Хэйзел Шейд

Музыка на которую был написан рассказ:

Он выпростался из-под смятой простыни с брезгливым оскалом.

Она не проснулась, только прикрыла во сне лицо ладонью. На белой коже бедер и запястий лиловели свежие синяки. Женщина без возраста, с вульгарно накрашенным лицом и обесцвеченными волосами, чьего имени он не знал и не желал знать. Достаточно было того, что ее глаза, как две прозрачных льдинки, а губы, как гладкий безжизененный мрамор.

Нащупал ногой на полу тапки, обулся, бросил презрительный взгляд на спящую. Как можно было так опуститься? Голова болела, суставы ныли, но все эти мерзкие ощущения блекли рядом с мутной волной взбурлившего в душе отвращения к себе и к ней. То ли сквозняк, то ли тягостная неприязнь к безмятежно свернувшейся в постели особе, обдав холодком сырого земляного погреба, заставили встать дыбом волосы на руках.

События вчерашнего вечера постепенно выплывали из болота похмелья. Да, они встретились с нею за столиком дешевого кафе, он пил кофе, а она — воду, за окнами небо раскалывалось под безжалостными ударами грома, фары автомобилей прорезали конические светлые туннели в серой дымке ливня. Подсыхающие грязные брызги светлели на черных брюках. Непристойно ярко поблескивал фальшивый сапфир на маленькой костлявой ручке.

Кажется, именно она заказала водки.

Дальнейшее память милосердно затянула легкой дымкой нереальности: желтый мокрый бок такси, невообразимо высокая лестница на второй этаж, сброшенные в коридоре туфли, расстегнутая блузка, прикосновения прохладных жестких губ…

Больше всего на свете ему сейчас хотелось смыть с себя невидимые следы ее нечистых пальцев.

— Доброе утро, милый… — сказала она, полуоткрыв глаза и нежно улыбнувшись.

— Заткнись, дрянь! — прошипел он, торопливо натягивая джинсы — Какой я тебе милый? Я совсем не такой, как ты!

— Если бы я когда-либо в этом сомневалась…