Глава 14

Женька проснулась от ноющей боли в левом плече, саднило и левую ногу чуть ниже колена.

«Что за чёрт! — перевернувшись на бок и морщась от боли, подумала она. — Поранилась в схватке с бандитами? Или вампир постарался?»

«Просыпайся, просыпайся, соня! — узнала она знакомые интонации в своей голове.

«Ты поранила моё тело, Люся? — мысленно спросила Женька у знакомого голоса и недовольно добавила:

«А обещала быть осторожной».

«Ну, спасибо, дорогая! Я помогаю тебе выбраться из заварушки, а ты мне претензии предъявляешь. У тебя вытащили чип. Давай я кое-что расскажу, а ты внимательно слушай, запоминай и не переспрашивай — времени у нас в обрез».

«Хорошо, — сладко зевнув, согласилась Женька. — Говори. Я слушаю».

Ведьма постаралась ей сжато пересказать все перипетии прошедшего дня.

«Мне страшновато ехать к её родителям. Вдруг поймут, что я — чужая? Это другой мир. Как жить в нём?»

«Как-как… отихоньку будешь узнавать, — подбодрила ведьма. — А там приспособишься».

«И никогда не попаду домой?»

«Сначала нужно про Стеллу всё разузнать, а там видно будет».

Женька помассировала виски и хлопнула себя по лбу.

«Слушай! Я совсем забыла. На озере, когда меня нёс на руках Саша…»

«Какой Саша?» — перебила её ведьма, заинтересовавшись событиями из жизни Женьки до обряда вселения.

«Поспелов», — пояснила девочка.

«Ого! А ты штучка ещё та, — удивилась ведьма. — Наверное, твой Поспелов не хуже моего мужа из этого мира. Ну и вертихвостка!»

Женька расхохоталась, а потом до неё дошли слова Милы — «муж из этого мира», и она спросила:

«Ты в этом мире жила другой жизнью?»

«Можно и так сказать. В нашем в коме лежала, а здесь жила. Знаешь, наверное, про аварию».

«А-а, тогда? Знаю. Говорили об аварии, и что ты в коме. А как попала сюда? Ты же лежала в больнице».

«Как попала, не знаю. Сознанием».

«А тело было?»

«Было».

«Чужое?»

«Моё».

«Странно. Типа, как во сне?»

«Как наяву с обычным женским телом. Я здесь четыре года прожила. Тогда вампиры ещё не захватили весь мир, скрывались», — нехотя ответила ведьма.

«А почему ушла отсюда? Умерла?» — не отставала любопытная Женька.

«Да. Случайно нарвалась на пулю и в нашем мире отключили… в больнице», — ей не хотелось открывать девчонке свои секреты. Но Женьку возможность побывать в другом мире, вроде как внутрь компьютерной игры попасть, восхитила, и она шёпотом затараторила:

— Вот здорово! Ой, прости! Ты не думай, я не о твоей смерти. Здорово заснуть и переместиться в другой мир, а потом проснуться — и снова дома. А давай найдём твоего мужа и сравним, а? Его тоже зовут Саша Поспелов?

«Да».

— Почему мы к нему не едем? Он бы нам помог, Люся! — загорелась идеей Женька и громче зашептала.

«Тише, Женя! Он погиб», — услышала она ответ.

«Ой, прости!» — мысленно повинилась девочка за свой порыв.

«Ничего. Это давно случилась», — ответила «квартирантка» и тут же поправилась:

«Для меня давно. Я уже успокоилась. Даже забывать стала», — услышала девочка спокойные интонации «квартирантки». Было как-то неудобно, но она спросила:

«Ты его не любила?»

«Почему ты так решила?» — интонации «кровной сестры» показались Женьке какими-то тревожными.

«Говоришь, как о чужом человеке, поэтому и спросила».

«Нет. Что ты… — замялась Матильда. — Просто я уже смирилась. Привыкла, что его нет».

— Люся, — вновь зашептала Женька. — Когда я мысленно с тобой долго разговариваю, у меня начинает кружиться голова. Можно я буду говорить шёпотом?

Услышав, что девочка проснулась — хохочет, шепчет — поднял голову чуткий Блэк, лежащий у кровати. Он встал, потянулся, подошёл вплотную и лизнул Женьку в нос. Она, засмеявшись, отстранилась:

— Блэк, перестань! Обмусолил меня всю.

Но пёс не унимался, лизал ухо, шею. Тогда Женька повернулась, обхватила руками его большую голову и уткнулась своим носом в холодный, мокрый, собачий нос. Несколько мгновений дружеской ласки — и девочка разжала руки, а пёс, совершив променад по палате, вновь улёгся на своё место.

«Ты ему нравишься, — сказала ведьма. — Видишь, как ластится. Он забеспокоился, услышав твой шёпот. Можешь сейчас говорить, но старайся это делать тише, а то даже собака встревожилась».

— Вы меня сбили с мысли, — нормальным голосом сказала Женька. — А я вот что хотела рассказать. Нас тогда встретила Сашина подруга. Она сказала, что видела очень похожую на меня девочку, только ярко-рыжую и постриженную коротко. Будто она была с другой девушкой, постарше.

«Да? Есть много людей похожих. Переходить из мира в мир через портал могут только Хранители. Стелла не могла появиться в твоём мире. Когда её видели?»

— Двадцать восьмого августа. А кто такие Хранители?

«Люди. Их орден так называется — «Хранители ключей». Они могли открывать двери в другие миры, понимаешь?»

— Это как я прошла через портал, да?

«Да».

«Надо же! — поразилась девочка. — А как это делали?»

«Не знаю. У них была определённая технология».

— Вдруг Хранители эту Стеллу в наш мир привели? И она героином торговала, — сказала Женька, поглядывая на закрывшего глаза, спокойно лежащего у кровати пса.

«Чем-чем? Героином? Это не она. Девочка из обеспеченной семьи пропала, между прочим, десятого августа, если верно, что сегодня десятое эдера, как сказал Гольшбург. Хотя… в разных мирах время по-разному течёт».

— Вот! Вполне возможно разница во времени, ведь я из полдня попала в ночь… И вообще… я пробыла здесь пять или шесть дней. А ты говоришь, что сегодня десятое число. Наверное, действительно разное время. А может, разные календари? Эдер — это какой месяц?

«Первый месяц осени. Значит, сентябрь по-нашему»

Она задумалась, а потом прошептала:

— Насчёт наркотиков тоже странно. Мы с Олеской не торговали героином, даже никогда его не видели, а мою подругу арестовали, и за мной охотились. Тимур так и сказал, что за распространение «герыча». Кто-то ведь это подстроил. Я уже не верю в совпадения.

«Тимур? Конечно. Наш пострел везде поспел. А с кем ещё из моих знакомых ты общалась в своём мире?»

— Он, между прочим, и твой, — обиделась Женька. — Если бы ты знала, как твоя мама переживает. Постоянно с Поспеловым ездит к тебе на кладбище. И дома рядом с твоей фотографией живые цветы стоят, розы. Такие красивые. А Тимур прилетел на годовщину со дня твоей смерти. Они все помнят о тебе, любят, понимаешь?!

«Ну, и дальше что? — разозлилась Матильда. — Их никто не заставляет жить прошлым. Я, как видишь, нашла другое тело и живу настоящим и будущим».

— Так нельзя.

«А как можно?! Слюни распускать? Горевать и плакать? — ярилась ведьма; её злило, что девчонка ещё жизни не видела, а пытается наставлять и проповедовать эфемерную, лишнюю и приносящую чаще боль, чем удовлетворение и счастье, привязанность к кому-либо. — У меня нет никакого желания растрачивать жизнь попусту. Ты, Женька, не понимаешь. Когда переходишь из одного тела в другое, то уже на первом десятке носителей перестаёшь сожалеть о потерях, оставшихся где-то там родственниках, любовниках и …»

И тут ведьма «прикусила язык», осознав, что наговорила лишнее, ведь девочка думает: она — Люся, а обрядовое вселение — первое. Но Женька над смыслом сказанного не задумалась, вернее, предположила, что Люся обладает необычными способностями. Кровавый обряд вселения она отнесла к чёрной магии, которой при жизни научилась соседка; побаивалась, но понимала, что «квартирантка» сильнее и пока помогает, а что там будет дальше — будущее покажет.

— Ужасно! — прошептала девочка. — Не дай бог мне вот так.

«Глупая ты, Женька! Полагаешь, лучше умереть и исчезнуть навсегда?»

— Во сне тёмный ангел сказал, что смерти нет.

«Демиург? Значит, мы с тобой сёстры не только по крови, но по несчастью. Так что привыкай освобождаться от ненужного хлама. Всяких там эмоций, переживаний, памяти, любви».

— Я не хочу! — выкрикнула девочка, а Блэк открыл глаза и поднял голову.

«А тебя никто не спросит, детка! Как когда-то не спросили моего мнения».

— Нет! Нет! Я так не хочу, — в полный голос твердила Женька.

«Тихо ты! Чего разошлась?! Вон пёс опять насторожился, — шикнула на неё Матильда. — Возможно, у тебя будет по-другому. Проживёшь долгую жизнь, например, с вампиром».

— Что? Да ни за какие коврижки! Жить с этими уродами? Зверями?

«Не кипятись! — успокаивала девочку ведьма. — Ты их увидела с плохой, тёмной стороны. Но любое живое существо, даже зверь, неоднозначно. Поверь, они умеют быть заботливыми, нежными, умеют дарить ласки также как и люди».

— Верится с трудом, — вновь перешла на шёпот девочка.

«Поверь. Я знаю. И ты убедишься. А пока друг у друга есть только ты да я».

Женька улыбнулась и мысленно произнесла:

«Давайте жить дружно, как говорил кот Леопольд»

«Вот именно, — подтвердила Матильда. — Давай, Женька, действуй! А я буду подсказывать и помогать».

Женька потянулась, закинула руки за голову и подумала:

«Легко тебе говорить: «Действуй!» — а знаешь, как мне страшно? Стелла на шесть лет старше меня, работает в танцевальном коллективе, я же только научилась некоторым движениям. Как мне действовать? Ничего не умею, не знаю».

«Кровная сестра» не ответила, а в дверь осторожно постучали. Из-за диалога с ней девочка отвлеклась и не услышала приближающихся шагов. Уверенный голос ведьмы, спокойная поза огромного пса — всё это внутренне раскрепостило, придало уверенности, но неожиданный стук в дверь встревожил, вновь разбудил её страхи. После всего, что она пережила в распределителе, услышать стук в дверь изолятора было как-то непривычно. В первое мгновение она вздрогнула, растерялась, не зная, что делать: притворится спящей или спрятаться. Пёс вскочил и грозно зарычал, глядя на дверь. Женька села в постели, дрожащей рукой потянулась к взъерошенной холке пса, скривилась от боли в плече, ойкнула и, услышав в голове сердитый окрик ведьмы:

«Успокойся, дурочка! Нельзя показывать свой страх!» — крикнула:

— Войдите!

Дверь открылась — на пороге стоял Лесерит.

— Извините, что вас разбудил, my Great Goddess! Нам пора ехать, — проговорил он вкрадчивым голосом. Подобострастный тон и склонённая голова всегда уверенного в себе и грозного драконида, каким его раньше помнила Женька, смутили девочку, а обращение «моя Великая Богиня» — на несколько мгновений повергло в ступор. Хоть ведьма вкратце и рассказала обо всём произошедшем в распределителе, пока сознание Женьки спало, но увидеть собственными глазами метаморфозы, произошедшие с драконидом, было крайне непривычно и любопытно. Придя в себя от изумления и подумав:

«Надо же, как Люся тебя вымуштровала?» — девочка встала и сказала:

— Хорошо, поехали.

— У Вас странно изменился голосок, my Great Goddess, — в голосе хозяина уже не слышалось подобострастия, в нём звучала явная издёвка. Хитрый анунн-эмпат сразу почувствовал робость девочки и подумал, что богиня Сомхетт покинула её тело, — это могло освободить его от собственных заверений и зависимого положения. Женька смешалась, не зная, что ответить, но Матильда подсказала:

«Ты про его личико, похожее на тупую маску робота, скажи. И вообще — держи с ним ухо востро. Этот торгаш признаёт лишь силу, деньги и власть».

— А чему вы удивляетесь, Лесерит? Мне тоже крайне неприятно и странно смотреть на маску робота вместо живого лица, но я не ехидничаю на ваши странности. И прошу не называть меня Великой Богиней. Я Стелла Попова, в шестнадцать лет «Эликсиром жизни» притормозившая взросление тела. И голос у меня должен быть соответствующим, и поведение, понятно? — отчитала зарвавшегося драконида Женька, как посоветовала «квартирантка Мила».

— Конечно, госпожа Попова, — рокочущий бас хозяина вновь стал вкрадчивым, подобострастным. Он пропустил вперёд пса, девочку и вышел следом.

Всю дорогу до города ехали, почти не разговаривая. Женька, ставшая после некоторых преобразований очень похожей на Стеллу, старалась меньше удивляться увиденному, а удивлять было чему. Автомобиль драконида открывался, заводился и трогался с места по голосовым командам. Пока ехали по трассе, Лесерит к рулю даже не притрагивался, тот сам поворачивался, управляясь автоматически. Автомобиль двигался не быстро, но и не медленно; приспособление, похожее на бортовой компьютер, дисплей которого показывал их движение по трассе, высветило цифру восемьдесят. Это, похоже, означало, что они ехали со скоростью восемьдесят километров в час. Лишь когда они нагоняли тихоходные грузовики, машина сбавляла скорость; из динамиков слышался сигнал зуммера — предупреждение об обгоне, происходил обгон, и вновь автомобиль набирал скорость, которую компьютер старался держать постоянной. При подъезде к городской окраине, когда впереди оказался длинномер, а за ним автобус, из динамиков послышалось:

— Two carsare movingahead. Overtaking is impossible.*

— Well**, — ответил драконид и опять углубился в чтение бумаг из красной папки, чем он усердно или намеренно занимался всю дорогу, демонстрируя черезмерную загруженность делами.

Женька-Стелла спросила:

— А если дорога забита транспортом?

— Что? — поднял голову от бумаг хозяин.

— Если дорога забита, — повторила девушка.

— А-а… берусь за управление сам, — ответил он. — Особенно в городе. Там сангуины, пешеходы и водители, бывают иногда невнимательны.

— За аварии вы их в распределитель? — поинтересовалась девушка немного охрипшим голосом.

— Почему вы, госпожа Попова, так нас ненавидите? Вы о нас, как я понял, знали и прежде, однако прекрасно общались с высшими ануннами, даже выходили за них замуж, чуть не стали принцессой и матерью наследника.

В его голосе звучало ехидство. Осведомлённость Лесерита её идивила.

— Мы хоть и в провинции, но не лаптем щи хлебаем, уважаемая Стелла. О вашей свадьбе велось столько разговоров… лишь дети, пожалуй, не судачили о прекрасной леди — то ли сангуанке, то ли звере, — он смерил девушку взглядом и растянул губы. Вероятно, подобная мимика выражала сомнение по поводу «леди» да ещё и «прекрасной». Женька понимала, что до «прекрасной леди» никак не дотягивает. О ней можно было сказать: «Очаровательная малышка» — и только. Вдруг упыри, которые ей в отцы и дедушки годятся, налетят стаей воронов — умные, расчётливые, жестокие. Как с ними себя вести, на что или кого надеяться? Ни голосом, ни ростом, ни статью, ни особыми талантами она не обладала. Какая харизма могла быть у шестнадцатилетней девчонки из низов, кроме чистоты души, тела и помыслов — ни какой, лишь очарование молодости. Что ей делать? Возложить все проблемы на Люсю? А вдруг уйдёт, как и пришла; или захватит тело, а назад не отдаст; или ещё чего удумает? Эти обстоятельства пугали девочку, заставляя сжиматься, хмуриться и потирать виски, словно от головной боли.

Проехав первые дома городской окраины, Лесерит закрыл папку и положил руки на руль. В этот момент из динамиков прозвучало:

— We drive to the objects increased danger. ***

— Manual control,**** — скомандовал хозяин, а потом, не отвлекаясь от дороги, продолжил, стараясь объяснить некоторые правила раздражённой пассажирке:

— Авариями занимаются мировые суды. Наказания обычно такие: лишение прав и авто, штрафы, домашние аресты и исключение из списка на получение «Эликсира жизни». Всё зависит от тяжести последствий. Лишение человека гражданских прав начинается, чаще всего, при уголовной ответственности. И придумали это не мы, а сами сангуины. Я вам, моя госпожа, уже об этом говорил. У обвиняемых есть право на защиту и обжалование. Но уж если само человеческое общество… вы ведь так его называете?.. — и он вновь с ехидцей посмотрел на Стеллу, давая понять, что люди недостойны носить гордое звание «человек» за свои пороки и слабости, — решило, что кто-то недостоин называться человеком — как мы можем вмешиваться? Может, вам это покажется смешным, но нас называют учителями человечества. Мы взвалили на себя управление экономикой, и заметьте, кризисы исчезли, как исчезли почти все неизлечимые болезни, войны, теракты, жуткие преступления. За что же нас ненавидеть? Надеюсь, понимаете, что в любом деле бывают ошибки, единичные. Такой ошибкой оказались вы. Слава богам, она исправлена. Зато спасены десятки, сотни тысяч других жизней. Полезных человечеству, между прочим.

Спокойный голос хозяина, будто читающего лекцию по обществоведению, вывел Женьку из себя, в ней заклокотала ненависть. Прищурившись и сжав руки в замок, чтобы унять начавшиеся вибрации тела и не кинуться на драконида, она спросила:

— А Коля тоже был страшным преступником?! Он муками рассчитывался за совершённое зло?!

Лесерит метнул в неё встревоженный взгляд, увидел побледневшее лицо, злые глаза, и, покачав головой, повинился:

— Я сожалею, что вам пришлось это услышать, госпожа! Это полностью моя вина! Нужно сделать перепланировку на втором этаже, и переместить изолятор дальше.

— И только в этом неудобство? — Дальше она не могла говорить, задохнувшись от возмущения. Лесерит, свернув с дороги к воротам замысловатой кованой ограды, просигналил и мягким, примирительным тоном сказал:

— Не дракониды, распрекрасная моя госпожа Стелла, решили избавиться от мальчика-олигофрена. В распределитель его отправила сельская община. Никто не захотел взять на себя обязанность по его содержанию и воспитанию. А мы, как уже говорил, не имеем права вмешиваться в решения людей, иначе нас заподозрят в злом умысле.

— Удобная позиция, однако. Мало того, что у вас приговорённый к казни сам покупает топор, так вы захотели, чтобы он его точил и сам себе голову отрубал, — стараясь успокоить в себе порыв ненависти и заворочавшегося внутри зверя, проговорила девушка. Она уже не дивилась складности и правильности своей «взрослой» речи, понимая, — это помощь «квартирантки», но очень беспокоилась, что проколется в беседах с высшими ануннами. Глянув на охранника, что выходил из ворот, освещая машину и пассажиров фонариком, спросила:

— Куда вы меня привезли?

— Здесь живут ваши родители. В этом элитном доме.

— Под охраной? Вы же говорили, что преступления прекратились.

— Почти. Но состоятельные люди не хотят на себе испытать даже малую статистическую погрешность.

Охранник, наконец-то разглядев, что за рулём сидит драконид, побежал открывать ворота.

У Женьки-Стеллы затрепетало сердце в ожидании встречи с родными, и в тоже время, совершенно чужими людьми.

— Успокойтесь, госпожа! — почувствовав её волнение, ободрил анунн, легонько притронувшись к плечу девушки. — Пока вы отдыхали, я переговорил с вашими родителями. Они ждут не дождутся вас. Хотели приехать и сами забрать, но я отговорил. Всё будет хорошо.

Девушка вышла из ануннского чудо-автомобиля, а Лесерит, открыв заднюю дверцу, выпустил Блэка, который вновь стал ростом не больше овчарки. Потом драконид, набрав номер, стал ждать. Вскоре из видеофона донёсся женский голос:

— Я вам рада, уважаемый мастер Лесерит.

Женька вздрогнула:

«Мамин голос».

— Госпожа Попова, я привёз вам дочь, — сообщил драконид и повернул экран видеофона в сторону девушки.

— Стелла! — воскликнула женщина. — Девочка моя, ты похудела.

У Женьки от удивления расширились глаза.

— Она меня видит? — глянув на Лесерита, тихо прошептала она.

— Ну да. Как и вы её.

— Мы сейчас… — улыбнулось лицо на экране, и он потемнел.

— Занятный телефон, — покачала головой Женька. — У нас ещё таких не делают.

— Зато у вас свобода и ануннов нет, — заметил Лесерит. — Впрочем, вы говорили про аннунаков. Это правда? Они такие же, как и мы?

— Да, они такие же, как и вы… наверное. О них у нас ходят лишь мифы.

— Жаль, — коротко бросил Лесерит.

— Жаль? — переспросила девушка. — Вы имеете в виду, что за свободу мы расплачиваемся технической отсталостью?

— А разве не так? Именно мы, подлые поработители, несём в этот мир технологии, развитие наук, стабильность. Но всё имеет свою цену. И если большинство получает благо, то этот миропорядок прогрессивный, правильный. Наконец признайте очевидную истину, госпожа Стелла!

Она ничего не успела возразить, так как в этот момент щёлкнул замок на двери подъезда, металлическая дверь распахнулась, выпуская чету Поповых, которые кинулись к худенькой девушке, стоящей у серебристого джипа. Им дорогу преградила чёрная собака, грозно зарычав на родителей Стеллы. Они остановились, нерешительно поглядывая то на девушку, то на злобного пса.

— Доченька! — не выдержала полноватая дама в светлом элегантном платье и домашних туфлях с красными вязаными помпонами из лебяжьего пуха. Лицо её улыбалось, но уголки рта были опущены, отчего улыбка вышла печальной. Образ страдаюшей женщины дополняла седая прядь у правого виска. Мария Ивановна протянула к дочери руки, боясь подойти ближе. Женька смотрела на неё во все глаза, пытаясь отыскать в моложавой красивой женщине черты матери-алкоголички и понимая, что сходство весьма поверхностное. А вот отец Стеллы как две капли воды походил на её отца, образ которого хранился в детском сердечке, лишь на висках мужчины, будто искры на тёмной материи, кое-где проступали седые волоски, и на лбу, над переносицей, залегли две неглубокие складки.

«Наверное, так бы выглядел мой отец, если бы дожил до сорока пяти лет. Счастливая, Стелла!» — возникла в Женькиной голове завистливая мысль.

«Ага, — подтвердила «квартирантка». — Особенно если вспомнить, что она бесследно пропала. А у дамы, кстати, волосы крашенные, причёска — волосок к волоску. И вдруг — седая прядь. Это демонстрация горя?»

«Ладно тебе! — огрызнулась Женька. — Моя мать и того хуже».

На что «квартирантка» едко заметила:

«Хватит стоять столбом, изображая усиленную борьбу с амнезией. Узнавай уже своих родителей».

Женька обошла Блэка и кинулась обнимать мать.

— Мама! — вырвалось из её груди восклицание, почти крик о помощи, смешанный с радостью обретения семьи, родного дома, и, возможно, заботы и любви близких. Неожиданно на глазах появились слёзы, неподдельные, вызванные болью и обидой за нескладную жизнь, за украденную родительскую любовь; и задрожали, искривились губы, дыхание стало похожи на всхлипы. Сзади её обнял отец, поцеловал в макушку и прошептал:

— Ничего, ничего, детка! Всё уже позади. Ты дома.

* Две машины движутся впереди. Обгон невозможен.

** Хорошо.

*** Подъезжаем к объектам повышенной опасности.

****Ручное управление.