Часть четвертая. Воскрешение. Глава вторая. Утро.

… Меня разбудил солнечный зайчик, скользнувший по лицу. Проснувшись, я еще немного полежал, прислушиваясь. За окном пропела какая-то птичка, звон капели с крыши. Пора вставать раз утро. Я повернул голову, посмотрел на спящую Ульянку. Шепнул ей на ушко.

— Улечка, вставай, доча.

В ответ храп стал громче.

— Уля, подьем. Что за дела…

Она лишь недовольно дернула ножкой. Мол отстань. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Я почувствовал себя… Короче, никогда не делайте этого. Я сказал.

— Улька, в школу опоздаешь.

Подействовало. Она села на меня и пробормотала с закрытыми глазами.

— НЕТ… Я сейчас, я успею…

Потом она открыла глаза.

— АААААААА! Почему я на тебе сижу!

— Ну наверно потому что ночью кто-то залез на меня и храпел еще.

— Почему я голая! ААААААА!

— Ты в рубашке, вообще-то. Видишь? — я показал ей на сушившуюся одежду.

— А я где!

— Там где тебе быть не надо. Улечка, слезь с меня, пожалуйста.

Она удивленно посмотрела на меня.

— А ты чего тут кричишь? Спросить уже нельзя.

Она перелезла на матрас. Я встал, размялся, огляделся.

— Ой, папа, а волки…

— Ушли. Они же… Сама знаешь.

— Знаю. — она показала на сушившуюся одежду. — Высохло?

— Сейчас встану, посмотрю.

Я подошел к остывающей печке. Проверил. Еще влажное.

— Давай позавтракаем. Все равно делать нечего.

— А еще осталось?

— Ну ты же не все вчера схомячила.

Ульянка насупилась.

— Я можеть это от нервов. Вот.

… Выплеснув остатки чая в остывшую печку, я снял ульянкину одежду, положил перед ней.

— Высохло. Одевайся.

— Ладно. Отворачивайся давай.

Внезапно за спиной я услышал ее вскрик.

— Ай, ты чего? Не надо.

Я обернулся, машинально цапнув нож. Ульянка буквально танцевала на матрасе, пытаясь одной рукой удержать сваливающую юбку, а другой застегнуть молнию. Понятно… Я подошел ближе.

— Уля…

— Что?

— Стой смирно и юбку двумя руками держи. Не шевелись.

Я просунул руку под подол и аккуратно подцепил замок.

— Ой, не сломай только. А то как я без юбки буду…

— Спокойно, он за прокладку зацепился. Сейчас…

УФ… Наконец застегнул. Ульянка довольная хлопнула себя по бедру.

— Справились, вот.

Довольная, как будто пятерку получила. Мы вместе довольные. Ну а прежде чем идти… Пока не забыл. Я посадил ее на матрас. Надо кое-что выяснить.

— Уля, у меня к тебе вопрос есть. Нескромный. Почему ты с Алисой поссорилась? Из-за чего вся эта…

Настроение у нее сразу испортилось. Она опустила голову и засопела.

— НЕ СКАЖУ.

— Улечка…

Она тяжело вздохнула.

— Знаю я про хорошую девочку. НЕ СКАЖУ.

Еще через несколько минут допроса с пристрастием она всхлипнула, и, ткнув в меня пальчиком выдала.

— Все из-за тебя. Потому что мы тебя любим, а ты один. И что нам теперь?

Вот нечто подобное, я конечно подозревал. Догадливый. Ну и чего прикажите делать с этим? Ремень вытаскивать?

— Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ, ВОТ. А ТЫ С АЛИСКОЙ НОЧЬЮ.

— Уля, я ведь тебя тоже люблю.

Она нахмурилась.

— Ага, как дочку.

— Честно? ДА! И все, не обсуждается. И вообще. Ты самая красивая и замечательная дочь на свете. Прикинь, на целом свете, ты для меня одна. Тоже не обсуждается.

Она еще повздыхала, посопела, пообиделась еще немножко.

— Папа… Ну ты же не сердишься? Ну, не сильно?

— Ну, если только немножко.

Она обняла меня.

— Я теперь буду хорошей дочкой. Честное-пречестное. Ты совсем не сердись, пожалуйста.

— Хорошо. Придем домой, помиритесь. И никаких сцен ревности.

Ульянка неожиданно всплеснула руками.

— Ой, папа, а ведь еще вспомнила. Про мой дом.

— Ты меня пугаешь…

Она серьезно посмотрела на меня.

— Понимаешь… Есть мой дом. НАСТОЯЩИЙ. Там нам всем хорошо будет. И тебе, и Волчице, и мне. Мы там все жить будем. И Тот меня там не достанет. Потому что это мой Дом.

— Подожди, маленькая, я единственного не понял. Где он, твой Дом.

— Не знаю. Здесь или там, или… Я знаю только, что там дверь закрытая. И ее никто открыть не может. Даже Лиска, даже Старшая. Только ты сможешь. Это изначально было, потому что ты папа. И ты потерялся немного. А я плакала и тебя звала.

Я кивнул.

— Ну я же нашелся. Значит все хорошо будет. Я найду твой Дом… Обещаю. А теперь… Обувай сандалики, надевай куртку. — я подвернул ей рукава, надел на себя рубашку, пустой рюкзак. — Иди на руки, а то там грязно, запачкаешься.

По дороге я прихватил веревку, пригодится. Перешагнув через мертвых, я поставил Ульянку около лестницы.

— Постой здесь, только отвернись.

Она засмеялась.

— Я же знаю, что ты будешь делать. Ты эти… трофеи собирать будешь. Подумаешь.

Вот ребенок же… Все знает, ведь, кто только ее воспитывал… Вытащив нож я отрезал четыре головы, соединил их веревкой. Пошли…

Выйдя из здания, Ульянка вдохнула свежий воздух, и, неожиданно ойкнув, спряталась за мою спину. Что там еще? Она показала пальчиком на стену. На бетоне глубокие царапины от когтей, а на земле уже расплывшие, но еще заметные огромные следы. Не зверинные, не человеческие. Даже думать неохота о том, кто тут шлялся ночью.

— Это тот кто в гости к зайти хотел. Тот кто поскользнулся и в стенку влетел. Ерунда, короче.

Бросив отрезанные головы на землю, я отошел к кустам, вырезал четыре кола.

Вернувшись, вогнал их в мягкую землю. Насадил головы.

Ульянка только пожала плечиками, мол зачем?

— Ну, типа, это послание их Хозяину. Чтобы знал.

И опять что-то изменилось вокруг. Уже в который раз. Тело внезапно пронзила острая боль. Словно что-то вошло в меня. Ты знаешь что это. Сила вернулась. Уля захлопала в ладоши.

— Папа, ты же настоящий теперь!

Да, все правильно. Я вернулся. Став тем, кто прыгал с драккара с секирой в руках в белую пену волн, тем, кто мчался в казачей лаве, тем, кто вставал в штыковую на пулеметы. Я стал собой.

— ОООООУУУУУУООООО! — жуткий вой пронесся над лесом, лагерем… Говорят, что его слышали даже в деревне. И Хозяин, тех чьи головы торчали на кольях, испытал страх.

— Лиска, что это, кто… кто это был?

— Дженис, да Седой это, кто еще-то? Они скоро вернутся в лагерь.

Я подхватил Ульянку на руки.

— Пойдем отсюда, нас же ждут. А здесь ничего интересного больше нет.

Она кивнула, соглашаясь, и, тут же захрапела. Вот ведь… соня. Ну что ты хочешь, устал дитенок.

Продираясь сквозь неподсохшую грязь по тропинке, я перелезал через очередное упавшее дерево, когда почувствовал как будто бы меня толкнули в спину. Оглянулся. Откуда то из глубины леса, из чащобы на меня посмотрела Тьма. И тот же нечеловеческий голос прошипел.

— Я приду за Ней.

Ага, давай, ждать буду…