Начнем с самого начала. То бишь, с названия. «Малютка жизнь» да еще с эпиграфом. Символично, не спорю, но как-то слабовато связано с содержанием. Если в тексте мистика, философия и человек, то в названии сплошное самоосознание.

Уже с самого начала автор вываливает на нас множество интересных метафор, которые могут восприниматься (да что там могут, воспринимаются) сложновато для понимания. Это уже не проза, а поэзия, «колючее молчание» — никак нельзя отнести к обычному описанию. Образы, образы везде. С одной стороны, такое насыщение усиливает эффект, с другой, затрудняет восприятие. Но это уже субъективно, кому-то нравится, кому-то нет.

Царапающие фразы вроде «… героического, даже мужицкого и простонародного» ставят на одну планку столь разнородные понятия. И по тексту таких сочетаний стоит много. Возможно, столь нарочитая небрежность в обращении со словом была задумана автором изначально, для создания эффекта стихотворения, что-то вроде Блока или Маяковского с их объединением разнородных вещей в одном предложении.

Но оставим впечатления на потом и вернемся непосредственно к тексту. Начало рассказа пронизано холодом. Колючая тишина, холодный взгляд, «студенистый» цвет, телогрейка. Всё описание толкает на противопоставление «лед и пламя», противоречие, конфликт. Казалось бы, из такого начала вполне логично должно было бы появиться появление героев в стиле «Онегин – Ленский», но нет. Главные начальные персонажи совершенно не такие. Данила и ГГ (Леонид Барков) не несут в себе жесткого антагонизма. Они, хоть и похожие, но разные. Не может у них возникнуть идейного конфликта, потому что нет общих точек пересечения для возникновения разногласий. Они живут в разных Вселенных, изредка пересекаясь в сфере образов. Только художественная восприятие и некоторая сентиментальность позволяют им быть близкими приятелями. Случайных друзей у таких людей быть не может. Все окружающие остаются на некотором эмоциональном отдалении и внутрь их не пустят.

Именно эта схожесть и позволила ввести в повествование нового действующего персонажа – монстра, который выпивает из города все соки. И тут автор не дает однозначного ответа, что же это за монстр, только намеками обозначая, что за этим скрывается и оккупационная армия, и что-то незримое, что живет в городе. Читатель сам может дополнить эту недостающую информацию или просто пройти мимо, оставив это под грифом «чего-то тут автор накрутил». Оба варианта не мешают читать дальше, но влияют на восприятие вложенных смыслов.

Позволю себе некоторое личное мнение. Умение писать «многослойно» – редкость, тут нужен или талант или долгий и кропотливый труд по определению мыслей и чувств читателя. Как в «Алисе…», кто-то видит забавную сказку, кто-то библию с описанием всего мироздания.

Обнаруженные мною смыслы довольно неоднозначны, первый – мистический, главный, восприятие человека сквозь призму столкновения с чем-то нереальным, запредельным, околочувственным, второй – реальный, история про бойца, который взял к себе ребенка из разрушенного войной города. Малая реалистичность событий не дала развернуться второму смыслу, и оставила его на уровне черновика-наброска истории.

От чудовища переходим к городу. Образы города и чудовища неразрывно связаны и проходят от начала и до конца. Наиболее концентрированным образ города предстает в замке. Сосредоточение грустной истории, человеческих страстей и неизбежного проклятия, которое должно быть разрушено по заветам строителей любого нового общества, который «весь мир насилья мы разрушим…».

Трагизм жизни в дальнейшем показан через историю про Исашку, который был и умер, после чего возвращался во сне. Наверняка и в этом кусочке текста должен скрываться какой-то образ, но я его разглядеть не смог, только нашел настроение лирическо-мистическое настроение.

Дальнейшее развитие сюжет получил в беседе работника музея и ГГ. Это один из самых замечательных отрывков. Именно в нем получилось показать не какие-то функции, а людей, которые по-человечески реагируют на обстоятельства, беседуют, имеют привычки, что-то недоговаривают, испытывают эмоции, прячут свою бедность. Будь весь рассказ написан в таком стиле, это было бы великолепно. В рассказе всё снова возвращается к