10 (новая глава)

Будущую жену Лом разыскал в деревне, вбив в голову, что все городские девушки — бляди. Свой бред он объяснял невнятно, приводя в качестве примеров личный сексуальный опыт с фанатками, которые давали ему охотно в любое время суток.

Свадьбу решили играть там же — у невесты. Во-первых, бесплатные котлеты, во-вторых, колхоз выделил под мероприятие клуб и можно не тратиться на кафе или ресторан. Мы и не ожидали, что наш бесшабашный лидер так круто зароется в семейную экономику, но вот подишь ты — оказалось.

Лом, успевший за время совращения невинного девичьего сердца приобщиться к деревенскому быту, собрал нас и потребовал, чтобы мы разучили пару вальсов и несколько плясовых.

Приступили к репетициям. С вальсом у меня никак не ладилось, вернее получались они какими-то рок-н-ролльными.

— Хватит выделываться, — сказал мне Лом. — Чего ты грохочешь? Нас за такую музыку гнилыми помидорами забросают.

— Они их уже гноят? — спросил я.

— Ага, специально заказал. Для тебя.

— А тухлые яйца будут?

— Договорюсь, если хочется. Стушат.

— Тушёные можно кушать, — подал голос вечно голодный Поп. — Надо, чтоб сту… стухлили. Или стухнявили?

— Будем играть или мечтать? — Сегодня Лом был настроен серьёзно. Очень ему хотелось угодить тестю, который долго противился присутствию нашей группы на свадьбе и сдался только под давлением дочек и сыновей, жаждущих незабываемых впечатлений.

— Командуй! — сказал Поп.

— Ты — не ори. Все эти хрипы, вопли и фальцеты оставь для баз отдыха и вечеринок. А ты, — Лом обратился ко мне, — возьми щёточки и легонечко чеши ими по тарелкам, а палочкой можешь постукивать по краю дробовика.

— У меня не три руки, — возразил я.

— Отрасти, если двух не хватает. Рик Аллен одной лучше тебя играет.

— Ладно, палочку в зубы возьму.

Ломахин отмахнулся от меня театральным жестом, выражающим безнадёгу и изобразил одухотворённое лицо.

— Вы проникнитесь музыкой. Она лёгкая, воздушная. Рам-пам-пам, рам-пам-пам!

— Вылитый гомосек, — прошептал мне на ухо Веша.

— Нет, он покоряет новую творческую вершину.

На другой день я сходил к Рудину и он показал мне, как отстукивается вальс. Оказалось, очень просто. Потом Мишка включил одну из знаменитейших песен Led Zeppelin, сел за ударную установку и принялся снимать уникальный бой Бонзо. Вскоре он ухватил правильную расстановку ударов, стало получаться, но не совсем так, как у великого ударника.

— Что-то не то, — сомневался я.

— Забудь. Точно не скопируешь. Прислушайся, там у них эхо накладывается.

— Ревербератор?

— Не похоже. Как будто отражение от стен.

Я тоже потренировался. Нога на педали не слушалась, всё время норовя перейти на что-то более привычное. Но мало-помалу стало получаться.

— Нормально, — похвалил Мишка.

На свадьбе вальс заказали всего один раз: для жениха с невестой. Задействовали пару гитар, мои щёточки, да колхозный гармонист подсобил нам изобразить музыкальное раздолье. Зато плясовые пошли на ура. Тесть уже вовсю целовал зятя за подкинутый ему крутой кайф и перестал коситься на нас, как на банду разъебаев.

Потом ко мне подошёл местный фраерок. Перекинув папиросу из одного края кривого рта в другой, поинтересовался:

— Так и будете эту туфту лабать? Вы, что, ни одного шейка не знаете? Ну! Давайте! Задолбала эта ваша «Коробочка» к едрене фене.

— Так пойдёт? — спросил я и принялся отстукивать бой, которому научил меня Мишка Рудин.

Фраерок приподнял бровь и пошёл по кругу вприсядку, выкидывая коленца и хлопая себя по ляжкам. По-видимому, это и был деревенский шейк.

Подскочил Лом.

— Давай, давай, продолжай, — удивился он и, как бы боясь спугнуть моё вдохновение, не спеша взял гитару, несколько секунд впитывал в себя ритм и впилил соло, показав Пэйджу и Блэкмору, что и в нашем совке есть толковые рокеры. Басист тут же ухватил правильный темп и колхозный клуб заходил ходуном. Молодёжь прыгала, бабы по-цыгански трясли плечами, старики тоже не отставали, стучали каблуками по полу, выписывая петушиные заходы вокруг молодух.

Проснулся тесть. Вытащив морду из винегрета, он ошалело вслушался в музыкальный беспредел, в сердцах хлопнул стакан водки и рухнул под стол.

Примерно через пару часов у группы появились местные фанатки. Одна из них, временами весьма хорошенькая (впечатление менялось в зависимости от угла обзора лица), уже давно бросала в мою сторону пылкие взгляды. Она подбиралась то слева, то справа, заводила разговор и радовалась, когда я что-то бурчал в ответ. К концу вечера мы почти подружились. И даже пару раз потанцевали. Она всё время поворачивалась ко мне в профиль, который явно её портил, но иногда перед глазами мелькало что-то миловидное и тут же ускользало. Я никак не мог понять причину, в конце концов развернул её в фас и всмотрелся. Левый глаз девушки слегка косил и это придавало лицу какое-то неотразимое очарование.

— Зачем ты так? — спросила девушка, быстро-быстро заморгала и из её глаз посыпались слезинки.

— Да ты же прелесть, — прошептал я.

Девушка отвернулась.

— Это жестоко, — сказала она.

Я что-то залопотал о шарме, обаянии, пытался убедить, что косинка её не портит, а наоборот придаёт особую неповторимость.

— Прекрати.

Меня позвали.

— Мы ещё продолжим этот разговор, — пообещал я.

— Нет!

— Хочу тебя переубедить.

— Нет! — Девушка вырвала ладошки из моих рук и отошла в толпу.

Я сел за барабаны и принялся искать глазами разочаровавшуюся поклонницу, но больше её так и не увидел. Ни в этот вечер, ни на другой день.

«Вот, напортачил», — огорчался я, но что-либо исправить уже было невозможно.

Где-то к полуночи нас стали распределять на ночлег. Ко мне подошёл тот самый музыкально продвинутый фраерок и, цинично улыбаясь, спросил:

— С мужиками спать будешь, или?..

— Я, что, похож на гомика? — поторопился я с ответом.

— Не гони. На две кровати договорились с бабой Нюрой…

— Нас четверо.

— Трое. Жених будет спать с невестой.

— Да, пожалуй. Если не нажрётся и не заснёт в свинарнике. Другие варианты есть? Ты что-то говорил про «или…».

— Есть. У Вальки Погодиной здесь дед с бабкой живут. У них переночуешь. Годится?

— Вполне.

— Вот и ладненько. Сейчас я с ней переговорю.

— Спасибо.

— Не за что. Очень мне понравилось, как ты шейк лабаешь.

Оказалось, что Валька — свидетельница невесты.

— Пойдём, — сказала она.

В кромешной тьме мы подошли к дому. Коридор, вернее — сени, маленькая комната, стол, печь и кровать.

— Э-э-э, — тормознул я. — Мне с хозяевами на одной кровати спать?

— На одной.

— Не пойдёт.

— Тогда спи один.

— А хозяева?

— К соседям пойдут

— А они где? Уже ушли?

— Ещё нет.

— Как это? Ты — хозяйка?

— Почти. Это дом моего деда. Сейчас они с бабушкой гостят у нас в Питере. А я приехала к подруге на свадьбу.

— Понятно, — сказал я, скинул ботинки и потопал к кровати.

— Мне остаться или уйти?

— Оставайся. Только я устал, пьяный и хочу спать.

— Незаметно, что пьяный.

— Правда? Какой же я однако орёл!

Заснуть мне девушка не дала. Вообще-то она ко мне не приставала. Лежала тихо, спокойно и даже не разговаривала. Но, видимо, чего-то всё-таки ждала. Потому что, когда я положил руку ей на бедро, повернулась и тихо прошептала:

— Можешь не предохраняться, у меня спираль.

Не люблю заниматься этим делом по пьяни, да ещё и в темноте. Мне нравится смаковать мгновения, не торопиться, любоваться фигурой…

Руки ощутили гладкую кожу и довольно изящные линии тела, но просьбу включить свет девушка решительно отклонила:

— Ты, что. Вдруг кто в окно подсмотрит.

Через какое-то смутно-неопределённое время я встал, вышел в коридор, то есть сени. Нащупал на скамейке ведро с водой. Поставил его на пол и, растопырив ноги, хорошо помылся.

Утром, как только мы собрались позаниматься приятным делом ещё разок, в дверь загрохотали.

— Узнай, кто там, — прошептала Валька.

Я поспешил к двери.

— Кто там?

— Водку будешь? — раздался голос Попа. — У меня с собой.

— Пошёл на х…й, — сказал я. — Совсем очумел. С утра нажираться.

— На х…й? — согласился Поп. — Ну, я пошёл.

— Иди, иди, добрый человек.

Но не успел я снять трусы, как в дверь снова забарабанили. На этот раз припёрся Веша, с тем же сакральным вопросом. На предложение отправиться туда же, обиделся:

— Я один пить не могу, не алкоголик же...

— С Попом пейте, он только что приходил.

— Мы с ним поругались. Вздумал ночью песни орать.

— Отличный повод помириться.

Когда я вернулся в комнату, Валька уже оделась.

— Давай потом, — сказала она. — Найдём время. Сейчас всё равно не дадут.

Мы вышли на крыльцо. Валька достала ключ.

— Иди вперёд. Бабы увидят, обсуждать будут.

— Минуточку, — вспомнил я. Вернулся, схватил ведро и выплеснул воду под куст сирени.

— Ты это чего? — удивилась моя ночная подруга.

— Примета такая, — придумал я, — чтобы не нажираться.