Глава 18. Старые долги отданы

Постепенно приём новых ссыльных стал рутинным делом. В северной колонии через три месяца выжило всего пятеро, но самое главное: Женя устроил для жилья безопасное место, они ухитрились убить мамонта и теперь щеголяли в меховой одежде. Я заметил, что ссыльные приходят, когда алтарь темнеет. Теперь в каждой партии одному устраивали поединок со мною, но такого серьёзного противника, как Чжоу-Женя, я больше не встречал. Если у кого-то был нужный в главном поселении навык, его оставляли до следующей партии ссыльных у нас, и если он полностью принимал наши правила жизни, давали ему кусок жертвенного мяса, а если нет — убивали. Остальных гнали на окраины устраивать колонии. Выживаемость колонистов была менее половины. Одна колония взбунтовалась и убили арийца-начальника. Их вырезали всех.

Тараса я поднял до арийца. Это было указание для всех, что подняться в аристократы можно, побывав в рабах и заслужив свободу. И смерды стали проситься на освободившееся место раба.

Рутина была прервана появлением старого знакомца. Рогатый ящер в отличном шмоте. Как он ускользал от нормализаторов? Впрочем, ему всегда везло.

— Привет, Нагибатор Всемогущий! Нах, тебе предоставляется привилегия сразиться на поединке с князем. Поскольку твой ящерский шмот, кроме оружия, нах нам нужен. Можешь сражаться в броне.

Этот оказался в первом поединке трудным противником. Он и в РПГ бился без оружия. И его ядовитый плевок и удар рогами дважды отправляли меня на перерождение, пока я его не прибил. А потом ещё три раза убил жалкого школяра с пивным пузичком, приговаривая:

— Надо было в реале развиваться. А то лишь пиво пил да своих друзей своими глупостями подставлял.

В Мире он успел, судя по всему, накуролесить: было двадцать жизней. Мне надоело его убивать, и его потащили на жертвенный камень. Как он орал и плакал, почувствовав, что на сей раз смерть будет окончательной. И душу его Система оценила весьма низко, дав нам всего неделю свечения алтаря. После мастера Вана было шесть недель.

Нах был последним шмотером среди ссыльных, и здесь он оказался везунчиком. Но сколько верёвочке ни виться, а конец придёт.

Постепенно даже поединок я передоверил другим, поскольку это была для них возможность подкопить жизней. За мной оставалась лишь жертва. К отбору принимаемых в княжество ссыльных мы подходили всё строже и строже.

Через десять лет у нас уже было настоящее княжество. Посредине город (но без стен, защищала его, как древние арийцы говорили. доблесть жителей). И восемь колоний (многие со стенами, где агрессивные монстры были, например, шерстистые носороги с белыми медведями или йети).

Колонии делились по производству. Северная давала шкуры мамонтов, носорогов и медведей и птичий пух, а заодно слюду, которая там добывалась. Северо-западная пушнину: шкурки песцов и соболей, а заодно каменную соль. Западная — дичь из саванны, «морскую» рыбу, моллюсков, финики, благовония и верблюдов. Именно верблюды стали вьючными, тягловыми и верховыми животными. Юго-западная — кузница княжества. Металлы и изделия из них. Южная — лекарственные растения, кукурузу и шкуры крокодилов. Юго-восточная — рис. Восточная — шерсть, козьи и овечьи молочные продукты. Коров у нас не появилось. Туры не очень хотели приручаться. Центральная колония давала (прежде всего самой себе) пресноводную рыбу и хлеб из плодов хлебного дерева.

В колониях, конечно же, бегали собаки и кошки. Практически везде разводили свиней и фазанов, а около рек и озера водоплавающих птиц.

Словом, всё наладилось, и можно было наконец-то кончить думать и нормально жить. У меня из обязанностей остались практически лишь жертвоприношения, супружеский долг с Ольгой и суд в особо трудных случаях. Остальное взяли на себя мои люди.

Мы заметили, что в разных частях нашего мирка всё немного меняется. Например, серебро в центральном городе было очень мягким металлом, а на севере, наоборот. лучшим для ножей и оружия. Бронзу для разных частей мирка приходилось выплавлять по-разному. Железо, не ржавевшее почти что на болотистом юге, на севере ржавело очень быстро. Хлебные деревья не желали приживаться нигде, кроме центра. Погода в центре была почти стабильной: вечная веснаи лепота, сбои бывали, лишь если несколько дней алтарь оставался тёмным. В остальных местах бывали и ураганы, и страшные ливни, и засухи, и смена времён года (не везде).

Ссыльные рассказывали, что почти так же в Мире. Работающее в одном районе перестаёт работать в другом. Минералы изменяют свои свойства. Даже сила тяжести разная. Особенно быстро теряют свойства вне своего региона разные особые материалы и пищевые продукты, а также взрывчатые вещества. Так что если кто сделал пушки, то идти с ними в поход на соседа бесполезно. Некоторые пытались ввести деньги, но тут сразу начиналась такая эпидемия несчастий и невезения, что либо вымирали, либо отыгрывали решение назад.

По Миру бегают коммивояжёры с ценными в каком-то месте товарами, пытаясь и находя чаще всего место, где этот товар тоже имеет ценные свойства, а в обмен получая тоже нечто уникальное.

Арсений, почесав в затылке, прокомментировал:

— Системе не нужен тупой экспоненциальный рост. Ей почти бесполезны личности, не умеющие создать новое, могущие лишь повторять заученные действия. Вот она и обеспечила, что конкретные рецепты и предписания заимствовать почти невозможно, нужно понять общую идею и у себя создать нечто подобное.

Религия возродилась во многих местах Мира, и многие поклонялись Системе, но такого кровавого культа, как у нас, никто не видел.