Глава 6

Я медленно выкуривала Richmond, выпуская ароматные клубы дыма. Мы сидели с Марком друг к другу спиной, он тоже курил. Из-за нас пришлось открыть все окна, после долгой брани со стороны некурящих.

Я жевала чипсы, не потому, что мне хотелось есть, а чтобы хоть чем-нибудь занять себя.

— Они же отравлены, — напомнил Дуров, но сам потянулся к моему пакету.

— Да какая разница, — фыркнула я.

Было около семи утра. Мы ехали по какому-то населенному пункту: вокруг нас ползали автомобили, на тротуарах кишели люди, торопящиеся на работу.

Может, нам удастся сбежать? — вертелось у всех в голове, но никто не осмелился озвучить свои мысли. Лично я была полностью уверена, что нам не скрыться: либо Они среди нас, либо Они вокруг нас. Они держат нас за ниточки, им нравится смотреть на нас, Они наслаждаются этим...

— Так кто такая Эмили Блэк? — вопрос Мити был предназначен мне.

— Никогда ее не встречала, — равнодушно откликнулась я, затягиваясь.

— Нет, — раздраженно отмахнулся друг. — Она имеет отношение к нашей «игре»?

— Имеет, — интригующе пояснила я и сделала короткую паузу, призывая всех прислушаться к разговору. — Когда мне позвонили, помимо координат Paradise Valley мне продиктовали сообщение. Emily Black is coming again, here will be death, here will be pain. Help, — процитировала я.

— Я не понял, — встрял Лидер. — А почему об этом раньше нельзя было сказать?

— А ты бы не поехал? — с недоверием поинтересовалась я.

— Поехал. Мне ТЕПЕРЬ хотелось бы обдумать это предостережение.

— А почему позвонили только тебе? — с отчаянием в голосе пропищала Вероника.

Вероятно, из-за повышенного адреналина в крови ее мозг стал лучше работать.

— Это и делает ее подозреваемой номер три, — напомнила подруге Мариша.

— А еще тебе всего лишь повредили ногу, а мне отрубили три пальца, — обижено сказал Дима.

— Ты что?! — я разочарованно всплеснула руками и повысила тон. — Тоже думаешь, что это я?

— Я ничего не думаю, — пробубнил Фастов и замолчал, что только подтвердило мои слова.

Я потушила окурок и подлетела к дверце, разделяющей кузов и водительское место. Прямо на ухо другу я прошипела фразу, переполненную гнева и угрозы:

— Оставайся человеком.

Когда я обернулась, я увидела, как Ника лезет к Марку обниматься. Я села на месте в позу Лотоса, наблюдая за этой нелепой картиной. Парень сначала не понял, что это была блондинка, потому что располагался к ней спиной, и поэтому поддался нежным порывам. Но когда он развернулся, он резко отодвинул девушку, виновато посмотрев в мою сторону. Вероника проследила за его взглядом и набросилась на меня, как тигрица, защищающая свою добычу.

Девушка повалила меня на лопатки и села верхом, но у меня на лице не дрогнул ни один мускул. От этого она еще больше разозлилась. Я подтянула к себе коленку и уперлась здоровой ступней в живот нападающей, готовая в любой момент отбросить ее от себя.

— Если хочешь подраться, лучше выйдем на улицу, — холодно заявила я.

— Мне не нужно никуда выходить, чтобы сделать тебе больно, — низко произнесла блондинка.

В следующий момент мою ногу взорвала невыносимая боль: одноклассница с силой сжала ее и перекрутила. Из горла вырвался звериный вой, из глаз брызнули горячие слезы. Казалось, мне переломали кости в нескольких местах. Раны открылись и снова начали кровоточить.

Я рывком выпрямила здоровую ногу, и Ника отлетела к противоположной стене, разбив голову об угол металлической скамейки. Я извергала нецензурные слова, сжав кулаки и пытаясь подняться с пола. Марк подлетел ко мне с распахнутой аптечкой, которую я уже видеть могла, а Тедди с Маришей помогали Веронике, бросая на меня ожесточенные взгляды.

— Что там у вас происходит? — Фастов отвлекся и обернулся, чтобы посмотреть на происходящее.

— Какая тебе разница, лучше за дорогой следи, — равнодушно бросил Эд, наблюдая за дракой через зеркало заднего вида.

— Не дергайся, — приговаривал Марк, заматывая мою ступню в свою футболку, пытаясь остановить кровь. — Ты делаешь себе больно!

У меня началась горячка. Температура поднялась настолько, что глаза жгло, я вырывалась и кричала. Я снова оказалось в той ужасной комнате, и чувствовала, как проталкиваю ногу в «мясорубку». Я чувствовала, как десятки тончайших лезвий вонзаются в кожу, совсем не жалея ее; как некоторые из них задели кость и начали ее крошить.

— Она сознание потеряла! — воскликнула Марина, пытаясь растормошить подругу. — Мира, ты дура!

— Точно, — пропуская воздух в слова, выдавила я, игнорируя высказывания в свой адрес. — Марк, выруби меня.

— Как? Ты с ума сошла?!

— Как, как! — злилась я. — Разбей мне голову тоже! Мне больно! Я не хочу это терпеть!

Фургон резко тормознул, от чего меня перевернуло и опять потревожило ногу. Я разразилась новым воплем. В кузове очутился Эдди. Он отпихнул в сторону Марка и склонился надо мной.

— Это не так сложно, размазня, — шикнул тот и схватил меня за волосы.

Это последнее, что я помнила.

Пока я находилась в отключке, мне казалось, что я знаю какой-то ответ. Но чувство просветленности не давало мне покоя, потому что я знала, что нам необходимо бежать. Я увидела со стороны, в кого мы начали превращаться: обозленные бездомные животные, одинокие и агрессивные. Звери, борющиеся за жизнь с теми, кто мог бы стать их стаей. И я знала, кто сделал нас такими.

Рядом с моим обездвиженным телом сидела девочка лет десяти. У нее были длинные черные волосы, густая прямая челка, белая кожа. На ней было полупрозрачное черное платье, больше похожее на вуаль.

— Ты не виновата, — разговаривала со мной она.

Эмили сидела, обняв коленки, и смотрела в окно пустым безжизненным взглядом.

— По крайней мере, в вашем поведении нет твоей вины. Но ты одна знаешь то, чего не знают другие.

— Кто ты? — мысленно спросила я.

— Я — ответ.

— То есть ты не призрак?

— Не могу согласиться. Какая-то часть тебя верит в это.

— Что мне нужно сделать, чтобы получить ответ?

— Он уже у тебя есть. Только ты не можешь до него дотянуться. Вот же я, рядом, а ты не можешь пошевелиться. В этом твоя беда.

— Хорошо же меня Эдди приложил…

Девочка пропала, и помещение начало материализовываться. Рядом сидел Дуров, вовсе не Эмили, и наблюдал за моими тугими движениями. Парень помог мне сесть, заботливо придерживая спину. Я заметила, что у него разбита губа, и он постоянно касается ее кончиком языка.

Лидер прикладывал банку пива к разбитому носу.

— Как ты себя чувствуешь? — шепнул Марк.

— Голова болит больше, чем нога, — я усмехнулась, стараясь говорить как можно позитивнее.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Дай покурить, — прокряхтела я.

Только сейчас я поймала на себе луч ненависти, исходящий от Вероники, которая пробудилась раньше меня.

— И ей дай, — я махнула на блондинку.

— Она не курит, — напомнил Дуров.

— А я и не про сигареты.

Повисла пауза. Брюнет старался не смотреть в сторону Ники, но та буквально прожигала в нем дырку. Я обеими руками взяла Марка за ворот футболки и подтянула к себе, чтобы дальнейшие слова остались строго между нами.

— Тебе стоит дружить с ней. У нее есть право на вторую жизнь, и она может отдать ее тебе. Это в два раза больше шансов выжить!

— Меня пугают твои мысли, — низко ответил Дуров.

— Ты соревнуешься с Эдди, понимаешь? Он уже уверен, что в случае чего, жизнь достанется ему. Вероника к нему почти так же не равнодушна, как и к тебе. Твое преимущество в том, что ты стоишь на первом месте. Пока.

— Хватит заигрывать со мной, — во весь голос сказал брюнет и отсел от меня.

На оставшемся пути до следующего мотеля он отпускал дурацкие шуточки и, не переставая, хихикал. Парень опять включил режим Марка-лоботряса, которого я терпеть не могла. Наверное, это его защитная реакция. Он показывает, что ему все нипочем, и никакие обстоятельства не изменят его легкое отношение к жизни. Но когда нужно будет, он опять станет серьезным. Правда ведь?

— Посмотрим, — откликнулась на мои мысли Эмили.

Девочка устроилась между мной и Дуровым, на этот раз вытянув ноги и играясь с тканью своего платья. Я медленно повернула голову и встретилась с Эмили взглядом. Проглотив подступивший к горлу комок и поборов приступ паники, я кивнула.

Контролировать себя было все сложнее и сложнее. Но в присутствии невидимого никому ребенка мне становилось легче. Как будто у меня есть сразу несколько бонусов: помощь, компания, разгадка. Только последнее нужно…вспомнить…

Я попыталась дотронуться до Эмили, но как только пальцы коснулись ее плеча, девочка испарилась. Я отдернула руку, словно ошпарилась, и вздохнула.

— Посмотрим.

— Я и Тед — следующие, — огласил Эдди, когда мы парковались у мотеля неопределенного возраста: стены были кривыми, но свежевыкрашенными.

— Я не буду спать в машине без охраны, — взбунтовался Дуров, и все с ним согласились.

— Пойдемте договариваться, — Вероника дернулась с места.

Все удивились ее жесткости и устремленности. Неужели она поняла, какие девушки нравятся Марку? Люди так меняются под угрозой жизни…

За администратора на этот раз был толстый лысый дядька с наколками по всему телу. Кожаная жилетка уже давно не сходилась на его огромном пузе, но по грозному виду было ясно, что он не беспокоится об этом.

Все застыли в дверях, думая, как к нему подступить.

— Чего же ты стоишь, Никки, — ухмыльнулась я и выступила вперед.

Марк помог мне доковылять до стола, на пути подбадривая меня тупыми выкликами типа «сделай его, Слава». Он еще не стал моим любимым заботливым псом. Лидер остался стоять, желая наблюдать картину моего унижения и, возможно, побоев со стороны. Фастов неуверенно шел за Дуровым.

— Добрый день, — очаровательная улыбка получилась озлобленной.

— Вам, мадам, здесь делать нечего, — грубо откликнулся бывалый толстяк.

— Ну, во-первых, не мадам, а мадемуазель… — протянула я. — А во-вторых, я уверена, что Вы найдете мне местечко в Вашем уютном гнездышке.

Мужик перевесился через стол, наши лица оказались прямо друг напротив друга.

— Правила не меняются в зависимости от размера груди, — злобно хихикнул тот.

— Это потому, что у меня она меньше, чем у Вас! — разъяренно прикрикнула я.

Вся моя журналистская выдержка улетучилась. Такого еще никогда не бывало с тех пор, как я устроилась на работу. В детстве же случалось постоянно…

Теперь нам снова все можно. Нам сняли привычные рамки и поставили свои, более широкие. Мне начала нравится эта игра.

— Крошка, давай я, — развязно произнес Марк и отодвинул меня. — Сколько будет стоить ночь на нормальной кровати?

— Вы что, еще не поняли? — прорычал администратор. — В мотеле ночуют только двое!

— А если не быть таким злым, посетителей будет гораздо больше, — съязвил брюнет.

Мужик покраснел, и что-то мне подсказывало, что не от стыда.

— Сейчас может произойти что-то неприятное, но предвиденное, — Эмили снова возникла из ниоткуда и взяла меня под руку.

— Предвиденное кем? — уточнила я, но девочка молчала и, как обычно, смотрела в пустоту.

— Я убью тебя, если ты не скроешься в ближайшие пять секунд! — проревел толстяк и стукнул тяжелым кулаком по столу, демонстрируя силу, которой у Дурова нет.

Но этот укурыш только рассмеялся. Он принял позу умелого стрелка и направил два пальца в лоб администратору, имитируя пистолет.

— Пыщ! — задорно произнес Марк, но вслед за этим прогремел настоящий выстрел.

Во лбу у мужика образовалась аккуратная дырочка, откуда тонкой струйкой вытекала бардовая кровь. Все сразу посмотрели на молчаливого Диму, потому что только у него по правилам было оружие.

— Вы что, издеваетесь?! — прыснул тот, показав перебинтованные ладони.

Администратор рухнул, и только тогда все вышли из ступора.

— Это я его завалил? — заикаясь, бросил Маркуша.

— Кажется, ты только что реализовал право на одно убийство, — раздраженно предположил Эдди и, поморщившись, прошел к своей комнате.

— Вот и разобрался, — выдавила я. — Мужик сказал — мужик сделал.

Выстрел оглушил меня, от чего закружилась голова. Вероника похлопала Дурова по плечу, сказав «спасибо, теперь нам есть, где переночевать», остальные молча рассосались по номерам.

— Это что — все? — испуганно воскликну брюнет, не в силах оторвать взгляда от трупа.

— Не заморачивайся, — посоветовала я и махнула рукой на Нику, ожидавшую Марка у двери понравившейся ей комнаты. — Тебя ждет твоя вторая жена. Проведи этот день с ней, она заслужила. Все равно ты мне не нравишься в таком состоянии.

Я потащилась к самой дальней двери, не желая быть с кем-то по соседству. Когда я проходила мимо номера Лидера, тот так внезапно появился на пороге, что у меня перехватило дыхание.

— С кем ты разговаривала? — жутковатым тоном поинтересовался он.

Я сразу поняла, что он заметил, как я обращалась к Эмили. Совсем забыла, что кроме меня ее никто не видит.

— Сама с собой, — буркнула я и поплелась дальше. — Удачи тебе. Молоточек не забудь.

Было около часа дня, но мы условились, что в любом случае ночь проведем в мотеле. Торопиться нам некуда — билетов обратно все равно нет…

Между Эдди и Мишей не было решетки. На Лидера не было направленно никаких дьявольских механизмов. Все казалось предельно простым: нужно было изрядно помолоть руку заботливо прилагающимся молотком и выдернуть ее из оков.

— Сначала поищи ключ, — скомандовал альбинос.

Его дыхание заметно ускорялось, когда он представлял, что ему предстоит.

— Ты же сам видишь, что его нет, — Тед развел руками, будто пытался обнять все пространство.

Комната была освещена, никаких компьютеров и прочей техники не было. Испытание действительно было слишком простым.

— Не хочешь пожертвовать рукой ради жизни? — ехидно подметил афроамериканец.

— Моей жизни ничто не угрожает, — нервно отмахнулся Эд. — Нужно позвонить остальным и попросить их принести масло или что-то в этом роде.

— Мы заперты за толстой огромной железной дверью.

— У нас куча времени, чтобы разобраться с этой маленькой проблемкой!

— Ты боишься боли? — Миша поднял с пола молоток и повертел его в руках.

— Положи его, — угрожающе шикнул альбинос.

— Я не собираюсь торчать тут вечно!

Тед замахнулся, чтобы сделать сильнейший удар, но осекся из-за странных звуков. По комнате разливался женский голос, периодически изменяя тембр, имитируя детский.

— Ты вкусно пахнешь, — говорила «взрослая».

— Чем? — отвечал «ребенок».

— Свободой. Знаешь, когда ты не ограничен рамками закона, денежных средств, обязательств… Когда не за кого переживать, а вещи теряют ценность, и на первый план встает только главный животный инстинкт: выживать. Все, чего ты достиг или не достиг, не имеет значения: есть только ты и игровое поле. От выброса всего повседневного «хлама» даже воздух становится чище. Он так сладко пахнет… Ты вкусно пахнешь.

— Поэтому ты приехала сюда второй раз?

— О чем ты говоришь? Я бы ни за что не вернулась в это место...

— Мирослава? — удивился Эдди, пытаясь найти, откуда доносится голос.

— Где Эд? — продолжала «девочка».

— Вероятно, в камере.

— Ты же слышала, как его забирали. Почему он там так долго? Неужели, еще не пробудился?

— Надеюсь, что так. Иначе он прибит сейчас к полу той ужасной штуковиной...

Тедди и Лидер одновременно посмотрели наверх. Под высоким потолком, куда не доходил свет, висела тяжелая решетка с длинными острыми шипами.

— Что за черт?! — бас Эдди от неожиданности сорвался на фальцет.

— До сих пор не можешь забыть Игоря? — полушепотом произнес «ребенок».

— Не могу, — тем же тоном ответила Мира. — Это ведь я была второй в камере… Когда его пригвоздило, я всего лишь закрыла глаза. Но решетка поднялась обратно вверх, и тогда я не удержалась… На меня капала его кровь. Из глазниц и рта торчали шипы, все тело было утыкано, как у ежа. Только когда с него начали падать ошметки мяса и костей, я смогла закричать. Ты слышишь? В моей голове до сих пор стоит собственный вопль отчаяния. Игорь был единственным, кого мы потеряли по пути в Paradise Valley. Все обвинили в этом меня…

— Ты как хочешь, — сказал Тедди и резко замахнулся. — А мне еще жить с этим.

Лидер слушал хруст собственных костей, но не издал ни звука ни после первого, ни после последующих ударов. Миша орудовал молотком как шеф-повар, отбивая свежее мясо. Ему становилось страшнее с каждым ударом из-за того, что Эдди не кричал. Создавалось ощущение, что он молотит уже по трупу. Но частые всхлипы напоминали ему, что одноклассник еще жив.

— Прекрати! — оглушительно проорал альбинос, выпустив каплю своей боли.

Он заметил, что Миша вошел во вкус.

— Я уже могу вытащить ее!!!

Лидер осторожно подтянул к себе руку, корчась от склизкого хлюпания. Когда он, наконец, освободился, он остался на месте, словно врос в пол. Болевой шок парализовал все тело.

Сверху что-то щелкнуло, решетка начала падать. Тедди заметил, что Эд не может пошевелиться, и сделал большой прыжок вперед, сбивая одноклассника с ног. Они сумели откатиться на приличное расстояние и избежать шипов.

В ту же секунду дверь отворилась.

— Уйди, — простонал Лидер, стискивая зубы. — И закрой за собой дверь.

Миша не сказал ни слова и выполнил просьбу альбиноса. Как только послышался щелчок, Эдди разразился звериным, яростным и больным тоскливым рыком. Парень продолжал лежать на полу, но головокружение все равно не отступало. Вены на висках вздулись, лицо покраснело. Эд кричал, пока не кончилось дыхание. Он охрип, и поэтому вместо разрывающего барабанные перепонки воя полились тихие слезы.

— Я не зайду туда! — я брыкалась и вырывалась из цепкой хватки Фастова, который буквально волок меня к другу для оказания первой помощи.

Остальная компания шла за нами. Никто не хотел пропустить очередное шоу.

— Да что с тобой, Вольная?! — недоумевал тот, вталкивая меня в комнату.

Когда я целиком оказалась в помещении, желание уйти как отрубило. Я начала разглядывать голые грязные стены, медленно поднимая взгляд к потолку. Рефлекторно сглотнула.

— Вот мы и обнаружили виновника торжества, — прохрипел Лидер, скривив ухмылку.

— Ты о ком? — встрепенулся Митя.

Ему не терпелось засадить маньяка в колонию строгого режима до конца его дней.

Тедди кивнул головой, указывая на меня. Все столпились вокруг меня в ожидании оправданий. Никому уже не было дела до размноженной руки Лидера, которая больше походила на тушу растерзанного волками зайца.

— Мы ведь уже обсуждали этот вопрос, — с раздражением напомнила я.

— Она уже была здесь, — пояснил Эдди, не отрывая от меня злобного взгляда.

— Что?! — в один голос воскликнули все шестеро, включая меня.

— С кем ты разговаривала? — допрашивал тот.

— Я же сказала: сама с собой! — негодовала я.

— С кем ты разговаривала в своей комнате?! — терял терпение альбинос.

— Она в комнате одна, — встал на мою защиту Марк.

— Никто не может подтвердить, — запротестовал Фастов.

— Дима! — обиженно простонала я.

— А ты не защищай ее! — одернула Марка Вероника. — Что она говорила, Эд?

— Что она здесь уже была, и именно на этом месте пригвоздило ее дружка, — пересказал тот.

— Я не помню, чтобы я это говорила, — отнекивалась я.

— Чего ты отпираешься? — с ненавистью произнес Миша. — Я тоже слышал.

— Я этого не говорила! — сорвалась я.

— Но в чем-то она может оказаться права, — продолжал рассуждать Лидер. — В прошлый раз она тоже была участником. Возможно, ей просто не повезло: Мира попалась в ловушку дважды. Но то, что она знает больше нас — это факт.

— Меня здесь не было! — пропищала я, вложив в короткое предложение весь воздух.

У меня подкосились коленки, и я осела на пол. Я действительно не понимала, что несет Эд. Он отпускает в мой адрес ужасные обвинения, а я даже не могу им противостоять. Я не могу рассказать всем о своих галлюцинациях, потому что обязана оставаться в их глазах разумным человеком. Да, я разговаривала с Эмили в своей комнате… Но в моей памяти совсем не отложилось это безумное признание… Я была тут… Нет…

— Предлагаю оставить ее здесь, — дала о себе знать Мариша, которая до сих пор молчала.

— Да вы все ненормальные — прыснул Дуров и подлетел ко мне. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Но я уже даже не могла произнести «нет». Тело перестало функционировать, но я оставалась в сознании. Как будто я впала в кратковременную кому. Стеклянный взгляд ни на чем не фокусировался, только голова прокручивала странные картинки…

…парень, прибитый к потолку длинными шипами, пронзившими каждые пять сантиметров его тела… я, залитая его кровью… лязг металлической двери, одиночество… как будто меня уже оставляли здесь…

— Джул? — бормотала я, словно в горячке. — Джул, выпусти меня…

— Почему мы должны с ней сидеть? — приглушенно раздалось где-то рядом.

— Ты перегибаешь палку, Ника, — ответил кто-то.

— Я ей не верю!

— А я не верю тебе. Никто никому больше не верит, что снова делает нас равными.

Я лежала с открытыми глазами, но не видела говоривших. На меня с потолка смотрела Эмили, точно копируя мою позу. Она, не переставая, повторяла одну и ту же фразу: Emily Black is coming again. Here will be death, here will be pain…

Я полностью потеряла счет времени и ощущение пространства. До конца вечера я продолжала смотреть в потолок прямо в глаза черной девочке Эмили и напевала себе под нос странную детскую песенку…

…Let’s draw our world on white wall:

Rain deep purple is delightful,

Sky is just a spot gray-colored,

Sun is red. Please, don’t fall out

With the raven like black blot

Or the sun will turn to blood.

In the end of cooper pathway

Is a house, it’s made with dark clay:

Nailed up windows, open doors,

Broken ladders, empty floors,

Silver web and lots of ash rats,

Upside-down rooms, flocks of dun bats,

Bedsteads with a maroon stain…

Don’t you hear these cries in vain?^[i]

[i] Нарисуем на стене мы

Дождик необыкновенный,

Неба кляксу капнем серым,

Солнце красное. Не смеем

С черным вороном ругаться:

Солнце в кровь начнет меняться.

Знаем, есть в конце пути

Дом из глины, там внутри:

Окна досками забиты,

Но открыты настежь двери,

Лестницы давно разбиты,

Этажи все опустели,

Серебрятся паутины,

Крысы всюду бегать стали,

Перевернутые стены

И мышей летучих стаи,

Видишь, простынь — в темно-красном?

Слышишь крик пустой, напрасный?