Эжени-Шатриена

Штиль — ветер молчит

Упал белой чайкой на дно

Штиль — наш корабль забыт

Один, в мире скованном сном...

Между всех времен

Без имен и лиц

Мы уже не ждем,

Что проснется бриз!

Штиль — сходим с ума

Жара пахнет черной смолой

Смерть одного лишь нужна

И мы, мы вернемся домой!

Его кровь и плоть

вновь насытит нас

А за смерть ему

Может, Бог воздаст!

Что нас ждет, море хранит молчанье

Жажда жить сушит сердца до дна

Только жизнь здесь ничего не стоит

Жизнь других, но не твоя!

Нет, гром не грянул с небес

Когда пили кровь как зверье

Но нестерпимым стал блеск

Креста, что мы Южным зовем...

И в последний миг

Поднялась волна,

И раздался крик:

«Впереди Земля!»

Помнишь? Помнишь ведь… да и как забыть?

Голубое, у горизонта кажущееся белым, небо словно выцвело, потеряв все краски. Солнечный диск на нем заметен лишь ослепительно ярким сиянием. Лишь море — яркое, манящее глубиной бирюзовых вод, у горизонта окрашивающихся темно-зеленым.

Как давно это было — и жара, сводящая с ума, и море, словно в издевку обещавшее рай в своих объятьях, и штиль, и жажда. Мы хотели пить, поднимали головы к небесам, умоляя их прислать ветер, обратить внимание на потерявшихся, сбившихся с пути. Мы хотели жить, яростно, безумно цеплялись за жизнь, с каждым днем понимая, что спасения не будет.

Помнишь? Ласковые лучи солнца, через несколько дней они стали жалить и обжигать. Все наши запасы кончились очень быстро. Сколько дней потребовалось, чтобы мы, забыв обо всем, попытались пить морскую воду, давясь и еще больше мучаясь от жажды? Когда… когда мы перестали быть людьми? В нас умерло то, что присуще людскому племени. Но взамен умершего приходит новое. У нас была жажда. Она и осталась, всего лишь изменившись, превратившись в нечто другое.

Жара. Вязкий запах нагревшихся просмоленных канатов висит в воздухе, дурманя и сводя с ума. Чья-то жизнь, чья-то кровь… они нас не волновали. Жадно рвали на куски тех, кого еще вчера звали друзьями и соратниками, чтобы утолить голод, жажду, высушивавшую сердце, забиравшую из души все эмоции.

Лишь море, солнце и разбрызганная по палубным доскам кровь.

Мы тогда спаслись, помнишь? Срывали голос, кричали, завидев землю. Но было ли это спасеньем?