Глава 13

Утолив голод ануннской кровью, ведьма вытерла губы и подбородок батистовым платком, поданным Лесеритом с почтением и некоторым смущением. Всё кормление девочка пристально смотрела хозяину в глаза, а возвращая платок, вдруг сказала:

— Если вы надеетесь на головокружительное продвижение по службе, помогая мне, то зря. Я не намерена в ближайшее время возвращаться к герцогу Остнорскому. Но верность мне может принести бонус чуть позже. Мелкие обиды я могу простить, не прощаю лишь измены и подлости. Главное, чтобы осуществилась интрига, которую я задумала. Вы в ней сыграете определённую роль.

— Я могу присягнуть вам на крови, Great Goddess! — с жаром ответил драконид.

— Ах, оставьте клятвы романтичным барышням! — нетерпеливо и властно отмахнулась она. — Вы купец в душе. Такие признают лишь звон злата. Но в данном случае вас даже оно не спасёт. При любом раскладе вас Вентри уничтожат как нежелательного свидетеля. Вы слишком много знаете, Лесерит.

— И что вы… — решил озвучить Лесерит не дающую покоя мысль о её намерениях; он нервничал, и на лице, маске спокойствия и подобострастия, кое-где выступили капельки пота.

— Что я предлагаю? — перебила его Матильда. — Вы из какого рода будете?

— Из клана Треморов.

— Ну, надо же! — усмехаясь, воскликнула она, и в глазах появились отсветы торжества. — А мозаика-то начинает складываться. Старинный, магический и могущественный клан, оттеснённый от власти… Представьте, что кое-где кое-что вдруг изменится… Вы поняли меня, Лесерит?

— Я понял, Great Goddess, — Лесерит, не поднимаясь с колен, опустил голову, взял в свои руки маленькую детскую ладошку ведьмы и припал к ней с поцелуем, потом встал и торжественно произнёс:

— Треморы пойдут за вами! Как один!

— Только без пафоса, serene Drakonid, — при последних словах одна бровка на её лица приподнялась, как бы спрашивая: «А вам самому не смешно так называться?» — но лицо Лесерита было непроницаемым. Он-то знал тайну своего народа и его священной войны, оберегаемую от простых ануннов, тем более от сангуинов, однако не думал, что это известно ведьме, как-то не мог поверить в древность её происхождения, не вязался её облик с богиней Сомхетт, дочерью Лилишт. А ведьма продолжала:

— Не за мной. Я — пришелец… и только. За одним из треморов, которого я намерена выбрать. И треморы, Лесерит, как один, не пойдут. Историю родов я немного знаю. Предательство и эгоизм — вот что погубило ваш род, лишило власти. Вас купили вентри землями, привилегиями, разрешением на научные эксперименты. До сих пор, думаю, правое крыло служит опорой королеве. Но я кое-что попробую… Пойдемте, а то доктор, полагаю, заждался нас.

— Разрешите, Fair Lady, внести малюсенькую поправочку? — подобострастно заглядывая в лицо молоденькой девушке, проговорил драконид.

— Ну? — вопросительно взглянула на него ведьма.

— Не родов, а кланов, — внёс он поправку.

— Пусть будет кланов, — равнодушно ответила она. Потом, подумав, сказала:

— А мне казалось, что вы делитесь на несколько родов. Так в книжке читала… хотя могу и ошибаться.

Опершись на его протянутую руку, девушка встала и пошла к двери, а расторопный драконид уже открывал «Прекрасной Леди» дверь. Когда они зашли в кабинет доктора, то увидели его сидящим у стены прямо на полу. Рядом сидел пёс и порыкивал на любое движение старика.

— Что же ты, Блэк, не дал старичку сесть хотя бы на стул? Ай-яа-яй! — осуждающе покачала ведьма головой. — Но может, ты и прав… Пётр Эммануилович мог отправить кому-нибудь сообщение. Не нарочно… так… из чувства долга и благодарности за оказанное доверие. Да, док?

— Ну, что вы, голубушка?! — яростно оправдываясь и кряхтя, «добрый» доктор поднялся на ноги. — Я ведь всё понимаю…

— По-моему, не понимаете, — возразила Матильда, усаживаясь на кушетку. — Вас первым пустят под нож только за то, что видели меня. И всю семью из разряда «полезных», в список «лишних» переведут. Старички-то бывают очень болтливыми. Вы всего лишь сангуин, доктор. Пища. Каково будет вашей жене, допустим, в клубе, где её будет пить и насиловать всякая мразь, — она перевела взгляд на стоящего у стола драконида, и в глазах у ведьмы мелькнула ярость.

«Она не простит, — подумал Лесерит, — и ведь права, зараза! Вентри меня уничтожат. Бритский марал подошлёт ассамитов — безжалостных убийц. Он первый не простит мне унижения. Бежать? Но куда? Пока я ей нужен. А потом? Нужно попросить защиты у главы клана. Только она уедет, позвоню маркизу Широну… Ой, нет! Его сын Антэрту служит. Что делать? — паниковал Лесерит. — Не зря я чувствовал серьёзные неприятности. Вот они и пришли, как зубы жуткого монстра на шее… Сон в руку».

А Матильда, вглядываясь в лица драконида и человека, чувствовала, что, кажется, перегибает палку. В панике работники распределителя могут натворить глупостей, и весь её план, вернее, только первые его намётки, пойдёт коту под хвост. Она перевела взгляд на монитор и грудным голосом, в котором звучали мягкие, успокаивающие интонации, сказала:

— Уважаемый Лесерит! Перво-наперво давайте решим с непроданными лишенцами. Оксану предлагаю оставить на кухне помощницей Юхе вместо погибшего Юрия, а вора — поставить охранником, пусть исправляется. Сделайте ему такой образ… ну… или хотя бы уберите тягу к воровству. Это возможно?

— Возможно, — согласился хозяин. — Программа дороговатая, — он глянул ведьме в глаза и быстро поправился:

— Но мы обязательно её купим.

— Прекрасно, — одарив очаровательной улыбкой, похвалила Матильда. — А путану, — продолжала она, — предложим Широну-младшиму. Девочка так хотела попасть в богатый дом. Андреус у нас поэт, очень сексуальный мальчик, глядишь, привьёт ей вкус, научит поведению в благородном обществе. Людям нужно давать второй шанс для исправления, а не опускать их до уровня животных. Так ведь поступает рачительный хозяин?

— Несомненно, my Fair Lady, — наклонил голову в знак согласия драконид.

— Тогда садитесь Лесерит, действуйте!

Он включил прибор похожий на персональный компьютер, правда, без громоздкой клавиатуры и мыши, зато с системным блоком в виде небольшой настольной коробочки, и уткнулся в монитор угловой конфигурации. Монитор состоял из двух плоскостей. Большая плоскость предназначалась для экрана; на малой, расположенной под углом в сто двадцать градусов, виднелась виртуальная клавиатура, по которой отстукивал послание драконид. Через пятнадцать минут, обернувшись к Матильде и Гольшбургу, он сказал:

— У графа Андреуса есть мажордом. Он занимается подбором кормилиц и прислуги. Я предложил ему Нелли с фото и данными. Через несколько минут должен прийти ответ.

В медкабинете наступила тишина. Драконид ждал около монитора, барабаня пальцами по столу; доктор сидел на другом конце кушетки и задумчиво играл со шнуром от какого-то аппарата; девочка гладила Блэка, улёгшегося рядом с ней, и чесала ему за ухом, которым он недовольно дёргал. Вдруг компьютер начал сигналить: пип, пип, пип… Хозяин склонился к монитору, но вскоре выпрямился и, пожимая плечами, произнёс:

— Им не нужны служанки, а невест-кормилиц выбирают по конкурсу… и все вакансии заняты.

— Вот как? Невест-кормилиц? Интересное звание.

— Да, — подтвердил драконид. — В невесты-кормилицы к таким знатным, богатым и влиятельным ануннам принимают лучших из лучших. Это очень престижная и почётная должность — делиться кровью с высшими существами.

— Ага, особенно когда высшие существа — маньяки и извращенцы.

— А разве среди сангуинов извращения не встречаются? — парировал Лесерит.

— Встречаются, — согласилась ведьма, — но высшими существами себя не называют.

— Так ли это? — с сомнением покачал головой драконид.

— Может, и не так, — не нашла, что возразить она. — Но мы отвлеклись. Отправьте сообщение: «Нижайше прошу, срочно сообщить графу Широну о возможном приобретении с такой припиской: «Девочка обладает множеством талантов. Пришёл срок сделать выбор: сейчас или никогда».

Драконид медлил.

— Что такое?! — нахмурилась ведьма.

— Не окажется ли это послание слишком претенциозным. Всё-таки Андреус — сын предводителя нашего клана. Подумают, что я сверх меры заносчив и невежлив, — выразил он сомнение.

— Ничего. В самый раз, — успокоила ведьма. Пальцы Лесерита запорхали по клавиатуре. Десять минут ожидания и знакомое — пип, пип, пип. Хозяин, прочитав, оглянулся: губы — сжаты, брови — домиком, взгляд — удивлённый.

— Что там? Не томите, — подавшись вперёд, поинтересовалась она.

— Ответил сам граф Андреус, — пояснил драконид. Он повернулся к монитору и стал читать. — Написано: «Хочу купить. Жду дополнений».

— Что же ему ещё не ясно? — задумчиво проговорила ведьма. — У вас есть скайп?

— А что это такое? — спросил драконид.

— Устройство для видеосвязи между компьютерами, — ответила она, но видя на лицах доктора и хозяина недопонимание, пояснила проще:

— Чтобы он увидел меня.

— Да-да, конечно, — ответил Лесерит, развернул экран к девушке, постучал и поводил пальцами по панели, и вдруг посреди комнаты появился Широн-младший во весь рост. Матильда от неожиданности отпрянула, но через несколько мгновений поняла, что это не живой анунн, а его фантом, который чуточку светился и был полупрозрачным. А фантом хищно улыбнулся, продемонстрировав удлинённые клыки, и заговорил:

— Добрый день, Ваша Светлость! Не ожидали меня увидеть?

Ведьма, быстро справившись с замешательством, надменно взглянула на фантом Андреуса и сказала:

— Здравствуйте, граф Широн! Да, не ожидала. В мою бытность таких технологий ещё не было. Поздравляю, стремительно развиваетесь.

— Благодарю, герцогиня! Надеюсь, с вашим появлением технический прогресс ускорится.

Матильда поморщилась:

— Ой, не льстите! Я этого не люблю. Моё появление никак на прогрессе не отразится. Но к делу… Каких дополнений вы ждётё?

— Все дополнения я уже получил, увидев вас, Ваша Светлость, — учтиво наклонил голову анунн и, обернувшись к Лесериту, добавил:

— Говорите вашу цену. В ближайшие дни я прилечу за товаром.

Лесерит заюлил:

— Простите, Ваша милость, я пока не сделал расчёты себестоимости. Через несколько минут они будут готовы. Передайте от меня поклон вашему батюшке. Каждый день молюсь за него Пресветлой богине.

У Широна-младшего дёрнулись вверх уголки губ, вероятно, это означало лёгкую покровительственную улыбку сиятельного графа относительно подданного, и он коротко пообещал:

— Передам, — а повернув голову к кушетке, на которой сидели Матильда с Гольшбургом, попрощался:

— До свидания, герцогиня! Буду счастлив в ближайшие дни служить вам.

Он ещё раз поклонился, и фантом тотчас пропал.

— Вот вам и первый бонус, Лесерит. Только цену не пишите заоблачную, — предупредила ведьма, понимая, что торгаш-анунн не хотел озвучивать сумму сделки при ней и докторе. — Это вызовет любопытство, и начнётся то, о чём я вас недавно предупреждала.

Лесерит, ловко перебирая длинными пальцами, набрал сообщение. Матильда, следя за его пальцами, вспоминала Андреуса, каким его запомнила в замке Уодвик. Молодой вампир возмужал и осмелел, но неприятно царапнуло его пренебрежение к доктору: ни поздоровался, ни взглянул, ни удостоил словом.

«Ну, как же! Не человек — так… сосуд с кровью. Хозяева жизни — разнеси их в щепки!» — И она припомнила, как о подобных «хозяевах» отзывалась Милочка: «Пальцы веером, сопли пузырём». Матильда усмехнулась.

Ответа не пришлось долго ждать. Опять сигналы, потом еле слышный стук по виртуальной клавиатуре, вновь сигналы, и драконид повернулся к сидящим на кушетке.

— Всё. Сделка заключена. Деньги поступили на счёт. Я зарегистрировал купчую в Реестре.

— Быстро это у вас. Мне нравится, — сказала Матильда, стараясь погасить в себе неприятное чувство разочарования от чванства ануннов в одном случае и подобострастия — в другом.

«Как же это знакомо, знакомо и противно, — думала она. — Где герои без страха и упрёка, рыцари, готовые сложить голову за сирых и убогих? В книжках они. А Гольшбург достоин, чтобы ради него жизнь отдавать? И хочет ли он изменений? Подумать надо, стоит ли лезть из-за таких гольшбургов в кашу. Орден, судя по тому, что анунны вышли из тени, разбит. Хепруамин получил по заслугам, Альмент наказан… Всё? Нет, не всё. Нужно найти семя Хепруамина, узнать, кто родился: девочка или мальчик. И уничтожить».

Размышляя о своём, она иногда поглядывала на мужчин. Те нервничали под её молчаливыми взглядами. Может, боялись коварных планов относительно себя и своей дальнейшей судьбы? Чувствуя повисшую в комнате напряжённость, Матильда заявила:

— А теперь займёмся мной.

Мужчины смотрели на ведьму и ждали, а она решила проверить, насколько честны они с ней, и спросила:

— Данные в Реестр не заносили?

— Я не заносил, — ответил Гольшбург. — Как желаете назваться?

— Собственным именем. Евгения Васильевна Попова. Родилась семнадцатого сентября одна тысяча девятьсот девяносто пятого года.

— Какого? — вытаращил глаза доктор.

— Тысяча девятьсот девяносто пятого от рождества Христа.

— А у нас на дворе пять тысяч семьсот девяносто третий год от появления первого отряда драконидов, наших уважаемых учителей на планете, — пояснил Гольшбург. — И сентябрь… это какой месяц года?

— Ну, не знаю… введите имя и фамилию, может есть такой человек в этом мире… А сентябрь — первый месяц осени, девятый месяц в году, — недовольно проговорила ведьма на непонятливость доктора. Драконид встал, освобождая место доктору у монитора. Гольшбург ввёл данные, пробормотав:

— Сейчас увидим.

И они увидели фотографии и столбец данных. Матильда присвистнула.

С фото на неё смотрела и улыбалась Женька Попова. Только волосы у девочки были ярко рыжего цвета и коротко пострижены, отчего обрамляли лицо в виде кудрявой шапочки. Эту девочку звали Стеллой. Рядом с именем стояла пометка: «Сменила имя с Евгении на Стеллу при установке чипа». Отцом у Стеллы значился Василий Семёнович Попов, главный инженер крупной строительной компании «Гражданпромстрой», матерью — Мария Ивановна, домохозяйка.

«Значит, в этом мире у Женьки отец не умер и мать не пьёт, — с интересом разглядывая фотографии родителей, думала ведьма. — Нужно с девочкой на эту тему поговорить, подготовить её. О-о! А вот это что-то странное».

Во-первых, Стелле семнадцатого эдера (девятого месяца года или первого месяца осени) исполнилось бы двадцать три года, однако она выглядела на семнадцать — восемнадцать лет. Во-вторых, Стелла Попова пропала. Объявлен республиканский розыск.

— Нда-а… — протянул драконид, прочитав дальнейший текст. — Месяц назад пропала девочка. Что будем делать?

— Резать, — пожав плечами, ответил Гольшбург.

— Что? — идея быть разрезанной ведьму не вдохновляла.

— А как вы, голубушка, хотели? Нужно доставать чип. Имитировать травму плеча и придумать версию о том, где вы всё это время были. Её придётся рассказывать в милиции и родным. Вы к этому готовы?

— Так… — задумалась Матильда. — В таком случае подойдёт только потеря памяти. Я где-то сильно ударилась головой, поранила плечо и, допустим, ногу. Меня нашли на лавочке, с собакой. Нашли меня вы, Лесерит, неделю назад. Я была грязная, голодная, в крови, ничего конкретного не могла сказать. Вы подумали, что я бродяжка и привезли сюда, чтобы выяснить личность и определиться с моим будущим. Здесь я заболела, а вы, док, меня лечили. Готовьтесь к операции. Но ваши наркотики мне, чур, не ставить… только местная анестезия.

— Хорошо, — заметил хозяин. — Но на вас, my Fair Lady, всё очень быстро заживает, причём, быстрее, чем на людях, которые использовали «Эликсир жизни». Как мы это объясним? И для выяснения, что с вами произошло, могут подвергнуть регрессивному гипнозу.

— Гипноза я не боюсь. Сканировать меня бесполезно даже с применением психотропных препаратов. Об остальном скажем правду. Я была в очень плохом состоянии, могла умереть, и вы, как добрый самаритянин, пожертвовали свою драгоценную кровь во спасение дочери уважаемого человека, — пояснила свою легенду ведьма. — Своей кровью вы вольны распоряжаться или нет?

— Закон не запрещает добровольно делиться кровью. Её мы раньше давали своим кормилицам, — подал голос Лесерит, немного помолчал и согласился с предложенной версией:

— Вполне правдоподобно. Скажу, что на второй день вы, my Fair Lady, потеряли сознание… Из-за чего это может произойти, док?

— Обширная гематома при ударе, например, — пояснил Гольшбург.

— Во-от, — подхватила ведьма. — Не хотели беспокоить родителей. Ждали, пока оклемаюсь. Амнезия у меня будет временной… Помню только детские годы. Так… а сейчас за дело! Меня нужно подстричь, покрасить волосы… Остальное — ваша работа, док. Надеюсь, не переусердствуете. Чтобы вам не пришла в голову гениальная мысль, избавиться от меня — рядом Блэк. Каков он в деле, думаю, поделится своими воспоминаниями venerable Master Leserit. Это не собака, а демон. Будьте осторожны!

— Может, вначале позавтракать? — предложил драконид.

— Нет-нет. Ей перед операцией есть не рекомендуется, — возразил Гольшбург.

— Тогда я пойду работать с охранником, поварами и лишенцами, — заявил Лесерит. — Нужно навести порядок.

— Поваром, — уточнила Матильда. — Сожалею, что с Юрием так вышло.

— Да-да, Fair Lady. Я не в претензии. Сангуины расходный материал, — сказал драконид и поспешно вышел. Матильда заметила, с какой ненавистью смотрел ему в спину «добрый» доктор.

— Я тоже, пожалуй, пойду, — произнесла ведьма, собираясь сходить к Оксане. — А вы, уважаемый Айболит, — при этих словах она мило улыбнулась, встретившись с его удивлённым взглядом, — идите в «Смотровую». Блэк останется с вами.

— Что?! — вскричал Гольшбург. — Он мне не даст ничего делать!

Пёс зарычал, встал в стойку и вздыбил холку.

— Вот видите! — возмутился испуганный доктор, отскочив в угол комнаты.

— Успокойтесь, Пётр Эммануилович! Я же сказала — это не просто пёс. Он всё понимает, мешать вам не будет, но и коварства не простит.

— Сетх знает что! — гневно бормоча себе под нос, старик отключил компьютер и вышел в коридор. Чихнув и помотав головой не то от пыли, не то от неприятной обязанности, следом за доктором двинулся и пёс.

— Смотри за ним внимательно, Морольд! Ох, не нравится он мне! Скользкий старик, — напутствовала девочка пса-демона и тоже вышла из кабинета, направляясь в кухню.

На двух плитах стояли большие кастрюли и сковороды, в них что-то булькало, шкварчало и шипело. В кухне переговаривались люди, позвякивали крышки и противни, стучали по разделочным доскам ножи, а над этим парящее-гремящим процессом витали вкусные запахи жареного мяса и кипящего молока, специй, заварки и сдобы.

Матильда нашла Оксану возле небольшого деревянного ларя, в который она складывала свежевыпеченные булочки, снимая их с горячего металлического противня. На Оксане был белый фартук и высокий накрахмаленный колпак, на руках — серые холщовые рукавицы. Ведьма подошла и спросила:

— Ну как? Нравится работа?

— Что у тебя с голосом? — удивлённо уставилась на неё девушка, снимая рукавицы и убирая противень со стола. Ведьма взялась рукой за горло, помассировала его, прокашлялась, и попыталась говорить более тонким голосом, немного похожим на голос Женьки:

— Кха, кха… Горло саднит. Наверное, простыла… вот и сел немного.

— Давай я тебе горяченького молочка с содой дам, — засуетилась Оксана. Матильда остановила её:

— Подожди, Оксана! Есть более важные дела. Потом попью. Ты мне так и не ответила… тебе нравится работать поваром?

Оксана улыбнулась:

— Нормальная работа. До суда я продавцом работала, а в семье старшей была… так что вся кашеварня за мной числилась. Уборкой в доме занималась младшая сестрёнка Татьянка. Наша мать умерла двенадцать лет назад, отец один нас поднимал. Да что теперь об этом вспоминать, — она закрыла глаза, из-под ресниц покатились по щекам слезинки. — Как там Татьянка? Совсем ещё девчонка… почти такая, как и ты, — произнесла она срывающимся голосом.

— Скучаешь?

— Стараюсь не думать, — Оксана отвернулась к окну, пытаясь сдержать слёзы.

— Не переживай! — Матильда положила руку девушке на плечо. — Теперь ты её будешь часто видеть.

— Что? — Оксана резко обернулась, схватила девочку за руку. — Ну, говори! Что? Что?!

— Тихо! Не тряси меня! — отстранилась ведьма. — Я поговорила с Лесеритом. Тебя он оставит работать вместо Юрия. Оксанка, тебя никому не продадут, домой после работы будешь ездить.

— Правда?! — ещё влажные от слёз глаза Оксаны засияли надеждой. — Скажи, ты не обманываешь?! Как ты смогла его уговорить, он же за копейку удавится? — она не могла поверить, что чёрная полоса жизни, начавшаяся кровавой бурей, готовой изломать, перемолоть в фарш и выбросить безжизненным скелетом, закончилась.

— Да правда-правда! Только не кричи. Я смогла помочь всего лишь троим. Других уже продали. Не нужно, чтобы они о тебе знали. Начнутся обиды, упрёки…

— А кого ещё?

— Нашу заносчивую путану. Поедет Нелли в Англию кормилицей, в дом молодого и влиятельного графа.

— Всё-таки сбылась мечта идиотки! — всплеснула руками Оксана.

— Ну да. А то она на меня нынче разобиделась. Будет этикету учиться, языкам, стихи сочинять. Граф-то романтик, стихи любит.

— У него такие требования к невесте-кормилице? Представляю, как будет разочарован. Её же в приличном обществе и показать-то стыдно.

— Перетопчется! — усмехнувшись, заявила ведьма. — Не мисс мира купил — лишенку. Должен понимать и стараться подтянуть до нужного уровня. У меня к тебе просьба.

— Всё что угодно, — заверила её Оксана.

— Меня нужно постричь и покрасить. Прокраситься, конечно, я и сама смогу. А подстрижёшь меня ты, сама не справлюсь.

— Я Татьянку стригла несколько раз. Модные причёски не умею…

— Меня хоть «под горшок», лишь бы покороче, — перебила её ведьма. — Сейчас отправлю Лесерита за краской и острыми ножницами. А ты, как с обедом расправишься, приходи.

Оксана взяла ведьму за руку:

— Женька, даже не знаю, как тебя благодарить. Я твоя должница по гроб жизни.

— Перестань! — возмущённо махнула на неё рукой девочка. — Я сделала, что смогла, что было в моих силах. Ты мне помогала, когда я лежала обездвиженной чуркой, так что мы в расчёте. Мне пора. Не буду мешать, а то Юха поглядывает как на врага народа. И нож в руках. Как бы ни бросился.

В шестом часу вечера с разрезанными, а потом залатанными плечом и ногой, с рыжими короткими волосами, легла ведьма отдохнуть в «родном» изоляторе. Ей требовалось разбудить Женьку и поговорить с ней перед поездкой к родителям. Лесерит ждал вечернего клиента для передачи ему Ивана, купленного в женский ануннский закрытый клуб стриптизёром, а потом они — Женька и Лесерит — должны были поехать в город.

Матильде передавать девчонке тело не хотелось. Если бы она его наметила постоянным носителем, то, вернее всего, не отдала, и данное Женьке обещание осталось бы пустым звуком. Но ведьма решила втянуть в свою игру Широна-младшего. Он и Женька могли послужить для неё ширмой. Для тайных дел ей требовалось другое тело, это уже засветилось. Для переселения она хотела вновь найти молоденькую девчонку — таких проще подчинить. Раньше трудностей с носителями не возникало. Она вселялась в чужое тело и подавляла личность носителя, частично подменяя память о прошедших событиях из жизни носителя на основные вехи своего существования. Проблем она нахваталась с Милочкой. Самосознание девушка оказалось экспериментальным образцом, сборанным из личности ведьмы, после сожжения родившейся девочкой Люсенькой (как её называла мать), души «Грёбаной пацифистки и мечтательницы» (зрелой души, с которой Матильда никак не могла справиться) и тела девочки Милочки Лазаренко, находящейся в коме. Образец оказался удачным, но разовым, предназначенным лишь для определённой цели — игры богов, впрочем, как и серийные образцы. Йалдабаоф вроде бы говорил о благородной цели его создания — погашении действия проклятия, которое отравляет ноосферу планеты, и за участие в игре (не добровольном, между прочим; всё-то у хитрых богов делается тихой сапой) Матильда получила душу, настоящую, цельную, познавшую любовь и страдания, поражения и победы. Ведьма без души страдала, чувствуя свою ущербность, а получив, радости не испытала, та помучила эго Матильды — ох, и помучила! Но дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят, ведь вся ненависть и борьба с магом были из-за души. По правде говоря, душа была не столько подарком, сколько заслуженной наградой, заработанной кровью и потом, ведь пока Матильда поняла, что Милочка не является послушным инструментом для работы, пришлось затратить много времени и сил. И хоть из того раунда игры Матильда вышла победителем, а носитель погибла, но Милочке ведьма даже завидовала. Вот не считала она эксклюзив, собранный в виде компота, собой — хоть тресни! То ли он «собирался на коленке», то ли в него поспешно внесли какие-то изменения, но что-то было не так, чувствовалась надломленность, даже скорее — раздвоенность.

«Это знахарка постаралась. Деревенская самоучка решила девчонке изменить судьбу, изгнав меня. Где ей тягаться с самим Демиургом? Решила тёпленькое местечко в Раю застолбить? Ох, старая дура! Жила бы до сих пор девчонка в своём мире, и действовали бы мы с ней по первоначальному плану. Изгнав меня, знахарка и себя погубила, и девчонку», — размышляла Матильда, вспоминая о прошлом. Мысли о будущем сейчас тесно переплелись с воспоминаниями.

Милочку любили пятеро мужчин, любили очень сильно, до самопожертвования.

«А ведь до Милочки меня ни разу так не любили, ни разу!» — с некоторой обидой подумала Матильда, но тут же успокоилась, найдя объяснение:

«Внутренняя надломленность, плюс чуточку моей магии — вот и весь секрет. Мужчины любят интересные игры с достойным соперником. Со временем и Женька может стать Милочкой номер два, и начало уже положено. То ли я теряю навыки, то ли что-то опять нахимичил Демиург с её способностями. Она плохо поддаётся моему влиянию и подавить полностью не получается… но бойкая, хоть совсем ещё ребёнок. Да, жаль её покидать… Мы бы с ней наворотили дел в этой тихой империи нелюдей», — переключилась Матильда в своих размышлениях с Милочки на Женьку.

Поиск нового носителя мог пока подождать. В ближайшее время ей следовало разобраться с исчезнувшей Стеллой Поповой. Ситуация, когда Стелла найдётся, или обнаружат её труп, могла испортить ведьме всю игру. Поэтому, поворочавшись и повздыхав, Матильда расслабилась и постаралась войти в транс.