Глава 12

Начал накрапывать дождь. Тучи заволокли все небо, и на улице заметно потемнело. Было около двух часов дня.

Вероника, Митя, Эдди и я молча сидели, запершись в фургоне. Каждый из нас пытался переварить то, что произошло на почтамте: даже Лидер немного потерялся в пространстве. В его отсутствующем взгляде читались воспоминания о том, как под трупом нашего бывшего одноклассника растекается лужа крови.

— Мне уже не кажется, что Тедди был виноват, — всхлипнула Ника.

— Просто заткнись, — вспылил альбинос, что выдало его солидарность.

— Марины долго нет, — я сменила тему на более важную на данный момент. — Нам стоит проверить, все ли с ней в порядке.

— Желаю удачи, будь на связи, — бросил Фастов, отворачиваясь от моего недоуменного взгляда.

— Com’on^[1]! — я развела руками. — Неужели ты отпустишь меня одну неизвестно куда?

— Нам нужно держаться вместе, — встала на мою сторону Вероника.

Девушка корчилась от боли по всей поверхности кожи и выглядела жалкой и беспомощной. Именно такой: жалкой. Ее не жалели и не стремились помочь. В нее хотелось ткнуть палкой, махнуть рукой и забыть, как кошмарный сон. Все присутствующие безмолвно считали, что она обречена.

— Миру и правда нельзя отпускать одну, — поддержал Эдди.

— Я рада, что не мне одной не безразлична судьба Мариши! — с наигранным облегчением вздохнула я.

— При чем здесь это, — гаркнул альбинос так, словно я обидела его своими словами. — Ты все еще подозреваемая. Мало ли куда ты собралась идти! Готов поспорить, ты бы кинула нас при первой же возможности. Так вот, не собираюсь я давать тебе эту возможность!

Лидер повышал голос с каждым предложением. Он уже не был непоколебимым пофигистом, который так всех раздражал. Он становился похожим на безумца.

— Может, хватит уже играть в полицейского?! — воскликнула я. — Только мне ясно, что никто из нас, по сути, не причастен к эксперименту?

— Нет, просто Эд стал заложником собственной фантазии, — ответил Дима.

— И в этой фантазии вы с ним поженитесь, — буркнула я себе под нос, после чего пожалела, что сказала это вслух. Но, кажется, никто не заметил моей реплики.

Фургон сдал назад и медленно покатился к повороту на Вторую улицу. Было по-прежнему тихо и пугающе спокойно. Честно говоря, мне было бы намного легче, если бы я услышала вопль Мариши, даже если бы от нее уже ничего не осталось. По крайней мере, мы бы знали наверняка, чего опасаться. А пока мы дергаемся от каждого шороха, еще и подозреваем друг друга.

Мы немного постояли на крыльце дома, помеченного на карте желтым крестом, прислушиваясь. Марина должна была быть там, и мы надеялись, что она никуда не ушла. Да и куда идти? Особенно на одной ноге.

Парадная дверь была приоткрыта. Никто не горел желанием заходить внутрь, поэтому мы встали на пороге и начали окликивать Маришу. Но все бесполезные пять минут нам никто не отвечал.

— Где она может быть? — дрожащим голосом произнесла Вероника.

— Где-то в городе, — устало сказал Фастов.

— Гениально, Шерлок, — прорычал Эдди и выскочил на улицу осмотреться. — Вольная, — обратился он ко мне. — Какое здание из всего этого старья выделяется настолько, что ты бы там спряталась?

— Странно, что ты спрашиваешь меня, — прокомментировала я. — Ну, я бы послушалась тебя и направилась на почту.

Я неспешно потопала к главной дороге, не вслушиваясь в брань и оскорбления со стороны Лидера. Да, его мой ответ не устроил, но он просто не дослушал меня до конца, что окончательно разрушило его образ сдержанного и суперумного хакера. Как умеет судьба ломать людей…

— Э-эдди, — вдруг промычала я. — Там слышно?

— Слышно что? — раздраженно переспросил альбинос.

— Значит, иди сюда, — я поманила парня, что еще больше взбесило его. Но любопытство сыграло свою роль.

— Что за… — начал Лидер, но я приложила палец к его губам, призывая к тишине.

Рычание. Где-то сзади. Нет, слева. Или справа…

— Нас окружили, — медленно проговорил Эдди и обернулся.

За нами наблюдали три коренастых пса, скалясь и истекая слюной. Словно по команде мы одновременно рванулись и побежали от них в противоположную сторону. У меня в глазах все расплылось и слилось в одно большое серое и пыльное пятно. Только в центре моего внимания белело, как мне казалось, спасение — белая церквушка. Я одернула бегущего впереди меня Эда и указала на нее. В этот момент мы поняли, где находится Мариша.

Марина сидела, облокотившись на дверь, за которой продолжали лаять бешеные псы. Она оглядывала помещение маленькой церквушки, пытаясь обнаружить, откуда слышится тиканье таймера. Потрескавшиеся, местами сгнившие лавочки стояли точно в ряд; вся фронтовая стена была усыпана выцветшими иконами; штукатурка осыпалась, и повсюду образовались грязные подтеки. Только один предмет выделялся на фоне унылой старости: гигантский позолоченный крест с потемневшим от времени Иисусом Христом. Нельзя было сказать, когда он был установлен: до или после опустошения города. Крест располагался прямо напротив азиаточки, и, глядя на него, у девушки по спине бежал холодок.

После всего, что успело с ней случиться, церковь уже не кажется безопасным пристанищем.

Тиканье продолжалось, но смысл ловушки до сих пор был непонятен. Марина осторожно поползла к распятию, решив, что оно по определению является спасением. Пол угрожающе скрипел, что создавало иллюзию чужого присутствия. Или не иллюзию? Внутри у девушки все сжалось, сердце готово было выскочить из груди.

Мариша легла у подножия креста и перевернулась на живот для менее болезненного расположения ног. Тиканье таймера как метроном гипнолога ввел азиаточку в состояние легкого транса, и у той в голове начали всплывать картинки из прошлого. Воспоминания о детстве в строгой семье католиков: долго не гулять, много учиться, молиться перед едой и сном. Если бы она на людях была в образе серой мыши в юбке по колено и пучком на голове, Миша никогда бы не обратил на нее внимание. Воспоминания о школе: трудные одноклассники, соперничество, стремление не упасть в грязь лицом. Училище: ненависть со стороны как студентов, так и преподавателей из-за интеллектуальных способностей Марины Ким. Она всегда оказывалась в условиях, где за себя необходимо было бороться. Так почему здесь и сейчас она проигрывает? Девушка тихонько заплакала, стараясь не заглушить своими всхлипами отсчет ее последних секунд жизни.

— Можно мне будет не больно? — простонала она, обращаясь к окружающей ее пустоте. — Я больше не в силах это терпеть.

— Можно, — отозвалась пустота.

Азиаточка вздрогнула и приподняла голову. Перед ней, опустившись на одно колено, стояла та самая «железная леди», которую они встретили во время испытания Вероники. Да, собачки принадлежали именно ей, и в городе, скорее всего, она давала им команду «фас». Она курила свой мундштук и умело и расслабленно пускала кольца дыма.

Когда взгляд уже не мог фокусироваться на предметах, и все постепенно превращалось в расплывчатые пятна, Мариша отметила в лице незнакомки нечто странное. Нечто более странное, чем вживленный в человеческое тело металл. Изгиб бровей, расположение скул, тонкий нос…

— …Вольная?

В эту секунду тяжелый крест упал на девушку, раздавив ее и проткнув затылок и живот появившимися у изображения Иисуса шипами. Затем он принял исходное положение. Мертвая Мариша осталась прикованной к кресту, ее руки и ноги свисали, как у тряпичной куклы. «Железная леди» стерла со щеки попавшую на нее кляксу крови и встала, бросив взгляд на закрытую парадную дверь. Немного подумав, она отперла щеколду, а сама удалилась в скрытую комнатушку, где раньше обедали священники.

Фастов и Вероника наблюдали за мной и Эдом: я прошла к перекрестку, парень направился за мной. Мы замерли и начали прислушиваться, что насторожило пару.

— Что они там увидели? — пропищала блондинка.

— Они боятся, — заключил Дима. — Что-то произошло.

— Пойдем к ним, — девушка ринулась было в нашу сторону, как вдруг мы рванулись к выезду из города, а за нами, не отставая, бежали псы породы Преса Канарио. Вероника прекрасно знала, на что способны эти звери, абсолютно бесстрашные и невероятно сильные. Отец Ники выращивает таких собак для спецназа.

— Возвращайся! — крикнул Митя и приготовился захлопнуть дверь в домик, в который еще минуту назад все боялись зайти. Теперь он выглядел намного безопаснее.

Я еле успела подтянуть свою ногу и захлопнуть ставни. Псы продолжали ломиться и лаять, предпринимая последние попытки разорвать нас с Эдди на части.

— Fuckin’ Gumby^[2], — ругнулся Лидер и уставился на противоположную стену.

Я проследила за его взглядом и застыла на месте. Разбитое тело Мариши было наколото к большому кресту, как мышь к мышеловке. Оставалось только надеяться, что азиаточка не мучилась так же, как грызун. На самом деле, узнать, что это когда-то была Мариша, можно было только методом исключения: голова была вся изуродована, отчетливо были видны осколки черепа. Кол пришелся ровно в переносицу, поэтому верхняя часть лица отсутствовала полностью. Приглядевшись, на кольях можно было распознать некий сглаженный рельеф. Учитывая, что они, почему-то, были золотыми, я предположила, что колья являются частью изображения Христа, поэтому азиаточка их сразу не заметила и не ожидала никакого подвоха. Я нашла в себе силы сделать несколько шагов вперед: интерес к происходящему ненадолго взял верх над страхом. В этот момент мне пришла в голову идея.

— Эдди, что ты чувствуешь?

Альбинос оглядывал помещение, видимо, анализируя очередную ловушку.

— Если думаешь, что я скорблю, то сильно ошибаешься, — резко ответил тот.

— Мне на секунду показалось, что я… заинтригована.

— Что, начинаешь возбуждаться от вида искаженного трупа? — хмыкнул парень и поморщился. — Хочешь, я скину тебе фото Маркуши?

Что бы он ни говорил, я заметила, как он старается не смотреть на труп. Наверное, его логика и инстинкт самосохранения объединились: нас теперь всего четверо, и у Лидера все больше шансов кончить так же, как Марк, Тэдди и Мариша. Он понимал. И все время думал об этом. И все больше терял самообладание…

— Похоже, выжить может не только победитель, — я игнорировала мерзкие подколки альбиноса. — Кто-то из нас может стать и Богом.

— Ты, конечно, о себе говоришь?

— Это всего лишь мысль. Даже ты не сможешь стать настолько циничным, чтобы наблюдать, как мучается и умирает человек.

— Думаешь?

Эд молча прошелся мимо рядов скамей, по скрипучему деревянному полу, и встал рядом с телом Марины, ковыряя носком ботинка болты у подножия креста.

— Она легла именно сюда, скорее всего, чтобы помолиться, хотя могла находиться где угодно. Она наверняка слышала таймер, который расположен вон там, — Лидер указал на выцветшую икону, единственную, что была не запылена.

Я подлетела к лику и сняла его с гвоздя. В неглубокой нише стояли электронные часы.

— Крест упал на нее и раздавил своей тяжестью, хотя задумка состоялась не в этом. Важно было насадить труп на колья, чтобы придать зрелищности смерти. Да, смерть любит зрелища.

— Ловушка работает чисто на психологию, — с ужасом прошептала я. — Мы имеем дело с безумцами!

— Невероятный азарт, — с придыханием произнес Эдди. — И удовлетворение, которое испытываешь при поимке предсказуемой, выдрессированной крысы. Безумцы — это мы, потому что наш ум уже подчинен. Мы имеем дело с гениями!

— Мне не нравится, когда ты говоришь так, — с опаской вымолвила я и невольно попятилась назад.

Эдди пристально посмотрел на меня, как будто увидел впервые, и резко метнулся к выходу.

— С ума сошел! — я попыталась остановить альбиноса, но от бега снова заныла нога, и догнать его я не смогла.

— Наш фургон! — Лидер вскинул руки от возмущения. — Его угнали!

— Что?! — я выскочила на улицу, забыв про собак. — Фастов, твою мать! Ты совсем охренел?!

— А я на тебя подумал, — Митя внезапно материализовался рядом со мной.

— Но он же не мог сам уехать! — воскликнула Ника.

Она уже еле дышала. Мы расстались всего на несколько минут, но с тех пор ее было уже не узнать: девушка буквально загибалась от боли. Ставлю свою годовую зарплату на то, что в «домашних» условиях ни один человек уже не смог бы стоять на ногах. Но в нашем случае, чем нам больнее, тем больше хочется жить…

— Молодец, держи печеньку, — огрызнулся Эд.

У кого-то заурчало в животе.

— Зря ты дразнишь мой желудок, — чуть покраснев, пролепетал Дима.

— А мой уже покончил с собой, — буркнула я.

— Только не говорите, что вы собираетесь идти есть, — с легким смешком выдал Эдди, но по выражениям наших лиц он понял, что это не шутка. — Вы спятили?! Человек в среднем месяц может продержаться без еды!

— Да-да, а без воды — девять дней, — кивнула я. — Но у нас ведь все равно нет особых планов.

— Здесь есть телефон! — проорал альбинос.

— А по пути к нему — салун!

— Послушай, — встрял Фастов, аккуратно отодвигая Эда от меня, чтобы мы не подрались. — Если ты так не хочешь куда-то заходить, давайте разделимся ненадолго.

— Да, черт возьми, я не хочу лишний раз куда-то заходить! — срывающимся голосом провопил Лидер и с ноги вынес дверь в церковь.

Митя заглянул внутрь и, завидев мертвую Марину, тут же огородил Веронику от входа. Но та и не пыталась вырваться. Девушка была уже слишком истощена морально и физически, чтобы плакать и переживать.

— По крайней мере, не придется объяснять, почему я позволила вам убить Мишу, — прошептала она.

— Кто тебя спрашивал-то, — съязвил Эдди.

Мы двинулись по главной улице, молча и постоянно оглядываясь. Дождь разошелся, волосы быстро намокли. Я прикрыла руками карман, где хранился блокнот с записями. Когда я о нем вспомнила, я снова начала погружаться в манию журналистского расследования. В голове в хаотичном порядке летали вопросы: есть ли доказательства чумы, как выглядит дом Амелии (по стереотипам, дома ведьм выделялись устрашающим видом), кто такой Девон Мейер…

— Откуда мне знать, идиотка, мне не сто лет, — возмутился Лидер.

— Я что, говорю вслух? — я выпучила глаза и покраснела от стыда.

— Так мы зайдем? — Фастов остановился у салуна. — Дождь переждем как раз.

— Охренеть, вы боитесь простудиться? — прыснул Эд.

— Мы есть хотим, — пробубнила Вероника, встав на нашу с Митей сторону.

— Ты ведь не пойдешь один? — Дима улыбнулся и взглядом пригласил друга внутрь.

— Я захожу не первым, — сквозь зубы процедил тот и чихнул.

Помещение было прибрано и полностью обустроено: все столы, старые, но целые, были расставлены в определенном порядке, везде стояли стулья и солонки. Пыли почти не было, только небольшие скопления по углам. На барной стойке стояли бокалы для пива и вина, в ящиках можно было найти столовые приборы. Но вход на кухню был намертво заколочен досками.

— Что будем делать?

Мы как стадо баранов выстроились в ряд и смотрели на закрытые ворота. Снова послышался вопль чьего-то желудка.

— Халк^[3]… — начал Эдди.

— …ломать! — закончил Фастов.

Парни одновременно отступили на шаг назад, увеличивая расстояние для разбега, и через секунду вдвоем вписались в дверь, которая даже не дрогнула от гулкого удара. Я закатила глаза и приступила к поискам лома. Первая неудача Мити и Эда их никак не остановила: они продолжили пробивать себе путь на кухню. Вероника ничего не делала, никто от нее ничего и не требовал. Девушка увядала и становилась все прозрачнее с каждой минутой.

— Пропустите голодную женщину! — я пошла на «противника» с арматурой, отвалившейся откуда-то с потолка.

Палка не влезала в щель между досками и дверью, поэтому выпендриться одной у меня не получилось. Мальчики навалились на дверь, чтобы хоть немного увеличить щель, а я тем временем усердно проталкивала железку. Подпитывая разгорающуюся ярость, Вероника негромко постанывала за нашими спинами.

— Актуальная шутка, — хихикнула я, нервно потирая ладони. — Почему бы тебе уже не сдохнуть?!

— Это не смешно, — прокряхтела блондинка. — Мы все вернемся домой.

— Только на катафалках, — рыкнула я и, наконец, закрепила рычаг. Оставалось только с силой надавить на него, чтобы доски отлетели вместе с гвоздями.

— Этого не может быть, — разочарованно выдавил Лидер.

Комната, в которую мы рвались около получаса, оказалась абсолютно пустой.

— Можно ли доверять глазам безумца? — я вздрогнула от внезапного появления Эмили. — Безумцы видят либо все, либо ничего. В любом случае, их видение отличается от видения здравомыслящего человека.

— Это ловушка, — одними губами произнесла я.

Послышалось тихое тиканье таймера.

— Черт! Черт!!! Черт!!! — проорал Эдди и смело ступил в пустующую кухню.

Остальные побежали к выходу, в бессмысленной надежде выбраться наружу.

Циферблат был расположен на дверном косяке, по потолку струились ниточки проводов. Но ничего смертоносного вокруг не было видно.

— Эд, выйди оттуда! — крикнул Дима.

— Больше никто не сдохнет, пока я этого не захочу! — вспылил тот и продолжил осматривать голые стены.

— Будем считать, он заботится о нас, — пробормотала я.

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь? — зашел Фастов с другой стороны.

— Заткнитесь и ждите, — более спокойно ответил Эдди, не удостаивая нас и взгляда.

— Если Мариша не распознала ловушку, значит, это был уже не ее заказ, — прошептала я Мите.

— Хочешь сказать, Они наняли не одного инженера?

— По одному экземпляру судить нельзя, — я недовольно скривила губы. — Но испытания стали именно ловушками. Другая тактика: невидимое становится видимым.

— Комната не пуста… — заключил Фастов и оглянулся на альбиноса.

Тот здоровой рукой нащупывал на полу неровности, словно пытался найти кнопку. Внезапно дверь на кухню тяжело захлопнулась, сотрясая стены.

— Вы заметили? — Фастов осторожно зашагал к барной стойке.

— Ты про запертого Эдди? Только после того, как ты сказал, — сыронизировала я.

— Нет, посуда!

Дима подошел к навесным шкафчикам с тарелками и распахнул дверцы. Внутри находились различные консервы, чипсы и две бутылки красного вина. Посуда, которую мы видели сквозь стеклянные вставки, оказалась нарисованной. У нас с Никой от удивления отвисла челюсть, мы даже забыли про брошенного на произвол судьбы альбиноса.

— Как ты понял?! — недоумевала я.

— Она не затряслась! — воскликнул Митя, который пребывал в диком восторге от своей внимательности.

— Э-эй! — напомнил о себе Лидер. — У меня осталось тридцать секунд! Больше нет желающих помочь мне?

Мы переглянулись. Наши мысли были заняты едой, и сложно было переключиться на что-либо другое. Я ковыряла банку с тушенкой, Дима возился со спиртным, Вероника распаковывала чипсы. Желающих помочь больше не было…

[1] Come on, разг. — Давай! (Вперед, Да ладно вам), (англ).

[2] Гребанный Гамби © RWJ, англ.

[3] Из к/ф «Hulk», 2003 г. Слоган фильма «Unleash the fury» — Выпустите ярость (англ).