Глава 16

Женька с первого утра, проснувшись в чужой постели, в чужой квартире, в чужой семье и под чужим именем, испытывала постоянное напряжение и страх разоблачения, а разбирательство и вопросы официальных лиц из комиссии по благонадёжности граждан и собственных родственников не давали расслабиться и успокоиться. Уговоры «квартирантки» только порождали споры, новые витки раздражения, головной боли, но не помогали делу. На четвёртый день Женька в зеркале увидела свои глаза — и ужаснулась. Её зрачки были не круглыми, а чуточку овальными, конечно, не столь вытянутыми, как у ануннов, и необычность глаз, если не смотреть в них пристольно, можно было сразу и не заметить, но это породило очередную ссору. «Квартирантка», обозлившись, сказала, чтобы Женька больше к ней не обращалась и не просила о помощи; что она-де будет помогать и брать бразды правления в собственные руки только в крайнем случае, когда телу носителя (так прямо и сказала: «…телу тупого, сопливого носителя») будет угрожать опасность. Женька-Стелла вслух ответила злой тирадой, испугав при этом старушку, держащую за руку девочку лет пяти и проходящую мимо.

— Ну и катись к какой-нить старухе! Она тебе лучше подойдёт, а меня оставь в покое! Хватит с меня уродств. Забирай своё чёртово кольцо и вали! — выкрикнув, она стала крутить кольцо, стараясь стянуть с пальца. Кольцо не поддавалось. Глухо зарычал Блэк, идущий рядом, как всегда, без поводка и намордника. Ярость и обида захлестнули девушку:

— Да пошли вы все от меня! Завели в жуткий мир, сделали нечеловеком, а теперь советуете! Рычите! Я вам игрушка?

«Квартирантка» хранила гробовое молчание, а пёс, глянув девушке в глаза, вдруг сорвался с места и скрылся за деревьями аллеи.

— Куда ты, Блэк?! Стой! — испуганно закричала Стелла и кинулась догонять, но куда там — того и след простыл. Она около получаса его искала, звала, рыдая и прося прощения за вырвавшиеся в сердцах злые слова, пока не начало смеркаться, да обеспокоенные её долгим отсутствием родители не стали по очереди названивать на видеофон. Она плакала, рассказывая, что потерялся пёс; её успокаивали, просили вернуться домой или сказать, где находится, или показать через видеофон. Стелла упрямо отнекивалась, объясняя, что это её друг, что спас ей жизнь, что его срочно нужно найти. Она подходила к прохожим, расспрашивая о чёрной крупной собаке без поводка и ошейника, но люди удивлённо пожимали плечами.

Бродячих, беспризорных собак за эти дни она на улицах города не встречала; хозяева гуляли с пристёгнутыми к поводку животными, а если те и бегали свободно, то только в небольшом огороженном сквере — обозначенном табличкой месте выгула. Таких мест в городе было несколько, и одно находилось в пяти минутах ходьбы от их жилого комплекса.

Василий Семёнович просил дочь выгуливать Блэка в наморднике и на поводке, как того требовали правила. Главному инженеру крупнейшей в губернии строительной фирмы не хотелось, чтобы его имя трепали в связи с административными штрафами, а это было чревато, что в следующий раз могут его семью вычеркнуть из списка на получение очередного «Эликсира жизни». Потом бы пришлось «лезть нужным людям в глаза, давать на лапу, ходить на цирлах возле всякой мрази».

Стелла понимала озабоченность отца, но пёс не желал гулять в рабском ошейнике, неудобном наморднике, да ещё привязанным. Он стал для неё другом и равным партнёром, и если тот монстр, которого она увидела во сне, был на самом деле Блэком, только в иной ипостаси, то пёс — сверхъестественное существо, полагала она, которое нельзя унижать подобным образом. Как бы ей не был близок вновь обретённый отец, как бы ни было жаль трезвую и заботливую мать, но они — люди из чужого мира, только внешне похожие на родителей, а пёс — частица потерянной реальности, грубой, жестокой, но родной, привычной и понятной. Поэтому, выйдя за ворота ограды, она всегда давала свободу четвероногому другу, и тот её не подводил, хотя прохожие на них косились так же, как и в её мире.

На улице уже совсем стемнело, когда возле Стеллы заскрипели тормоза. Она глянула на дорогу — там остановился большой автомобиль, отражая зеркально-чёрными округлыми боками окружающую панораму так, что казался искривлённым передвижным экраном.

«Господи, какой странный монстр!» — испуганно подумала Стелла, но всё-таки остановилась, торопливо отёрла ладошкой мокрое и покрасневшее от слёз лицо. Передняя дверь отъехала вверх, и на девушку из темноты салона уставились зелёные поблескивающие глаза анунна, развернувшегося к ней лицом. Стелла вздрогнула. Она ожидала увидеть Лесерита, хотя замерший возле неё необычный «монстр» был намного больше и шикарнее автомобиля владельца распределителя, но «кто же знает, сколько машин в личном пользовании у поганых упырей». В её мире зажиточные люди содержали по два, три, а то и пять автомобилей для разных нужд.

— Добрый вечер, герцогиня! А чего такой несчастный вид? — расплылось в хищной улыбке знакомое молодое лицо.

«Как он меня нашёл? Да ещё так быстро. Что ему нужно?.. А-а, понятно… герцогиня. Он думает, что я — это она», — топчась на месте и волнуясь, лихорадочно соображала девушка.

— Собаку потеряла, — буркнула она, вскользь глянув на анунна, стараясь спокойнее дышать и не показывать испуга, ведь знала, что они — эмпаты. И сразу же умоляюще позвала:

«Люся, слышишь? Что мне делать? Вдруг упырь захочет мной полакомиться? Люся! Он к тебе приехал, слышишь?»

Но в ответ — тишина. От того, что всесильная «квартирантка» отмалчивалась, а пёс убежал, она остро чувствовала свою уязвимость, и борьба с подступающей паникой давалась с трудом, вернее, ничего не получалось. Вокруг темнота, разгоняемая уличными фонарями до полумрака, прохожих мало, она одна, а рядом хищный анунн с непонятными намерениями, глазами убийцы — и помощи ждать не от кого. Её знобило от страха; руки моментально вспотели, и она, сжав их в кулаки, прижала к бокам. А кровопийца с явным интересом её разглядывал и кривил губы в усмешке.

«Сволочь ты, Люська! Ведь он ухмыляется, гад. Чувствует, что боюсь — вот и играет как кот с мышью», — обречённо думала Стелла, понимая, что никто не поможет, а кровопийца сейчас затянет в салон и расправиться с ней, отомстив за смерть сородичей. Она решила продать свою жизнь подороже, и злость стала душить панику.

— Не того ли жуткого зверя, что грызёт всех подряд за милую душу? Я бы не о нём переживал, а проливал слёзы об участи горожан. По-моему, нужно оповестить власти, чтоб успели выставить танки на улицах и людей согнать в подвалы или сохранившиеся бомбоубежища, — на полном серьёзе выдал наставление молодой темноволосый красавец с поблескивающими глазами, смуглой кожей и ямочкой на гладком подбородке. Как успела заметить Женька, анунны на лице не имели растительности кроме бровей. Анунн уже минут двадцать наблюдал за девушкой и удивлялся, как она своим поведением отличалась от герцогини Остнорской, но соответствовала образу танцовщицы из дома правительства.

«Гениальная актриса! — восхищался в душе молодой герцог. — И чувства незаигранные, и страх налицо. А голос, голос? Тонкий, как у настоящей молоденькой пуэллы. Да-а… слёзы, отчаяние, искорки надежды в глазах при расспросах каждого нового прохожего — всё естественное. Высший класс, настоящая ведьма… Для кого же этот спектакль? Для меня? Зачем? Я знаю — кто она; она знает — кто я… Не понимаю. Может, привычка? Для Валлара, Горгона, Антэрта вон как вдохновенно играла, перебаламутила всю верхушку королевства… а в итоге погибла. И в чём был смысл? Нет, не зря она рядится под простушку-пуэллу, что-то задумала».

— Шутите? — не глядя в лицо мужчине, а искоса наблюдая за его действиями, недовольно спросила девушка.

«Вот точно, — думала она, — настоящий дракон, а ни какой не анунн. Глаза горят, как у хищника. Острые кончики клыков выступают. Не хватает только, чтобы огнём плевался».

Драконид спокойно сидел в машине, положив руки на руль, и нападать не собирался. Она отважилась глянуть ему в глаза, ведь Люся ей три дня внушала, чтобы с кровососами держалась независимо, даже немного заносчиво, потому что они считают её возродившейся герцогиней Остнорской; а с людьми — неуверенно, заторможено, как потерявший память человек. Стелла боялась, что не сможет талантливо сыграть такие разные роли, где-то проколется. Теперь же, после ссоры, «квартирантка» упорно молчала, давая понять, что Стелле придётся выкручиваться самой.

— Отчего же, герцогиня? Я вполне серьёзно… — сказал мужчина. Он замолчал, ожидая её действий или слов, не дождавшись, продолжил:

— Ну, не злитесь. В чём я провинился? Вы позвали — я приехал.

При этом драконид продолжал улыбаться и внимательно её рассматривать.

«А что? — думал он. — Ты играешь, и я поиграю. Я уже не тот робкий юноша, каким ты меня запомнила, милая ануммона. Кстати, а запомнила ли? Ты всегда проходила мимо — надменная, молчаливая, недоступная. Как же… будущая принцесса разве обратит внимание на скромного помощника секретаря? Но пригодился… теперь я тебе нужен, ведь за мной сила клана».

После заключения договора Андреус-Луи де Широн сразу улетел домой, в Стамбул, где в огромном комплексе дворца Торкани располагалась резиденция клана Тремеров. Хотя раньше, до поражения в войне, они назывались Треморами, и их резиденция находилась в Италии, но после восхождения на престол королевы Акаши III покинули Рим, перебравшись в Стамбул. Андреус не стал ничего скрывать, рассказал отцу о своих чувствах к ныне покойной Миллари, о происшествии в Дальнеграде и о поступившей настоятельной просьбе купить лишенку. Широн-старший собрал Совет старейшин, и они решили поддержать Андреуса в его стремлении вернуть власть клану через женитьбу на могущественной ведьме, потомке богини Лилишт, а также проголосовали за возвращение ему герцогского титула Тремор Ноктиса, от которого триста лет назад добровольно отказался его отец. Голосовали единогласно, ведь многие были недовольны, что власть безраздельно захватил клан Вентри, передавая её по наследству, а не путём состязательности, как делалось раньше.

«Я его позвала. Ты слышишь, предательница, что говорит? Я его позвала! Я… Да он мне нужен как собаке пятая лапа. Наглая захватчица! Интриганка! Позвала и помалкиваешь. Хоть бы спросила моего согласия, — злость на «квартирантку» бурлила и клокотала в Женьке. — Да к чёрту всё! — решила девушка. — Буду вести себя, как подсказывает сердце. Она сказала, что вмешается только в случае смертельной опасности. Вот пусть сама и выпутывается раз такая обидчивая и беспардонная».

И, прервав затянувшееся молчание, услышав от анунна:

— Я говорю что-то не то, Ваша Светлость? — девушка, удивляясь своему спокойному тону и словам (не её словам — это точно) сказала:

— Во-первых, я не герцогиня. Меня зовут Стелла. Во-вторых, я не на вас сержусь. Простите, если меня неправильно поняли. Как вас зовут?

— Вы забыли? — поинтересовался молодой Широн.

Стелла поняла, что попала впросак, и гнев на «квартирантку» закипел ещё сильнее:

«Ах, ты, подлая! Хоть бы намекнула… молчишь? Змеюка ты! Слова в голову вкладываешь, так зачем спросила, как его зовут? Подставы строишь?»

Но нужно было что-то говорить, как-то выкручиваться, и Стелла «включила дурочку» — авось вывезет, и он назовётся, скажет, как правильно к нему обращаться. Она, потирая пальчиком висок, показала, что старается припомнить, а потом беспомощно развела руки в стороны и, мило улыбаясь, сказала, поправляя драконида:

— Не «вы», а «ты». Я всего лишь человек, по-вашему — сангуинка, а вы — драконид. Первый после бога, — она воздела руки к тёмным небесам и прикрыла глаза, изображая восхищение. Потом, не опуская рук, открыла один глаз, второй, глубоко вздохнула, как будто раскаиваясь в своём невежестве, опустила руки, потупилась и начала умолять:

— Сообщите мне, недостойной, как вас называть? Venerable past master или serene master Drakonid? По имени недопустимо — могут услышать посторонние… и ужаснуться моему кощунству… А может, как-то более витиевато? — девушка вновь взглянула на анунна и вопросительно изогнула правую бровь. — Вы, полагаю, не простой упы… ой, простите!.. драконид. Да?

Стелла переигрывала, вернее, откровенно насмехалась, но не могла сдержаться, злость на «кровавых ублюдков», развеявших голубую мечту юности о прекрасных вампирах, злость на себя, а тем паче на «подлую квартирантку», клокотала в ней перебивая страх и отметая осторожность.

Теперь замялся Андреус. Он не понимал, отчего ануммона так раздражена.

«Может, у неё свои разборки с демоном-волком? Не зря же тот сбежал. А я попался под горячую руку, — думал герцог, разглядывая хрупкую девочку, испепеляющую его яростным взглядом. — Или очередной заскок. Валлар, помнится, о подобном мне рассказывал. Нужно её успокоить. А то гнев у ануммон заканчивается трансформацией в зверя. И что мне потом делать?.. А вопрос она задала правильный».

Действительно, в обществе сангуинов, да и ануннов тоже, она не могла обращаться к нему просто по имени. Он понимал, что в глазах окружающих будет выглядеть естественно, если молоденькая пуэлла станет называть его несравненным герцогом или почтенным магистром, но сама ведьма в столь напыщенные слова начнёт вкладывать издёвку, какую только что ему продемонстрировала. Это будет напрягать их отношения, отдалять друг от друга, а герцог хотел сближения через доверие, взаимный интерес и уважение. Ему нужно было доказать, что он достойный партнёр как в любви, так и в политике; что способен переплюнуть самого Валлара, предложив ей не титул принцессы, а сделав царицей, и называться обожаемым хозяином — глупее трудно что-либо придумать. Какой он хозяин для ануммоны, вернее, воплощения самой царицы Сомхетт?

«Она может говорить мне: «обожаемый муж» или «любимый муж»… если захочет. По-римополитански это звучит красиво. А пока пусть называет в соответствии с титулом», — решил он, выходя из машины, и вслух произнёс:

— Когда мы не одни, обращайтесь ко мне: герцог Тремор Ноктис. В остальных случаях называйте меня Андреусом, если вы, герцогиня, вдруг забыли, как звали ученика и мелкого клерка у вашего царственного жениха. Андреус-Луи де Широн к вашим услугам, Ваша Светлость! — говоря это, он вытянулся по струнке и резко склонил голову в приветствии.

— Простите меня, Андреус, — извиняющимся тоном пролепетала Стелла зардевшись, понимая, что не стоит злить громилу-кровососа, подошедшему почти вплотную, и закончила словами:

— Но я в самом деле вас плохо помню… потеряла своего друга и очень расстроена. Очень вас прошу… не называйте меня Ваша Светлость, хорошо?

«Боже, — думала она, чувствуя, что мурашки вновь поползли по телу, — какой же он высоченный и здоровенный! Я ему лишь на один зуб и пару-тройку глотков. Чего этому галантному джентльмену, с волчьими глазами и зубами кобры, от меня ещё нужно?» — она пока не могла поверить и свыкнуться с жуткой новостью, которой «кровная сестра» огорошила во время ссоры.

— Как прикажете, госпожа Стелла. Я понимаю, — пророкотал драконид, сверху вниз глядя в худенькое личико молоденькой девушки, — вокруг вас крутилось столько ануннов, что трудно было всех запомнить… и сочувствую вашей потере. Простите меня за неудачную шутку о четвероногом друге. Садитесь в машину, госпожа. Отвезу домой. Ваши родители очень обеспокоены. Я заезжал к вам… и поклялся Василию Семеновичу вернуть дочь в целости и сохранности, как только разыщу.

Он протянул руку, и Стелла, помедлив, вложила в неё маленькую ладошку. Чтобы не трястись от страха, сидя очень близко от хищника, девушка решила вести светскую беседу, отвлекая себя и его.

«Вон как у него подрагивают ноздри. Принюхивается, кровопивец! Попробую заговорить ему зубы… Дом близко, надеюсь, не кинется» — с опаской девушка покосилась на Широна-младшего и спросила:

— А скажите, Андреус, что означает Широн?

— Широн — это транскрипция от Скирон. В старинных легендах так звали разбойника, которого уничтожил Тезей. Ещё это название холодного северо-восточного ветра.

— А Тремор Ноктис что означает?

— Означает дрожь тёмной ночи. А всё вместе переводится как — холодный быстрый мужчина, наводящий дрожь в тёмную ночь.

— Надо же… как точно ваше имя и титул отражают действительность.

— Да. Это самый первый титул, когда-либо дававшийся в ануннском обществе. Наши предки умели точно подмечать суть вещей и давали такие имена, чтобы они своей магией влияли на индивидуума.

Они подъехали к воротам жилого комплекса. Тут же выскочил охранник и, заслонившись ладонью от пронзительного света фар, нажал кнопку открытия ворот. Возле своего подъезда Стелла хотела поблагодарить и улизнуть от опасного драконида, но тот мягко взял её руку и поцеловал, а потом поинтересовался: «Когда герцогине будет угодно его увидеть вновь».

Чувство самосохранения ей кричало:

«Отделайся от него, как можно аккуратнее, но раз и навсегда».

Однако девушка понимала, что Андреус не простой ухажер, которого можно послать подальше, или придумать байку о занятости и плохом самочувствии. С герцогом такой номер не пройдёт, тем более он специально приехал по приглашению «нахальной квартирантки».

— Вы у нас надолго? — спросила она у драконида.

— Как пожелает Ваша Светлость, — ответил он, проникновенно глядя ей в глаза. — И каждая минута моей жизни теперь принадлежит вам, несравненная Стелла.

«Он меня клеит? Боже, только этого не хватало!» — ужаснулась Стелла.

— Ну-у… — вновь начала тупить девушка, не зная, как отделаться от назойливого кавалера. — Мне уже нужно выходить на работу, начинать репетировать… Свободное время появится только вечером. После растяжек и работы у станка буду сильно уставать с непривычки. Вряд ли вам понравится кислая собеседница, думающая лишь о том, как прилечь и заснуть.

— Дорогая, я не очень понимаю, чем продиктовано ваше желание танцевать в ансамбле? Наркотическая зависимость от обожания зрителей и их аплодисментов? Отчего вдруг такая тяга к сцене?

— Зависимость? Нет, вы переборщили. Я не могу сидеть на шее у родителей. Мне нужна работа.

— Работа? — его брови поползли вверх. — Герцогиня, ваше предназначение — блистать в Свете, заставлять неровно биться сердце того, кто по достоинству оценит вас. В новом теле вы так молоды и так прелестны. Поймите, клан Треморов намного более древний, чем клан Вентри, и не уступает ему ни в чём. Треморы будут у ваших ног, моя герцогиня.

— Нет-нет, — девушка отрицательно помахала рукой. — Перестаньте, Андреус! Я не герцогиня, вы ошибаетесь. Я обычая девушка из обычной человеческой семьи.

— Одно лишь ваше слово — и всё изменится, — его глаза затянула поволока мечтательного желания.

«Только вот какого? — подумалось Стелле. — О сексе он мечтает? О власти? О крови? О богатстве? Чёрт его разберёт».

— Вы торопите коней, Андреус, — ответила Стелла и отвернулась, вид мечтательного драконида вновь вызвал в ней чувство тревоги.

— Зря встревожились, дорогая, — драконид вновь взял её руку в свои большие ладони и поцеловал. — Я ждал двенадцать лет, теряя и обретая надежду, вновь увидеть вас. Мечта исполнилась — я держу вас за руку, смотрю в ваши прекрасные глаза, разговариваю. Отчего же ещё не подождать? Я готов.

— Хорошо, — сказала Стелла, чувствуя, что салон автомобиля наполняется его флюидами, заставляющими дрожать и томиться непонятным желанием.

«Беги! — кричал ей разум. — Он испытывает на тебе силу ануннского внушения. Влюблённость, сдержанность, интеллигентность — лишь маски. Ты знаешь, какими они могут быть жестокими, дикими и извращёнными».

— Мне нужно идти. Родители, наверное, переживают, — аккуратно, но настойчиво потянув руку на себя, проговорила она дрожащим голоском.

— Так во сколько мне приехать? — вопрошал его баритон, а руки и не собитались отпускать.

— Полагаю… в четыре. У меня есть кое-какие дела, — подавляя первые признаки надвигающейся паники, ответила она.

— До свидания, милая, — промурлыкал хищник и вновь приложился к её ручке.

— До свидания, — пискнула Стелла, мечтая поскорее вырваться из цепких лап вурдалака.

Он открыл двери и первым выпрыгнул из машины, а Стелла, не дожидаясь пока он подойдёт, галантно подаст руку и поможет выйти, поспешно соскочила на подъездную дорожку и повернулась к дракониду спиной. Уговаривая себя не торопиться и не подавать вида, что боится, девушка сделала несколько медленных шагов от машины к входной двери подъезда, а открывая её, повернулась и слегка улыбнулась герцогу. Его напряжённый, пристальный взгляд смягчила улыбка, и только после этого он сел в машину и тронулся в путь. Девушка облегчённо вздохнула. Реальность не радовала, но нужно было как-то с ней мириться.

«Первый блин комом, но придётся устраиваться в этом мире… и привыкать к упырям, или как их там — ануннам? драконидам? Напридумывали названий, сам чёрт не разберёт! Ох, ни ко времени про чёрта вспомнила… Неужели слова Люськи окажутся пророческими? Мне придётся жить со злобным вурдалаком? А может, всё не так страшно? Потусим и разойдёмся… Ага, детка, лишь бы целой и живой остаться после такой тусни», — размышляла Стелла, поднимаясь по лестнице.

Боль от потери четвероногого друга немного притупилась, а сердце подпитывала надежда:

«Он ещё вернётся. Не могут же все меня бросить и предать?»

Богобоязненная бабушка-соседка её часто утешала: «Бог посылает нам посильные испытания», и Женька верила, что выдержит и не сломается — следует лишь чуточку подождать и потерпеть. Терпеливо сносить удары судьбы она уже научилась, а вот чего ждать от будущего, не знала. В своём мире у неё была чёткая цель — окончить школу и поступить в университет. Отец всё-таки позаботился о её будущем и незадолго до скоропостижной кончины оформил вклад на её имя. Получить кругленькую сумму она могла только по достижению совершеннолетия и заранее решила, что деньги пойдут на образование, ведь без него в современном мире никуда не сунешься. А здесь, в странном мире с кровавыми драконидами, она считалась взрослой девицей, оставившей позади школьную парту. Стелла, видимо, училась весьма посредственно, раз продолжать «грызть гранит наук» и сама не стремилась, и родители не настаивали. А с Женькиным багажом знаний, отличающихся от знаний, получаемых в этом мире, высшее образование тем более было недоступно, и она это прекрасно понимала. Продолжать танцевать в ансамбле? Она была не уверена, что способна профессионально это выполнять, да и мама, Мария Ивановна, за прошедшие дни не раз заводила с дочерью разговор о необходимости оставить танцы.

— Ты пять лет дрыгала ногами — и что? Примой ты не стала. Ваш хореограф — посредственность, и на всех конкурсах вы занимали пятые-шестые места. Ни какого движения вперёд. Брось это занятие, Стелла! Пора подумать о семье, детях. У отца серьезные связи. Он будет тебя брать на различные светские мероприятии, в командировки. Сказал, что хочет привлечь к работе в своей фирме. Будешь помощницей его секретаря… работа несложная. Зато есть возможность встретить молодого человека из приличной семьи. Или на тебя положит глаз солидный мужчина, разведённый, обеспеченный бизнесмен… может, и дети уже взрослые. Пора определяться в жизни, девочка. Ты красивая, пластичная, и мужчины, не раз замечала, на тебя оглядываются… Зачем тебе этот балерун Жорик? Было бы из-за кого слёзы лить. Я счастлива, что ты его забыла, — говорила она, обняв Стеллу за плечи. Дочь обычно не говорила ни «да», ни «нет», а лишь — «подумаю». Мать, чувствуя её нерешительность и колебания, шла в наступление, доказывая свою правоту. Женька не знала, кто такой этот «балерун», по которому сохла Стелла и, видимо, без взаимности. А тут ещё «нарисовался» драконид со своим «одно лишь ваше слово». И Женька-Стелла пока затруднялась в принятии какого-то решения, не зная, как правильно поступить, какую цель в жизни выбрать.

На следующее утро Стелла почувствовала жажду. Она постепенно нарастала, и вместе с ней нарастало беспокойство, следом — головная боль и легкая летучая ломота по всему телу. Соки и минеральная вода не помогали, а только увеличивали жажду и недомогание.

Чтобы как-то взбодрится, она включила музыку и попыталась танцевать перед высоким — от потолка до пола — и широким зеркалом. По сути это была зеркальная стена в её большой спальне-студии. Глядя на свои не очень уверенные и даже немного угловатые движения, девушка поняла, что танцевальный образ, которым наделили её через чип, плохо закрепился в подсознании. Новый чип, поставленный два дня назад, никакого образа не содержал.

Жажда и потеря образа напомнили Стелле о необходимости позвонить Лесериту. Просить герцога поделиться кровью она не могла, это бы означало попадание в зависимость от него. Стелла боялась, что это и было то самое слово, которое он от неё ждал, та самая просьба, что свяжет их кровью крепко-накрепко. Нет, Стелла пока к такому была не готова, но и частые встречи с хозяином распределителя не особо радовали. Она решила, что нужно увеличить срок между приёмами крови, чтобы не быть от неё зависимой, будто наркоманка.

На улице стояла тёплая солнечная погода прямо с утра, и Стелла собралась погулять и поискать Блэка — всё лучше, чем сидеть в душной комнате, мучится от головной боли, ломоты и думать о доме, в который невозможно вернуться, и о дракониде, который пугал до дрожи, но чем-то притягивал. Стелла пока не знала, что именно притягивало в нём, может то, что Андреус силён, высок и своим покровительственным, бережным отношением напоминает Александра?

«Нет-нет… это глупо. Обычную мимикрию хищника сравнивать с благородством души человека… От жажды у меня уже мозги набекрень», — размышляла она, бредя по бесконечным тротуарам, мощёным плиткой. Бордюром, со стороны дороги, для тротуаров служила узкая лента цветника с петуниями, васильками, цинниями, бархатцами, а она, в свою очередь, отгораживалась от газона невысокой, аккуратно подстриженной, живой изгородью из карагача и кизильника. Стелла часто останавливалась, заглядывая за изгородь, в надежде увидеть пса, прикорнувшего в теньке, подальше от людских глаз, но изумрудно-зелёные газоны были пусты. Девушка уже привыкла и перестала удивляться аккуратной и продуманной красоте озеленения этой части города. В её мире такого сказочно красивого уголка, вернее, очень большого богатого района не было. И не только озеленением её удивил этот район, но разнообразной и затейливой архитектурой, а также дизайном кованых решёток, вывесок, урн для мусора; небольшими чугунными и бронзовыми скульптурами животных, птиц и людей, расставленными в неожиданных местах; асфальтовым покрытием дорог без единой выбоины и заплаты; продуманным размещением карманов под автостоянки.

К полудню стало совсем жарко, и головная боль, прошедшая на свежем воздухе, вновь вернулась вместе с жаждой. Она, присев на скамейку, осушила пол-литровую бутылочку фрэш-лайма, прихваченную с собой из холодильника, а потом и баночку апельсинового фэм-джюса, купленного в магазине, но это не помогло, а только усилило ощущение тревоги, к которой примешивался шум в ушах и лёгкое удушье.

«Боже правый! Как Люся терпела такое постоянно? Да она настоящая героиня! Как же мне плохо… может, я заболела, это какой-то вирус? Или так проявляет себя жажда крови? Как всё ломит… и голова трещит… жар, в ушах гул. Ой, нет… вирус ни при чём. Это паразит. Господи, паразит! Как с ним жить… что делать?.. И снять с пальца невозможно».

Стелла уже начала паниковать и хотела, позвонив Лесериту, поинтересоваться, на месте ли Гольшбург, как видеофон ожил весёленькой мелодией, а на экране появилось знакомое лицо анунна.

— Что случилось, my Great Goddess? — спросил драконид после приветствия, увидев её измученное лицо. — Сегодня день кормления. К вам заехать сейчас или к вечеру?

— Нет необходимости, Лесерит, — ответила она. — Я сама к вам сейчас подъеду. Гольщбург на месте?

— Да. А что такое? Что-то со здоровьем?

— И со здоровьем и с танцевальным образом.

— Хорошо, my Great Goddess, мы вас будем ждать.

Стелла набрала номер одного из таксомоторных агентств. Через пару минут подкатило оранжевое такси. Адрес пункта доставки немного удивил водителя, но желание клиента — закон, каким бы странным оно не казалось. Полчаса поездки с ветерком немного облегчили её состояние.

Возле террасы главного входа стояли рядком машины работников распределителя. Был там серо-серебристый тупоносый джип хозяина и элегантный белый седан доктора, а еще… Сердце Стеллы гулко забилось — ближе к террасе приткнулись два огромных чёрно-зеркальных автомобиля, очень похожих на тот, в котором её подвозил Андреус. Захотелось попросить водителя развернуться и ехать назад, пока гости Лесерита не заметили её. Но она боялась, что только ухудшит своё состояние, если сейчас струсит и сбежит.

«А что потом? На людей бросаться? Так… всё, перестань паниковать! Подумаешь Андреус. Пусть видит… он же знает, кто я такая».

Она собрала волю в кулак, расплатилась с таксистом, но не так, как это делала в своём мире. Мужчина взял в руку небольшую коробочку, повернул к Стелле, нажал кнопочку; девайс пискнул — и всё. С её счёта была снята нужная сумма виртуальных дензнаков за поездку. Стелла вышла из такси, поднялась по ступенькам и позвонила. С каким трудом ей давался каждый шаг, как хотелось повернуться и бежать, бежать без оглядки. Пока к ней спускался охранник, отпирал входную дверь — девушку начало знобить и от разгорающегося внутреннего жара, и от ужаса воспоминаний.

Незнакомый коренастый парень в камуфляже удивлённо уставился на молодую дрожащую посетительницу:

— Чего надо?.. Наркоманка, что ли?

Он оглядел двор, ища глазами кого-то, не найдя, осклабившись, спросил:

— Сама пришла сдаваться? Ну-у, проходи.

Нерешительно потоптавшись на террасе, Стелла переступила через порог, стараясь не смотреть в глаза охраннику; он постоянно общается с Лесеритом, неизвестно как отреагирует на её глаза, зрачками похожими на ануннские.

— Да не трясись ты так, — ободряюще потрепал девушку по плечу охранник. — Или сильно ломает?

— Лломает, — ответила Стелла, проклиная себя за трусость и глупость поступка.

Пока шли через фойе и поднимались на второй этаж, пока охранник отпирал двери и вёл её по коридору к кабинету хозяина, дрожь в теле улеглась, и Стелла почувствовала внутри какую-то опустошённость, словно израсходовала все силы на борьбу с трясучкой и теперь двигалась на автомате. Безразличие и пустота внутри даже придали чуточку уверенности:

«Хоть не буду униженно трястись перед господами упырями заячьим хвостиком».

Охранник постучал и, услышав раскатистое «Войдите!», распахнул дверь перед девушкой.

— Вот, серый мастер Драконис, полюбуйтесь… сама пришла, — криво усмехаясь, сказал он, подталкивая Стеллу перед собой. Стелла шагнула в кабинет и остановилась, разглядывая присутствующих драконидов. Кроме поморщившегося как от зубной боли, хозяина кабинета здесь находились ещё двое посетителей: знакомый темноволосый красавец, чиновник очень высокого ранга (как следовало из почтительного отношения к нему окружающих в доме правительства Дальнеграда); а так же незнакомый белокурый и чернобровый мужчина, обладатель широких плеч и узкой талии, как у тяжелоатлета, квадратного подбородка борца и разноцветных (один — серо-голубой, другой — светло-коричневый) цепких глаз не то секьюрити, не то опасного хищника. Красота этого гиганта была контрастно-яркой, а угрожающая поза, застывшего перед прыжком тигра, отозвалась в Стелле бешеным ритмом сердца и мыслью, что с таким лучше вообще никогда не встречаться.

— Добрый день, милая леди! — встал из-за стола Лесерит.

— Здравствуйте, — с трудом пошевелив прилипшим к нёбу языком, пробормотала Стелла, а сама, поглядывая на разноглазого, мысленно восхитилась:

«Обалдеть!»

— Как поживаете, дорогая? — встал и двинулся ей навстречу темноволосый, улыбаясь жутковатой улыбкой упыря и разводя руки, будто хотел заключить в объятия, как давнюю близкую знакомую. — А мы о вас только что говорили.

Стелла от неожиданности сделала шаг назад, упершись спиной в грудь охраннику. А Лесерит, хмуро глянув поверх её головы, рыкнул:

— Выйди немедленно! Нечего рот раскрывать.

Когда охранник юркнул за дверь, девушка покачнулась, потеряв опору, но тут же была схвачена в медвежьи объятия тёмноволосого драконида.

— Как я рад вновь вас видеть, — услышала она шёпот откуда-то сверху, а затем ощутила лёгкий поцелуй в макушку.

«С ума сойти! — пронеслось у неё в голове. — Неужели и этого подлая интриганка позвала?»