Глава 20

Сильно надавив на кнопку звонка и не отпуская ее секунд, пять, я нетерпеливо ждал, пока мне откроют дверь. По дому разнесся ужасный не то звон, не то визг, который просто невозможно было игнорировать. Единственно, если что дома никого не было?! Адресом я не мог ошибиться, все, так как сказал Дэнни: небольшой двухэтажный домик с опрятным заборчиком, выкрашенным в белый цвет. Я нервно оглянулся на то синее чудище, которым с горем пополам сумел добраться сюда. Угораздило же меня взять именно это подобие машины напрокат, да еще и хозяин уверил меня, что лучшего способа передвижения по проселочных дорогах не найти. Можно было, конечно, поискать где-нибудь еще подобные услуги, только вот в пять утра выбор у меня был невелик. Почему так долго? Ведь должны же были слышать, как я подъехал. Про то, что бабушка Лили глухая, Дэниел ничего не упоминал. Когда я уже потянулся к звонку второй раз, дверь медленно со скрипом отворилась. В дверном проеме показалась приятная старушка с копной седых волос на голове и белым фартуком, повязанным спереди. Ее подвижные синеватого оттенка глаза на морщинистом лице внимательно меня изучали. Теперь мне стало понятно, от кого унаследовала Лилиан этот глубокий насыщенный цвет. Все сомнения по поводу того, что я ошибся адресом, испарились.

— Слушаю вас, молодой человек, — проговорила пожилая женщина, пытливо подняв бровь.

— Вы миссис Лоунелл? — спросил я, пытаясь заглянуть вглубь дома.

— Так и есть. Чем могу помочь? — поинтересовалась она.

— Дело в том, что я друг вашей внучки, а мне очень нужно с ней поговорить. Скажите, она здесь?

— С чего это бы ей быть здесь? — снизала плечами старушка. — Она учится сейчас в Лос-Анджелесе. Да, недавно Лили приезжала, на праздники, но…

Я вглядывался в лицо этой женщины, пытаясь уловить хотя бы намек на ложь, но тщетно. Или она говорила правду, или хорошо держала себя в руках. Чего не скажешь обо мне.

— Вы уверены? — переспросил я, повышая голос. Что же мне теперь делать? Где Лили? Разные мысли проносились у меня в голове со скоростью звука, и ни одна из них не была обнадеживающей.

— Молодой человек, я, конечно, старая и уже плохо вижу, но с мозгами у меня все в порядке.

Она посмотрела на меня с сочувствием, или мне показалось? Что-то здесь не так. Я поймался за это предположение, как утопающий за соломинку.

— Пожалуйста, скажите, что она здесь. Я понимаю, Лили сердиться на меня, но хотя бы намекните, где она, — умолял я. — Мне ничего не нужно, только знать, что с ней все в порядке. Прошу вас! Она у вас?

Не знаю, что подействовало на миссис Лоунелл, мольба в моем голосе или же отчаяние в глазах, но тяжело вздохнув, она молча кивнула. Никогда в жизни я не чувствовал такого облегчения, как сейчас. Будто камень с плеч свалился, я мог теперь дышать на полную грудь. С ней все в порядке, она здесь. Моя любимая здесь! От счастья я готов был задушить в объятиях бабушку Лили.

— Она не хочет меня видеть? — спросил я. Опять легкий кивок головой. — Что ж я понимаю, — мои плечи опустились от безысходности. — Почему она не хочет выслушать меня? Все же совсем не так, как выглядит, — бормотал я скорее себе под нос, чем внятно говорил с миссис Лоунелл.

— Я тебе верю, — вдруг сказала она. Я поднял на нее удивленный взгляд. — Не знаю почему, но верю. Дай ей время, сынок.

— Я вам очень благодарен, правда, — сказал я искренне.

— Иди, — прошептала старушка, — даст Бог все наладиться.

Спускаясь с крыльца и направляясь к машине, я всем сердцем верил, что так и будет.

Спустя два дня после визита Николаса я решила лететь обратно в Лос-Анджелес. Больше пропускать учебу я не могла, к тому же, рано или поздно нужно было посмотреть ему в глаза. Как бы я не старалась оттянуть этот момент, легче не станет. Когда Ник постучался в двери бабушкиного дома, меня охватил такой ужас, что я не то, что говорить, но и видеть его не могла. Не хотела слушать, как он будет оправдываться. Все то время, пока он стоял на крыльце, я пряталась наверху, заткнув уши руками. Я боялась самой себя. Боялась, что если снова услышу этот глубокий бархатный голос, загляну в эти зеленые глаза, то не удержусь и брошусь ему на шею, прощая все и в одночасье навсегда теряя свою гордость. Встану на одну доску с теми, кто, стоит лишь Нику поманить пальчиком, униженно бегут к нему обратно как верные щенки.

Да и еще бабушка, предательница, встала на его сторону: «Детка, выслушай его. Нельзя рубить с плеча. Нужно поговорить, выяснить все». Приехав к ней, я надеялась успокоиться, не думать об этом. Но при каждом удобном случае, бабушка начинала свою песню сначала, тем самым бередя еще свежие раны.

Домой я прибыла где-то под вечер. Хотя какой это дом? Дома у меня как раз и не было. Тихо открыв квартиру, я вошла в гостиную. Увидев меня, Эшли вскочила с дивана и помчалась ко мне. Она сильно обняла меня, по ее щекам текли слезы.

— Дура! Ты самая большая эгоистка в мире! — отстранившись, прокричала она. — Ты думала только о себе. А какого же нам было? Когда мы обзванивали все морги и больницы. Ты подумала?

— Эшли, прости меня. Пожалуйста, прости меня, — я рыдала уже вместе с ней.

— Мы места себе не находили, переживая. Напридумывали себе черт знает чего. Эта твоя записка, рисунок! — всхлипывала Эш, смахивая со щек слезы. — Ты хоть знаешь, что мы подумали? Я покачала головой, медленно осознавая, что я натворила своей выходкой. Теперь до меня дошло, что они должны были подумать.

— Эшли, прости меня, — умоляла я, хватая ее за руки. — Я не осознавала что делаю. Когда я искала лист бумаги для записки, ничего не нашлось подходящего. И я взяла рисунок, который хранила под подушкой. Я, наверное, хотела немного наказать его, чтобы он сожалел, что так поступил. И мне нужно было уехать. Побыть одной, подумать. Простите меня…

— Николас! Он чуть с ума не сошел. Искал тебя по всему городу…

— Эш, пожалуйста, не надо о нем, — перебила я ее. Внутренне я вся напряглась. — Он — твой брат, я все понимаю. Но давай не будем говорить о нем. То, что произошло, останется между нами. Это наши с Ником проблемы и я не хочу втягивать еще и тебя в них.

— Но…, — Эшли пыталась еще что-то сказать, но я очень выразительно посмотрела на нее, и она замолчала.

— Эш, — мягко начала я, — сегодня я переночую в отеле, а потом буду искать квартиру. Ты ведь понимаешь, я не могу больше оставаться здесь. Слава Богу, папа уже давно открыл на мое имя счет в банке, так что нуждаться я не буду.

Я видела, что у нее из глаз вот-вот снова хлынут слезы, и сама сдерживалась, как могла. Прикусив губу, она лишь кивнула, отводя глаза в сторону. Я не думала, что это будет так трудно, теперь мое сердце разрывалось вдвойне.

— Мы будем видеться, как и раньше, — прошептала я, успокаивая больше себя, чем ее. — Ты всегда была и останешься для меня сестрой.

Эшли опять кивнула, только в этот раз, она уже разрыдалась, обнимая меня.

Минуты через две, она вытерла слезы, улыбнулась и пошутила:

— Теперь мы такие зареванные и с красными распухшими носами точно кавалеров себе не найдем. Так все немедленно умываться и холодные компрессы к глазам!

В этом и была вся Эш. Боль и обиду она мастерски прятала за своими шутками и невозмутимым видом. И редко кто мог увидеть ее вот такой плачущей, как сейчас.

Приведя себя, наконец, в порядок, я собрала небольшую сумку с необходимыми вещами. Эшли молча проводила меня до двери. Надевая плащ и беря сумку в руки, я обратилась к ней:

— Остальное я заберу позже. Еще лучше, если ты привезешь мне в отель. Я не хочу…

— …сталкиваться с Николасом? — закончила за меня предложение подруга. Я опустила глаза. — Но тебя ведь не удастся постоянно его избегать?

В этот момент щелкнул замок, и мое сердце перевернулось, а ладони вспотели. Я надеялась улизнуть до того, как вернется домой Ник. Теперь же просто не знала, что делать. Я беспомощно посмотрела на Эшли. Дверь открылась, и на пороге с двумя пакетами застыл Ник, видимо он заезжал в супермаркет. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, затем я, прошмыгнув мимо него, побежала к лифту. Нервно нажимая на кнопку вызова, я оглянулась и увидела, как Ник бросает пакеты просто на пол и устремляется за мной. В последнюю секунду я вскочила в лифт и нажала первый этаж, молясь, чтобы Николас не успел. Но он, с силой раздвинув двери, протиснулся вовнутрь. Меня трясло как в лихорадке, ища какую-нибудь опору, я устало прислонилась к стене.

— Почему ты убегаешь от меня, Лили? — хрипло спросил Ник, подходя ближе и ставя руки по обеим сторонам от меня, тем самым отрезая путь к бегству. — Нам нужно поговорить.

— Нам не о чем говорить, — прошептала я, стараясь не смотреть на него. — Ты сделал свой выбор.

— Черт, нам есть о чем говорить! — его руки сжались в кулаки. — Этот выбор сделали за меня.

Лифт остановился, и не успели открыться двери, как Ник в ту же секунду нажал двадцать пятый, последний этаж, заставляя кабинку подниматься вверх.

— Милая, посмотри на меня, — нежно попросил он, оборачиваясь ко мне. Мое сердце дрогнуло. Нет, не делай этого, кричал мой разум. Ты не устоишь. Сначала он берет напором, а потом нежностью. Это все его уловки. Не подчиняйся ему. Я замотала головой, отказываясь делать то, что попросил Николас. — Лили, скажи, почему ты пошла тогда в раздевалку? — его мягкий голос словно обволакивал меня, делал податливой, уступчивой. Чтобы прекратить это его воздействие на меня, я закричала:

— Ты прекрасно знаешь, почему. Ты сам написал мне сообщение, а потом, вероятно забыл об этом, развлекаясь с этой … с этой … — мой голос задрожал. Я была не в силах продолжать.

— Лили, посмотри на меня, — снова нежно попросил он. Я не реагировала. — Лилиан, черт возьми, посмотри на меня, — Ник встряхнул легонько меня за плечи, вынуждая поднять на него глаза. — Я ничего не писал. Слышишь? А даже, если бы и писал, взяв телефон у кого-нибудь из друзей, по версии Эш, почему не тебе, а сестре, а?

— Потому, что ты не знаешь мой номер наизусть, — не совсем уверенно сказала я.

— Да я его знаю, разбуди меня среди ночи! — воскликнул он. — Это не я писал.

На двадцатом этаже, лифт остановился. Какой-то парень попытался зайти, но Ник преградил ему дорогу, рявкнув «занято». И мы опять поехали вниз. От всех этих разговоров и катаний туда-сюда, меня уже начинало слегка мутить.

— Когда в раздевалку пришла Синтия, я очень удивился, — продолжал Николас. — Затем она начала флиртовать со мной, но я игнорировал ее. А потом вообще бесцеремонно залезла ко мне на колени и начала целовать, вцепившись в волосы. Я даже не успел опомниться, как в этот момент зашла ты. Это Синтия все подстроила, нарочно, чтобы поссорить нас. Понимаешь? Ты должна верить мне. Лили?

— Это ничего не меняет, Ник, — тихо отозвалась я, прикрыв глаза. — Всегда найдется кто-нибудь другой. Я не могу делить тебя со всеми.

Воспользовавшись растерянностью Николаса от моих слов и остановкой лифта, я увернулась из-под его руки и выбежала в фойе. Вдохнув на улице прохладный воздух, мне стало легче. Я ощутила его руки на своих плечах, Ник медленно повернул меня к себе. Из моих глаз покатились слезы, я стояла и смотрела на него, а он нежно вытирал соленые дорожки большими пальцами, обхватив мое лицо в ладони и умолял:

— Милая, не делай этого с нами. Я ведь тебе говорил, ты у меня единственная. Я не могу ни на кого другого больше смотреть. Ты мне нужна. Ты так мне нужна…

— Почему? — спросила я сквозь слезы. — Почему я нужна тебе?

Он вздохнул, и хотел было что-то сказать, но я вырвалась, не желая слушать очередные нелепые отговорки, вместо трех таких простых, но таких желанных слов.

Слезы застилали мне глаза, я уже сошла с тротуара, намереваясь перейти проезжую часть дороги, когда услышала этот крик, полный отчаяния:

— Ты мне нужна, потому что я люблю тебя!

Я остановилась, не поверив своим ушам. Медленно поворачиваясь к Николасу, меня вдруг ослепил свет, выехавшей на бешеной скорости из-за угла машины. В панике, я не могла даже пошевелиться, просто стояла и смотрела. Все случилось так быстро: сильный рывок и я упала на что-то мягкое, а мимо пронеслось авто, обдав меня потоком воздуха и запахом выхлопного газа. Только теперь я увидела, что лежу сверху на Нике, который скривившись от боли, пытался встать. Спасая, он рванул меня на себя. Я не ушиблась, упав на него, в то время как он, сильно ударился спиной о бордюр тротуара. Моя сумка валялась в метрах двух от нас.

— Ты в порядке? — спросил он обеспокоенно, приподнимаясь и садясь вместе со мной на асфальте, а затем ощупывая мои руки, ноги, голову.

— Я…я в порядке, — я уже немного отошла от шока, и теперь с трудом, но могла говорить. — А ты? Ты сильно ударился? Ты мог очень пострадать.

— Шшш, все хорошо, — успокаивал Ник меня, целуя мои глаза, брови, щеки, гладя по волосам. — Я так испугался. Господи, я так испугался! — бормотал он, то прижимая меня к себе, то снова целуя. — Никогда не оставляй меня, больше, слышишь? Никогда. Я так испугался, что снова потеряю тебя. Ведь я люблю тебя больше жизни, и тода уже любил, только не осознавал этого. Ты веришь мне? Лили, моя Лили.

Я наслаждалась его объятиями, его теплом, ласками. Чепуха, что мы сидим на холодном асфальте посреди улицы, и люди, проходящие мимо, смотрели на нас, как на сумасшедших. Он любит меня — это главное!

— Я тоже очень сильно люблю тебя!