Глава 9

После отравленной пищи все спали всего час. Кроме нас с Димой, конечно.

Нога Мариши распухла и потемнела, и я пыталась как можно туже перевязать ее. Глаза Тедди я тоже перемотала, чтобы тот больше никого не пугал.

Парочка все время держалась за руки, от чего мне было кисло, неприятно.

Веронику я уже залатала, обмазав йодом и забинтовав левое предплечье, где был самый смачный синяк. На ее лице красовалась большая ссадина: видимо, она получила ее, когда падала, зацепившись на что-то.

— Не трогай меня, — угрожающе повторяла я каждый раз, когда Марк пытался меня приобнять.

— Я не сделал ничего того, чего обещал не делать, — протестовал парень.

«Ты ведь понимаешь, что он умрет?» — слова Эдди гремели в моей голове, пульсировали в висках. Теперь я не могла даже смотреть на Марка.

— Я не хочу оказаться на месте Ники, — искала я оправдание. — Ты избил ее в приступе ярости. Оно мне надо?

— Но ты же знаешь, что я и мухи не обижу! И это ты виновата, спровоцировала меня.

— Просто отстань от меня! — прикрикнула я и сделала вид, что сильно увлечена обработкой ран.

Я виновата? Попробуй еще обвинить меня в своей смерти.

О нет, я уже приписала его к мертвякам. Выводы Лидера еще ничего не означают, а я беспрекословно соглашаюсь с ними. Неужели, смерть Дурова столь очевидна?

Эмили скучающе сидела на пустующем сидении и дрыгала ногами, не дотягиваясь до пола.

— Мне начинает надоедать, — капризным тоном произнесла она.

— Уже давно, — согласилась я, стараясь не привлекать внимание к разговору с самой собой.

— Джул рассказывала тебе, — звенела колокольчиком девочка.

— Как вернуться домой? — чуть громче спросила я от нетерпения.

— Чем должно все закончится, — поправил фантом. — Разве сложно подогнать сюжет под концовку?

Если сказать людям, что они умрут, они будут бороться. Если сказать им, что кто-то из них точно выживет, они его убьют, потратив на это время, отведенное для борьбы за собственную жизнь. В любом случае, человек, поставленный в подобные условия, обречен на страдания. И даже если он дойдет до конца и вырвет из когтистых лап бога свою душу, оставшуюся жизнь он будет страдать и желать, чтобы кто-нибудь еще разделил с ним его ужасную участь. Психологи изучают эту черту, философы обсуждают ученых, а подопытные люди осуждают философов. Этот замкнутый круг вертится вокруг одной общей убежденности: мир был бы лучше, если бы не было столь отчаянной, звериной жестокости.

— Клин клином вышибают, — вслух сказала я.

— О чем ты? — заинтересовался Эд.

На сей раз, он ехал в кузове, с нами. Мне казалось, что он изучает нас и расставляет на вымышленную шахматную доску.

— Для утопии необходим новый вид человека — с отсутствием жестокости. Но чтобы найти такой генотип люди, которые хотят стать богами нового мира, применяют жестокие меры. Следовательно, в новой религии боги будут жестокими. Но всегда найдутся люди, которые захотят сравняться с богами, поэтому они снова обретут жестокость. Это как вирус, который легко распространяется, но от которого невозможно избавиться.

— А это значит… — начал Эдди.

— …что игра бесконечна, — шепотом закончила я.

— Но мы — всего лишь часть, — вклинился Миша. — Мы сможем уйти, а другие пускай продолжают.

— И того, на потенциально пятеро, — насмешливо протянул альбинос и пересел на пустующее место, где находилась Эмили.

Я по инерции открыла рот, чтобы остановить его, но не успела: парень быстро плюхнулся на сидение. Голова фантома, теперь торчащая из живота Лидера, начала растекаться черным пятном по белой рубашке. Создалось впечатление, что Эда проткнули насквозь, и он истекает кровью.

Я поморщилась, чтобы отогнать видение.

— Тогда уж четверо, — проворчала я, намекая на то, что Эдди не подходит на роль победителя больше всех.

— А кто идет с Дуровым? — перебил всех Дима.

— Ты, ласточка, — скалился альбинос. — Как ты на это смотришь?

Но Фастов промолчал, делая вид, что усердно следит за дорогой.

Марк разглядывал часы на цепочке, которые входили в его пакет «все выключено»^[1]. Он ковырял корпус, пытался вытащить циферблат, ища подсказку для предстоящего испытания. Но тщетно: только на задней крышке была выбита надпись аккуратными прописными буквами, и она была абсолютно бесполезной.

— Что там? — поинтересовалась я.

— Heroine as well as a sulfuric acid, — цитировал парень. — Corrodes from the inside and kills^[2].

— Они прям знали, кому адресовать подарочек, — ухмыльнулся Тедди.

— Все это, конечно, хорошо, — игнорировал негра Марк. — Но чем мне это поможет, я не знаю.

— Может, тебе и не предлагают помощи, — медленно произнесла Мариша. — Я заметила некую закономерность: мы получаем травмы довольно равномерно. Я имею в виду, на моем испытании все прошло хорошо, но затем я лишилась ноги, — азиаточка грустно посмотрела на чернеющую конечность. — Миша сначала тоже вышел сухим из воды, но теперь у него нет глаз. То же самое и с Эдди, и с Димой.

— И нам только кажется, что мы идем «неравномерно», из-за чего и ненавидим друг друга, — закончил мысль Лидер. — Превосходная стратегия.

— Зная это, мы снова можем действовать вместе, мы же друзья, — бодро заявил Фастов.

— Нет, — оборвал его Эдди. — Зная это, мы можем рассчитать будущие потери.

Марк сглотнул.

— Людям свойственно забывать все плохое, — буркнула себе под нос я. — Но не нам.

Когда мы припарковались, уже темнело. Солнце заходило за горизонт, растекаясь по небу желтыми, красными и бардовыми кляксами. Ветви деревьев вдали будто выцвели и на фоне неба стали похожими на капилляры. Даже природа начала запугивать нас...

Мы обошли здание мотеля, как и в прошлый раз решив зайти через черный ход. Мариша передвигалась на костылях. К сожалению, у запасного выхода нас встретил суровый охранник. Он выглядел страшнее вышибал в стриптиз-клубах, и мы подумали, что ночевать в фургоне тоже не плохо.

— Я использую право отказа от испытаний, — внезапно произнес Дима.

— Что?! — воскликнула я. — Ты не можешь оставить Марка одного!

— Почему не могу? — Фастов повел бровью. — Я его терпеть не могу.

— Разве не прекрасно, когда чувства взаимны? — прыснул Дуров.

— Стойте. Я использую право смены игрока и пойду с ним, — предложила я и уже набрала воздуха, чтобы произнести заветную фразу, как Эдди направил на меня ствол.

— Рефлекс, — виновато сказал альбинос и опустил пистолет. — Не стоит давать лишних шансов тому, чья судьба уже определена.

Все отводили взгляды от Марка, словно тот был прокаженным.

— Ты не вправе определять его судьбу, — прошипела я и посмотрела на Марину, ища поддержки.

Но девушка была занята только своим любимым.

— Я пойду один, — твердо сказал Марк.

— Ты один не справишься, — отпиралась я.

— И ты в меня не веришь? — взъелся парень.

— Я использую… — начала я, но воздух застрял у меня в горле.

Эдди ударил меня в солнечное сплетение и махнул Диме, чтобы тот закрыл меня в машине.

Дуров уже скрылся в мотеле, ни с кем не прощаясь и ничего с собой не взяв, кроме часов на цепочке.

Я не сопротивлялась и не плакала. Мне хотелось сказать Марку что-нибудь обидное и самой обидеться на него, чтобы не сильно переживать в случае его проигрыша. Но тут я поняла, что мои терзания — это влияние Лидера. Когда он смотрит прямо в глаза, он может внушить все, что угодно. Так же, как после шока, когда человек не ведает, что происходит вокруг него.

— Тед проиграл, — бормотала я маленькой Эмили, которая выглядывала в окошко, наблюдая за летающими воронами. — Но остался в живых. Пока только одно испытание могло закончиться летальным исходом. Не за чем переживать раньше времени.

— Такие засранцы из любых передряг выкручиваются, — согласилась со мной девочка.

Помещение было маленьким, с низким потолком, похожим на чулан под лестницей.

Марк был прикован к стулу: руки лежали вдоль подлокотников ладонями вверх, в вены в обеих руках были введены иглы, от которых тонкие трубочки уходили в ящик со стеклянными колбами над головой. На полу, прямо под ногами, располагалась педаль, похожая на примочку для электрогитары. Каждая кнопка была подписана: слово «героин» повторялось три раза, и на последней кнопке красного цвета угрожающе было нацарапано «серная кислота». Перед носом, немного покачиваясь, свисали часы: их крышечка была открыта, и парень мог видеть циферблат. Надпись на корпусе приобрела иное, более ужасное значение, которое заставило Марка по-настоящему бояться.

Героин — как серная кислота: разъедает изнутри и убивает.

Секундная стрелка прошла отметку «12», на педали рядом с надписью «героин» зажглась лампочка, и по трубочкам потекла доза жидкости.

Парень почувствовал знакомую нечеловеческую эйфорию, которая разрывала тело блаженством и радостью. Думать стало труднее и особо не о чем. Только одна здравая жалкая мысль блуждала где-то в закромах его подсознания: если бы Фастов согласился пройти с ним испытание, он всего лишь выдернул бы иглы из вен.

— Как просто… — хихикнул Дуров.

Прошла ровно минута, и на стене возникла проекция с невидимого парню лазерного прибора: «choose^[3]«. Марк нажал на кнопку и пустил вторую порцию наркотика. Его начало тошнить и трясти, уровень адреналина подскочил. Парень вспомнил те ощущения, которые уже давно не испытывал: он срывался с тормозов и переворачивал свой мир.

… Яркие краски, веселье, дым сигарет — как хороши минуты без границ. Музыка, секс, крылья за спиной — как далеко может зайти мое тело? Мысли, я слышу чьи-то мысли…

Вот бы умереть от передозировки. Марк тоскливо посмотрел на краснеющее пятно — кнопку, которая выпускала серную кислоту. Нет, организм подготовлен к большим количествам психотропных веществ.

— Завтра снова составлять планы действия войны: тех, кто не с нами, убивать с детства мы приучены… — напевал парень.

Зажужжал мобильник, распространяя по комнате звуки heavy metal. Это привело брюнета в восторг: он попытался танцевать, но все, что у него получалось в таком положении, это дергать головой. Удары барабанов соответствовали ритму сердца, от чего захватывало дух. Марк растворялся в разрушительном хаосе нот и эмоций.

Секундная стрелка тем временем неумолимо быстро проходила отведенные ей круги.

Я отобрала у Эда телефон и трезвонила Марку.

— Он не берет трубку, — нервно сказала я. — Он связан. Нужно помочь ему!

— Заткнись, — отрезал Лидер.

— Открой эту чертову дверь, Эдвард Хэккер! — тихо, но с величайшей угрозой произнесла я.

Что-то тяжелое опустилось мне на голову, и все вокруг померкло.

— Ты такой милый, — ровно сказал альбинос Диме, который приложился ко мне костылем Марины.

— Меня раздражают женские истерики, — ответил тот.

Эдди загадочно улыбнулся, переступил меня и залез в фургон на переднее сидение.

— Предлагаю ехать дальше, — бросил он через плечо.

— Лучше убедиться, что он мертв, — отказалась Мариша.

— Хочешь посмотреть, что с ним сделали? — злобно огрызнулся Дима. — Так давайте посмотрим.

«Choose». Нога отказывалась подчиняться отсутствующему разуму, поэтому Марк только с пятого раза смог нажать нужную кнопку. В раздражении он отшвырнул педаль, как футбольный мяч.

Сердце словно опухло и перестало умещаться в груди. Смерть сдавливала горло холодной костлявой рукой, но все никак не забирала душу парня.

— Уже виделись, старуха, — простонал тот, предприняв безуспешную попытку посмеяться.

Галлюцинации стали олицетворять неотступающий страх. Марк чувствовал себя в свободном падении, поэтому не мог перевести дыхание. Тяжелая музыка только придавала трагичности и некой романтики сложившейся ситуации.

— Мира! — кричал Дуров из последних сил. — Давай поиграем в твою любимую игру?

В голове крутились картинки из прошлого, но Марк цеплялся только за самые важные для него.

— Выходи за меня замуж!

— Да!

— Я люблю тебя больше жизни! Я не могу представить себе человека лучше, чем ты. Я хочу сделать тебя счастливой!

— Да! Я так долго ждала этого! Ты мне так нравишься! Я еще со школы мечтала, чтобы мы поженились!

Неясные образы, розовые пятна, визг, писки, прыжки… Что-то не так. Нет, это не ты. Другая, ты совсем другая… Ты очаровательно непослушна, как маленький ребенок; ужасная, но притягательная, как смерч; такая строгая, но такая нежная, когда ты доверяешься мне… мы танцуем, танцуем…

— Выходи за меня замуж!

— Никогда!

— Но почему!

— Потому что я тебя ненавижу!

… но ты снова уходишь от меня. Какой же я дурак. Нужно было обнимать тебя чуточку крепче.

«Choose». Выбирать было уже не из чего, да и педаль валялась где-то у противоположной стены. Что случится дальше? Остановка сердца? Или серная кислота брызнет в вены? А может, если я ничего не нажму, ничего и не случится. Ведь изначально это глупое испытание было элементарным.

Часы остановились. Неужели в такой момент села батарейка? Я дурак, но в совпадения не верю. А нет, остановилось совершенно все… Не могу пошевелиться. Телефон перестал звонить, исчезли все звуки.

— Мы просто полежим в холле на диванах, — прошептал я и зарылся в твои волосы.

Как же мне нравится твой запах, я готов раствориться в нем. Только сейчас ты почему-то пахнешь смертью. Немного сладковатый и копченый запах разлагающейся плоти.

— И поспим.

Марк умер с оголенной улыбкой счастливого человека, словно всего лишь заснул. Ему казалось, он обнимает Миру и чувствует ее тепло. Сегодня она с ним, и не важно, что будет завтра. Слова путаются. Сердце остановилось, а опьяненный мозг еще продолжал свое печальное существование. Как там правильно? Важно… что… завтра… не… будет…

Механизм сработал автоматически. Маслянистая жидкость быстро, непрекращающимся потоком, бежала по трубочкам прямиком в вены. Они тут же потемнели и стали проступать сквозь кожу. Ожоги распространялись и разъедали ее. Глаза почернели и пустили черные ручейки обугленной крови.

Мясо ошметками свисало со скелета. Только когда двухлитровая колба с кислотой стала пустой, дверь отворилась. В маленькое помещение тут же ворвались пятеро, толкаясь и теснясь. Даже Мариша на костылях не смогла усмирить свое любопытство. Тедди остался в машине, так как смотреть ему было нечем. Я до сих пор пребывала в отключке, поэтому составляла однокласснику молчаливую компанию.

— Как… — начал Фастов, но тут же вылетел в коридор.

Послышались хлюпающие звуки опустошаемого желудка.

Марина прикрыла ладонью рот и с трудом вывела шокированную подругу из комнаты.

— Какие все нежные! — расхохотался Эдди и достал из кармана джинсов мобильник. — Я сфотографирую это для Вольной! А то она не простит мне свое отсутствие.

Вспышка на мгновение осветило комнату, предоставляя труп Марка во всей красе. Фотография появилась на широкоформатном экране и тут же сохранилась.

— Как же вы меня бесите, — с этой фразой я приходила в себя. — Почему вы, два долбанных ублюдка, вырубаете меня, как только я начинаю что-то серьезное говорить?

— Женщины так ужасны, когда вообще что-то говорят, — снисходительным тоном откликнулся Эд.

— Я не понимаю, почему ты на его стороне, Дим, — я в недоумении махнула на альбиноса.

— Я сам не совсем понимаю, — сказал Фастов. — Но я считаю, что его точка зрения самая подходящая для данной ситуации.

— Психи конченные, — огрызнулась я и осмотрелась по сторонам.

За окном мелькали деревья, фургон немного трясло. Все сидели на максимальном от меня расстоянии, как будто боялись меня. Я насчитала лишь шестерых, включая себя. Страх обрушился на меня разрушительной волной, смешиваясь с приступами паники и нарастающей истерики. Голос дрожал и срывался на фальцет.

— Где Марк?!

— Мы решили его оставить, — спокойно, даже с некоторым наслаждением пояснил Лидер. — Никто не захотел до конца поездки видеть вот это.

По полу в моем направлении проехал телефон.

— Мира, не смотри! — воскликнула Мариша, назло пробуждая мое любопытство.

— Вы оставили его умирать? — осторожно спросила я и потянулась к девайсу трясущейся рукой.

— Не-е-ет, мы же не такие садисты, — прыснул Эдди и расплылся в довольной улыбке.

Во мне что-то оборвалось. Я пребывала в состоянии транса и как будто находилась рядом с Марком. Таким, каким он выглядел на фотографии. Голова закружилась от того, что я перестала дышать.

— Дрочишь на него что ли? — выдавила я сквозь зубы, обращаясь к Лидеру.

Я бы не хотела, чтобы он мне отвечал. Я не знала, на каком моменте сорвусь. Но злость закипала во мне, бурлила, я чувствовала себя проснувшимся вулканом.

— О, да-а, — вопреки моим надеждам простонал альбинос.

И тут я сорвалась. Я хотела наброситься на парня и долго бить его мордашкой об косяк за то, что не позволил мне пойти на испытание с Дуровым. Я издала клич, преисполненный агрессией и ненавистью, и молниеносно подалась вперед.

Тряпичный трос из разорванной футболки удержал меня. Он обхватывал мою раненую ногу, чтобы останавливать меня еще и за счет боли.

Я запустила мобильником в Эдди и громко зарыдала. Вероника и Мариша, глядя на меня, тоже начали всхлипывать.

— Ты же его ненавидела, — тоном сурового полицейского напомнил Фастов.

— Заткнись, скотина! — выпалила я. — Это ты убил его!

Маленькая девочка Эмили тоже сторонилась меня. Понятное дело: я боялась самой себя.

— Вот и началась настоящая игра, — проговорила она.

Я специально дернулась еще раз, чтобы заглушить моральную боль физической. Я рухнула и собралась в комочек, прижав колени к груди. До крови прокусила губу.

— Я тебя не ненавижу, — шептала я. — Мой большой и добрый пес.

Я закрыла глаза и тут же провалилась в сон: так много сил забрала у меня агония. Эмили сидела рядом со мной и гладила меня по волосам.

Мне казалось, я слышу Амелию Блэкроуз: она повторяла одни и те же слова: «Все умрут, один останется».

— Один останется и будет основоположником нового мира. Ты бы хотела быть Евой, Мирослава?

— Только если ты хочешь бунтарей в новом мире.

Смех.

— А ты, Джул?

— А я бы хотела стать Богом. Знаешь, как президентом… только Богом.

— Забавно. Жаль, ничто не изменит человечество.

— Да. Жаль…

[1] Игра слов: русский антоним «все включено» (all included), примененный к другому значению глагола «включить».

[2] Героин — как серная кислота: разъедает изнутри и убивает (англ).

[3] Выбери (англ).