Часть четвертая. Воскрешение. Глава пятая. Порядок в доме.

Утром меня бесцеремонно растолкала Ульянка.

— Вставай наконец. Заспался он тут.

Пришлось проснуться, встать и одеться. Алиса все это время, сидя на стуле, с интересом смотрела на меня.

— Что?

— Да вот думаю, ты завтракать собираешься? Тогда поторопись.

Вышли на улицу. Я закрыл дверь, огляделся. Лагерь был пуст.

— Не понял…

Алиса толкнула меня в спину.

— Просыпайся, бля… Эвакуация же, все на берегу.

Подошла Ольга.

— Ну что, мы уходим. Барьер Мику с Леной поставят. Ничего справимся. Короче, держи ключ от столовой, термос с бутербродами не забудьте взять. На весь день ведь уходите… — в ее глазах блеснули слезы. — Прощай и спасибо тебе. За все. Ладно, пойду я. Удачи, боец.

Ушла…

— А Пес где?

— На берегу, наверное. Пошли, ополоснемся и поедим. С утра, говорят, полезно.

Войдя в пустую столовую Ульянка только вздохнула.

— Плохо. А покушать-то хоть есть чего?

— Сейчас гляну, что нам оставили.

Позавтракали чем-то и прихватив термос с пакетом вышли на улицу.

… В пустом лагере нам делать было нечего. Ну что, тогда доча, пойдем домой. Зайдя в Святилище, Ульянка вздохнула у Алтаря, провела рукой сквозь пламя и показала пальчиком.

— Вон она, Дверь.

— Открывай.

— А что, можно?

— Теперь да.

Поволновавшись еще немного, Ульянка начала осторожно открывать Дверь.

— Входи, только сильно не пугайся.

Войдя, Уля села в черную траву.

— ЭТО ЧТО? Это же не мой Мир! Лиска, папа где я? НЕ ХОЧУ! — она заревела.

Алиса присела перед ней.

— Улечка, не плачь.

— БУДУ! А чего еще делать?

— Уля, ты помнишь каким был твой Дом раньше?

Она задумчиво приставила пальчик ко лбу, улыбнулась сквозь слезы.

— Помню, я же его в снах видела…

— Тогда заканчивай реветь, вставай, будем, типа, ремонт делать.

Алиса положила сумку в траву и засучила рукава рубашки. Ульянка, подумав, встала, вытерла слезы и изобразила злость.

— Это мой Дом! Кто посмел, вот я тут сейчас его. Лиска, за мной.

Она посмотрела на меня.

— А ты сиди и не мешай мне… Нам.

Вдвоем они взлетели вверх и исчезли в сторону чего-то похожего на лес.

Я сел, сняв автомат, положил его в траву. И что они делать будут в мертвом мире в котором такое ощущение, что даже воздуха нет. Что это еще? Мимо меня кто-то пронесся. Туда, обратно, опять туда…

— Уля…

— Отстань! — донеслось до меня.

Стоп или мне показалось? Теплый ветерок начал ерошить мои волосы. Трава на глазах зеленела, небо голубело и на нем появлялись облака. Пепельный снег сменился дождиком который вскоре прекратился. На небе появилось солнце. Я услышал журчание ручья, жужжание пчел, ощутил запах цветов, в траве закраснела земляника. Вдали зеленый лес. Ремонт, да? Внезапно откуда-то раздался истошный ульянкин вопль. — АААААААА! Лиска, это еще чего тут?

— Отойди, я ему сейчас от души въебу. КУДА! … СТОЙ!

— Стоять! Бояться!

Что случилось, с кем они там воюют? Я потянулся к автомату, привстал и тут же услышал ульянкин крик.

— СИДЕТЬ!

Показалось или действительно внезапно вдалеке сверкнула молния. Запахло озоном.

Похоже она действительно разозлилась. Лучше уж ей не лезть под горячую руку, а то…

Перед мной прямо из воздуха возникли Уля с Лиской. Ульянка плюхнулась около меня.

— Уф… Уставшая я вся.

Алиса села рядом, вытерла руки о траву.

— Навели чистоту, называется. Улька, где у тебя умыться можно?

Та показала пальчиком.

— Там у меня озеро. Я в нем купаюсь.

— Пошли. А ты посиди еще.

Они исчезли, через какое-то время появились снова. С мокрыми волосами. Купались…

— С кем вы там…

Алиса махнула рукой.

— В заброшенных домах, знаешь ли, гадость всякая заводится. А мы их веником.

Веником значит…

Ульянка тем временем опрокинулась в траву, раскинув руки.

— А кушать есть чего? И чаю хотю. Кормите меня, а то я вся усталая, нафиг.

Мы с Алисой переглянулись. Ничего ведь не меняется…

… На берегу было тесно и шумно. Младшие уже начинали плакать.

— Спокойно. Взрослые ведите детей на плоты, усаживайте, старшие помогайте. Мокро? Высушимся потом. Организованно, не спешим. Все успеют.

Мальчик на руках у вожатого всхлипнул.

— Дядя Сережа, мне страшно.

Тот погладил его по голове, перехватил за руку еще одного.

— Не бойтесь, мы же в поход идем.

— Ага, а сами плачете.

— В глаз что-то попало.

Устроились. Расселись на мокрых бревнах.

— Толкайте.

— Савелий…

Тот перекрестился, навалился на рулевое весло.

— Пошли с Богом…

— Странно, тут же течение к берегу должно быть. А нас прямо к острову сносит. Видать Батюшка-Водяной нам помогает. Эй, на берегу, принимайте.

Перевезенных детей строили по отрядам и вели через лес по неизвестно откуда только взявшимся широким удобным для ходьбы тропинкам. Выводили на холм на котором уже стояли палатки, дымились две полевые кухни. От родников несли воду.

— Кто тут проголодался у нас?..

— Переодеваемся в сухое.

— Распределяем детей по палаткам. В лес? Недалеко можно, к реке нельзя. Вожатые… Следить строго, не отвлекаться. Пса бояться не надо, не укусит.

… Покормив Ульянку, мы еще посидели. Пора возвращаться. Алиса остановила меня.

— Давай еще побудем, Уля… — та уже похрапывала лежа на траве. — Ложись. Все равно ее сейчас будить бесполезно. На острове Ольга, а в лагере девчонки справятся.

Я лег, Алиса обняла меня.

— Может в последний раз.

Ульянка, повернувшись, не просыпаясь, добралась до меня. Уткнулась в бок.

Отдохнем немного, когда еще получится…

— ВСТАВАТЬ!

Что еще? Кто… Ульянка сидела у меня на груди и теребила меня за нос. Алиса стояла рядом.

— Давай, валим обратно. Что-то тревожно.

Подъем, боец. Я проснулся, аккуратно поставил Ульянку на траву, подхватил автомат… У Двери обернулся. Вряд ли я сюда еще раз попаду. Хоть запомнить. Выйдя в Святилище, поднял голову. Небо потемнело, набухали тучи, тянуло холодом. Торопись, времени мало.

В лагере мы наткнулись на Мику в черном, держащую какой-то сверток, и, переговаривающиюся о чем-то с Леной, сидя на лавочке. Увидев нас, они замолчали, подошли.

— Как у вас?

— Нормально. Барьер мы поставили. Укрепить бы его.

Я вздохнул. Будет очень больно… Меня подняли с дорожки, посадили на скамейку. Я встряхнулся, приходя в себя.

— Теперь все. Пойдемте домой. Лешачка…

Та смущенно улыбнулась.

— Я в деревне буду. Помочь же надо. До свидания.

Она по очереди обняла нас и исчезла. В домике мы устроили небольшое совещание в Филях.

— Короче… Как начинается, прорываемся в Святилище. Волчица… Не вмешивайся. Уля на тебе. Можете хоть веревкой привязатся. Мику…

Она пожала плечами, мол поняла, развязала кожаные шнурки на свертке, сверкнула сталь.

— Это я в вещах нашла. Откуда только…

— А что это?

— Катана. Фамильная. Ей владел дед. Значит теперь я должна… Понятно. Я не подведу.

По лезвию пробежали язычки пламени. Мику аккуратно отрезала один из шнурков и привязала рукоять к запястью. Затянула зубами узел.

— Не потеряется.

— Чтобы тебе дед сказал сейчас?

— Иди Микуся, покажи как хорошо я научил тебя. И пусть твоим врагам будет страшно.

Я повернулся.

— Лиска, парадку достань из шкафа. И награды.

— А должна быть? Подожди, вот же она?

— Да, спасибо.

Я переоделся, надел разгрузку, затянулся.

«Боже крепкий, в руце Своей содержай судьбы человеков! Не помяни грехов моих, и укрепи мя свыше силою Твоею на супротивныя нам. Даруй ми бодр ум и сердце безтрепетно, да страха их не убоюся ниже смущуся, но в сени священных хоругвей воинства нашего пребуду верен воинской клятве моей до конца. Во имя Твое, Господи, гряду, и да будет воля Твоя.

Пресвятая Богородице, спаси нас!

Святый Архистратиже Михаиле, споборствуй нам!

Святый Ангеле хранителю, не отступи от мене!

Вси святии, молите Бога о нас!»…

Уля, подойдя, обняла меня.

— Папа…

— Не плачь, доня, все хорошо. Лиска, Самурайка… Сберегите себя.

Мику хотела было что-то сказать.

— Это не просьба тебе, это приказ. Поняла? ЭТО ПРИКАЗ. НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ.

Она только кивнула. А теперь подождем… Недолго осталось.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ.