Глава 7

На привокзальной площади царило оживление: кто-то шёл покупать билеты в кассу; кто-то осаждал справочную, чтобы узнать, не изменилось ли расписание; кто-то вытаскивал баулы и чемоданы из такси, припаркованных возле выхода на перрон; кто-то запасался напитками, сигаретами и беляшами в многочисленных киосках, жавшихся с обеих сторон к зданию вокзала. Возле толпы, ожидающей троллейбус, крутились два таксиста, предлагая свои услуги. Женька пошла к небольшому скверику с цветастой клумбой и несколькими скамьями. На одной из скамеек сидела рыженькая курносая девушка, а Генька, примостившись рядом на раскладном стульчике, быстрыми штрихами рисовала её портрет на альбомном листе. Пальчики Геньки были перемазаны, грифель уверенно скользил по бумаге, и постепенно белый лист оживал искрящимися глазами и едва уловимой улыбкой проступающего лица. Женька замерла, наблюдая за мастерством художницы. Вдруг её толкнули под локоть. Она вздрогнула, обернулась и сразу же успокоилась.

— Нравится? — спросил сиплым голосом Гвоздь.

— О-очень, — с придыханием ответила она. — Я, к сожалению, так никогда не смогу.

Они ещё немного постояли возле Геньки, и Гвоздь шепнул:

— Пойдём, покажу, где ты будешь работать.

Она не торопясь двинулась вслед за Гвоздём, но тут пёс зарычал на крепкого парня в светлых брюках и футболке стального цвета. Парень щелкал семечки, смотрел по сторонам и, кажется, никуда не спешил.

— Блэк, перестань! — прикрикнула Женька и постаралась за загривок оттащить пса подальше. Парень пристально глянул на неё, потом на Кольку-Гвоздя, достал из кармана мобильный телефон и сказал:

— Здесь, приезжайте.

Гвоздь, увидев его, заволновался и потянул Женьку за угол здания билетных касс.

— Стой здесь, а лучше вон к тем пакгаузам иди, — показал он рукой в сторону дальних сараев. — Я сейчас сбегаю за Генькой, и будем делать ноги.

— Что случилось? — насторожилась Женька.

— Бандиты, — коротко пояснил паренёк и растворился в толпе, а она, подождав его десять минут, поплелась через небольшую рощицу берёз к указанным сараям. Вдоль полотна Женька идти не решилась, там маневрировал тепловоз, и она боялась, что Блэк может выбежать на рельсы. Сзади она услышала шаги — обернулась. Их догонял парень, на которого накинулся пёс. Блэк остановился, загораживая собой девочку, и оскалил большущие клыки. Преследователь тоже остановился. Женька повернулась и побежала по тропинке. Когда она выбежала из рощицы к пакгаузам, ей дорогу преградил тёмный «Лексус», лихо затормозивший рядом. Из открывшейся задней дверцы появились сильные мужские руки и втянули девочку внутрь. Блэк, увидев, что хозяйку похитили, оставил бандита и кинулся к джипу, но дверца уже захлопнулась и, взвизгнув шинами, автомобиль помчался по вокзальным задворкам, расплёскивая лужи и пугая местную стайку кур.

Женька больно ударилась ногой об дверцу машины, когда её затаскивали.

— Ай, чё-ёрт! — сморщилась она, а потом забилась, пытаясь вырваться из крепких рук парня, своим обликом похожего на боксёра. — Пусти меня, урод!

— Не дёргайся, малявка! — осклабил он лицо-блин с приплюснутым носом, показывая ряд зубов, сверкающих впереди двумя золотыми фиксами. — Не съем тебя, а только немного покусаю.

Вероятно, в его понимании это была шутка, но испуганная девушка восприняла её буквально.

— Убери от меня лапы! Пусти! А-а-а! — она завизжала, задёргалась ещё сильнее, схватилась за ручку дверцы, пытаясь её открыть и выпрыгнуть из машины на ходу. Парню между тем надоела брыкающаяся девчонка, он резко, но не очень сильно ударил её в основание шеи, и она затихла, обмякнув на сидении, головой уткнувшись в угол салона.

— Фикса, ты там осторожнее, — предупредил «боксёра» качок с переднего сидения. — Повредишь товар, и хозяин денег не заплатит. Я тебя, сука, тогда сам покусаю.

— Будь спок. Товар в норме, — глянув на безвольно сползшую с сидения девушку, отозвался Фикса. Он подтянул её повыше, отодвинул лямку сарафана, оглядел шею, ключицу и добавил:

— Всё чисто, синяка нет. Пусть поспит пока девочка.

И вдруг «боксёр» ткнул пальцем в окно.

— Смотри, Болт! Вон за кустами! Ни хрена себе морда! Как думаешь, собака или волк? От это волча-ара!

— Где? — припав к стеклу, спросил Болт.

— Где-где… — недовольно проворчал Фикса. — Уже проехали… Нет, вон за деревьями мелькает силуэт.

— Ну и громадина! — поразился Болт. Наконец и он увидел огромное животное, бежавшее с ними параллельными курсами и не отстававшее от машины ни на шаг.

— Не нравится мне, что этот монстр бежит рядом, — высказал Болт опасение, и, легонько ткнув шофёра в бок, приказал:

— Давай, Сёма, гони!

Сёма прибавил газу, джип набрал скорость. В салоне послышалось тихое позвякивание колокольчика — машина предупреждала водителя, что скорость превысила допустимый безопасный порог в сто десять километров в час. Фикса внимательно всматривался в заднее стекло, потом повернулся к Болту со словами:

— Всё. Кажись, отстал. Ну, зверюга так зверюга… И откуда такие берутся?

— А Сетх* их знает, — отозвался Болт. — Можа, яйцеголовые умники выводят, или мутант от этой самой… ну… от радиации.

— Где у нас радиация? Вроде не говорили, — влез в разговор Сёма.

— Так тебе власти и скажут. Держи карман шире! — хохотнул Болт.

Охнув от боли в шее, она провалилась в темноту. Темнота немного расступилась, и Женька увидела, что оказалась перед дверью. Девочка с опаской потянулась к ручке, легонько дёрнула. Дверь поддалась, противно скрипнув. Полумрак. Запах плесени и сырости подвала. Вокруг тишина, почти могильная. Где-то внизу неяркий свет, а впереди ступеньки лестницы. По обе стороны обшарпанные стены с облупившейся краской. Жутко, и не хочется спускаться вниз. Но там свет, а вокруг полумрак, переходящий в сплошную темень. Здесь ещё страшней.

«Попробую спуститься. Может, там выход?» — решила она и ступила на первую ступеньку, потом опустилась на вторую, третью…

Шаг, вздох… ещё шаг, выдох… Кажется, внизу намного холоднее. Стены, влажные и скользкие, за них противно держаться. Но она идёт, медленно ступая по бетонным ступеням. Неприятный запах. К запаху плесени примешивается сладковатая нотка и что-то ещё, от чего на языке металлический привкус. Последняя ступенька… Женька ступила на замусоренный бетонный пол. Ещё шаг — и ноги чуть не разъезжаются на чём-то скользком. Заляпанная, подслеповатая лампочка под потолком еле разгоняет мглу в середине помещения. Пол теряется в плотных серых тенях от столбов, поддерживающих низкий потолок, от каких-то бочек, металлического стола справа. Она осторожно присела, тронула пальцем густую жидкость на полу и поднесла к лицу, чтобы рассмотреть.

«Боже мой, кровь! Вот откуда привкус металла и сладковатый запах… запах смерти… Ужас!» — по телу Женьки прошёл озноб, сердце ухнуло и быстро-быстро застучало, почувствовав прилив адреналина.

«Вдруг среди теней скрывается… Кто? Убийца? Маньяк? — лихорадочно перебирала она разные варианты появления лужи крови на полу. Отчего-то на ум приходили самые страшные. — А если это — помещение по разделке туш животных?» — старалась успокоить она себя.

Затаив дыхание, она прислушалась. Тишина, ни звука. Она, осторожно переставляя ноги, двинулась вправо, к металлическому столу. Стол — чистый, застелен белой материей. На ней какие-то инструменты блестят хромированными поверхностями. Узенький, короткий ножик в крови. Женька вспомнила, как он называется:

«Скальпель».

Вдох-выдох, вдох-выдох… Сердце колотится очень быстро. В голове промелькнула страшная догадка:

«Здесь зарезали человека».

Она обвела помещение опасливым взором — и вскрикнула. Между двумя колоннами, за ширмой, находился ещё один стол, а на нём… У девушки появилось два сильных противоположных желания: подойти поближе или… бежать, бежать, как можно быстрее. Бежать наверх, в темноту, сейчас же! Но страх отнял силы. Ноги словно приросли к полу. Лихорадочные мысли тянуться к подозрению:

«Вдруг убийца притаился там?» — и тело откликается противной дрожью и слабостью. Усилием воли переборов страх, медленно подходит к столу с телом, закрытым простыней. На ней многочисленные большие красные пятна.

«Кровь!»

Руки дрожат, но неподвластное разуму, странное желание гонит посмотреть на труп. Именно труп, по изгибам и выпуклостям наброшенной ткани — человеческий. Вдох-выдох, вдох-выдох… Шаг, ещё один. Рука дрожит. Пальцы онемели. Осторожно тянет простыню и, прикрывая в ужасе рот, кричит:

— А-а-а!

Мёртвые глаза женщины смотрят в потолок. Рот раскрыт в крике или в последнем вдохе. На лице застыла мука. Живот разрезан от самого лобка до рёбер.

У Женьки темнеет в глазах, пальцы разжимаются, и она выпускает простыню.

«Не упасть в обморок. Не сейчас. Нельзя…»

Трясясь всем телом, всматривается в лицо, пятится и, запнувшись, чуть не падает на пол — на столе лежит мёртвая, изувеченная Олеска.

«Кто?! За что?! — немой крик разрывает разум и сердце. — Бедная Олеска! Как же так?! Какой мерзавец, людоед мог такое с тобой сотворить?»

Слёз не нет — лишь тупая боль в груди. Хочется убежать из страшного подвала, но ноги обмякли, почти не слушаются.

«Маньяк? Да, такое только конченный псих мог совершить», и жаркая волна ненависти придаёт сил: «Убью гада! Зубами буду рвать!»

Холодный полумрак подвала хранит тишину и тайну. Вдруг невдалеке заплакал ребёнок. Она медленно идёт на плач, вытянув вперёд руки, чтобы ни за что не зацепиться и не упасть, но сильная рука хватает за плечо и тянет в темноту.

— А-а-а! — вновь кричит девушка — и в ужасе открывает глаза.

Крепкой рукой оказалась рука «боксёра», вытаскивающего её из машины.

— Чё ты орешь? Вставай, приехали, — незлобиво прогудел он, встряхивая её за плечи и ставя на ноги. Женька пошатнулась, но парень удержал за руку. Она потрясла головой, развеивая остатки ужасного видения, огляделась.

Джип стоял возле двухэтажного здания серого цвета. Штукатурка на фасаде кое-где облупилась, оголяя кладку из красного кирпича. С обеих сторон террасы главного входа пестрели цветами две большие круглые клумбы. От здания тянулась аллея обсаженная клёнами. Само здание, клумбы и аллея с деревянными, давно не крашеными скамьями напоминали территорию профилактория, базы отдыха или спортивного лагеря.

Фикса нетерпеливо подтолкнул её.

— Ну, пошла вперёд!

Женька дёрнула плечом, но видя, что убежать не получится — перед террасой, поджидая, стоял ещё один качок, — поплелась в указанном направлении, взошла на террасу — и резко кинулась вправо. Успела лишь спрыгнуть с террасы и сделать несколько быстрых шагов, как сзади толкнули, и она, обдирая колени и ладони о гравий дорожки, приземлилась возле клумбы. Её безжалостно ухватили за волосы и, рывком подняв, потащили к дверям. Женька, громко визжа, попыталась вырываться, но Фикса, грубо развернув к себе лицом, схватил девочку за горло и гаркнул:

— Послушай, коза! Или ты шевелишь ногами в нужном направлении, или я тебя придушу… Вон видишь холмики? — его палец указал за клёны и рощицу белоствольных берёз. — Там тебя и прикопаю.

Женька посмотрела в указанном направлении и меж тонких стволов увидела несколько небольших холмиков. Одни, давнишние, уже успели зарасти травой, а другие ещё желтели свеженасыпанным песком. Парень не торопился, наверное, хотел, чтобы она рассмотрела, поняла и печёнкой прочувствовала значение этих холмиков.

— Поняла? — он сильнее сжал потной ручищей её тоненькую шейку.

— Поняла, — прохрипела Женька, но как только почувствовала, что бандит ослабил хватку, с силой ударила коленом ему между ног и процедила:

— Убрал лапы, сволочь!

Парень, застонав, согнулся и отпустил её шею, прижимая руки к промежности. Женька, почуяв свободу, вновь кинулась бежать. Она уже добежала до берёзовой рощицы, когда по ногам что-то больно хлестнуло, и девочка, выставив вперёд руки и зажмурив глаза, полетела внутрь цветущего кустарника. А через несколько мгновений её, содравшую кожу на коленках и ладонях в кровавые лоскуты, уже поднимали сильные руки.

— Вот уроды! — пробасил у неё над ухом незнакомый мужской голос. — Молоденькую девчонку не можете привезти, чтоб не попортить шкурки. Из стоимости вычту ровно половину.

Женька открыла глаза и посмотрела на того, кто её держал за плечо. Над ней возвышался молодой мужчина атлетического телосложения. Его лицо с прямым тонким носом, чётко очерченными губами, высоким лбом и очень гладкой светлой кожей было, пожалуй, красивым, но пренебрежительная усмешка и холодный взгляд зеленоватых поблескивающих глаз делали эту красоту зловещей.

— Подержи её, — сказал он подбежавшему Болту, — а я ноги распутаю.

Девочка глянула вниз и увидела то, что остановило её бег. Это была плётка с несколькими металлическими наконечниками на хвостах, рукоять которой Злодей — так окрестила его Женька мысленно — держал в правой руке. Девочка морщилась от сильной боли в коленях и ладонях, но, стиснув зубы, не плакала и не жаловалась — прожитый год с отчимом её научил терпению, ведь пьяный мужчина просто зверел от нытья и слёз. Между тем Злодей наклонился и стал распутывать хвосты, обмотавшиеся около Женькиных ног, железными наконечниками поранившие её лодыжки. В местах ударов, под кожей, проступали фиолетово-багровые пятна, а царапины наполнялись кровью.

— Как я тебя стреножил, резвая кобылка? — пробасил Злодей и добавил:

— У меня не забалуешь.

Он поднялся, засунул плётку за пояс брюк, ухватил девочку за локоть и потащил за собой к зданию. Массивную входную дверь им открыл и придержал Фикса, злобно поглядывая на Женю. Она плелась за мужчиной, содрогаясь от мысли, что за этой дверью её может ожидать страшная участь Олески.

Они прошли через фойе мимо большой доски объявлений, на которой остались лишь пожелтевшие обрывки листов с машинописным текстом да засиженный мухами план эвакуации, свернули к лестнице и поднялись на второй этаж. Второй этаж от лестничной площадки отделялся двумя дверями — глухой деревянной и решётчатой металлической. Болт постучал кулаком по решётчатой двери. Через пару минут послышались шаги и дверь открылась. Охранник, высокий тёмноволосый парень в камуфляже, со связкой ключей и плёткой за поясом, открыл им замок решётки и впустил на этаж только двоих: перемазанную в земле окровавленную девочку и мужчину со зловещей улыбкой.

«Настоящая тюрьма», — ужаснулась Женька. Пока охранник замыкал решётку, Злодей отпустил руку девочки и приказал:

— Отведи её к остальным. Да береги своё хозяйство, кобылка лягается.

Охранник окинул девочку тяжёлым взглядом, покачал головой и, бросив зло:

— Иди туда! — подтолкнул в левый край коридора. Женька шла впереди, охранник, пощёлкивая плёткой, будто гнал на выпас непослушную тёлку, двигался следом. Она вздрагивала от каждого удара, ожидая, что в следующий раз плётка «приласкает» её плечи, но металлические наконечники всякий раз хлестали пол, не задевая её. Около двери, пятой от лестницы, охранник придержал за плечо, затолкав плётку за пояс, отомкнул замок и втолкнул испуганную, израненную девочку в комнату. Сзади закрылась дверь, и вновь щёлкнул замок. Женька огляделась.

Комната была небольшая и тесная от стоящих в три ряда шести кроватей и тумбочек возле каждой. Кровати весело желтели шелковыми покрывалами с большущими ярко-красными цветами в центре и бахромой по краям. Широкое окно прикрывали белые полупрозрачные шторы. На пяти кроватях сидели и лежали девушки, одинаково одетые в голубые шорты и белые футболки. Они молча разглядывали новенькую, а Женька, не отойдя от шока и боли, пускаться в пустые разговоры не имела ни малейшего желания. Она разглядывала свои кровоточащие грязные колени и руки и, не обнаружив в комнате раковины, переживала, что раны будут гноиться и долго заживать, если вовремя не смоет грязь. Но вспомнив, куда попала, тоскливо усмехнулась, прикрыв глаза, чтобы не расплакаться:

«Есть ли во всём этом смысл? В переживаниях о здоровье, о побеге, о нескладной жизни…»

Был смысл бороться за собственную жизнь — этим она всегда успешно занималась, но вот окружающая жуткая неизвестность… То, что неизвестность не сулила ничего хорошего, сообщали неулыбчивые лица соседок по комнате и злобный окрик охранника, жестокость поймавших её бандитов и хищные усмешки Злодея; красноречивее людей были предметы: плётки, решётки, замки. Они намекали: оставь надежду всяк сюда входящий.

Женька тяжело вздохнула — прилив жалости к себе вроде бы прошёл, а ненужные слёзы так и не успели пролиться. Она открыла глаза, проковыляла к крайней свободной кровати, села и спросила, оглядывая лица присутствующих:

— Что это за место?

— Место для лузеров, о которых никто не будет плакать, — ответила белобрысая девушка, стриженная под мальчика, сидящая на кровати в дальнем углу.

— Каких лузеров? — не поняла Женька.

— Лохов и лохушек, — пояснила белобрысая. Женька пожала плечами — слова девушки не прояснили ровным счётом ничего.

Раны на ногах и руках кровоточили и саднили при каждом, даже осторожном движении. Она двумя пальцами стащила висевшее на спинке кровати маленькое полотенце, приложила его к коленям и, сморщившись от острой боли, тихонько застонала, потом подула на ладони, которые от глубоких рваных ран почти не могла сгибать. Чтобы отвлечься от пекущей боли и не разреветься, вновь задала вопрос, глядя на словоохотливую соседку по комнате:

— Почему двери на замках? Это тюрьма?

— Почти так, — подтвердила Женькины опасения девушка. — Приёмник-распределитель. Отсюда продают в закусочные или клубы через аукцион.

— Людей как вещи? — поразилась Женька. — А куда полиция смотрит?

— Мы для них не люди, — отозвалась тёмноволосая молоденькая девушка, лежащая на кровати в среднем ряду. — Презренные сангуины, то есть пища, сосуды с кровью. А воровки, проститутки, детдомовки, бродяжки — отбросы, от которых следует избавляться. Так они предложили и все согласились.

— Только от девчонок? — спросила для уточнения Женька.

— Почему? И от парней тоже. Рядом комната, там парни. Но их в наручниках держат, пока не приживётся чип.

— Бандиты это делают?

— Не бандиты, а специальная структура, — вновь вклинилась в разговор белобрысая. На вид ей было где-то за двадцать с большим хвостиком лет. — Их работа особо не афишируется. Знаешь, как работа спецхозяйства, что отлавливает бродячих собак и кошек. С одной стороны, на глазах у людей стрелять животных или ловить петлями нехорошо — дети плачут, старики возмущаются. А с другой — бродячие собаки и кошки опасны, от них нужно избавляться.

— Ничего не понимаю?! — не скрывала своего возмущенного удивления Женька. — Кто так жестоко решил поступать с людьми? Живыми людьми!

— Пришельцы.

Абсурдность ситуации поставила Женьку в тупик, заставила потрясти головой, чтобы отогнать морок.

«Какие пришельцы? Я сплю и вижу кошмарный сон? Или, чего доброго, за прошедшие сутки на планете произошли такие ошеломляющие события, а я ни сном ни духом».

Она переборола заползающую в душу тревогу и осторожно спросила:

— Давно пришельцы появились?

— Ты с луны свалилась? — уставилась на неё смуглая, немного раскосая соседка слева. — Они давно уже вышли из сумрака, — при этих словах девушка криво усмехнулась. — На планете первый отряд, по их словам, высадился почти шесть тысяч лет назад. Пока нас изучали да сами плодились — не вмешивались, а потом сделали предложение, от которого люди, как говорил наш физрук, не смогли отказаться.

— Откуда пришельцы к нам пожаловали? — продолжала донимать соседок расспросами Женька. Ей следовало прояснить ситуацию и понять, как действовать дальше. Трудно смириться, но она осознала, что никто не придёт и не поможет, не подскажет, теперь следует надеяться только на себя.

— Ты из лесу вышла? Или спустилась с гор? У вас ни газет, ни дальновидения не было? Они — дракониды. Прилетели из созвездия Драконий Глаз — вот все их и стали так называть. Пришельцы согласились с таким названием.

— Чему удивляешься? — огрызнулась Женька; слово «дальновидение» как-то пролетело мимо ушей. — Что… в России мало таких мест, где не берёт телеантенна? Или в маленькие заброшенные деревушки почтальоны каждый день приносят свежие газеты?

— А Россия — это где? — полюбопытствовала Всезнайка, так мысленно окрестила Женька стриженную под мальчика, самую говорливую и, кажется, самую старшую в комнате девушку.

— Ну-у… страна, где мы живём, — оторопело пялясь на Всезнайку, проговорила Женька, начиная подозревать самое худшее.

— Не знаю, в какой ты живёшь, а наша страна называется Русиния. А мы непосредственно находимся в республике Дальний Восток. В неё входят пять губерний.

— Назови их, пожалуйста, — дрожащим голосом попросила Женька.

— Пожалуйста, — дёрнула плечом Всезнайка. — Читинская, Приморская, Амурская, Дальневосточная, Сахалинская и Маньчжурская. Ты в школе училась или бродяжничала? Ничего не слышала про новые границы? Может, тоже пришелец?

— Ага, — упавшим голосом подтвердила Женька. — И мне страшно… Не знаю, как попала в этот мир. Он и похож, и не похож на наш. У нас нет никаких пришельцев, и людей не продают, как товар. Но иногда поступают тоже жестоко, — при последних словах у неё затряслись губы, а из груди вырвался всхлип.

— Ну, тихо, тихо! Не плачь! — подошла к Женьке Всезнайка. Она села на кровать, погладила Женьку по голове и печально сказала:

— Здесь у тебя ещё будут причины лить слёзы. Поверь моему опыту. Я здесь кантуюсь уже второй месяц.

— Даже в закусочные не нужна? — уколола Всезнайку белокурая девушка с правильными, но мелкими чертами лица и чистой матовой кожей.

— А тебя, красотку-путану, на конкурс не пустили, так готова всех своим ядом забрызгать? — огрызнулась Всезнайка. — Что? Обломился принц на белом коне из США?

— Всё равно переберусь в Англию, — гордо заявила путана.

— Что же прямо не в США? — едким голосом спросила Женька, которой стало обидно за Всезнайку, кажется, хорошую, душевную девушку. — Там богатеньких буратин хоть отбавляй.

— Про Англию и говорю, — непонимающе заметила путана.

— Что про Англию? — переспросила удивлённая Женька, хотя удивляться не стоило. Мир, в который она умудрилась каким-то образом попасть, был другим, и к этому следовало привыкать.

— Я про Соединённые Штаты Англии и говорю, — снизошла до пояснения блондинка, отвернувшись к окну. После этих слов Женька тяжело вздохнула.

«Боже, так хочется домой! Как выбраться отсюда? Как?» — вопросы будоражил разум. От переживаний даже боль притупилась. Всезнайка тронула её за плечо и спросила:

— Как тебя зовут?

— Женя.

— А меня — Оксана, — представилась она. — Ты как к нам попала?

— В эту тюрьму? Или вообще?

— В наш мир, если твои слова не шутка. Ну, и в эту тюрьму, как ты её назвала. Кстати, очень правильно и точно.

— Понимаешь, вчера в полдень, я шла по парку. И вдруг вокруг начало темнеть. Вышла на ночную улицу. Очень испугалась. Повернула назад, побежала. Но ничего не менялось. Вокруг стояла ночь. Я сразу и не поняла, что попала в другой мир. Такие же улицы и дома, такие же люди. В моём мире со мной случилась большая неприятность. Я боялась идти домой. Подошёл паренёк, детдомовец. Я переночевала в квартире его знакомой. Она мне сказала, чтобы я зарабатывала деньги попрошайкой у вокзала. Там меня схватили какие-то парни и привезли сюда.

— Почему ноги и руки в ссадинах? Пыталась бежать?

— Ага, — подтвердила Женька.

— К плохим людям ты попала в квартиру, Женя, — продолжала Оксана. — Они прекрасно знали, что попрошайничество запрещено законом. За него попадают в эту тюрьму и лишаются всех гражданских прав. Они явно были завербованы и работали подсадными утками.

— Мне они показались такими милыми, добрыми, — печально вздохнула Женька.

— Не верь, девочка, никому. И раньше люди были себе на уме, а с появлением драконидов многие стали их наушниками и соглядатаями. Ещё месяц назад я бы так не откровенничала, боялась. А теперь мои дела — швах, поэтому и говорю с тобой. А ты слушай и мотай на ус.

— Какие они, дракониды?

— Похожи на людей. Красивы, молоды. Предложили людям особое лекарство, сделанное из их крови. Оно помогает почти от всех болезней и продлевает жизнь вдвое. Сама понимаешь, кто способен от такого отказаться?

— Прямо спасители человечества, — с саркастической ноткой в голосе высказала мнение о пришельцах Женька.

— Вот-вот… спасители, — подтвердила Оксана. — Да не всем и каждому даётся сей волшебный дар. Только тем, кто полезен обществу.

— Кто определяет полезность?

— Экспертная комиссия. Туда входят дракониды и люди, вернее, сангуины — как они нас называют. А списки с рекомендациями в комиссию представляет общественный совет каждого города, района, губернии, республики.

— Общественный совет, вероятно, состоит из уважаемых людей? — поинтересовалась Женька, хотя в её вопросе содержался и ответ.

— Конечно, — согласилась с ней Оксана. — Ты, я смотрю, быстро разобралась в хитросплетениях нашей новой жизни. Проницательная девочка.

— Это не трудно, — ответила Женька. — У нас хоть и нет драконидов, но какие-то общественные советы из уважаемых людей имеются.

«Уважаемых людей» Женька произнесла с нажимом и здесь же подтвердила, что не зря сделала упор на эти два слова, добавив:

— Кто их делает уважаемыми и за какие заслуги один бог ведает.

— Или Сетх, — усмехаясь, добавила Оксана.

Беседу прервали тяжёлые уверенные шаги по коридору, явно направляющиеся к их комнате. Щелкнул замок и в проёме двери показался охранник.

— Новенькая, пошли со мной! — приказал он не терпящим возражения, властным голосом. В руках охранника Женька увидела плётку-семихвостку и побледнела.

— Куда? — испуганно спросила Женька.

— Куда надо! — ответил охранник и для убедительности стукнул концом рукоятки плётки об своё колено, но увидев, что девочка, сжавшись, вздрогнула от его движения, однако не сдвинулась с места, добавил:

— К доктору. Твои ссадины лечить.

________________________________________________________________

*Сетх — бог разрушений и смерти.

_____________________________________________