Часть третья. Купель.Глава первая. Тот же день. Деревня.

… Мику потормошила меня, мол ты как там. Я с трудом, но сел. Голова болит конечно, но зато…

— Я вспомнил.

— Молодец. А мы дальше пойдем? Или полетим?

— Лучше пешком, вдруг еще увидит кто-нибудь.

— Жаль. Ладно пошли, а то торчим на поле как два пугала.

Она встала, отряхнулась и с интересом посмотрела на меня.

— Что еще?

— Бедная Лиска. Она же два раза тебе в любви призналась… Не понял что-ли? Мужики…

— Микуся, нехрен лезть в личную жизнь. Может это у нас хобби. Лучше скажи, что родители про твои похождения говорят? Вот честно, я бы выпорол.

Она показала мне язык.

— Обломись, чувак, а то больно будет. Ну а, если серъезно… Мама просит, чтобы я по дурости на зону не загремела. А фазер… Вот что это означает? Дитя в подоле? Я японка. Ваших русских приколов не понимаю.

Пришлось объяснить популярно. Мику испуганно посмотрела на меня.

— Ты что серъезно? Мы вам не маленькие уже, знаем как гандонами пользоваться.

— Презервативами же…

Она пожала плечами.

— А какая разница? Главное, чтобы налазил и не дырявый был…

Внезапно она покраснела.

— Придурки вы, всякую херню несете. Я может Косте сразу сказала, чтобы до свадьбы даже не думал, а то оторву все. И сразу. А как детей делают, мы уже давно знаем. Вот.

Переговариваясь о проблемах воспитания подрастающего поколения, мы вышли на дорогу… Прошли немного. Сзади раздался мужской голос.

— Посторонись.

Обернулись. Нас обогнал пожилой мужик, ведущий в поводу лошадь с телегой и сеном.

— Здравствуйте.

— И вам тоже. Из лагеря? А к нам по какой надобности? Клавдию? Знаю конечно. Покажу где живет.

Мику тем временем, склонив голову, осмотрела телегу.

— Дядя Миша… а прокатиться можно?

Деловая… И знает ведь как его зовут.

— Почему же нельзя? Залезайте, подвезу.

Я на ходу подсадил ее, запрыгнул сам. Лучше чем идти. Мику, поболтав ногами, легла навзничь, жмурясь от удовольствия.

Въехав в деревню, остановились, слезли. Мужик показал кнутом.

— Вон их изба. До свидания.

Отряхнув от сена Мику, подошли к забору. Из-за ворот послышалось неуверенное гавканье. Ему сменило жалобное поскуливание. Еще бы на меня собаки лаяли. Потом женский голос.

— Кто там? Входи, открыто…

… — Петр о тебе рассказывал. Азадом же зовут… Ладно, где подпись поставить? Сейчас печать принесу. Молочка попьете, свежее, утрешнее?

Покончив с документами, вышли на центральную улицу. Мику внезапно остановившись, задумчиво посмотрела в небо.

— Вот тут мы в прошлом году с Баськой и пацанами познакомились.

— С кем?

— Да должен ты его помнить. Он со Славкой и сестрой своей младшей Нюрой к нам на сейшн в кочегарку приезжали.

— Вспомнил. А почему Баська?

Мику засмеялась.

— А он в детстве вместо В говорил Б. Прикинь? Вообще-то Вася. С пацанами в техникуме учится, в поселке, живут в общаге. А здесь они, типа, на практике были. Главное, что Славка их хорошо знает. Она ведь тоже оттуда. Понимаешь, в чем дело… У нас же водохранилище. А когда его строили, еще до моего приезда, несколько деревень под затопление попали. Неважно. Главное, Славичка, этих знала. А то бы совсем весело конечно было бы.

— Подрались что-ли?

— Не без этого.

… — Слышь, пацаны… Я вот не поняла, что за наезды еще? Баська? Совсем уже ох… на девчонок кидаетесь. Помахаться не с кем? Может вы еще мне чего предъявите? Я тоже из «Совенка»…

— Славка, прекрати… Реальный неудобняк, девчонки, получился. Кстати, вы, где махаться научились? Короче… извините. Славя, слушай… Давай знаешь что. Типа за примирение мы вас в ночное возьмем. Ничего такого. Посидим, поговорим, на лошадях покатаетесь. Как оно? Тогда к десяти вечера к околице подходите, только не проспите.

… — Не бойтесь, у нас кони смирные. Славка, не забыла каково на воле? Им-то откуда знать, городским. Давайте к реке правьте, там и встанем. Разводите костер…

По хозяйски слезали с коней, разминались, садились и ложились у огня. Лес да степь встретились… На ночном небе появлялось все больше звезд, от реки потянуло прохладой. Девчонки доставали из переметных сумок картошку да хлеб, кормили лошадей. Расположились… Один из парней постарше, усмехнувшись, потянулся к Славяне. Отойдем, мол… Та отодвинулась подальше.

— Иди отсюда…

Парень осклабился.

— Что застеснялась или брезгуешь? Ты… отца не помнишь, мать пьяная у дома замерзла… А туда же, строит из себя. Пошли…

Хрясь… Он отлетел в сторону. Бася подошел ближе, постоял, потирая кулак.

— Иди отсюда. Сам. Потом поговорим. — повернулся. — Славя, прости.

— Баська, кончай. Руки о гавно не марай.

Потом посидели еще. Кто-то подкинул в костер веток, вверх взметнулись искры.

— А кто в курсе? Говорят у Сабеевки Лешачку пастухи встретили.

— О ком это? — удивилась Мику.

— Да рассказывают… Выходит из леса девчонка в белой рубахе, венок на голове, а рядом с ней огромный медведь. Песни вроде как поет. Говорят, если ее попросить, то волки скот не тронут. Многие ее видели. Только Сабеевка ведь далеко отсюда будет.

— Лешачка же она, не человек… Для нее, что далеко, что нет…

— Тоже верно.

— Нюрыч, ты есть хочешь? Вот картошечки возьми, покушай… А то молочка бабушкиного попей…

Бася вытащил изо рта беломорину, оторвал часть мундштука, протянул кому-то.

— Кто просил оставить?

От реки послышалось ржание. Он встал, раскинул руки, в свете костра сверкнул медный крестик на шее…

» Вот и затемна, ветер песню заведет

Я отворю окно, он меня с собой зовет

Туда, где во лугах бродит грусть, скитается

В дверях мой недруг-страх заставляет каяться

Кличет путь к себе, высыхает жизнь-река

Но цепями к судьбе я прикован накрепко

Думами вскормил душеньку невольную

О дайте, мне Боже, сил вынести всю боль мою.»

Пошел вокруг костра. То ли танец, то ли…

» Выводил коня я во чисто полюшко

Я возмолил коня разыскать мне волюшку

Мой конь да улетел, в чистом поле утонул

Я пять каленых стрел смертью вслед послал ему

Я не знал зачем, и не ведал почему

Вот просто так сумел свое счастье обмануть

Мой конь да вороной с теми пятью стрелами

Нашел себе покой за облаками белыми

Вот и я забыт в этом чистом полюшке

Я по следам копыт побегу за волюшкой

Встретивши коня я забуду боль мою

Мой друг, прими меня в царство свое вольное…»

Остановился, подняв голову в ночь, выдохнул…

— Славка, ты чего побледнела? — удивилась Алиса.

— Ты не понимаешь… Он ее все чаще поет и глаза у него безумными становятся…

Вася подошел, присел рядом. Внимательно посмотрел на Алису.

— Вот знаешь, что отец мне наказывал запомнить. А ему дед… Человек знать должен кто он и откуда. Зачем он в этот мир приходит. Если знает, то Небо для него родным домом будет. А нет… Земля мачехой станет. А мы это забыли. Заставили нас забыть. Понимаешь?

Алиса чуть заметно улыбнулась.

— Вася… Скажи мне, тогда, научи… А зачем ты в этот мир пришел? Зачем мы все пришли? Зачем я здесь? Знаешь?

— Для Воли, сестренка. Для Воли. Для чего еще-то…

… Одна из девчонок встала, потянулась.

— Чего сидим? Пошли искупнемся. Городские, а вы что… плавать не умеете?

Засмеялась. Мику покраснела.

— Умеем. Только мы… без купальников.

Теперь захохотали остальные.

— Да мы тоже без купальников. — бросила одна, на ходу скидывая платье. — Делов-то…

Алиса фыркнула. — А пошли. Что мы хуже? В смысле… напугали ежиков… — она растегнула юбку. — Самурайка, блин…

— Как водичка?

— Нормально. Эй, городские, туда не заплывайте. Нельзя.

— Почему это?

— Хозяин утащет. Речной Конь.

— Водяной значит. — пояснила Славяна.

— Покормить бы его…

— Позавчера петуха отдавали…

— Не хера себе, если честно.

— Лиска, не ругайся, не любит он этого. Лучше молчи.

— Нюрыч, около бережка купайся, чтобы я видел.

— А вообще, Водяные разве есть? Сказки…

— Ох, какие вы в городе дурные. Конечно есть. Придет время, сами увидете…

Выходя на берег, садились у костра, обсыхались, грелись. Поили коней, говорили…

Мику осторожно потрепали по коленке.

— Просыпайтесь.

Она встрепенулась, села.

— Что случилось?

— Вставайте, рассвет скоро. А вам еще в лагерь надо успеть.

У околицы, прощаясь, Бася подошел к Славке.

— Славя… Я в поселке к вам зайду. Дом там поправить, по хозяйству чего сделать… А если кто плохое про тебя или семью твою говорить будет… Завалю.

Она погладила парня по плечу.

— Спасибо, Басичка. Только ты не убивай никого, не надо. А то тебя же посадят тогда.

— Как ты скажешь…

… Мику пошмыгала носом.

— В лагере влетело конечно, по полной. Да фигня.

— Куда сейчас?

— Знаешь, пойдем в церковь, а то тяжело. Давит что-то.

Вошедшая в храм Мику, восторженно огляделась.

— Как красиво. Это здесь Бог? А что теперь… делать надо?

Стоявший на коленях перед иконостасом батюшка, встал и повернулся к нам.

Я перекрестился.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, а я вас с утра жду. Знамения мне были о вашем приходе.

Он склонил голову.

— Как зовут тебя?

— Люди Седым кличут.

— А я Мику.

— Имя у тебя странное.

— Знаю, я японка.

— А меня Отец Сергей. Пройдемте в комнату.

Мы сели на лавку у стола. Едва уловимый запах ладана. Священник устало положил руки на столешницу, вздохнул.

— Это ведь вас люди в небе узрели. Ты с девочкой на руках летел и она рядом, и еще одна… — он показал на Мику. — У тебя волосы приметные. А этой ночью на Чортовом холме костер ваш видели… И еще.

Батюшка встал, подошел к полке с книгами, взял… детский платочек.

— Она его оставила. Им слезы мои вытерла… Чего же хотите вы? ВЫ?

Мику смущенно потупилась.

— Дяденька, а можно спросить? А вот, что нужно сделать, чтобы к вашему Богу прийти?

— Покрестится сначало надо…

— Вот… я для этого и пришла тогда.

— Ведь чудны дела Твои… Как же?

— Мне нельзя? Японка, да…

— Для Него нет разницы. Просто… Сколько лет тебе?

— Шестнадцать. Я уже взрослая.

— Что скажут тебе родители когда узнают?

Мику показала на меня.

— Он не против.

— Он твой отец?

— Нет, больше. А мой папа сказал бы… Делай то, что должна и не будет судей над тебой. Мама бы согласилась с ним.

Батюшка огладил бороду.

— Пусть на все будет Его Воля. Хорошо, я сделаю как ты просишь. Пойдемте…

— Ой, а куда?

— Нужно все подготовить. — повернулся. — Ты поможешь?

Мику притормозила.

— Дяденька, а это… извините. А есть какая-нибудь рубашка? А то, я по телевизору видела… Водой ведь обливают, а я в форме…

Батюшка чуть улыбнулся.

— Вон там переоденься. Позвать бы старух надо, чтобы помогли…

— Никого, дяденька, не надо.

… Когда вода в деревянную купель была налита, а свечи горели из боковой комнатушки вышла Мику в белой рубахе.

— Длинная, подвернуть пришлось. А теперь…

Я подвел ее к купели.

— Повторяй…

Она пожала плечами.

— ТЫ ЧТО? Я ЗНАЮ, ЧТО НАДО ГОВОРИТЬ. ЗНАЮ.

Она повернулась к нам.

» Верую во единого Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого.

И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рождённого от Отца прежде всех веков, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рождённого, не сотворённого, одного существа со Отцом, через Которого всё сотворено;

для нас людей и для нашего спасения сошедшего с небес, принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы и сделавшегося человеком,

распятого за нас при Понтии Пилате, страдавшего и погребённого,

воскресшего в третий день согласно с Писаниями (пророческими),

восшедшего на небеса и сидящего одесную Отца,

и снова грядущего со славою судить живых и мёртвых, Царству Его не будет конца.

И в Святого Духа, Господа, дающего жизнь, исходящего от Отца, поклоняемого и прославляемого равночестно с Отцем и Сыном, говорившего чрез пророков.

И во единую, Святую, Вселенскую и Апостольскую Церковь.

Исповедую единое крещение во оставление грехов.

Ожидаю воскресения мёртвых

жизнь будущую. Аминь.»

Протянула мне руку.

— Дай нож.

Взяв его, она вздернула вверх волосы и чиркнула лезвием.

— Хватит притворяться.

Батюшка подошел было к ней, но она отстранилась.

— Не надо. Не бойтесь только теперь.

Она осторожно встала в купель и радостно засмеялась.

— Я ВЕРНУЛАСЬ!

Священник отшатнулся. Сверху на Мику полилась чистейшая вода. Едва ощутимый аромат благовоний, вспыхнувшие лампады…

«Спас на крови —

Спасись и живи,

Спать не спеши,

Не туши свет,

Не говори «нет» —

Спас, Спас на крови,

Спас, Спас на крови, спаси нас!

Мало ли нам, малым,

Заспанным и усталым,

Заснувшим в кровати,

Забывшим свет,

Сказавшим «нет»,

Шагнувшим в снег

Горети-горевати,

Горькое горе жевати,

Веревочки развивати,

Витушечики вить,

В колотушечики бить,

Баклушечки колотить

На крови, да на кровати,

Скатертью стол накрывати,

В чарку слезу роняти —

Спас, Спас на крови,

Спас, Спас на крови, спаси нас!»

Поток воды иссяк. Священник сделал было шаг к Мику и упал на колени, закрываясь руками. В купели до потолка вспыхнуло пламя. Прямо в него влетел белый голубь.

— ЧТО ЭТО, ЧТО? ГОСПОДИ…

Братушечка-братик,

На плечо меня взвали,

Дотащи до святой земли,

Отыщи ее вдали —

Спас, Спас на крови,

Спас, Спас на крови, спаси нас!

От дождя, от ножа,

От волка, от дурака,

От ночной мороки,

От кривой дороги,

От песка в глазах,

От страха за страх,

От всего спаси,

Спас на небеси!

Я встал около купели. Мы все были здесь, все пришли. И моя Дочь, стоявшая среди огромных волков, и моя Любовь… Все… И молодой мужчина с уголовными наколками на пальцах, расправив крылья и улыбнувшись, поднял голову. Рядом девушка с непослушным хохолком на голове… И тот кто в прошлой жизни носил кличку Конь, положил мне ладонь на плечо. Брат… Все пришли. Те кто сейчас и те кто будут.

И из огненной купели, раскинув руки, на пол церкви ступила Мику. Сокол на плече, черные волосы, белая рубаха, алые крылья, крест на груди… В ее руке мелькнул огненный клинок.

Спас, Спас на крови,

Спас, Спас на крови, спаси нас!..»

Пламя опало. Я подошел к батюшке, который опустив голову, стоял на коленях. Рядом, одернув мокрую рубашку, присела Мику.

— Батюшка…

Он посмотрел на нас. По его лицу катились слезы.

— ЧТО, ЧТО Я ВИДЕЛ СЕЙЧАС?

— РОЖДЕНИЕ. — Мику встала. — Я стала такой, какой должна быть. Я стала собой.

Она помолчала.

— И я не больше не Мику. Я Мария. Отец Сергей… Это ведь мое истинное имя. Да?

Тот только качнул головой, соглашаясь.

— Да, ты Мария. Не я нарекаю тебя им, но Он Сам. Я лишь подтверждаю Его Волю.

Она лукаво улыбнулась.

— Но… Можете звать меня и Мику. Я не обижусь. Ой… Переодеться же надо. Вся мокрая.

… — Значит Конец Света идет… Все как предсказано было. А ты тот кто спасет нас.

— Батюшка… Кто же кроме вас, кроме людей этот мир защитит? Я лишь помогу…

— Да как же ты один против Тьмы встанешь? Хоть ты и…

— Не один он будет. Я рядом буду стоять.

— Девочка моя… Ты хоть понимаешь, что говоришь? Как ты сможешь… Против Зверя, что есть…

— ЗАПОМНИТЕ. Я ЯКУДЗА, БАТЮШКА И Я ВОИН ГОСПОДА. ЧТО Я МОГУ? ТОЛЬКО СРАЖАТЬСЯ ВО ИМЯ ЕГО.

Мы встали из-за стола. Священник вздохнул.

— Вам бы к участковому зайти. Он же власть у нас, знать должен.

— А что у вас здесь случилось-то? Деревня какая-то странная…

Батюшка только махнул рукой.

— Был колхоз, а потом… Председатель в городе пропал, молодежь почти вся уехала. Приезжают иногда конечно. Да и… Забыли про нас там что-ли? Может и к лучшему это. Не лезут… А мы потихонечку сами.