Глава 33

Они послушно следовали за высоким незнакомцем в длинном кожаном плаще и широкополой шляпе, толком не отдавая себе отчёта в том, что они делают. Дверь действительно вела в необычное место, освещённое ярким не слепящим светом, но что именно в нём было необычного? По сути это была та же комната, из которой они отправились в Зазеркалье, но вот только помимо яркого освещения откуда-то сверху, из-за чего потолок и вовсе не был виден, здесь было очень холодно и невыносимо пахло серой. Холод и запах словно приводили в сознание собравшихся. Но стоило войти в эту комнату последнему из них, Дениске, и захлопнуться за ним таинственной двери, как свет мгновенно погас и все они оказались в полной темноте. На несколько секунд воцарилась мертвецкая тишина, которую нарушили истошные вопли Дениски:

— Что это?! Где мы?! Есть тут кто-нибудь?!.. Спасите меня! Спасите!..

В темноте послышалась суета и остальными также овладела паника. Раздавались мужские и женские крики о помощи, вопли и визг. В темноте орущие сталкивались друг с другом, отчего кричали ещё громче, испытывая неописуемый ужас перед неизвестным объектом, с которым они столкнулись. Лишь Мария молчаливо слушала весь этот концерт ужаса, пытаясь понять – кошмарные сны вернулись снова или это явь? Если сон, то она видела и пострашнее, а если явь, то…

Никто посреди криков и воплей не услышал как довольно громко чиркнула спичка и метрах в десяти от основной группы узников мрака, холода и вони, загорелся костёр, возле которого и сидел тот странный незнакомец, приведший из сюда. Дениска и Луиза по-прежнему ещё что-то визжали в панике, когда остальные умолкли, а Ступрунян даже пригрозил в потёмках:

— Заткнись, Дениска! Или я удавлю тебя, сволочь ты эдакая!

На труса любая угроза действует отрезвляюще и данная не явилась исключением. Луизе ничего дополнительно тоже изъяснять не потребовалось. Когда, наконец, все затихли и, стараясь успокоить собственную дрожь от холода и страха, стали пристально вглядываться в таинственную фигуру незнакомца, тот поднял голову и сказал зычным суровым голосом:

— Теперь вы видите и насколько вы жалкие. Присаживайтесь к костру, если хотите узнать ещё больше. Ещё не поздно каждому из вас вернуться к человеческому облику не только внешне, но и внутренне.

Озираясь по сторонам и переглядываясь друг с другом, все мысленно сошлись во мнении, что стоит принять это приглашение. Кроме того, было действительно очень зябко, а тут ещё послышался какой-то слабый, но давящий и леденящий душу гул. Поэтому особо не мешкая, все направились к костру. Незнакомец молчаливо смотрел на огонь, не обращая внимания как вокруг костра усаживаются напуганные путники. С двух сторон от него присели Ступрунян и Кадаверин.

— Послушай. Мужик, — в привычной хамской манере начал говорить последний, — я прощу тебе оскорбления, если ты мне вначале всё расскажешь. Это что-то вроде здешнего развлечения и пункта увеселительной программы перед баней с голыми бабами? Тогда давай договоримся сразу: вышло эффектно, но я хочу…

— Умолкни, — равнодушным спокойным тоном, продолжая смотреть на огонь, прервал его незнакомец.

— Что?!.. – было видно что с Кадавериным давно так не разговаривали и он даже растерялся. – Не понял… Что ты сказал, старый заморыш?!

— Я сказал тебе умолкнуть.

— Ты верно заигрался, — усмехнулся Кадаверин. – Да ты знаешь кто я?

— Прекрасно знаю и видел таких как ты в огромном количестве вон в той огромной навозной куче, — незнакомец, по-прежнему не отрывая взгляда от огня, указал рукой куда-то в сторону от себя. Когда все обратили свои взоры по направлению его руки, то заметили как что-то шевелится и издаёт отвратительные звуки в темноте. – Не бойтесь, — поспешил их успокоить незнакомец, — для вас они не опасны в большинстве своём. Воняют вот только…

— Да ты совсем страх потерял, старик?! – взревел гневно Кадаверин. – Да я уважаемый человек! Да если я захочу, то превращу твою жизнь в ад! У меня власть, связи, неприкосновенность!.. Я – владелец крупного банка, который…

-… который давно надо было разогнать вместе со всеми остальными расплодившимися банками, вся суть которых – паразитировать и вымогать, — вновь прервал его незнакомец спокойным тоном. – Видел я тут много вашего брата. От вас смердит не меньше, чем от чинуш, воров, шлюх и прочего отребья – нынешних “хозяев жизни”, как вы себя называете. Вместо того, чтобы служить простым честным и работящим людям и благодарить их за то, что они доверяют вам свои трудовые и честно заработанные, вы унижаете их, сдираете три шкуры, в то время как параллельно играете роль сокрытия наворованного и служите в роли очередного цепного пса при власти. Подозрительно большими полномочиями она одарила банальную свинью-копилку. С чего бы вдруг?

— Да я…

— Лучше помолчи, говорю. Или расскажешь о своём похоронном бизнесе? О своём, так называемом, “профсоюзе ритуальных услуг”? За одно это вам гнить вечно в яме куда более зловонной, нежели та куча, что находится позади тебя. Вы же, упыри проклятые, делаете деньги на смерти! На смерти! На неизбежном для каждого человека, включая вас! На том, что должна предоставляться каждому бесплатно – право на достойное погребение! А сейчас люди не имею финансовой возможности похоронить своих родных! Финансовой – только вдумайтесь как такое вообще может быть! Позор тому государству, которое устраивает преступный бизнес на костях своих граждан! И вечная кара таким как ты!.. – Старик тяжело задышал, пытаясь успокоиться от праведного гнева. — Теперь послушай и другую сторону. Ведь свободное выражение собственного мнения даже у вас не запрещено? Так вот, мы оба знаем, что банк ты превратил в прикрытие своей собственной преступной деятельности. В этом вы как братья-близнецы с этим духовным голодранцем. – Незнакомец кивнул в сторону Ступруняна и все перевели взгляд на Марата. От неожиданности нахлынувшего волнения, тот заиграл жевлаками. – Вы оба, — продолжал, опустив голову, старик, — создали себе лишь более или менее приличные ширмы. Но как бы вы не мнили себя большими и значимыми, но суть ваша столь ничтожна, что даже не знаю как и насколько вы удивитесь, столкнувшись с ней лицом к лицу.

— Старче! – взревел вновь Кадаверин и поднялся на этот раз на ноги. – Был бы ты помоложе – живого места от тебя бы не оставил! Зови сюда своего хозяина – будем разговор разговаривать!

В этот момент из мрака донёсся жуткий вопль. Нарастал гул. Кадаверин испуганно пригнулся и поспешил сесть на место.

— Позвать хозяина? – незнакомец впервые засмеялся. – Вы и со мной-то оба рядом сели, потому как хотели по-быстрому договориться в случае чего. Но я свободный советский человек со своего рождения. А свободен не только тот, кто не имеет хозяина, но и тот, кто им не желает быть. Нет и не должно быть никакой власти одного человека над другим. Нет её у человека и над животными. В этом мире все равны и каждая жизнь ценна. Зато у каждого есть обязанности во имя общего дела и ответственность перед людьми. И касается это абсолютно каждого. Запомни: не власть у человека должна быть, а ответственность.

— Я не ослышался? — усмехнулся Кадаверин. – Ты назвал себя свободным советским человеком?

— Ты не ослышался.

— Ты в каком веке живёшь, дедуля? – Кадаверин вместе со Ступруняном заржали так, что на секунду заглушили даже гул. – Так ты у нас тупорылый совок, значит? Тогда всё ясно, господа! Это специальный ретро-аттракцион! Вот она – атмосфера истинного совка!

— Совком свою Родину может называть только мусор, но никак не достойный её сын, — с отвращением глядя на Ступруняна и Кадаверина, сказала вдруг Мария.

— Смотрите-ка, ещё одна комсомолка! – воскликнул, тыча в её сторону пальцем, Марат.

— Девушка всё верно сказала, — поддержал Марию старик. – И этот мусор вскоре отправится по назначению. Не должны подонки, охаивающие свою мать, которая взрастила их и на чьи средства они разбогатели, истязающие и высасывающие из неё последние жизненные силы – не должны эти подонки ходить по её владения, которые ценой своей жизни защищали и создавали её истинные благородные сыновья и дочери!

При этих словах, незнакомец впервые поднял голову и пронзительным взглядом осмотрел каждого, взирая на них сурово, но без ненависти. Его седые локоны всколыхнулись, уставшие глаза сверкнули, а свет от огня осветил его покрытое глубокими морщинами и шрамами лицо. В этот раз Марии показалось, что она знает этого старика и видела его совсем недавно. Но где?..

— Ты не забывайся, дед! – рявкнул Ступрунян. – Ты сейчас находишься в моих владениях. Я арендовал Лисью Нору…

— Если ты ещё не понял, — перебил его незнакомец, — то ты сейчас далеко от своих покупок. Мы сидим на опушке посреди дремучего леса со всеми его жуткими обитателями.

И действительно, только сейчас все задумались над тем где они находятся, ведь это явно не комната… А сидели они на твёрдой холодной земле, покрытой опавшими сосновыми иголками как ковром. Костёр горел ярко и можно было увидеть, что опушка окружена и впрямь дремучим лесом, из мрака которого то и дело раздавались жутковатые крики и вопли…

— Я хочу домой! – Луиза вдруг заревела и едва не забилась в истерике.

— Молчи, дура! – рыкнул на неё Протервин и отвесил её тяжёлый подзатыльник. – Сейчас господа всё разрулят…

— Господа все в Париже, молодой человек, — усмехнулся старик. – И живётся им там всё хуже и хуже. Впрочем, холопы любят величать друг друга господами, хоть как-то возвеличивая собственную никчёмность. А настоящий человек другому настоящему человеку – товарищ и друг.

— Да ты, дед, самый настоящий ущербный совок! – заверещал осмелевший вдруг Дениска. – Ты, небось, ещё и коммунарик, сталинист? Ну-ка, признавайся – портрет Сталина у тебя висит? В сортире, как и положено у совков?

На этот раз он даже осмелился засмеяться, а когда к его смеху, похожему на скрежет зубов, присоединились все остальные, за исключением лишь Марии, Дианы и Валентина, то Дениска и вовсе почувствовал себя ощутимой величиной.

— Давай рассказывай, как вы любите, про то как вы фашистов били, боясь собственного кровопийцу Сталина, который расстрелял миллионы до и после войны, — продолжал Дениска с пеной у рта, опьянённый вниманием слушателей. – И про то, как вы сгноили в лагерях огромно количество достойнейших людей, несогласных с вашим кровавым тираном! Про нищету и голод, про дефицит и очереди! Начни вообще с того, как вы погубили процветающую Россию, убив царя и поставив руководить страной кухарок! – Дениска вскочил вдруг на ноги и с остервенением завопил: — Я ненавижу вас всех – красных палачей и коммуняк! Я рад, что развалилась ваша тюрьма народов под названием Советский Союз! И я счастлив, что теперь живу в свободной и, наконец, процветающей России!..

Закончив брызгать слюной, Дениска, затаив дыхание, уставился с искажённым ненавистью лицом, на старика, ожидая увидеть как тот начнёт сквернословить в ответ и оправдываться. Ожидали этого и почти все остальные. Но незнакомец не стал поддаваться на явную провокацию, а лишь тяжело вздохнул и посмотрел на Дениску каким-то взглядом, преисполненным скорее печали, а не злобы.

— Ты забыл добавить:”Оле-оле, Россия, вперёд!” – усмехнулась Мария.

— Отвали, ущербная! – огрызнулся Кимь и обратился к старику: — Ну, что вздыхаешь, дед? Нечем крыть? Умыл я тебя?

— Ты скорее себя лишний раз собственноручно извалял в грязи, — грустно ответил старик. – Себя и собственных родителей, взрастивших такое гнилое семя.

— Ты моих родителей не трожь!

— Ты сам их трогаешь каждый раз, ведя себя как нелюдь. Позоришь или воздаёшь им по их заслугам? Это уже отдельная тема. А вздыхаю я не от бессилия или отчаяния, а оттого, что жаль мне тебя…

— Себя пожалей!

— Обо мне не беспокойся, а вот я о тебе и о каждом из вас беспокоиться обязан. И надежда моя была на то, что смогу я достучаться до ваших сердец… Надеялся, что души ваши, хоть и поросли коростой и смрадом, но ещё не поздно очистить их от скверны. Но разговор у нас с вами с самого начала совершенно не клеится… Видимо остаётся лишь Гора Скорби… Однако не для всех в вашей компании всё потеряно и это радует.

— И, всё-таки, старик, — не унимался Кимь, — ты просто неудачник и…

— Закрой уже свой рот, будь добр! – одёрнул его Валентин. – О том какая ты мразь, я полаю, здесь и так всем известно. Дай послушать, что человек говорит!

— А я…

— Правда, заткнись уже! – поддержала Валентина Диана и обратилась к старику: — Я понимаю, что произошло нечто необычное и мы сейчас находимся вне реальности… Понимаю также, что вы не ответите на вопрос об этом месте. Но может всё-таки хоть намекнёте?..

— Отчего же я не отвечу? – старик будто удивился. – Это место где каждый из вас встретится с самим собой.

— То есть?

— Это иллюстрация сущности материального мира.

— Хмм… Вы хотите сказать…

— Да. Вот так выглядит процветание с точки зрения вашего юного антисоветчика на самом деле.

— Да, но эта точка зрения сейчас преподносится как единственно верная. Её вдалбливают в сознание масс, а любую отличную точку зрения сразу относят к бреду сумасшедшего.

— И что вы хотите от меня услышать? – улыбнулся старик Диане. – Да, я согласен с вами – так оно и есть.

— Но вы считаете это ложью.

— Это моё право. Как и право каждого сделать свой выбор, познать истину. А она всегда на поверхности – не стоит думать, что она сокрыта где-то глубоко и недосягаема.

— Да что это всё значит?! – не выдержал Кадаверин и вновь поднялся на ноги, при этом всё равно озираясь о сторонам. – Где здесь выход? Маратка, считай что нашим делам пришёл конец!

— Ну что ты, Борис… — Ступрунян испугался этих слов своего партнёра куда больше окружающей действительности и гневно схватил старика за ворот плаща: — Ты можешь сидеть тут и рассказывать свои байки – я с тобой потом разберусь, старый упырь – но укажи выход! Где наш дом?!

— Ваш дом? – переспросил спокойно старик и также спокойно высвободил ворот плаща. – Послушайте меня… Вы, конечно, отвратительные люди, что уж тут скрывать, но далеко не самые худшие и безнадёжные… Увы… У вас ещё есть время одуматься, сбросить морок и тем самым спасти себя, своё будущее и будущее ваших детей, внуков… Не спешите с головой окунуться в ваше нынешнее состояние…

— Хватит пустословить! – негодовал Марат. – Ты моё состояние не считай! И за будущее моё не переживай! О себе подумай, дед! Потому как уже завтра ты останешься без работы!

— Что ж, — печально вздохнул старик. – Это ваш выбор. Единственное над чем властен человек – это право выбора.

— Это всё интересно и замечательно, — послышался вдруг голос Ксении, — но я бы тоже хотела отправиться домой…

— А почему ты не там? – впервые незнакомец взглянул на кого-то из них с укором. – Что ты вообще здесь делаешь?

— Я?.. – растерялась Ксения и тут же нашла самый простой выход из ситуации, сводимый к банальному хамству: — Ну это уж не ваше дело! И не надо мне тыкать! Тоже мне, знаток человеческих судеб в рваных лохмотьях! Где здесь выход? Я требую…

— Ему повезло, что ты предала его, — перебил её старик, но на этот раз уже равнодушным тоном. – Ты не достойна его, а то что имеешь – имеешь по праву.

— Кого это я недостойна? – возмутилась Ксения.

— Артёма.

Услышав это имя, Ксения, которая хотела было продолжить перебранку со стариком, запнулась и в полной растерянности опустилась обратно на землю. У Марии же это имя вызвало свои приятные мысли и она лишь еле заметно улыбнулась.

— Кто ещё не готов и не хочет продолжить пребывание в моём обществе? – спросил старик, оглядывая всех вполне дружелюбным взглядом.

— Я тоже хочу уйти, — послышался голос Клавдии. – Не могу больше слушать ваш абсолютный бред и этот невыносимый гул.

— Какой гул? – спросила Мария у неё, чем обратила на себя внимание старика.

— Вы не слышите гула? – спросил он её.

— Нет… Я слышу только какую-то мелодию…

— А я слышу её едва-едва, — добавил Валентин.

Старик улыбнулся. Впервые за всё время так искренне и открыто.

— Да какая музыка?! – удивился Фидуцын. – Гул стоит всю дорогу страшный и чем дальше, тем сильнее давит на мозги.

— Ну, видимо всё предопределено, — улыбка исчезла с лица старика и он снова тяжело вздохнул. – Однако, прежде чем мы отправимся, вы должны понять, что с этого дня, с этой самой поры уже не будет возможности всё переиграть заново. Точка не возврата будет пройдена. Больше не удастся быть и плохим, и хорошим. Никаких полутонов. Именно такими вы все и являетесь и потому сегодня вам дан шанс. Последний раз призываю вас одуматься, постараться понять и осознать происходящее не только и не столько с материальной точки зрения…

— Дед, завянь и веди к выходу! – грубо оборвал его Ступрунян.

— Да, закройся уже, совок! – поддакивал ему Дениска. – Все мы поняли, что ты старый маразматик и последний день на этой работе.

Опять все разразились диким хохотом за исключением Марии, Дианы и Валентина. Старик ещё раз оглядел всех, словно собирая дополнительную информацию.

— Я вас понял, — подытожил, наконец, он. – Задерживать вас более не стану, но на тираду несчастного создания я всё же отвечу, ибо защищать Родину, мать, свою семью и память предков обязан каждый. Потворствуя клевете и не карая зла, ты, тем самым, становишься соучастником преступной вакханалии, способствуешь её безнаказанному распространению и господству.

— Ты кого это назвал несчастным созданием, олух? – попытался вновь геройствовать перед стариком Дениска, но на него не обратили внимания ни сам незнакомец ни все остальные.

— Я хочу сказать, — начал свою речь старик, поднимаясь на ноги во весь свой немалый рост, — что горжусь своей причастностью к числу простых советских людей. Я горжусь тем, что могу отнести себя к числу тех истинных, честных и бескорыстных коммунистов, чьи славные и великие дела спасли Россию от разрухи, невежества и полного краха в царские времена, и которые возвели её в ранг самой светлой и великой державы не на словах, а на деле после. К тем, чей подвиг спас и страну и все народы мира от ужасов фашизма. Подавляющее большинство их погибло в гражданскую войну и в войну священную. Потому и не вышло у нас довести до конца начатое. Потому и были оклеветаны и опошлены наши искренние идеалы во имя человечества. Когда же не стало и Сталина, то рухнул последний оплот и оборотни, доселе трусливо прятавшиеся в тени и плетущие свои коварные сети, выдавая себя за одних из нас, дорвались до власти. Лучшие погибли в борьбе за страну и народ. И тогда они взяли числом… С приходом к власти в образе мелкого пакостника, они лишь прикрывались достижениями и знамёнами славных воинов. Они прибрали к своим предательским ручонкам и саму партию, дискредитировав её на долгие-долгие годы. На деле же уже с той поры была начата операция, которая и привела к постыдному 91-му году, когда маски были сорваны вместе со знамёнами, а гимн исковеркан без стыда и совести. Самих же настоящих коммунистов облили грязью и обвинили во всех грехах, совершённых самими обвинителями и их предшественниками. Да, я горжусь, что отношусь к той оклеветанной когорте и, я надеюсь, они не осудят меня за то, что я считаю себя одним из них. – Старик тяжело вздохнул. Было видно как тяжело и с болью даются ему каждое слово и воспоминание. – Поймите меня правильно, я хочу чтобы вы поняли, что нельзя с таким остервенением и жаждой расправы рвать свою собственную историю, историю ваших же дедов и прадедов! Это безумие! Тогда, в 56-м, этот маленький вредитель учинил огромный раскол в обществе, оболгав огромное количество погибших и умерших и освободив огромное же количество тех, чьи потомки сейчас и истязают наши земли и наших людей…

— Оболгав?! – с вызовом вопросила Клавдия. – Вы ещё скажите, что Сталин был им оклеветан и что он не учинял репрессий?!

— Да, он был оклеветан, — спокойно ответил старик. – А если преступников отправляют в тюрьму, то разве это называется репрессиями? Нет смысла вступать в этот спор, если вы наотрез отказываетесь воспринимать даже массу документальных фактов, доступных для ознакомления и свидетельства многих историков, свидетелей. Вы ведь с аппетитом поглощаете модные нынче пасквили фальсификаторов нашей истории. Что ж, каждый делает выбор сам.

— Да что за бред?! – не унималась Клавдия и возмущённо вытаращив глаза. – Да у меня деда Сталин лично расстрелял!

— Вы льстите своему деду, — не терял самообладания старик. – И, если уж серьёзно, то лично он никого не расстреливал и вы сами это прекрасно понимаете. Да и к подобной мере просто так не приговаривали. Те времена были часом икс для нашей страны. Либо выстоим – либо нет. А враг никогда не дремал. И, в конце концов, если это был ваш дед или иной родственник, то это вовсе не означает, что он был честный человек.

— Ах ты!..

— Спокойно, Клавдия! – схватил её за руку Фидуцын и обратился к старику: — По-вашему, и миллионов расстрелянных и посаженных в лагеря тоже не было.

— Тех миллионов, о которых истерично кричат сейчас на каждом углу противники советской власти и справедливой жизни, конечно же не было, — ответил незнакомец. – Ведь им легче прибавлять эту цифру, чем подсчитывать сколько было потеряно жизней и загублено судеб за последние двадцать лет, верно? А ведь это будут чудовищные цифры!.. И эта цифра продолжает расти и в настоящий момент, пока мы тут сидим… Вот на что боятся обратить внимание людей те, кто оплёвывает клевещет на нашу историю. Кроме того, не забывайте, кто именно составлял львиную долю тех “невинных жертв”, коих выпустил на свободу под амнистию маленький вредитель: шпионы, бандиты, воры, диверсанты, убийцы, провокаторы, спекулянты, власовцы, бандеровцы, дезертиры, предатели, полицаи, реакционное духовенство, фашисты, сионисты, националист, басмачи, эксплуататоры… Вам достаточно для того, чтобы понять – почему общая цель не была достигнута, а была оболгана, осмеяна и дискредитирована теми, кто с той поры у власти называл себя коммунистами? Но истинные оставались. Вот только они были отодвинуты дорвавшимися до власти вредителями на второй, третий, самый дальний план. Кто-то отодвинут, а кто-то уничтожен физически…

Кто клеветал и писал доносы? Сам Сталин? Нет, те же самые оборотни, трусливо прятавшиеся в тени. Это была постоянная борьба и Сталин – человек, который с честью и достоинством вёл её и справился с ней. Но от удара в спину никто не застрахован…

Он спас страну, когда контрреволюционеры хотели её распродать по частям, как хотят и сейчас. Ведь “белые” были всего лишь марионетками в руках интервентов: англичан, французов, американцев, итальянцев, даже сербов… Не о России они так пеклись, а о собственных кошельках и сытом брюхе. И любому здравомыслящему человеку станет понятно, что победить в такой крупномасштабной и затяжной гражданской войне без всякой поддержки извне ( а она была зато у “белых” в огромном количестве) можно было лишь благодаря поддержке подавляющего большинства населения страны. Так что тогда, в далёком 17-м году, произошла не революция, а спасение России. И возможным оно стало только благодаря роли Ленина и Сталина. В Великую отечественную роль Сталина была определяющей. У нас ведь не было союзников до самого окончания войны. Только тогда, когда уже сё стало ясно, англичане с американцами подсуетились подмазаться к победе советского народа. А в бой мы шли действительно с его именем на устах и это правда!..

Учитывая такой груз трудностей и испытаний, с которыми ему пришлось сталкиваться на протяжении всей своей жизни как ни одному другому нашему правителю, он всё равно построил самое уникальное государство – многонациональную великую державу братских народов, мощную и справедливую страну, в которой честный трудолюбивый человек чувствовал себя важной единицей, а не изгоем и рабом как сейчас. Аналогов таких государств человечество не знало.

Когда он умер, миллионы людей искренне и безутешно скорбили. Я тому живой свидетель. Они шли по шпалам до самой Москвы, лишь бы проститься со своим правителем как с родным отцом. Так что никто из ныне живущих и поощряющих существующую вакханалию не в праве судить его и клеветать на него. Займитесь своими правителями-современниками. Давайте оценку им. А мы не позволим марать память тех, благодаря кому эта страна всё ещё существует. Поверьте, когда раскроются все факты и сойдёт морок с сознания многих, то мир поразит настоящий шок, ибо правда ужаснёт миллионы.

— Но за что же многие так сейчас ненавидят Сталина? – спросил Валентин.

— А вы посмотрите что это за люди – те, кто его так ненавидит и вам многое станет ясно, — ответил старик. – Сталина ненавидят вовсе не за его мнимые “преступления”, а за неоценимые заслуги перед Отечеством. Ненавидят не за мифические провалы и грехи, а за победы и великие свершения. За то, что “приняв Россию с сохой, он оставил её с атомной бомбой”. За то, что спас страну от “пятой колонны” и сделал её Сверхдержавой, открыто бросив вызов мировой закулисе. За то, что в своей политике опирался на роль русского народа, на коренные народы, а не на “малые”. За то, что под его руководством СССР обрёл бессмертную славу, победив в Великой Отечественной войне, к которой нынче хотят примазаться многие и под разными стягами. За то, что его великая эпоха стала нашей Родины эпохой Возрождения. За то, что лишь благодаря грандиозному сталинскому наследию Россия всё ещё жива до сих пор!..

— Да что мы слушаем его?! – на этот раз истеричные нотки прозвучали уже из уст Лупановой. – Этот старый маразматик просто красная нечисть и фанатик!

— На столбах таких как ты, дед, надо вешать! – с ненавистью процедил сквозь зубы Кадаверин.

— Как вы можете оправдывать жуткие преступления кровавого палача?! – возмутилась Луиза. – Это цинично и бесчеловечно!

— Небось сам участвовал в доносах и арестах! – добавила с желчью Клавдия.

— И в самом деле, как вам не стыдно? – присоединилась к неистовой компании Ксения. – Вроде пожилой человек, а так ложь пропагандируете…

— Да отпинать его и дело с концом! – завизжал Дениска.

— Если сейчас же нас отсюда не выведет, — сказал с презрительной ухмылкой Ступрунян, — то так и сделаем с этой сволотой!

— Ну и разворошили же вы этот клубок змей, — с улыбкой обратилась к старику Мария. – Я давно заметила, что на них одно имя Сталина действует как ладан на чёрта.

— А я присоединяюсь к Марату Тиграновичу, — сказал вдруг Протервин. – Если не выведет нас отсюда – наказать старикашку!

— Да уж, ещё бы ты не присоединился! – воскликнула Диана. – Это же твой хозяин. Ради него и продать кого-угодно и убить готов!

— Заткнись, шалава! – заорал на неё Алексей. – Это здесь не при чём!

— Я, конечно, не согласна с эти человеком, — не обращая на гнев своего бывшего продолжила Диана, — но нельзя же так всем набрасываться на него с угрозами и проклятиями. Он просто высказал своё мнение, которое просто не совпадает с вашим. О имеет на него полное право как и право высказать его.

— Да такие позиции и мнения как у него только воду мутят! – с нескрываемым презрением в голосе, сказал Фидуцын. – Их время, слава Богу, прошло и уже никогда не вернётся!

— Халва! Халва! Халва! – весело затараторила Мария, глядя на Владимира с улыбкой.

— Что это значит? – не понимая возмутился тот.

— А то, что как бы вы не повторяли свою мантру о том, что ничего не изменится и такой сладкий для вас бардак будет процветать вечно – всё равно этому не бывать. Нынешняя несправедливость будет наказана. А вам не Бога надо благодарить, а вашего любимого Дьявола, которому вы, бесноватые, давно продали свои души.

— Почему-то и в самом деле все противники Сталина и нашего советского прошлого всегда выглядят бьющимися в агонии истериками, которые сразу накидываются на оппонента с угрозами расправы и оскорблениями, — поддержал Марию Валентин. – А доказательства у них никогда ни одного нет при этом своей якобы правды.

— Ой, ты-то молчи, олух, — ехидно прошипел Дениска, но Валентин не обратил на него внимания.

— Знаете, — продолжал Кредулин, — такое огромное количество грязной пены, таких бесноватых свор, говорит лишний раз о том, что приписываемые Сталину репрессии и тому подобное – самая что ни на есть клевета. Иначе откуда вас столько много сейчас? Как вы могли появиться на свет – потомки миллионов расстрелянных и сосланных в лагеря на погибель? Вы же продолжаете и поддерживаете политику по уничтожению собственной страны, своего народа!

— А вот этого я сейчас точно воткну в землю по головку за такие слова! – Кадаверин поднялся, но молчавший до сей поры и смиренно принимавший в свой адрес потоки оскорблений и угроз старик схватил его за рукав и резко одёрнув, повалил на землю.

Все кричавшие мгновенно притихли и переглянулись, а дед тем временем поднялся и сказал спокойным твёрдым голосом:

— Как известно, любая ложь, повторенная много раз становится в неокрепшем сознании правдой… Я не виню вас за ваши заблуждения и оскорбления. Вы считаете так и это ваше право. Кто-то из ас стал заложником и жертвой обстоятельств, политики, а кто-то действует вполне осознанно. Но поощряя нищету и голод, бандитизм и коррупцию, проституцию и наркоманию, разруху и все мыслимые пороки воцарившиеся за последние годы как данность, вы тем самым приговариваете и себя и своё собственное будущее к забвению. Потому что рано или поздно всё это доберётся и до вас, до ваших семей. Вас не спасут ни деньги, ни связи, ни власть, ни даже известность, ни даже бункер глубоко под землёй. Всё это не имеет никакой ценности в грядущих изменениях. Стремиться надо к доброте и милосердию. Жить и трудиться по совести, а не по понятиям. Вы зашли в этот мир в гости на минутку и вместо того, чтобы принести радушно принявшей вас хозяйке Земле дары, вы варварски грабите её и насилуете. Вот какова ваша суть, нынешние “хозяева жизни”. Я не пугаю вас и здесь собрал не для устрашения, а с целью помочь вам осознать весь творимый вами ужас, который в итоге настигнет и вас самих. Сейчас происходит окончательное самоопределение среди людей. Это видно во всём. Дальнейшее существование человечества в нынешнем виде невозможно, а потому процесс самоочищения Земли уже запущен и у вас всех остаётся последняя возможность.

— Простите, — обратилась вдруг к нему Мария, — но почему это место такое жуткое, холодное и, простите, вонючее?..

— Это вопрос к собравшимся, — ответил старик. – Извините, но от большинства из вас смердит.

— А почему мы вдвоём, — она указала на Валентина, — слышим музыку, а они гул?

— Гул невыносим! – схватилась тут же за уши Клавдия. – Когда же мы уйдём отсюда, наконец?

— Уже скоро, — ответил старик и повернулся к Марии: – А ответ на второй ваш вопрос следует искать в той же плоскости. А теперь, — он нагнулся к костру и взял одну из горящих головешек, — прошу за мной в Гору Скорби.

После этих слов он бросил головешку во мрак и тут же в темноте возник вход в пещеру, освещённый по контуру горящими факелами. От неожиданности все вздрогнули. Старик молча направился к пещере и только у самого входа, обернулся и сказал:

— Здесь каждый найдёт свой путь и выход. И помните, что выбор всегда остаётся за человеком.

После этого он улыбнулся, словно на прощание, и скрылся в пещере.

— Эй, дед, стой! – заорал ему вслед Ступрунян. – Вот зараза старая!

— Ладно, пошл, — предложил Кадаверин. – Чего стоять? Если это выход, то старик уже и не нужен. Не удивлюсь, если всё это входило в особую программу развлечений.

— Типа реалити-шоу? – заискивающе улыбнулся Кимь.

— Давай, дуй вперёд! – рявкнул ему Ступрунян. – Проверишь что там к чему.

Дениска, с дрожащими от страха губами, медленно и озираясь по сторонам засеменил ко входу в пещеру. Остальные нетерпеливо подначивали его, призывая двигаться побыстрее. В конце концов, Марии надоело за этим наблюдать и она уверенно зашагала ко входу. Ни секунды ни колеблясь, она скрылась во тьме. Все замерли, затаив дыхание.

— Да входите же вы! – послышался из пещеры голос Марии. – Не трусьте!

Один за другим, все быстро заспешили зайти вовнутрь. И вновь, как в случае с зеркалом, после того как вошёл последний из них, факела вокруг входа в пещеру затухли и во тьме лишь одиноко догорал костёр, вокруг которого уже плясами тени жутких существ.

Несмотря на обманчивый мрак снаружи, внутри пещера была хорошо освещена факелами и представляла собой помещение округлой формы, из которого брал начало такой же хорошо освещённый, но довольно узкий, коридор. Дождавшись всех, Мария зашагала по нему вперёд.

— Господи! – завопила вдруг Луиза. – Да здесь гул ещё сильнее!

— Хочешь вернуться? – спросил её Протервин.

— Нет… Но гул!..

— А по-моему звучит прекрасная мелодия, — весело отметила Мария. – Только очень тихо… В самом деле не слышите её?

— Я слышу, но тоже едва-едва, — ответил Валентин.

— Ага, “Интернационал” наверное вы двое слышите, — съязвил Ступрунян и заржал по своему обыкновению. Его поддержали остальные, но вскоре все умолкли, присев и заткнув уши. Мария и Валентин с удивлением взглянули на них, не понимая причины их такого поведения.

— Что с вами? – спросила Мария.

— Да, чёрт подери, неужели вы и правда не слышите гула?! – завопила Лупанова. – А с этим эхо он и вовсе ужасный!

Мария лишь пожала плечами и пошла дальше. Остальные предпочитали идти теперь молча, боясь даже чихнуть, чтобы не рассердить и без того невыносимый гул. Пока они шли, постоянно казалось, что то спереди, то позади них, быстро пробегали какие-то странные существа, отчего создавалось довольно жуткое ощущение страха. Наконец, коридор их вывел на развилку. Это было такое же помещение как и при входе в саму пещеру, округлой же формы, но теперь из него вело два коридора. Из левого доносились девичий смех, ароматы какого-то дорогого парфюма и проскальзывали лучи света. Из правого раздавалось кваканье и несло затхлостью болот. Кроме того, он был погружён в абсолютный мрак. Лица многих повеселели.

— Ну теперь выбор очевиден! – воскликнул Протервин. – Все идём к свету и на девичий смех!

Суетливо заспешили они, опережая друг друга, в заветный коридор. Дамы жадно вдыхали ароматы. Диана вдруг обернулась и обратила внимание, что Мария, наоборот, вглядывается в темноту неприятного тёмного коридора.

— Ты что, Машута? Пошли скорей!

— Но я ясно слышу мелодию именно оттуда… — тихо ответила ей Мария.

— Вот и ступай в своё тёмное царство коммунизма! – снова съязвил Ступрунян и на этот раз его жеребиный смех смело разделили все остальные – видимо гул отступил.

— И этого неудачника с собой прихвати! – добавил с крысиным оскалом Кимь, указывая пальцем на Валентина.

Кредулин измерил Дениску таким взглядом, что тот едва не подавился собственным языком. Затем он с улыбкой обратился к Марии:

— Я пойду с тобой, если ты не против. С этими… С этими я вообще не хочу иметь никаких дел.

— Ты что же такой неблагодарный-то, Валёк? – раздался возмущённый голо Игоря. – Ты как здесь вообще оказался-то? Благодаря кому? Больше ты мне не друг!

— Ты сам-то здесь как оказался, поскрёбыш? – зло одёрнул его Ступрунян. – С тобой у меня ещё будет отдельный разговор, сосунок паршивый! Думаешь я тебя не узнал, клоун из лифта?

Неизвестно чем бы эти выяснения отношений закончились, если бы вдруг из коридора, по которому собиралось следовать дальше большинство, не вышла бы звонко смеясь потрясающей красоты женщина. Восхищение ей читалось в глазах не только присутствующих мужчин, но и женщин. Все споры и трения смолкли. Взгляды были прикованы к красавице, которая, надо отметить, вышла к ним навстречу практически обнажённой. Из одежды на ней были лишь абсолютно прозрачное короткое платье и туфли на высокой шпильке.

— Что же вы замолчали, милые? – одарив всех лучезарной улыбкой, спросила она. – Мы вас там ждём, а вы оказывается ещё и не торопитесь, гложете себя сомнениями…

— Какие сомнения?! – первым пришёл в себя Кадаверин и привлёк красавицу к себе, крепко обняв за талию. Ксении это очень не понравилось, зато порадовало Лупанову. – Веди, моя королева!

Он страстно поцеловал её в губы и обняв, зашагал с ней вглубь ароматного коридора. Красавица только успела обернуться и сказать остальным:

— Пожалуйста, следуйте за нами! Уверяю вас, что там на всех всего хватит! И дам и кавалеров!

Подмигнув, она вновь залилась звонким смехом и направилась вперёд, отвечая взаимностью на ласки Кадаверина. Остальные как заворожённые последовали за ними, предвкушая начало настоящего веселья, окончательно позабыв старика и его предупреждения.

— Ты не передумал? – спросила Мария Валентина, который с некоторой грустью смотрел вслед уходящим за красавицей.

— Нет…

— Ну тогда пошли.

Весёлая и счастливая процессия не заметила как эти двое ступили во мрак правого коридора, из которого якобы слышали какую-то мелодию. На самом деле, кроме кваканья жаб и затхлого запаха оттуда ничего не доносилось. Они шли вперёд ещё некоторое время, смеясь и что-то обсуждая, вслед за красавицей пока не упёрлись в дверь, всю покрытую изумрудами.

— Вот так инкрустация! – касаясь рукой одного из камней, сказал Кадаверин. – Заманчиво! Я так и знал что всё это – часть намеченной программы. Может быть я и прощу тебя, Маратка. – И повернулся к красавице: — А тебя я уже хочу!

— Ух какой! – засмеялась незнакомка в прозрачном платье. – Ну, тогда заходим все и побыстрее! Гости вперёд, а я за вами следом!..

Кадаверин открыл дверь и смутился. Исчезли ароматы, смех…

— Но тут темно как в…

— Не бойся, милый, — успокоила его красавица. – А как же иначе устроить сюрприз?

— Ага, — прищурившись, заулыбался ей Кадаверин. – Вот оно что… Да, я даже слышу как кто-то там шуршит во тьме… Ага, девочки в своих прозрачных платьицах?..

— Не бойся, — засмеялась незнакомка, — я не ревнивая – можешь брать их всех на свой вкус и выбор!

— Ну тогда вперёд! – скомандовал Ступрунян.

— Да… — остановился вдруг Кадаверин в проходе. – А как зовут тебя, хозяюшка?

— Неймата.

— Неймата… Какое красивое имя!..

Когда все вошли во мрак комнаты, красавица зашла последней и плотно, с грохотом, заперла за собой дверь. Несколько секунд все вновь стояли в полной темноте как уже было прежде, а потому страха уже никто не испытывал. Все теперь ждали чуда и удовольствий!

— Да будет свет! – весело крикнул в темноте Дениска.

— Да будет так! – отозвался из мрака в ответ чей-то жуткий хриплый голос.

Не успели все толком испугаться, как комната озарилась кроваво-красным светом и ужас сковал каждого. Это была огромная пещера, кишащая разными ползающими и прыгающими тварями и гадами. С воплями и криками бросились все к заветному выходу, но тут же остолбенели: вместо красавицы у двери стояла отвратительная уродливая старуха. Согнувшаяся под тяжестью своего горба и широко расставив свои корявые истощённые ноги, она протягивала к ним такие же отвратительные длинные руки с жуткими когтями. От ужаса завопили все, включая Кадаверина и Ступруняна. Старуха же стала покачиваться из стороны в сторону. Седые скомканные пряди её волос вдруг взметнулись словно от сильного дуновения ветра и все увидели её лицо: омерзительное, искажённое гримасой абсолютной ненависти, с мертвецки впавшими глазами в свете жутких красок крови и боли.

— Вот вы и дома, дети мои падш-ш-шие, — прошипела старуха замогильным голосом и, открыв широко свой беззубый рот, направила в их сторону свой мерзкий змеиный язык.

— Это конец… — обречённо прошептала Диана.

— Нет, это лиш-ш-шь нач-ч-чало… — ответила ей Неймата.