Часть первая. Смерть. Глава третья. День третий.

«На двоих один берег,

На двоих один лес.

На двоих одно лето,

На двоих один крест…»

(Чиж. «На двоих.»).

Утро началось с крика.

— АЙ! Дядька, ты зачем у нас и на полу! А куда ты Алису дел? А…

Ульянка, закутавшись в одеяло, сидела на кровати и смотрела на меня с ужасом.

Я сел рядом с ней.

— Уля, ты чего?

— ОЙ! Это не у нас? А где я?

— Ты что, ещё не проснулась?

Она недоуменно помотала головой.

— Нет. А… Я же у тебя! А почему ты полу сидел?

Хороший ведь вопрос, однако.

Я почесал в затылке.

— Ну просто ты немножко плакала ночью, поэтому я посидел рядом…

Ульяна нахмурилась. — Ага, а потому что тебя не было. Ты где был вообще?

Тоже хороший вопрос. Давай колись, блин.

— С Алисой. На эстраде сидели…

Она только всплеснула руками.

— А у вас что свидание было? Целовались, да? А…

— УЛЯ! Лучше слезай с кровати, я заправлю.

— Да ну тебя, я сама. Ты не умеешь.

Пересев на стул, я смотрел как она быстро и аккуратно заправляет постель. Хозяюшка.

Закончив, она подошла ко мне и ткнула в меня пальчиком. — УЧИСЬ!

— СЛУШАЮСЬ!

Ульянка засмеялась. — Я начальница, вот. А чего сейчас делать-то?

— Умываться пойдем.

Ульянка посмотрела на меня и, помолчав, спросила

— А ты почему не спрашиваешь, что на танцах было? Неинтересно, да?

Я изобразил заинтересованность.

— И что там было?

Она замахала руками. — Ой, там такое было… Ужас.

— И что за ужас-то?

Сейчас всё выясним. Что там могло произойти-то?

Ульяна начала рассказывать — Там какой-то дурак к Микуси приставал. И лапал ее. Представляешь? Прямо при всех. А она закричала.

Хорошо конечно, что меня там не было.

— А дальше что?

Она даже зажмурилась.

— А Микуся его как пнет по… Ой! Не буду говорить куда, я приличная девочка. Туда, вот. А потом она ему как в глаз даст… Вот что было. А он убежал потом.

Ну хоть хорошо, что не убила. Я попытался представить себе оскорбленную вторую… Лучше не надо.

— Уля, пошли умываться.

— Ага, пошли.

Утренняя прохлада, пение просыпающихся пташек и ощущение покоя — то, что нужно для хорошего настроения. Мы уже подходили к умывальникам, когда Ульянка вдруг остановилась и выпустила мою руку.

— Что случилось?

— Я… — она замялась

— А ты ругаться не будешь?

— За что? Признавайся, чего вчера натворила?

Ульянка только потупилась. — Не скажу.

Я присел перед ней. — Слушай, ты сама же спросила не буду ли я ругаться. А я даже не знаю за что. Расскажи, пожалуйста.

Она помялась, заложив руки за спину. — Ну я… Я с мальчиком была. Вот.

— И всё? — я улыбнулся. — А как его зовут?

— Данька. Он из пятого отряда. Он… Хороший, вот.

Я продолжил расспросы: — Вы танцевали?

Ульянка заулыбалась. — Немножко.

— А он не приставал к тебе?

— НЕТ! — закричала она.

— Целовались?

— Ты что, нет, конечно. Мы погуляли, а потом вожатый сказал, что надо спать. Он к себе пошёл, а я к тебе.

Она вздохнула — Не ругайся только.

Ну… Дочка пользуется успехом у парней. Не загордись. Опять проехали.

— Я не буду ругаться. Не за что ведь.

Снова тяжелый вздох. — А он бы ругался. И кричал, и слова плохие бы про меня говорил. Теперь уже вздохнул я. — Уля, я же не он.

— Я знаю. Пошли умоемся.

Подойдя к умывальнику, я снял майку. — Подержи пожалуйста. —

Закаляешься, да…

— А то. Давай приступай.

Ульяна осторожно потрогала струю воды. — Холодная.

— Ну что теперь. Давай умывайся.

Она со вздохом потянулась за мылом. — Ладно, чего…

После водных процедур мы направились к домику с флагом. Лагерь тем временем уже начал просыпаться. На улице начали появляться еще сонные пионеры и пионерки…

Мы подошли к домику, поднялись на крыльцо. Я постучал. Через пару минут из-за двери раздалось

— Кого несет в такую рань? Дайте поспать.

— Открывай, медведь пришел.

— Какой еще на хрен медведь… Вот кто-то по башке точно сейчас получит.

— Алисонька, это я, Ульяна. Не надо по башке.

— Подождите, дайте хоть одеться.

Ещё через пару минут дверь открылась и на крыльцо вышла Алиса, запахивая халат.

— Ну что… — она недовольно посмотрела на Ульянку. — Пришла пропажа. Скажи спасибо Азаду. Я тебя…

Ойкнув, та спряталась за меня. — Не надо.

Алиса улыбнулась — Уля, иди ко мне, я тебя… обниму.

А из неё ведь хорошая мама выйдет. Словно прочитав мои мысли, Алиса только фыркнула

— Да ну тебя, придумываешь тоже. Лучше вон, рубашку забери. Я её починила.

— Спасибо.

— Да делов-то… Уля подожди, я только полотенце захвачу.

— Лиска, а я уже умытая.

— А я-то нет. Пошли, будешь за компанию.

Она помахала мне рукой.

— Давай, на линейке увидимся.

Вернувшись в домик, я несколько минут пытался завязать галстук к линейке, потом плюнул и сунул его в нагрудный карман. Вырос я уже из этого. Обойдутся… Уже подходя к площади, я услышал.

— СТОЙ!

Ну стою и что?

— Дядька, ты почему без галстука! Не стыдно?

Ну вот, неудобно получилось. Ульяну заставляешь в форме ходить, а сам?

Я изобразил виноватое лицо. — Он не завязывается.

Ульянка всплеснула руками.

— Горе ты мое. Не постель заправить, не галстук завязать. А Ольга Дмитриевна ругаться будет. Садись.

Усадив меня на скамейку, она профессионально повязала мне галстук и потянула за собой.

— Вот теперь пошли.

ПОСТРОЕНИЕ…

Ольга вышла вперед и начала

— Доброе утро, дети. Сначала, — она нахмурилась — о неприятном. Все знают, что произошло вчера на танцах. Семен, выйти из строя.

На середину, прихрамывая и закрывая лицо, вышел незнакомый пацан.

Ульянка откровенно захохотала, показывая на него пальцем — Это он к Микусе лез.

— Советова, прекрати. Дело серьезное. А ты руки опусти, пусть все на тебя посмотрят.

Синяк под глазом, расцарапанная щека и похоже с носом проблемы. Легко отделался.

Стоящая рядом со мной Алиса, показала большой палец.

— Молодец Микуся. Моя школа. Но мало еще…

— Прекратить разговоры. А ты… Запомни, еще подобное повторится и вылетишь из лагеря.

Ольга ухмыльнулась: — Между ног не болит больше?

Пацан только скривился.

— А теперь, в столовую картошку чистить. До конца смены. И сделайся пожалуйста незаметным. Давай, постарайся.

Мику смущенно улыбнулась

— Учитель, я честно не хотела.

— Ты ему нос сломала что-ли?

Она пожала плечами.

— Да вроде нет. Просто дедушка у меня… Он кудо преподает и немного научил. Ну вот и…

Ольга тем временем продолжила

— Сегодня у нас по плану должен быть общелагерный поход в лес. Но… Из лесничества сообщили что рядом с лагерем видели волков. Поэтому поход отменяется. И это, кстати, означает что самовольные отлучки в лес будут расцениваться как злостное нарушение режима. Со всеми вытекающими…

Она поискала взглядом в строю кибернетиков.

— К вам это в первую очередь относится.

— А вместо похода у нас будет спортивный день. После завтрака старшим отрядов получить инвентарь у вожатых. Шахматы, настольный теннис, футбол, волейбол, бадминтон… Короче общелагерные соревнования. Получается такая мини-олимпиада. С победителями и сладкими призами. Тем более, что, как вы помните, в следующем году в Москве пройдут настоящие Олимпийские Игры. Ну все всё поняли?

РАЗОЙДИСЬ.

После завтрака меня сразу же попытались привлечь к спорту. Сначала Мику, потом Ольга…

— Азад, давай к нам в волейбольную команду.

Тут ещё подоспела Ульянка.

— Дядька, пошли в футбол…

— Уля, ты и без меня справишься. Я в тебя верю.

Та только хмыкнула

— А поболеть за меня?

— Я буду мысленно с тобой.

— Фу, какой ты скучный. — огорчилась Ульянка и исчезла…

Как она это делает? Как, Карл?

Кое-как отбившись, я уже хотел идти подремать, но…

Меня перехватила Алиса.

— Пошли, разговор есть. Я что зря ночь не спала?

Куда, зачем?

— Увидишь. И разговор серьезный. За мной.

Мы прошли вдоль забора, потом свернули к реке и вышли на большую поляну. Посредине рос большой дуб. Откуда он здесь? На ветках повязанные ленточки.

— Что это за место?

Алиса улыбнулась. — Еще здесь не был? Сюда обычно приходят после отбоя чтобы сказать друг другу… Самое важное, самое сокровенное. Говорят, что если повязать ленточку, то всё сбудется. Этот дуб… Он был здесь всегда и будет всегда. Он слышал и запомнил многое. Сейчас он услышит меня.

Она достала из кармана ленточку и повязала её. — Встань там — она показала на дуб. — и помолчи. Я хочу сказать…

Словно собравшись с силами, она продолжила

— Мне плевать на возраст, на твою жену, на… На всё. Потому что я… Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

Вас никогда не били прикладом по голове? Типа этого, да…

Она всхлипнула?

— Ты здесь? Почему ты молчишь?

Сука, да скажи же ты ей. Скажи это. Как? Обыкновенно. Но ей же только шестнадцать лет. Вспомни… Той девочки с её глазами было семнадцать. Не надо об этом. А ты скажи то что не сказал тогда. Тоже ведь думал, что потом, а потом не было. Ладно…

«Думы окаянные,

Мысли потаенные.

Бестолковая любовь,

Головка забубенная…»

— Лиска… Я ведь тоже люблю тебя.

Ответом был саркастический смешок. — Да? Как маленькую глупую девчонку? Да пошел ты… Не нужна мне такая твоя любовь. Я не…

— Нет. Я люблю тебя как женщину. Самую красивую на свете. Клянусь Богом.

Ты сказал это? Да, я сказал это.

Она вышла из-за дерева. — Ты на самом деле? Я…

Она подошла и неловко, стесняясь обняла меня… — Тогда… Тогда поцелуй меня как женщину. Я хочу узнать каково это…

Что ты делаешь? Целую любимую…

Что же ты делаешь? Целую любимую…

Что же ты делаешь…?

«И не догонят нас не боль,

Не молва, не стыд.

А что грешили мы с тобой.

Так может Бог простит…»

Застонав, она опустилась на землю.

— Как же сладко… Еще…

Ее пальцы начали расстегивать пуговицы на рубашке. Я остановил её.

— Не надо. Не спеши. Всё будет…

Она встряхнулась.

— Ой, Азад, я… Я же не хотела, чтобы… Ты не думай, я же не какая-нибудь.

— Всё хорошо…

Она отодвинулась. — Ты сейчас сказал… Авеста? Это имя, кто она? Ты не думай, я не ревную, просто…

На меня смотрела кто? Я опустил голову. Брат, я думал, что ты разучился плакать.

— У нас там не было имен, только позывные. Ей было семнадцать лет и у неё были твои глаза. — Что с ней стало? Не хочешь, не говори, конечно.

— Она погибла. Я не смог её спасти…

Алиса вдруг приложила палец к моим губам

— Нет, молчи. Этого не было. Я вернулась. Я Авеста и я больше тебя не отпущу. Bijare… (Любимый (курманджи)

Что она сказала? Ты слышал. Ты понял…

«Все вы, думы, помните,

Все вы, думы, знаете,

До чего ж вы мое сердце

Этим огорчаете.

Позову я голубя,

Позову я сизого.

Пошлю дролечке письмо,

И мы начнем все сызнова…»

Я положил голову ей на колени. Она взъерошила мои волосы.

— Какой ты красивый. И как же я тебя люблю.

Она посмотрела наверх. — Странно, как будто бы…

— Что?

Алиса пожала плечами. — Не знаю. Кажется, что кто-то смотрит сверху на нас и… улыбается. По-доброму.

Она помолчала. — И пусть смотрит. Мы же ничего плохого не делаем. Да ну… Пусть завидуют.

— Лиска, можно тебя спросить?

— Рискни, а о чем?

— Кольца на цепочке…

Алиса только вздохнула

— Это память о моих родителях.

— А что случилось? Не говори, если не хочешь.

— Ох… Я никогда их не видела. Но эти кольца всегда были у меня на шее. С самого рождения, понимаешь?

Что же непонятного. Ну и на хрена ты это начал, дурак любопытный.

Алиса покачала головой.

— Говорят я в папу, такая же рыжая. А ещё говорят, что… Говорят мама у меня ведуньей, была, ведьмой что-ли…

— Ты не искала их?

— Нет. Они же всегда рядом. Вот смотри, — она показала мне кольца — на одном женское имя. Зара. А на другом мужское. Иван. Видишь? Когда придет время это будут наши обручальные кольца. Не обсуждается, да?

— Как скажешь. Она только засмеялась. — Ну еще бы…

Алиса откинула голову назад и зажмурилась. — Как же хорошо. Только… Азад не бросай меня, пожалуйста. Я с тобой куда угодно поеду. Честно…

Ну и… Как ты ей правду скажешь. О том что… А ведь придется говорить, иначе неправильно будет. Как будто бы я солгу ей. Не хочу врать. Я сел.

— Алиса, помнишь ты сказала, что я из другого мира.

— Ну я же в переносном смысле это сказала. — она недоуменно посмотрела на меня. — Просто я имела в виду, что ты как-бы в этот мир не вписываешься. Как инопланетянин какой-нибудь. А что?

— Да я ведь правда из другого мира пришел.

Она нахмурилась и шлепнула меня по голове.

— Прекрати прикалываться, а то получишь.

— Лиска, это правда. Вот смотри. — я показал ей татуировку на левом плече.

Странно, она что, не замечала?

— Ну и что там у тебя? Донбасс — Новороссия… Что ещё за Новороссия такая? А Донбасс — это же Украина. Я географию СССР знаю. Ерунда какая-то.

— Да нет не ерунда. У нас там война идет. Понимаешь?

Она только ойкнула. — Ты что… Мама… А как это?

— Как… Война.

— Подожди. — она вздрогнула. — И ты там воевал? Господи…

— Ну воевал это громко будет сказано. Я вообще — то журналист. Но немного пришлось.

Алиса коснулась моего лица. — Ты это немножко называешь?

— Это позже. Я в командировку уехал. В Сирию.

— Тоже на войну что ли? Охренеть…

— Ну работа такая у меня.

— Хреновая у тебя работа… Глаз там потерял?

Я вздохнул. — Освобождали город. С оператором на мину наткнулись. Его в ногу ранило, а меня…

Алиса по бабьи подперла щеку. — Ох мужики… Вечно вы приключений себе на жопу находите. С кем хоть воевал-то?

Чёрт… Теперь попробуйте объяснить шестнадцатилетней девочки из альтернативного СССР образца одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года кто такие ПСы или что такое ДАЕШ. Вот и я о том же…

— С фашистами.

— Да ну тебя. — удивилась она. — Их же уже давно победили. В каком там году? В сорок пятом же.

— Ну да. Только не всех. Повылазили.

Алиса удивилась еще больше. — Странно. А я почему-то подумала, что у вас там коммунизм уже.

— Да какое там. — я махнул рукой. — Просрали всё к ебеням.

— Плохо. — она на минуту задумалась. — Подожди, а как ты вообще к нам попал?

Действительно, как? Надеюсь, с самого начала рассказывать не надо будет.

— Я между мирами могу ходить. Есть у меня такое.

Она почему-то восприняла это как должное. — А зачем пришел? Нет ну здорово, конечно, что ты здесь, но…

— Просто одна маленькая девочка позвала на помощь. Вот и пришел.

Младшая, ты понимаешь, что натворила?

— Да я…

— Ты понимаешь на что его обрекла?

— Я плакала…

— Плакала она… Вот отшлепать бы тебя как следует.

— Отшлепай.

— Знаешь же, что поздно. Ладно, не реви. Может всё ещё обойдется.

Мы ещё посидели немного, помолчали. Всё ведь уже было сказано, зачем повторяться.

Неожиданно Алиса спохватилась — Слушай, обед же скоро. Да и потерять могут, наверное, а втык получать неохота. Пошли обратно.

Она встала, отряхнулась. — Не знаю, что будет дальше, но… У нас есть этот лагерь и это лето на двоих. Мне достаточно.

— Мне тоже. А что дальше… Бог знает лучше.

Алиса хмыкнула: — Да ну тебя… Его же нет.

— Ага, а кто сверху смотрел?

Алиса подняла голову. — Ой, а он не обиделся? А вдруг и правда…

Я засмеялся. — Не знаю. Мы вроде ничего плохого не делали.

Она только вздохнула и снова подняла голову. — Не обижайся, пожалуйста и не наказывай нас. Мы хорошие. Только… — она помолчала. — Дурные как… Ладно пойдем.

Лагерь нас встретил восторженным гулом и обсуждением итогов соревнований. Ко мне подбежала Мику.

— Учитель, поздравьте меня. Я победила в бадминтоне и в настольном теннисе.

— Поздравляю, ты молодец.

— А меня поздравить? — Ульяна подергала меня за руку. — Я тоже молодец, смотри… — она показала мне шоколадную медаль.

Достав шоколадку, Ульянка отломила кусочек и протянула мне.

— Держи. А вообще, ты где был? АААААА! Ты же с Алисой был, ну-ка рассказывай давай быстрее.

Мы сели с ней на лавочку.

— Признавайся, целовались, да?

— УЛЯ… — Ага, засмущался он тут. — она нахмурилась. — Всё, я на тебя обиделась, вот.

— За что? — это я сказал уже лавочке.

Ну вот и что теперь делать? На обед идти наверно, а потом Ульянку опять находить и за что-то прощения просить. Ну не умею я с детьми…

В столовой я заметил Ульяну и хотел уже подойти, но она демонстративно показала мне язык. После чего села за стол рядом с каким-то вихрастым мальчишкой и начала ему что-то рассказывать. Слушал он её внимательно. Данька наверно из пятого отряда. Заметив, что я смотрю на них. она погрозила мне кулачком. Блин…

Брат, если ты ещё не знал, женская ревность страшная вещь. Плохо кончишь. Сидевшая рядом Алиса, улыбнулась и наклонившись ко мне прошептала на ухо

— Всё ты попал. Смотри, точно без глаза останешься.

Ужас. Хоть сейчас беги, только куда…

После обеда я хотел уже идти в свой домик и хоть полежать немного. Не получилось.

— Азад…

Ольга?

— Надо поговорить. Это не только тебя касается.

Да они что сговорились? Ладно, пойдем поговорим.

Зайдя в дом, Ольга подвинула мне стул, а сама села рядом.

— Ты что творишь? Ты хоть понимаешь…

— Подожди, ты сейчас хоть о чем?

Она даже стукнула кулаком по столу.

— О том самом. Думаешь я не знаю, что ты с Алисой на Поляне признаний был, что Ульянка у тебя ночует… Я уже про музыкальный клуб и эстраду промолчу.

— Но…

— Запомни, от них у меня секретов нет.

Я только выдохнул — Ольга ты меня за кого принимаешь?

Она махнула рукой.

— Да не за кого я тебя не принимаю. Принимала, уже бы давно сообщила куда следует. — помолчав она продолжила. — Просто… Ты же всего не знаешь.

— Чего не знаю? Что Алиса сирота? Она сама об этом сказала. Что у Ульянки с отцом проблемы тоже знаю.

— Знает он… А что над Алиской срок висит уже за её болтовню знаешь? А если она ещё твои песни перепоет… А она может. Про Ульянку…

— Про проблемы с отцом? Ольга замолчала и… — Ты же не знаешь кто он. Подонок с партбилетом, а она… Его карьере мешает, города ему мало. Он и Марию, жену свою, чуть в могилу не свел. Брат их защищал, он его подальше в армию отправил. Хорошо хоть до Афгана это было, понимаешь?

— Алиса говорила…

— Говорила? Как он хотел ее в интернат для умственно отсталых сдать… Как она ко мне по морозу прибегала в одном халатике и тапочках, как с синяками ходила… — она вздрогнула. — Азад, ты что? Ты…

Я улыбался — Убью, суку…

— Не надо… Господи. Ты не понимаешь? И менты, и… все под ним. Его все боятся. Он же тебя посадит, а то и хуже… Да не скалься ты. Ты же на зверя похож.

— РАЗБЕРЕМСЯ.

— НЕ НАДО, СЕБЕ ХУЖЕ ТОЛЬКО СДЕЛАЕШЬ.

— Аргх… Не по людски живете, не по-божески…

Ольга только вздохнула — Ты-то сам кто? Приехал, лезешь куда-то, помогать рвешься… Справедливости ещё хочешь. Нету её нигде. Взрослый мужик вроде, а…

— Кто я? Я, Оля, русский волкодав. Из тех что матёрого волка в одиночку берут. Когда кому-то плохо я прихожу.

Она снова вздохнула: — Волкодав… Скажи ещё спецназовец какой-нибудь. Ты на себя хоть раз в зеркало посмотри.

Я удивился: — А что в зеркале?

Ольга внезапно рассмеялась.

— Ну ты даешь… Хайр ниже плеч, прикид «милитари», фенька вон на руке… Олдовый, да?

Опаньки, как оно выходит. Забавно, однако. Я показал на неё пальцем.

— А вот что интересно. Откуда примерная комсомолка и старшая пионервожатая Ольга Дмитриевна… Фамилия как твоя?

Ольга застыла. — Семенова, начальник.

— Вот… Откуда советская гражданка Семенова нахваталась таких словечек? Олдовый, хайр, фенька… А?

Она закрыла лицо руками, потом… — Дай закурить.

— Сейчас. — я свернул ей самокрутку, поднес зажигалку. — Держи.

Её пальцы дрожали, она неловко затянулась. Выдохнула, словно бросаясь в омут.

— Я ведь не всегда такой была.

— Прости, не понял. — Чего не понял-то… Строишь из себя… Смотри. — она показала мне руки. — Видишь?

Ну а что не видеть… Вены коцаные все.

Она опустила голову. — Сломали они меня. Сначала на иглу, а потом… За что спросишь? За многое. Они ведь любого могут, понимаешь? Да что я тебе рассказываю… Восемь лет назад я должна была сдохнуть. Спасибо Линде, подруге моей… Вытащила. А эти… Документы новые, из Москвы увезли, забыть себя заставили. Нового человека из меня сделали. Да ещё говорили, что государство обо мне позаботилось.

Она застонала. — А я… Я даже Линде позвонить не могу, боюсь. И да… Меня Дженис звали.

Ой я мудак… А что ты хотел здесь увидеть? Счастливое будущее…

— Ладно, ты иди. Мне, наверное, поплакать надо после таких разговоров. Что сейчас делать будешь.

Я пожал плечами. — В музыкальный клуб…

— Давай, я попозже подойду.

Подойдя к двери, я обернулся.

— Девчонки знают о твоём прошлом? — Нет. Зачем…

В клубе было тихо и похоже никого. Я сел на крыльцо. Занесло же тебя… Эх, наш табур бы сюда… Но мечтать не вредно. Неожиданно я почувствовал, как кто-то наваливается на меня, закрывая ладошками лицо.

— Попался, да!

— Слушай, я с тобой заикой стану.

— Ага! — Ульянка засмеялась. — Испугался? Будешь знать!

— Уля, ты же вроде обиженная?

Она села рядом и нахмурилась. — Конечно я обиделась. И даже сейчас, вот. А ты почему внутрь не заходишь?

— Да вроде там никого нет.

— Это кого тут нет? — сказала Алиса, выглядывая из-за двери. — Улька, ты репетировать пришла или почему? Давайте заходите.

В комнате приятно пахло свежезаваренным чаем, лимоном и ещё чем-то сладким.

Ульянка тут же заволновалась. — А это вы чего тут? И без нас?

Мику засмеялась. — А мы пирожные кушаем.

— А где вы их взяли?

— Меня за победу в соревнованиях наградили. Забыла?

Алиса потрепала Ульянку по голове. — Мы вам оставили. Две штуки. Давай жуй и за барабаны. Поиграем хоть…

На удивление быстро проглотив своё пирожное и половинку моего, Ульяна вытерла руки, села за установку и выдала дробь. — Давайте, играйте. Чего там…

Примерно полчаса я слушал современные обработки эстрадных песен… Потом Алиса отложила гитару.

— Хватит. Надоела на… эта попса.

И многозначительно посмотрела на меня. Мол, всё понял?

Ульянка уже перебралась на матрасы и с интересом глядела на меня. Мику села рядом с ней. Я только вздохнул. Интересно, за что ей срок грозит? Я тронул струны…

— Ой, Ольга Дмитриевна…

— Уля, да сиди, я просто зашла посмотреть, что вы тут делаете, послушать…

Я кивнул. Ну да, послушать говоришь… Ольга Дмитриевна Семенова, которую раньше звали Дженис. Примерная комсомолка… Только следы от уколов? Ладно… Не очень я люблю, когда сразу в воду макают, да придется. Просто времени у меня мало.

«Мой дед был врагом народа,

А отец офицером внутренних дел,

Ну а я уцелел,

Хоть и долго болел,

Но мать меня просит, чтоб я песен не пел.

Я ее конечно не виню,

Но, что осталось мне еще — только вены на руках,

А в ее сухих глазах — безысходность, боль и страх,

Так и не поняв, как надо было жить и кто же враг.

Эй, ей-ей-ей!

Черный ворон над домами все наглей и злей.»

Ольга опустилась рядом со мной. В её взгляде читался немой вопрос — Что же ты делаешь?

Вспомни кем ты была, Дженис…

«Наша жизнь сквозь ментовский прицел,

Поэтапно в приказах стоять и ложись,

Коммунизм иль фашизм, что же дальше, окстись,

Это даже не смерть, но смертельная жизнь.

Дети трасс и железных дорог,

Что же держит вас здесь, ведь больше нет лагерей,

Не осталось корней, а на гадов камней,

Только водка и боль, да могилы друзей.»

Мельком я заметил, как Алиса сжала кулаки…

«Эй, ей-ей-ей!

Черный ворон над домами все наглей и злей.

Эй, ей-ей-ей!

Черный ворон над домами все наглей и злей

Мой дед был врагом народа,

А отец офицером внутренних дел,

Ну а я уцелел, хоть и долго болел,

Но мать меня просит, чтоб я песен не пел.»

В глазах Мику удивление мешалось с ужасом. Разве такое можно петь? Нельзя конечно-ответил я ей взглядом.

Ульянка только ойкнула — Тебя же посадят. Ты чего…

Ну пока же не посадили…

«Наша Вольница без одежд пришла

В край, где верили, где варили власть

Скорые до рук, до расправ-услад

Локти выголив, порезвившись всласть.

Наша Вольница болью корчилась

Шарил грудь свинец, шею сук искал

Выкормыши бед тенью Кормчего

Шабаш правили в долгих сумерках.

Нашу Вольницу ветер выплюнул,

Отрыгнул огонь прелым порохом,

Выструнили псов, гимны выть в плену

Не изранить жуть нервным сполохом.»

— Не хочу… Ольга закрыла лицо руками.

Знаю, что очень больно, а по-другому никак. Ты уж прости…

«Наша Вольница бьет поклоны лбом,

Догмы рабские вбиты молотом.

Крылья дерзкие срезаны серпом,

Горло стянуто тесным воротом.

Наша Вольница зарешечена,

Меченых аркан в темноте настиг

Кость щербатая, кнут-пощечина

Стражи верные безмятежности.

Нашу Вольницу ливень выхлестал,

Отрезвила хмарь теплой водкою,

Выцвели шелка хором выкрестов,

Вехи топлены липкой рвотою.

Наша Вольница, без одежд пришла

Наша Вольница, болью корчилась

Наша Вольница, бьет поклоны лбом

Наша Вольница, зарешечена…

…Ястребы арканов

Холод ятаганов.»

Наступила неловкая тишина, которую нарушила Ольга.

— Лиска, не вздумай это петь.

— А что сразу я? Ольга Дмитри…

— Алиса… — в ольгином голосе зазвенел металл. — Ты меня знаешь, ты меня поняла.

— Я вас очень хорошо поняла. — ответила Алиса тоном послушной девочки.

— Мику, Ульяна… Вы ничего не слышали. — Ольга внимательно посмотрела на них. — И вообще… Шли бы вы все… погуляли хоть. А то торчите тут в духоте. Давайте… Только в лес не уходите. На речку или… Если что, скажите я разрешила.

— Ольга Дмитриевна, — подозрительно вежливо спросила Алиса. — а можно с собой гитару взять?

— Ты без неё куда-нибудь ходишь?

— Ага, посрать…

Ольга схватилась за голову. — Лиска, свободна. ИСЧЕЗНИ, ПОЖАЛУЙСТА, ДО УЖИНА!

Алиса только хмыкнула, выходя: — Вот спасибо…

Ольга повернулась ко мне. — А ты… Ты… Лекарство у тебя очень горькое.

— Ну конфетками тебя уже досыта накормили… И ещё, напряг я тебя, Дженис, извини. Больше не буду. Пока хватит.

Она только покачала головой. — Ты сам-то не боишься?

— За себя нет. Боялся, когда живой был.

— А за них?

За ту что стала мне дочерью?

За ту что вернула мне любовь?

За Мику?

А как ты думаешь?

Ольга отвела глаза. — Давай иди, присмотри за ними, а я здесь посижу…

Девочки, перешептываясь, ждали меня на улице. — Ну что, куда пойдем?

— Ой, а давайте на наше место, раз в лес нельзя.

Мику кивнула, соглашаясь. Краем уха я услышал.

— Уля, никому не рассказывай о том, что в клубе было. Хорошо?

Та лишь по-взрослому вздохнула

— Да я чего, не понимаю… Ох, вас же всех посадят. И меня тоже. Мамочка…

— Поэтому и молчи.

Алиса пихнула меня в спину, потом дернула за руку. — Подожди, стоять… Совсем ебанулся? Такое петь, да ещё при Ольге. Кстати, что с ней было? Первый раз её такой видела.

— Сама расскажет, когда время придёт. Ты лучше колись, за что тебе срок нарисовался?

— Что, Ольга тебе нашептала?

— Не стесняйся давай. А то может я в уголовницу влюбился.

— Да ну… — она махнула рукой. — Скажешь тоже. Ну сидели, болтали…

Алиса понизила голос.

— Знаешь, как бывает… Слово за слово, хуем по столу. Ну и… Нашёлся один умный, просигнализировал, блядь. Хотели сначала по пятьдесят восьмой… Да тот мудак ещё в больницу нечаянно попал… А потом.

— Что потом?

Она лишь хмыкнула

— Да ничего. На условное и вот Ольге на поруки спихнули. Она же общественница, трудными подростками занимается. Таких как я перевоспитывает. Да ладно, спецшкола всё одно висит… Да по херу, только Ульянку жалко. Пропадет она без меня. А ты уголовница… Получишь ведь.

Я изобразил раскаяние.

— Всё понял, молчу.

Алиса засмеялась. — Вот и молчи… Инопланетянин, бля. Ладно, давай девчонок догонять, а то упрутся еще куда…

Догнали мы их уже около забора. Опять забор… Значит где-то обязательно должен быть лаз. Похоже это уже традиция. И точно, вон отодвинутые доски.

— Эй, вы чего там застряли? — услышали мы Мику.

— Давайте сюда лезьте. — продолжила она.

Я только почесал в затылке. — У вас тут что, тайные ходы кругом? А забор тогда зачем?

Мику расхохоталась, видя мое недоумение и нагнувшись полезла в дыру. При этом она ещё умудрялась рассуждать

— Наверно для красоты. Нет ну по какой-нибудь там инструкции он, конечно, обязан быть. Только мы же не знаем, что это за инструкция. Нам же не сказали. И Ольга Дмитриевна ничего про дырку в заборе и что в неё нельзя лазить не говорила. Хотя может быть и говорила, но я честно не помню…

Алиса вздохнула и шлепнула Мику пониже спины.

— Микуся, хватит, он всё понял. А ты давай осторожней, а то майку порвёшь. Учти, я зашивать не буду. Будешь голый ходить.

Это да… Здешние дыры в заборе для взрослых не предназначены. Осторожно протискиваясь в дыру, я сначала почувствовал, как кто-то тыкает кулаком мне в спину, потом услышал Ульянку.

— Ну вы где там? Я тут что одна буду?

— Да у нас проблема. Один большой и толстый застрял.

ЧЕГО… КТО ТОЛСТЫЙ? КТО ГДЕ-ТО ЗАСТРЯЛ? ДА Я ВАМ ЧТО ВИННИ-ПУХ В НОРЕ У КРОЛИКА? — КТО? — недоуменно спросили Алиса и Мику вместе.

Проехали…

Я стоял на бескрайнем лугу. Неподалеку несколько березок, проселочная дорога, уходящая куда-то вдаль за горизонт, запахи нагревшейся на солнце травы и полевых цветов, лес вдалеке. Алиска, Мику, а Ульяна где?

— Смотри чего у меня.

Нашлась, однако. На ладошке у неё сидела божья коровка.

— Здорово, да?

Божья коровка улетай на небо. Здесь дают котлетки только тем кто в клетке…

— Давай её отпустим. Если крылья держат, да несут… Будут вербовать тебя в гербарий, ты не соглашайся. У тебя же детки. Улетай… Авось не донесут. Улетай навсегда и я помолюсь за тебя…

— А зачем за нее еще молиться?

— Она же живая. Создание Божье…

Ульянка только махнула на меня рукой.

— Ладно, я поняла. Микуся пойдем цветов нарвём.

Я повернулся. Мику стояла на пригорке, раскинув руки. — Почему у меня нет крыльев? Я хочу взлететь… Высоко, как птица.

Ульяна закрыла лицо ладошками. — Лиска, что с ними? Один за божью коровку молиться хочет, другая улететь… Чего это?

Та лишь пожала плечами. — Не знаю, перегрелись наверно. Короче, девчонки, пошли за цветами. А ты, сиди тут и гитару охраняй. Понял?

— Ага. Вы только далеко не уходите, чтобы вас не искать потом. А то ведь меня Ольга прибьет…

…Из благостного состояния дремоты меня вывели как обычно.

— Лиска, он опять дрыхнет как медведь в берлоге. — А гитара где?

— Да вот она, ничего с ней не случилось. — Тогда пусть спит. Главное, чтобы не храпел.

— Нет, давайте его разбудим. — кто-то осторожно потрогал меня за плечо. — Учитель, просыпайтесь.

Пришлось проснуться и сесть. Вокруг вроде ничего не изменилось. Луг, разнотравье, жара и всё остальное. И тут…

— Это вам. — Мику одела мне венок на голову, немного отошла, посмотрела оценивающе. — Красиво.

— А я кузнечика поймала. — похвасталась Ульянка. — Только я его отпустила, вот.

А ещё чего интересного произошло пока я дремал?

— А ничего. Набегались, цветов набрали, позагорали немножко… — Лиска показала на два огромных букета.

Ну программа выполнена. Я уже хотел встать, когда меня дернули обратно.

— Сидеть. Я что зря гитару с собой таскала? Микуся тебе венок плела…

Ульянка тут же скорчила испуганную рожицу.

— Ой, он же опять свои страшные песни петь будет. Может не надо? Я потрепал её по голове. — Не-а… Всему свое время и место.

— И что, гитару взял…

— Лиска, тебе только прапором быть?

— Нарываешься?

— Да прапорщиком же.

— Каким еще прапорщиком? Мозги не пудри мне, да.

Мику прыснула со смеху, слушая нашу перепалку.

— И причем тут место и время? Сейчас…

«Волос пахнет костром,

Небо греет шатром.

Волос пахнет костром,

Небо греет шатром.

Это было тогда, когда мы уходили из дома.

Времена, когда мы навсегда уходили из дома.

Теплота твоих рук —

Обещанием разлук.

Теплота твоих рук —

Обещанием разлук.

Это было весной, когда мы уходили из дома.

Времена, когда мы навсегда уходили из дома.

Это было тогда, когда мы уходили из дома.

Времена, когда мы навсегда уходили из дома.»

Неожиданно Ульянка, подойдя сзади, обняла меня за шею. Алиса откинулась назад и засмеялась. Мику улыбаясь, отбивала ритм на коленках… И неплохо кстати.

«Не ищи меня мать,

Ушел день обнимать.

Ты прости меня мать —

Пропал ночь обнимать.

Чья беда, что мы все навсегда уходили из дома.

Времена, когда мы навсегда уходили из дома.

Это было тогда, когда мы уходили из дома.

Времена, когда мы навсегда уходили из дома.

Волос пахнет костром,

Небо греет шатром.

Теплота твоих рук —

Обещанием разлук.

Волос пахнет костром…»

— Ну… Можешь же когда захочешь. — Алиса ткнула меня в плечо.

— Ой здорово. — Ульянка захлопала в ладоши.

— Микуся, ты чего скуксилась?

— Уходить навсегда из дома… да я поняла, придётся даже если этого не хочешь.

Она подсела поближе.

— Мику, как у тебя…

— Всё хорошо. Я с ней поладила.

— Эй, это вы о чем? Мику только улыбнулась. — Не о чем?

— А с кем поладила-то?

— Алиса, ты её не знаешь. И хорошо…

— Ой, да прекратите вы. — Ульянка обиженно посмотрела на нас. — Микуся потом расскажет. А он пусть споет лучше. Давай, вот.

Ну раз просят.

«Coming in from London from over the pole

Flyin; in a big airliner

Chickens flyin; everywhere around the plane

Could we ever feel much finer?

Comin; into Los Angeles

Bringin; in a couple of keys

Don; t touch my bags if you please mister customs man

There; s a guy with a ticket to Mexico

No, he couldn; t look much stranger

Walkin; in the hall with his things and all

Smilin, said he was the lone ranger

Comin; into Los Angeles

Bringin; in a couple of keys

Don; t touch my bags if you please

mister customs man

Hip woman walkin; on the movin; floor

Trippin; on the escalator

There; s a man in the line and shes blowin; his mind

Thinkin; that hes already made her

Comin; into Los Angeles

Bringin; in a couple of keys

Don; t touch my bags if you please

mister customs man»

Ульянка взъерошила мне волосы, уронив венок. — Давай ещё!

— Уля, ты хоть знаешь, о чем он пел?

— Нет, конечно, а о чем? Алиса, нагнувшись, что-то прошептала ей на ушко.

Ульянка в ответ замахала руками. — Ой… Это про то, что вы в папиросы совали что-ли?

— УЛЬКА!

— Чего… Я сама видела, как вы с Микусей за гаражами… А вас потом участковый, дядя Гриша, гонял.

Мику только смущенно улыбнулась. — Ну пробовали… Пару раз. Неважно короче.

— И где вы это взяли? В ответ Мику только ехидно улыбнулась, показав язык. — Места надо знать.

— А результат? — спросил я у Алисы.

— Да не вставило ни х… Только на «хи-хи» пробило, ржали как… А Микуся дома ночью весь холодильник опустошила. Прикинь, да.

Мику снова засмущалась. — Лиска, прекрати рассказывать всякую… А то Азад подумает про нас невесть что. Хватит.

Мда… Молодежь. А чего хотел-то от обычных подростков? Не пороть же по субботам после бани.

Кстати… — Мику, я тут про тебя песню вспомнил.

— Ой, правда? Спойте пожалуйста. Про меня ещё никто не пел, даже… —

«Девочка летом

Слушала гром,

В станове молний

Писала альбом.

Огненный берег,

Заспанный плёс,

Скрип акварели,

Шелест берез.»

Поднявшись, Мику раскинула руки и смеясь закружилась…

— Это же точно про меня!

«Синие джинсы,

Трепет шелков,

Вкус поцелуя,

Запах духов.

Девочка верит —

С ним хоть куда,

Лютые планы,

На двоих тридцать два.»

Она танцевала в траве и её волосы развевались на ветру…

Похоже она шептала чье-то имя.

Время приспело,

В глазах испуг —

Его отправляют

Солдатом на юг.

Страшно подумать:

Придет — не придет,

Девочка любит,

Девочка ждёт…»

— Спасибо вам за песню. И почему его нет рядом. Только я не хочу, чтобы он…

— Мику ты о нем?

Ульяна тут же радостно пояснила мне. — Его Костян зовут. Он тоже в музыкалку ходит. А Микуся его японскому учит, представляешь?

— Уля прекрати… Это неважно.

Та пожала плечами. — А я чего? Я ничего…

— Вот и хватит.

— Да ладно, я дальше не буду…

Я вдруг представил как Мику учит этого Костю японскому, а ещё если и письменному… Мне почему-то стало его жалко. Только чуть — чуть…

Внезапно Алиса показала пальцем в сторону леса.

— ЧТО ЭТО?

Я оглянулся. Вдалеке над самым краем леса вилось большое чёрное облако.

Ульянка испуганно ойкнула. — Это чего еще там?

Похоже на стаю воронов. Кто-то спугнул их. Или что-то… А мы тут у всех на виду торчим. Да еще в конце дня. И это внезапное чувство, как будто-бы по тебе лазерным целеуказателем водят. Всё, хватит на сегодня прогулок, веночков, песен и прочего. Отступаем, чо… Организованно и без паники.

— Девочки, уходим в лагерь. Достаточно.

Как не странно, но они не протестовали.

Алиса подхватила гитару. — Уля, Мику хватайте цветы…

Ульяна начала торопить нас. — Давайте быстрее, я боюсь.

Вообще-то я думал, что придется опять лезть через дырку в заборе и уже мысленно распрощался с майкой… Да хрен с ней, порву и ладно. Но… Пробежав несколько сот метров по дороге, мы уперлись в лагерные ворота.

Рядом с ними стояли два испуганных пионера и парень постарше. Он буквально впихнул нас за ворота.

— Давайте быстрее. — потом к пацанам. — А вы чего ждете? Я закрою.

В лагере мы тут же столкнулись с Ольгой.

— Вы где ходите? Что за… Взрослые девки уже, а как дети… Ну Ульянку я ещё понять могу. А вы? Мику, Алиса… Детство в одном месте играет?

— А чего сразу я?

— Ой, да не орите вы, дайте хоть отдышаться. — Алиса присела на корточки.

— Ольга Дмитриевна, вы же нас сами отпустили.

Мику удивленно посмотрела на неё.

— Сказали, чтоб погуляли. Мы рядом с лагерем были, в лес не ходили. Честно-честно.

— Ну да, действительно. Девочки, извините меня, я… Давайте, идите на ужин. И цветы, да… Возьмите себе.

Я уже хотел было тоже идти в столовую, но она остановила меня.

— Азад, прости меня.

— За что? Она вздохнула. — Не поверила я тебе, помнишь? А ты прав оказался.

Ольга как-то странно посмотрела на меня. В её взгляде удивление мешалось с испугом.

— Ты разве не чувствовал?

Ну да… Тревога за девочек была и ощущение как-будто кто-то их высматривает. Короче больше без ножа не шагу и девчонок одних не оставлять…

— Ты что-то сказала, извини…

— Я же говорю, из леса как накатило. Страх… А потом… вдруг закончилось. Да еще из лесничества сообщили…

— Что сообщили?

Она опустила голову.

— Пару дней назад в лесу трое пропали. Один из посёлка в нашем пригороде. Родственники у него тут… Были. Он к ним приезжал. Вроде за грибами они пошли. Его и нашли. По остаткам одежды опознали. И следы какие-то видели. Толком ничего не объяснили. Что делать-то?

— Походы в лес устраивать.

— Прекрати, я же серьезно.

— А серьезно… Я говорил тебе что делать, забыла?

— Да помню я. Будь моя воля, я бы сегодня уже всех под охраной… Только ведь…

— Я понял. Короче, я жрать пошел. Если что, кричи громче…

В столовой было многолюдно и удивительно тихо. Похоже дети ещё от страха не отошли.

— Давай сюда. — позвала меня Алиса. Когда я сел, она, помолчав, спросила — Что это было вообще?

— Да действительно. — подхватила Ульянка, тыкая в меня вилкой. — Чего это такое? Мне страшно вдруг стало…

Я лишь пожал плечами. — Просто стая ворон.

— Какие ещё вороны… — рассердилась Алиса. — У меня по спине мурашки как майские жуки бегали.

Рассказать? Не, лучше не надо. Тогда переводи стрелки.

— Вороны, мурашки… Слушайте, вы мне лучше объясните… За каким этим мы через дырку в заборе лезли, если можно было от ворот спокойно дойти? Я чуть майку не порвал.

Вроде получилось. Мику, сидевшая рядом, даже уткнулась в тарелку от смеха.

— Азад, ну через ворота неинтересно же. Что тут непонятного?

Алиска с Ульяной смотрели на меня как на идиота. Мне даже показалось, что дети, сидевшие за соседними столами, показывают на меня пальцами. Мол, он не понимает… Таких простых вещей, что с взрослого возьмёшь. Правильно ведь? Хорошо, уговорили, побуду немножко идиотом.

Ну хорошо. Детей я успокоил, отвлек, настроение им поднял, даже поужинал. Можно отдыхать. На сегодня всё. Прожевав, я встал из-за стола.

— И какие у нас планы на вечер? — подозрительно вежливо поинтересовалась Алиса.

Я сделал вид что зарычал. — Планы кончились. Никаких концертов, никаких…

— Мы всё поняли. Правильно девочки? Пусть отдохнёт.

— Лиска…

— Да иди уж… — Алиса помахала мне вслед рукой. — Уработался он.

Зайдя в комнату, я включил свет и приоткрыл окно. Сел на стул… И что делать будем? С тем что в лесу? С ножичком, даже с моим… Посерьезней что-то надо, а где это взять? Может…

Неожиданно в дверь осторожно постучались.

— Входи, открыто.

Ульянка бочком протиснулась в приоткрытую дверь.

— Ой, можно? Ты не спишь еще?

— С вами уснешь… А что это у тебя?

Под мышкой у нее был зажат школьный альбом для рисования, в руке коробка карандашей.

— Я порисовать хотела. А то Алиска ушла, а мне одной скучно. И вообще…

— Конечно можно. Хоть ты и обиженная…

— Чего… — она шмыгнула носом. — Я может правда обиделась, вот.

Я вздохнул. Знать бы еще за что она обиделась.

— Уля, а помириться?

Она потупилась. — Ну давай, что-ли. Мириться будем. — подняв голову, она протянула мне ладошку.

— Мирись-мирись… Только я потом опять на тебя наверно обижусь.

— Ну это же потом будет, когда — нибудь.

— Ага… — она открыла коробку и нахмурилась. — Два карандаша сломались.

Я достал нож. — Сейчас заточу. Вот, хорошо.

— Спасибо.

— Давай рисуй, потом покажешь.

Пока я открывал окно и сворачивал самокрутку, Ульянка, забравшись с ногами на стул, начала творить, бормоча под нос: — Тут дым, а это я… И еще, вот.

Через несколько минут она довольная слезла со стула и подошла ко мне.

— Раскурился тут… Смотри лучше.

Я взял альбом в руки. На детском рисунке домик с трубой… А ещё трава, солнце и три человечка. В руках у них цветы. И автобус рядом.

Ульянка начала рассказывать: — Это наш дом, а это…

Рыжая девочка в пионерской форме.

— Это я, вот.

Такая же девочка только побольше.

— А это Алиска.

А третий человечек?

— Это ты, а Микуся с Ольгой Дмитриевной к нам в автобусе едут. Чай пить. А мы их встречаем. Тебе нравится?

Я с трудом заставил себя улыбнуться и проглотил комок, застрявший в горле. — Конечно.

Я зажмурился. А что…

Заберу их, папашку трогать не буду, уговорили… Уедим, документы выправлю, на работу устроюсь. Руки-ноги, голова на месте, значит не пропадем. Алиске школу закончить надо будет… По вечерам уроки будем делать, телевизор смотреть, по выходным в парке гулять. Потом внуков нянчить. Никакой войны, никаких…

Неожиданно заныло сердце.

«…Только грай вороний, только волчий вой.

Пуля ты лихая отпусти домой.

В тихое селенье отпусти к родным.

Там над ветхой крышей вьётся горький дым.»

— Ой, а каких еще внуков? — удивилась Ульянка.

— Ну, ты же вырастишь и выйдешь замуж. За Даньку…

— А это что обязательно? И целоваться по-настоящему придется? А если не хочу?

Она махнула рукой.

— Да ну тебя, придумаешь…

«Дома успокоюсь, позабуду степь,

На хмельную свадьбу созову гостей.

Заведу хозяйство, наживу добра,

Со спокойным сердцем лягу помирать…»

Прекрати ты… Я опустил голову. Сам себе хоть не лги. Ничего ведь не будет. Не в этой жизни, не в этом мире…

Словно что-то почувствовав, Ульянка обняла меня.

— Папа, не плачь, не надо. Я тебя спасу. Я один раз уже спасла и снова… Не думай, я сильная, я смогу.

Я неожиданно вздрогнул, осознавая её слова.

…Село под Горловкой помню. Про донецкий госпиталь потом рассказали. Несколько суток мертвым был, да видать отмолил кто-то. Знать бы ещё кто…

Теперь знаю. Я оторопело посмотрел на неё.

— Ты… Ты кто?

Её детскими глазами на меня смотрела та, кому я молился перед боем. Та, что сильнее смерти.

СВЕТ ПРЕДВЕЧНЫЙ…

Ульянка лишь шмыгнула носом.

— Я Уля, вот. А ты давай не плачь, а то я тоже плакать буду.

Я смахнул слезу.

— Больше не буду. А можно рисунок на стену повесить?

Она заулыбалась. — Можно, потому что я сама хотела. Давай его сюда, сейчас…

Забравшись на кровать, Ульяна прикрепила рисунок на какой-то гвоздик. Откуда только он взялся?

Потом слезла и отойдя, одобрительно сказала: — Вот, смотри как красиво.

— Здорово. А теперь давай домой, а то ты уже зеваешь.

Я думал, что Ульянка начнет вредничать, но она согласно кивнула головой. — Давай, я уже спать начинаю хотеть, вот.

Прихватив полотенце, я направился к двери.

— А ты спать не будешь что — ли?

— Я потом на речку схожу. Мне же можно?

Она вдруг хитро улыбнулась и подмигнула мне. — На речку значит…

Это вот что было? Неважно. Главное нож не забыть. Ульянка посмотрела, как я прилаживаю ножны и неожиданно тяжело вздохнула

— Ну да, возьми его. А то вдруг еще кто-нибудь выскочит.

Мы шли по освещенной и пустынной аллее. Зачем фонари-то жечь, никого ведь нет?

— А Ольга Дмитриевна велела не выключать.

Правильно, а то в темноте страшно. Логично ведь…

В домике с флагом было тихо и пусто.

— Уля, а где Лиска?

В ответ снова хитрющая улыбка. — Не знаю. Ну то есть… Не скажу.

— Договорились. Тогда раздевайся и ложись. Я свет выключу.

Через пару минут из кровати раздалось

— Поворачивайся и спокойной ночи желай. Посплю хоть немножко… А потом наверно опять обижусь. Только свет не надо выключать.

Я поправил на ней простыню. Спи и ничего не бойся… И вышел на улицу.

Река встретила меня прохладой, кваканьем лягушек и… блин комарами. Отмахиваясь полотенцем и матерясь вполголоса, я прошел по берегу.

Вот вроде хорошее место. Пологий спуск и песок… Неожиданно я услышал плеск, в воде мелькнуло белое пятно. Кто-то уже тут купается похоже.

— Эй, кто там?

Ответом мне был истошный девичий крик. — АААААААААААА! АЗАД!

— Лиска, ты что-ли?

— Я! ОТВЕРНИСЬ ДАВАЙ, Я ГОЛАЯ!

— Что ты орешь как… — Я отвернулся и отошел от берега. — Сейчас же весь лагерь соберется.

Сев спиной к реке я достал табак.

Алиса не унималась. — Ты какого хера сюда припёрся!

— Освежится, бля…

Похоже, что от нее можно было уже прикуривать.

— Не звезди мне! Ты же плавать не умеешь.

— Я сказал плавать? Окунуться просто. И прекрати кричать, сейчас из деревни прибегут.

— Это мое место! Я здесь всегда купаюсь!

— Извини, именную табличку с твоим именем не разглядел.

— Короче! Не вздумай повернуться! Попытаешься подглядывать, пришибу, блядь!

Вскоре бултыхание стихло и я поинтересовался, гася окурок

— Ты еще там?

— А где еще-то?

— Как водичка?

— Прохладно что-то…

— Тогда вылазь давай. Или ты русалкой решила стать?

— Да иди ты… Ладно. Не поворачивайся. —

Плеск воды, шлепанье босых ног по песку потом смущенный голос

— Азад, можно у тебя полотенце взять?

— Да бери, конечно, зачем спрашиваешь.

— Неудобно как-то…

— Лиска, неудобно штаны через голову одевать. Знаешь?

— Ой, вот только на мозги не капай.

Еще через несколько минут шуршание одежды… — Можешь повернуться.

Алиса сидела на песке и виновато смотрела на меня.

— Ты извини, я на тебя наорала. Сам виноват. Я здесь всегда купаюсь, а ты тут… Другого места не нашел?

— Спасибо что не убила. — Да пожалуйста.

Она встала потянулась и отряхнула от песка юбку.

— Ну что, тогда обратно в лагерь пойдем? Мне тебя ждать неохота. Да и…

— Подожди. — спустившись к воде я умылся и намочил волосы. — Вот теперь пошли.

Мы шли по тропинке, воюя с комарами. Благо тропка была ровной и под ноги можно было не смотреть. Неожиданно присмиревшая Алиса жалась ко мне, стараясь идти рядом.

— Ты чего?

Она поежилась. — Не знаю. Просто не по себе как-то. Слушай, а ты зачем с ножом?

Я пожал плечами. — А вдруг медведь…

Лиска покрутила пальцем у виска. — Какой еще медведь? — Белый.

— Издеваешься? Кстати, а Ульянка…?

— Спит, дома.

Внезапно я услышал чьи-то шаги и увидел впереди светлое пятно. Кто-то похоже шел к нам с фонариком. Недолго думая, я толкнул Алису в кусты.

— Прячься давай.

И шагнул вперед.

— Со светом ко мне, быстро.

На меня вышли двое. Девушка и парень, явно вожатые. Похоже я их напугал. Девушка, ойкнув, спряталась за своего напарника.

— Извините товарищ Азад. Неожиданно как-то…

Парень опустил фонарик к земле.

— А вы, простите, что тут делаете?

— На речку ходил, освежиться. А что? — я показал мокрое полотенце.

— Да нет, всё в порядке. А вы никого там не видели?

Я изобразил удивление. Главное, чтобы Алиска в кустах сидела тихо, но она похоже решила притворится мышкой.

— А кого там надо было увидеть?

— Да… — девушка похоже пришла в себя и вспомнила кто она и зачем. — Есть тут несознательные пионерки. После отбоя бегают купаться, дня им мало. Да еще иногда голышом, представляете?

К удивлению, я добавил немного негодования.

— Да что ты говоришь, безобразие какое. Пороть таких надо, распустили понимаешь.

Девушка только огорченно вздохнула. — Непедагогично, к сожалению. Значит никого не видели.

— Никого. Подождите, а комары считаются?

Парень лишь раздраженно хлопнул себя по щеке.

— Нет. Наташа, слушай идем спать, надоело. Кого тут искать…

Та похоже хотела, что — то возразить, но лишь кивнула.

— Ладно, действительно, пошли. Игорь, проводи меня, пожалуйста,. До свидания, спокойной ночи.

Я подождал пока они скроются из виду, потом подошел к кустам.

— Лиска, ты там как? Всё нормально?

В ответ раздалось нечто похожее на шипение разъярённой кошки

— Ты… Ты специально что-ли?!

Что это с ней? Алиса вылезла из кустов красная как рак, прикрывая себя сзади. Поворачиваться почему-то не хочет.

— Чего случилось?

— Там колючки… Я юбку сзади порвала. Ты, скотина, нарочно это…

Я примиряющие поднял руки.

— Я же не знал про колючки. А тут вожатые, надо было тебя куда-нибудь девать.

— А я должна с голой жопой теперь ходить? Как я сейчас пойду? И не лыбься мне тут! Действительно, проблема. Ладно… Я снял с себя майку, протянул ей.

— Вот, завяжи на поясе, прикройся.

— И почему я тебя ещё не убила?

Лучше сейчас тактично и сочувственно промолчать, а то ведь действительно…

До домика с флагом мы добрались без приключений. Алиса устало плюхнулась на крыльцо.

— Что за день…

А что, день как день. Бывает и похуже.

— Куда еще-то? То пугают, то подглядывают… Еще и юбка.

Кто подглядывает? Я, вообще отвернувшись, сидел, кстати.

Алиса примирительно погладила меня по плечу. — Извини, это нервное. Ладно, пойду я, наверное, спать.

Ага, вот прямо сейчас, да.

Дверь открылась и на крыльце возникло маленькое, симпатичное, заспанное привидение в виде Ульянки, закутанной в простыню. Она стояла и смотрела на нас полузакрытыми глазами. — Лиска, ты где была?

— Купалась…

Ульянка взмахнула руками, едва успев подхватить падающую простыню.

— ГОЛАЯ! С ним! А он тоже голый был? Ух ты…

— УЛЬКА! — закричала сразу покрасневшая Алиса.

— Чего орешь? Ты свой купальник забыла. Специально, да?

— Я ОДНА КУПАЛАСЬ!!!

Ульяна не унималась. — А он подглядывал, да… Фу…

Я почувствовал, что тоже краснею.

— УЛЯ! Где мой ремень?

Она лишь пожала плечиками. — А я почем знаю? Я за ним не смотрю. И вообще, давайте спать уже.

А вот это уже хорошая идея. Давно пора. Мы одновременно встали с крыльца.

— Давай иди уж… Майку я тебе с утра занесу.

Я уже повернулся, когда услышал из комнаты.

— Ой, а ты зачем себе юбку порвала? Или это он тебе… Вы чего там делали?

— Улька… Ты лучше заткнись и спи, а то получишь. Я нервная.

— Ой, ладно, нервная она. Ну хорошо, я сплю, все. Только свет не выключай.

Придя домой, я упал на кровать. Что за день? Нельзя же настолько издеваться над человеком и его терпение испытывать. Это я подумал уже засыпая. А ещё, что окно забыл закрыть. И хрен с ним.

ВСЁ, СПАТЬ.