия синего рябело в глазах — стражники были повсюду, как доктора во время чумы. Серьёзные, с глубоко натянутыми на глаза фуражками. На мундирах блестели жетоны с личными номерами, пристёгнутые к поясам дубинки обстукивали бёдра. Словно в мираже, стражники мягко сновали между автомобилями. На фоне каменных зданий и пейзажей, срисованных с Караса, новейшие машины, подаренные Синдикатом, казались визитёрами из другой эпохи. Из автомобиля, что был посередине, вышел статный мужчина в деловом чёрном костюме и очках. За строгим синдикатовским стилем сложно было разглядеть сааксца: впрочем, Таир одевался не лучше.

Блеснув очками, мужчина подошёл поближе и протянул сухую, мосластую руку.

— Я от старейшины Башра, — сказал он. — Что вы хотели?

— Почему он не прибыл сам? — прошипел Таир. — Мы же просили! Послушайте, это не шутка, разговор предстоит серьёзный. И я не хочу вести его через посредников.

Зере схватилась за его руку. Инстинктивно она начала искать у него защиты. Это льстило и одновременно пугало. «Сколько же тебя унижали, милая?»

Переговорщик поправил очки с таким видом, что Таир тут же почувствовал себя неразумным ребёнком.

— А может быть это попытка покушения? Откуда нам знать? Так дела не ведутся. Изложите суть дела мне, а я уже донесу его до старейшины Сафира.

Таир подумал, что ослышался. Затем пронеслась мысль о совпадениях. Ну правда, сколько может быть Сафиров в гетто? Не такое уж редкое имя. Но тело Таира уже само двигалось к автомобилю. Стражники начали кричать предупреждения, но он не слушал. Не успел сааксец дёрнуть за ручку, как дверь открылась сама. Таир замер. Это не могло быть правдой. Просто не могло.

Сафир, улыбаясь, вышел из машины. Всё те же обесцвеченные волосы, всё те же очки, всё тот же багровый кожаный плащ. Первая их встреча казалась делом давно минувших дней, но Таир продолжал её помнить до мельчайших деталей. Проклятый лейтенант, что пал в бою под Карасом, пришёл вырвать его из оков комфорта, а затем умер от рук зубастика Коула, не успев даже ничего сделать. Но вот он стоит, цел и живёхонек. В который раз у Таира возникло ощущение, будто бы он пешка в огромной чужой партии, но при этом отстаёт от всех на десяток ходов. К тому моменту, когда до него доходила общая картина, данные успевали устареть, а расстановка сил поменяться.

— Это какой-то трюк, — пробормотал Таир. — Я же видел собственными глазами, как тебя убили.

— Второй раз ты напрасно меня записываешь в мертвецы, — усмехнулся белобрысый сааксец.

— Он пропорол тебе горло. Выпустил всю кровь. После такого не выживают, — Таир сделал шаг вперёд, сжав кулаки.

— Ну да, пришлось поваляться полчаса. Но и только.

Таир пропустил бред белобрысого мимо ушей.

— Ты не лейтенант Сафир. И точно не тот человек, с которым я говорил. Кто ты такой?

— Считай меня своим искажённым отражением, — произнёс Сафир. — Мира вколола тебе сыворотку, не так ли? Ты знаешь, что в ней было?

Таир помотал головой. «К чему он клонит? Или просто пытается меня запутать?»

— Плоть Первого Города, — Сафир кивнул так, будто бы всё объяснил. Его торчащие белые волосы колыхались маленькими острыми пучками. — Сущность Эдема. А во мне сидит образец Караса. Расскажи, как оно, после сыворотки? Почувствовал себя сильнее? Быстрее? Умнее? Или же разницы никакой? Скажи, не томи!

— Что ты несёшь? — Таира накрыло раздражение. Сафир вздохнул так, будто разговаривал с ребёнком.

— Жрецы давно предвидели, что обычным оружием эту войну не выиграть. И как только произошла первая схватка, они приготовили меня. Пророка.

— У нас только один пророк, — проскрежетал Таир. — И имя ему Заакси.

— Да, основатель Саакского Союза. Я его прямой потомок, — Сафир обнажил белоснежные зубы. — В моих жилах течёт священная кровь. Почему, думаешь, меня поставили командовать вашим дурацким отрядом? Уже тогда я был старейшиной. Вообще, тебе стоило бы поклониться.

Таир фыркнул, чувствуя спиной, как стражники окружают его. Зере прижалась к нему всем телом.

— Ты его знаешь? — прошептала она. — О чём он говорит?

Таир ведал не больше танцовщицы. «Бред какой-то. Может, он использовал двойника? Нет, это какой-то фокус. Он сфальсифицировал свою смерть, иначе быть не может».

— Мира имела глупость довериться мне, — процедил Сафир, наступая на Таира. — Думала, что использует глупого лейтенанта, чтобы заманить действительно важную персону — тебя. Я позволил им воспользоваться собой, хоть и ненадолго. Меня! Старейшину, чёрт возьми! Но всем нам иногда приходится умерить гордость. Они не подвели моих ожиданий — вложили в тебя все сознания, весь опыт, что имели. Все ключи к миру в одной ценной головушке.

Белобрысый сааксец хищно оскалился. В его очках Таир увидел своё смазанное отражение.

— Моя кровь уже не подошла бы для сыворотки. Нам нужна была хорошая жертва. Жрецы специально готовили Штыков, чтобы в будущем заселить их внутрь Города и использовать как диверсантов. Детям проще адаптироваться в чужом месте. Я мог убедить Миру использовать любого. Но ты, друг мой, стал идеальным выбором. Интегрировавшийся в общество первенцев сын Мугиса Хамида, способный выманить старого генерала и решить проблему Караса. Один из лучших бойцов. Предатель старых идеалов Союза. Идиот, заставивший себя верить, будто бы ему нравится новая жизнь.

— При чём здесь мой отец? — крикнул Таир. Он игнорировал оскорбления. Маленькие обидные слова уже мало что для него значили. «Почему ты говоришь со мной? Почему рассказываешь всё это?»

— Он украл ключи от обороны Караса, — пожал плечами Сафир. — А без них нечего и думать о независимости. Он сбежал, и мы должны его найти.

— Почему ты думаешь, будто он жив? Зачем ему возвращаться за мной?

— У тебя его кольцо и клинок, — ответил белобрысый. — Даже если он не вернётся сам, то пришлёт кого-то. Такие вещи бесхозными не оставляют.

— Что бы вы ни задумали, ничего не получится, — сказал Таир. — Зачем тебе армия? Что ты с ней будешь делать? Синдикат раздавит вас за минуты.

— Вот в этом ты ошибаешься, мой милый друг, — проворковал Сафир. — Эх, если бы не моё великодушие, стал бы я на тебя время тратить? Синдикат не будет с нами сражаться. Королю нужен могущественный союзник, способный победить Эдем. Способный сразить Стражей. А у нас есть оружие для этого. Стоит Карлу рыпнуться, он лишится всего.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что я уже говорил с королём. И мы заключили союз. А как только Эдем падёт — кто знает, что будет дальше?

Зере сжимала руку Таира всё сильнее и сильнее. А ему лишь хотелось спрятать танцовщицу подальше отсюда. Спасти от непонятной, дурацкой войны, в которой она и так пострадала. Сафир продолжал улыбаться — разжигатель конфликтов, ждущий нового кровопролития. Таир ощутил невыносимую ненависть к этому человеку. Таир убивал: по собственной глупости, из-за ограниченности и невежества. Но лейтенант жаждал смертей вполне осознанно. Он изнывал от ожидания, когда же сааксцы, устранив угрозу Эдема, начнут резать первенцев.

Таир решился на очередной вопрос:

— А Анора знает, что вы якшаетесь с королём? Знает, что вы хотите свергнуть Эдем?

Сафир вскинул брови:

— Это будущая проблема. А ты — нынешняя. И тебя послала сюда контрразведка, которая не имеет ни малейшего понятия об истинных целях их короля. Эти ребята болеют за Эдем, и, похоже, Карл не прочь от них избавиться. Но довольно разговоров. Ты идёшь со мной Таир, хочешь того или нет. Пришло время вернуться к своему народу и исполнить свой долг. Мира собрала лучших людей, чтобы наделить тебя нужным опытом. Но не вижу, чтобы он тебе помогал сейчас, не так ли?

— Контрразведка заглушила голоса.

— И отпустила тебя сюда без какого-либо присмотра? Большой просчёт с их стороны. Они даже не представляют, сколько опасных знаний в тебе спрятано. Знаний, которые помогут нам в нашей новой войне.

— Знаний, которые ты позволил в меня закачать? — протянул Таир. — Вот почему ты пришёл первым? Хотел удостовериться, что я готов?

— Я указал Мире на тебя, и она поставила все фишки на Тайрека Маута, сына шлюхи и генерала Хамида. Как я и ожидал. Мира дала тебе всё: знания, опыт и сыворотку. Все инструменты, чтобы ты мог использовать их против неё, — Сафир улыбнулся. — Иронично, не правда ли?

— Значит, — протянул Таир, — всё это из-за того, что ты избрал именно меня жертвой?

Сафир нахмурился.

— Что бы ты ни задумал — не глупи, Таир. Мы может взять твою маму и девицу, что стоит рядом с тобой, — он даже не назвал Зере по имени, хотя знал её, наверняка знал. — Лишнее движение — и они мертвы. Присоединяйся ко мне. Багровых Штыков создали, чтобы отринуть рай. Так давай же вместе вернём гордость нашему народу.

— Нет, — ответил Таир. — Ты хочешь ещё войн? Ещё смертей? Остановись. Это дорога ведёт в никуда.

— Ты предаёшь Союз, — сказал Сафир. — Предаешь нас всех.

— Нет, — помотал головой Таир. — Я предаю только тебя.

Сафир стоял на месте. За его очками не видно было глаз, но Таир почувствовал — в них застыло разочарование.

— Так значит ты такой же, как твой отец, — сказал белобрысый экс-лейтенант. — Бойцы, если не схватить этого человека, Синдикат уничтожит нас!

Таир сделал движение прежде, чем осознал его — рука описала резкий полукруг, и двое стоявших перед ним стражника схватились за перерезанные глотки. Кровь хлынула во все стороны, залила куртку, руки, лицо. Не мешкая, Таир схватил ещё одного противника и ударил кинжалом в глаз. Мысли испарились из головы, предоставив работать старым, наработанным рефлексам. Пинком Таир отправил визжащего и схватившегося за глаз стражника его коллегам и, пока они пытались поймать падающее тело, рванул вперёд. Его руки мелькали со скоростью опытного мясника, нарезающего говядину на ломтики. Стражники ревели и стонали, хватаясь за появляющиеся в их телах дырки. Кто-то догадался расчехлить дубинку и ударил Таира по рукам. Бывший Штык боли не почувствовал, хотя силы удара хватило бы, чтобы переломить его предплечье пополам. Откуда-то издалека раздался крик Сафира:

— Не смейте его убивать! Он нужен мне живым!

«Я достану тебя, — билась в голове мысль. — Достану и покончу со всем этим кошмаром…»

Всё больше стражников осыпали Таира ударами дубинок. Он уворачивался, как мог, блокировал удары клинком и продолжал протыкать хлипкие, нежные тела. Послышался хруст — дубинка, опустившись на спину, сломала лопатку. Таир продолжал переть вперёд, словно самой боли не существовало в природе.

— Ты чувствуешь, Таир? — насмешливо проревел белобрысый ублюдок. — Чувствуешь, как сыворотка изменила тебя? Всё ещё считаешь себя человеком?

«Заткнись! Умоляю!»

В ударах ножом вырисовывалось нечто эротичное. Казалось, не клинок создаёт новые раны, а дырки в телах засасывают в себя кинжал, а затём выплёвывают его с потоком рубиновой жижи. Таир подсёк одного стражника и проткнул ему сердце, прежде чем тот успел упасть. Прилетевшая невесть откуда дубинка выбила Штыку челюсть. Ещё одна грохнула по макушке так, что раскололся череп. Таир облизнул губы, чувствуя медный вкус крови. В глазах осаждавших его со всех сторон стражников уже виднелась откровенная паника. Но они держались до последнего.

Позади раздался громкий плач, и сердце Таира остановилось. Это была Зере. Он совсем забыл про неё в своём приступе ярости. В своей жажде добраться до Сафира.

«Они заберут её. И маму тоже. И ты будешь совсем один до скончания своей жалкой жизни. Так и не сумевший никого спасти».

Невероятная сила бросила его назад. Из горла раздавался пронзительный крик, пока тело Таира прорывалось сквозь окруживший его строй стражников к маленькой танцовщице. И ничто не могло его остановить.

Какой-то неудачник в синей форме тянул девушку за руку, пытаясь затащить в автомобиль. Шум драки взорвал звук выстрела. Таир, продолжая бить и резать, с удивлением обнаружил в плече дыру. Он бы засмеялся, если бы не сломанная и беспомощно висящая челюсть, готовая разорвать кожу. Рана расцветала прямо на глазах, выплёвывая кровь. Бледный стражник с дымящимся пистолетом уже целился Таиру в голову, нарушая приказ Сафира. Всё, чтобы остановить вырвавшееся чудовище. Клинок пропорол запястье мужчины и прокрутился, выгибая кисть наверх. Бедняга завизжал, выпуская пистолет из рук. Коротким ударом в шею Таир прикончил врага. Второй рукой он схватил падающий пистолет и в несколько точных выстрелов проредил строй стражников. Он был Багровым Штыком, одним из лучших в своём деле. Жрецы учили их орудовать клинками, как продолжением своего тела. Кинжал был частью Таира, и он сам был кинжалом — острым, надёжным, созданным лишь для того, чтобы убивать врагов. Противники бросили Зере и попытались сбежать. Пули в спину быстро настигли их. Танцовщица не могла сдвинуться с места, в её округлившихся глазах читался первобытный ужас жертвы перед хищником. Таир навис над ней, принимая своим телом всё больше ударов, превратившись в живой щит.

— Беги, — попытался выдавить он, но болтавшаяся челюсть не позволила говорить. Но Зере всё поняла и так. Умная девочка. Храбрая. Далеко пойдёт. Она спасёт и маму, Таир знал точно. Ему нужно лишь ещё чуть-чуть продержаться.

Вспотевшие стражники уже в открытую орали от испуга, но продолжали наплывать волнами, поскальзываясь в искалеченных трупах бывших коллег. Что бы Таир с ними не делал, они верили, что он принесёт сааксцам только смерть и разрушения. Они пытались защитить дом от предателя, доверяя словам старейшины. «Мы на одной стороне!» — хотел крикнуть Таир, но не мог. Здесь разговоры не помогут. Стражники продолжали наступать. А он продолжил нападать.

Его кости ломались, разрывая кожу и выпирая маленькими бугорками. Рёбра на спине прорвали куртку, словно начавшие расти крылья. Когда правая рука перестала отвечать, Таир перехватил клинок левой. Ещё один выстрел пробил ему грудь, но он ещё мог дышать, закачивая в неутомимый организм так нужный мышцам воздух. Хотелось смеяться. Если бы Таир знал, что столько протянет в бою, то не стал бы нападать.

Сафир. Мира. Марий. Король. Не сыворотка, а они превратили его в чудовище. Совокупность их действий толкнула мир на край гибели. И теперь он, маленькая пешка, вечная марионетка, пытался спасти хоть что-то единственным знакомым ему способом — убивая людей.

Стражники наседали со всех сторон, и Таир почти сдался, когда прозвучал зычный голос:

— Все назад! Дайте-ка взглянуть на него.

Люди в синей форме, едва подавляя облегчённые вздохи, расступились. Сафир, словно великий правитель, прошёл между ними, наклонился над упавшим на колени Таиром. Его багровый плащ сливался с окровавленной дорогой. Солнце, окружив голову наследного пророка, создало нимб из света.

— Я же говорил, ты всё равно уйдёшь со мной, — сказал Сафир и щёлкнул Таира по лбу. «Пожертвовал столькими людьми — и пришёл насмехаться над бессильным противником». — Хотя, скажи, ты же хочешь убить меня?

Таир бросил непонимающий взгляд на белобрысого пророка. Челюсть продолжала беспомощно болтаться, грозя оторваться и треснуть от удара о дорогу. Сафир сбросил плащ и чёрную футболку под ней, обнажая торс. Взяв Таира за руку с ножом, он попросил:

— Ударь меня.

Таир размахнулся, что было мочи, и вогнал клинок прямо в сердце пророка. Но он лишь печально улыбнулся в ответ:

— Сильнее. Бьёшь как девчонка.

Таир, дрожа от нервного смеха, что вырывался изо рта бурлящим хрипом, вынул клинок. Кровь толчками вытекала наружу. Размах, удар — и ничего.

— Ещё! Давай же! Убей меня, как тогда сделал Коул!

Таир ударил ещё. И ещё. И ещё. Он бил до тех пор, пока ладонь не соскользнула с застрявшего в груди пророка кинжала. Таир поднял взгляд и столкнулся с побледневшей усмешкой Сафира:

— Ну, хватит, а то ведь и правда убьёшь. Мне не хочется отлёживаться несколько часов без сознания, знаешь ли.

Он с заметным усилием вытащил кинжал и бросил его на дорогу. Таир смотрел на рану, которая через несколько секунд начала лениво затягиваться — так, будто её никогда и не было. Он бы закричал от ужаса, как и стражники, если бы не знал — он такое же чудовище. Другая сторона монеты.

— Твои раны не исчезают, — пробормотал Сафир, обливаясь потом. Сев на колени перед поверженным врагом, он хмыкнул. — Всегда знал, что Эдем не сможет выдвинуть что-то хоть чуточку угрожающее. Ребята, вяжите его и везите за мной. И его мамашу с девкой тоже.

Руки подняли изломанное тело Таира и потащили по дороге, словно бурдюк с внутренностями. Он пытался брыкаться, пытался сопротивляться, но ничего не вышло. Из дома раздались крики Зере и мамы.

— Скажи, ты знаешь, что такое Эдем? — с насмешкой спросил Сафир.

— Бесконечная смерть, — прошептала Мира.

Последним воспоминанием Таира перед абсолютной темнотой мешка стало фальшивое солнце.