Глава 12

Прошло уже почти две недели с тех пор, как Николас и я неофициально решили быть вместе. Мы решили пока не говорить никому об этом. Никто ни о чем не догадывался, по крайней мере, мы так думали. Но скрывать свои отношения было все трудней и трудней. Мы проводили каждую свободную минуту вместе, насколько это было возможно, всякий раз придумывая нелепые причины нашего отсутствия дома: библиотека у меня, тренировки у него. Хотя доля правды иногда здесь проскакивала. Мы лишь упускали то, что если я занималась в читальном зале, то рядом всегда сидел Ник, чертя что-то, как обычно в своей папке. Он никогда не показывал мне что именно, несмотря на все мои просьбы. А в случае его собраний по баскетболу, уже я дожидалась их окончания, считая оставшиеся минуты. Я ни капельки не преувеличивала, говоря это. Мне хотелось проводить с ним все свое время, просто говорить, шутить, смеяться по пустякам, целоваться. Дальше дело не заходило. И не потому, что я не хотела, Ник почему-то временил с этим. Причину я понять не могла. Иногда он доводил меня до обморочного состояния своими поцелуями и ласками, но, не завершая начатое до конца, мучая и себя при этом. Я же видела, в каком состоянии Ник находиться после наших бурных объятий, где-нибудь наедине. Еще чуть-чуть и позабыв о своей гордости, я начну умолять его. Мне хотелось сделать это именно с ним, чтобы он был моим первым мужчиной. День в день, за завтраком, щеголяя перед ним лишь в коротеньких шортиках и маечке, едва доходившей мне до пупка, я многократно ловила на себе его взгляд, горевший огнем желания. Признаюсь, я делала это нарочно, но он все равно не сдавался. Может, я недостаточно сексуальна? Или не умею подчеркнуть это, как другие? Да, в этом вопросе у меня большой пробел. Я недоумевала, пока сегодня утром Николас не потерял терпение. Я мыла посуду, в то время как он сидел и жевал молча яблоко, наблюдая за мной. Поскольку была суббота, Эшли решила понежиться в постели подольше, предупредив всех накануне не будить ее. Как я и предполагала раньше, она всю ночь, с четверга на пятницу, просидела над своим докладом, и теперь отсыпалась. В очередной раз, когда я снова потянулась к полке на носочках, ставя тарелку, Ник вскочил, в два счета оказываясь возле мойки, и развернул меня к себе.

— Бог мой, женщина! — воскликнул он, хватая меня за плечи. В глазах полыхало зеленое пламя. — Ты хочешь, чтобы я тебя взял прямо здесь на кухне, что ли? Имей совесть!

Я растерялась, и к своему стыду, густо покраснела. Не зная, что ответить, я лишь часто моргала, глядя на него. Это было грубо с его стороны так сказать, но в душе просыпалась неслыханная радость от того, что я не безразлична ему, что все-таки сумела вызвать у него желание, пускай он и сдерживает его по непонятных причинах.

Очень часто мы приезжали в то местечко, с видом на Маунт-Ли, оно уже стало, своего рода, свидетелем наших тайных свиданий. Это был укромный уголок только для нас двоих. Именно здесь Ник открывался мне с другой стороны. Он рассказывал мне обо всем на свете, делился своими взглядами, наблюдениями, мечтами. Я отвечала ему тем же. Временами, мы спорили до хрипоты, выясняя, например, кто лучше: Rolling Stone или The Beatles? Все эти споры заканчивались одинаково — пьянящими поцелуями, пока я не запрошу пощады и не сдамся на милость победителя, признавая его правоту. В другом случае пытка продолжалась. Как мне нравились эти моменты! Все эти дни я парила в облаках, не желая спускаться на землю. Только вот пришлось один раз. На одной из перемен, меня перехватила Синтия по дороге в столовую, больно схватив за руку.

— Думаешь, ты его получишь? — зло прошипела она. — Дура. Да он с тобой спит лишь потому, что далеко ходить не надо! Все под боком. Удобно!

— Что ты несешь? — вырвала я руку из ее когтей. Меня покоробило от ее несправедливых обвинений.

— Видела я, как ты бежала к нему в машину, — скривилась она презрительно. — Одна. Без Эшли.

— Это что преступление? — возмутилась я. Не хватало еще, чтобы я отчитывалась перед ней.

— Запомни хорошенько, он попользуется тобой, и выбросит как ненужную вещь! — предупредила Синтия, повышая голос.

— Как тебя?! — не удержалась я. Знаю, что это было жестоко, но она не оставила мне выбора. Ее рука уже поднялась, намереваясь ударить меня по лицу, но мое тихое, со стальными нотками в голосе "только посмей", остановило блондинку.

— Ты пожалеешь об этом, — бросила она, уходя.

Просто не надо обращать внимания на эту полоумную, убеждала я себя, но на сердце скребли кошки. Настроения как не бывало. А что, если она права? Где гарантия, что он меня не бросит? Синтия сделала свое дело, посеяв зерна сомнений в моей душе. Эти мысли не давали мне покоя целый день. На все расспросы Ника, что со мной, я отмалчивалась. Постепенно я успокоилась, но где-то глубоко внутри поселился страх, воткнувшись в меня как заноза.

Во время наших совместных развлечений с ребятами, мне было больно смотреть, как на Николаса, вешаются, в прямом смысле этого слова, девушки. Все как на подбор: красивые, с фигурой моделей и доступные. Он аккуратно их отшивал, вызывая град вопросов у друзей, и не отвечая ни на один из них. Сем матерился, не понимая в чем дело, а Майк лишь слегка улыбался, поглядывая в мою сторону. Он знал, или догадывался, откуда ветер дует. Меня снедала ревность, а я не имела права заявить, что Ник — мой. Пока не имела. Но мы решили, наконец-то, объявить всем, что мы — пара. Подходящий случай представился на вечеринке, которую устраивала Эмма в честь Дэниела. Последние дни, он много времени проводил с нашей компанией, подружившись со всеми, а особенно с Эм. Завтра Дэн должен был уехать в Нью-Йорк обратно, клятвенно заверив девушку, что будет писать ей и звонить каждый день. Серьезно ли у них это, время покажет, а пока что все наслаждались хорошей музыкой, выпивкой и общением.

Я стоял у барной стойки и смешивал коктейли, наблюдая при этом за Лили. Она веселилась вместе со всеми, играя в очередную дурацкую игру, придуманную Джастином. Он у нас мастак в этом деле. Я любил следить за тем, как сменяются эмоции, одна за другой, на ее прекрасном личике. Мне надоело уже скрываться, пора положить этому край. Сейчас же. Ход моих размышлений прервал Дэниел, подходя ко мне и небрежно замечая:

— Не время ли признаться?

— Ты знаешь, что мы вместе? — удивился я. Мне хватало и того, что Майк начал что-то подозревать, знавший меня как никто другой. Он несколько раз пытался поговорить со мной, но я выкручивался, переводя тему на другое.

— Но ведь я приложил к этому руку, — улыбнулся Дэнни, похлопывая меня по плечу. — Согласись, дружище, если бы мы не заставили тебя ревновать, ты бы никогда не сделал первый шаг!

Я застыл. Слова медленно проникали в мое сознание. Заставили? Ревновать? Что-то оборвалось внутри меня, сломалось. Дэн, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Ну? Зачем тянуть? Сознайся в своих чувствах. Ты ведь ее любишь.

Я плохо слышал, что он говорил, но фраза "Ты ведь ее любишь" врезалась в мое сердце кинжалом. Нет. Все мое существо вопило против этого. Болван! Как мог поверить? Как мог поверить в ее неподдельность, искренность, честность? Я развернулся и, вручив бутылку мартини, державшую в руках до этого, Дэну, остановив его на полуслове, вышел на балкон. Теплый ветерок дунул мне в лицо, не принося ожидаемое облегчение. Услышанное не укладывалось в моей голове. Они, просто-напросто, манипулировали мной. Как же потешались, наверное, торжествуя, что их уловка сработала, и бедный Никки попался на крючок. А я как последний идиот, еще извинялся перед ней за свое поведение, чуть ли на коленях не ползая. Сам виноват! Поверил в то, что Лилиан — другая, не такая как все. Я даже не трогал ее, лишь потому, безумно желая близости с ней, что не хотел ставить ее в один ряд со всеми. Это должно было быть что-то особенное, незабываемое, как для меня, так и для нее, не просто быстрый секс на заднем сиденье машины. Пьедестал, на который я возвел Лили, в мгновение ока рассыпался, оставляя взамен неприятную горечь. Стало мерзко и гадко от того, как я мог не распознать под хорошенькой внешностью, трезвый расчет и лживость. Возникло такое ощущение, как будто меня предал самый близкий человек на свете, коим я почти считал ее до недавно. Словно в детстве: ты наблюдаешь, как волна смывает только, что построенный тобой песочный замок, и ничего не можешь предпринять. А строить новый — нет уже ни желания, ни сил. Что-то во мне перевернулось, оказывается последние две недели, я жил иллюзиями. Думал, вот он тот человек, с которым хочется проводить каждую секунду, делиться всем и вся. Я открылся ей, как никому другому, а она плюнула мне в душу. Я чувствовал себя марионеткой в руках кукловода: подергали за нужные ниточки, и вот вам результат заданной цели! Если бы у них действительно что-то было с Дэниелом, и она выбрала из нас двух кого-то, пусть даже и не меня, это не было бы так оскорбительно. Я все могу понять, любую правду, но не обман и ложь.

Я стоял минут десять, обколотившись на поручни и наблюдая за потоком машин внизу. Мне нужно было подумать и успокоиться, прежде чем возвращаться к всеобщему веселью и, самое главное, видеть ее. Черт! Все равно разговора не избежать. Я вернулся в комнату. Эмма тут же подскочила ко мне с просьбой привезти еще льда, так как он закончился. Это было мне на руку, поскольку смысла в этой вечеринке, я для себя уже не видел. Но у меня появилась одна идея. Я заметил, как Лилиан подошла в этот момент ближе к нам.

— Лили мне поможет, не возражаете, — выпалил я, хватая ее за руку и таща за собой к двери. Мы молча спустились лифтом вниз и сели в машину. Она бросала на меня недоуменные взгляды, но пока ничего не спрашивала. Остановившись возле круглосуточного супермаркета, я вышел из машины, бросив ей лишь короткое "жди здесь". Через минуту я уже нес два пакета кубиков льда. Надеюсь, им хватит. Сев за руль, я почувствовал легкое прикосновение руки к моей щеке. Лилиан повернувшись ко мне, спросила:

— Ник! Что-нибудь случилось? — она вглядывалась в мое лицо.

— Не надо, — рявкнул я, отстраняясь от нее. Лили отшатнулась от подобной резкости с моей стороны. Ее огромные глаза смотрели на меня с непониманием и обидой. Не сказав больше ни слова, я завел свой BMW, и рванул с места со скрежетом шин по асфальту. Возле дома Эммы, я заглушил двигатель, судорожно сжимая руль, и пытаясь собраться с мыслями. На нее я старался не смотреть. Не мог видеть эти глаза, такие прекрасные, и такие лживые одновременно.

— Ник, пожалуйста, объяснись, — начала она, умоляющим тоном. — Что происходит?

— Это я тебя должен спросить! — вспылил я, оборачиваясь к ней. — Ну что? Весело было наблюдать за мной?

— Ты…ты о чем? — не поняла она, нахмурив брови.

— О вашем спектакле вместе с Райяном! — выплюнул я, следя за сменой эмоций на ее лице: сначала непонимание, затем удивление, и наконец, вина.

— Какой спектакль? — прошептала Лилиан, затем ее глаза округлились. — О…, Ник. Все не так, — оправдывалась она. — Я не хотела…

— А ты хорошая актриса, — перебил я ее, презрительно скривившись. — Нужно было в академию киноискусства поступать, в Нью-Йорке, — в этот момент я хотел уязвить Лили побольнее. Я ждал возражений, но увидев ее виноватый взгляд, все понял. Господи, как же я ждал и надеялся, что она опровергнет все. Увы, этого не случилось. — Вы хорошо спелись с Дэнни. Мир потерял великих актеров, — издевался я. — Но ведь еще не поздно, а?

— Николас, что ты несешь? — в ее глазах блестели слезы, готовы вот-вот сорваться и покатится по щекам. Я тонул в этих больших синих озерах, в которых плескалась боль, без надежды на спасение. Нет, не поддавайся, убеждал я себя. Все — игра. С трудом, но я отвернулся. — Никки, — умоляла Лили, — я не хотела, чтобы так получилось. Правда. Поверь мне. Пожалуйста. Ты мне веришь? Я ведь люблю тебя…, — прошептала она.

Я молчал, закрыв глаза и опустив голову на руки. Сердце вздрогнуло от ее признания. Я не знал, что ответить на это, как реагировать. Поэтому просто молчал, не шевелясь. Через минуту, когда я уже был готов простить ее, и поддаться безумному порыву, заключить эту девушку в свои объятия, и никогда не выпускать, я услышал, как хлопнула дверь. Она ушла, не забыв, конечно, прихватить с собой лед. Обязанность — превыше всего! Может это и к лучшему, и я не успел совершить еще одну ошибку.

Я поднималась к Эмме, по щекам катились горячие слезы, обжигая кожу, в то время как пальцы рук замерзли и стали не чувствительными от пакетов со льдом. Я не обращала внимание. В голове все время крутился наш разговор с Николасом, его презрительная усмешка и взгляд, полный ненависти, за которой таилась боль. И я сама в этом виновата. Да, одна я. Ведь, если бы я не позволила Дэнни поцеловать себя тогда на пляже, ему никогда бы и в голову не пришло такое выкинуть. Он не должен знать, что произошло, иначе будет винить себя в этом. Я решила ничего ему не говорить, пусть со спокойной совестью уезжает в Нью-Йорк. Так будет лучше для него. А я постараюсь смириться с тем, что впервые в жизни призналась человеку в любви, а меня не услышали, или не захотели это сделать. А от этого становилось еще больней. Бежать отсюда! Далеко, далеко. Не видеть никого, не слышать. Закрыться в своей скорлупе, и замереть, не ощущать ничего, вообще!

Перед дверью, я негнущимися пальцами вытерла следы слез, и нажала на звонок. Дверь открыл Майк, пропуская меня и забирая из моих рук пакеты.

— Где Ник? — он внимательно посмотрел на меня.

— У не…него какие-то неотложные дела, — промямлила я, заикаясь и пряча глаза.

— Понятно, — вздохнул Майк. — Лили, ты пойди сначала в ванную. Хорошо? А я объясню пока всем, где подевался Николас. А?

— Спасибо, — прошептала я.