Глава 3

Утром я проснулась от того, что кто-то щекотал мое лицо. Открыв глаза, я увидела над собой довольную Эшли. Она сидела на кровати возле меня, подобрав ноги.

— Ну, наконец-то! — воскликнула подруга. — Мне столько надо тебе рассказать, а ты все спишь, и спишь, и спишь. Пришлось применить кое-какие методы, — ухмыльнулась она, показывая в руке пёрышко.

— Доброе утро! Если оно доброе, — кисло добавила я. — А который час?

— Уже восемь! Пошли готовить завтрак. А пока мы будем его готовить, я тебе все расскажу, — заговорщицки подмигнув, Эшли спрыгнула с кровати и помчалась на кухню, что-то напевая.

И где у нее столько энергии берется, подумала я. Впрочем, когда-то мы были два сапога — пара, поэтому и подружились еще с детства. Я была очень активной, занималась всем, чем только можно. Многие папины друзья смеялись и говорили, что я заменила ему сына. Мама умерла при родах, когда мне еще не было и двух. Ребенок — мальчик, тоже не выжил. Мы все делали вместе с папой: смотрели футбол, ловили рыбу, ходили в походы. Сорванец ты мой, любил говорить он. Не то, что бы я не любила девчачьи развлечения, у меня были подруги, но я всегда предпочитала проводить время с отцом. Но с его смертью, все изменилось. Я замкнулась в себе, не желая ни с кем, ни говорить, ни видеться. В университет ходила автоматически, да я вся превратилась в робота. И только сейчас, я почувствовала, что что-то живое во мне еще есть. Я как будто пробудилась от долгого сна, и помогли мне в этом не сочувствие или жалость, а жгучая неприязнь Николаса, почти граничащая с ненавистью. Она подняла во мне волну защитной реакции, потребность достойно ответить противнику, даже если от этого будет больно мне. Хуже всего, когда тебе все безразлично. Но он заставил меня чувствовать, вызывая бурю эмоций в моей душе и теле, и за это я ему благодарна. Даже если эти чувства сжигают меня заживо.

Я вылезла из-под одеяла и поплелась в ванную. Слава богу, там никого не было. После вчерашнего, я не очень то хотела встречаться с Ником. Потом надев старые рваные джинсы и широкую белую футболку, я пошла на кухню. Волосы заколола наверх, чтоб не мешали. Эшли приготовила уже яичницу с беконом. Так вкусно пахло, что у меня потекли слюнки. Но сначала надо было испечь оладьи, чем я и занялась. Подруга тем временем хвалилась своим новым приобретением, как она называла парня из кафе. Только позже я узнала, что его зовут Дерек, и он веселый и общительный, по словам Эш.

— Доброе утро, девочки! — поздоровался Ник, входя на кухню. — Мм, мои любимые оладьи.

От этого низкого бархатного голоса, целый рой бабочек взлетел у меня в животе и забился. Я отметила его хорошее настроение, а когда оглянулась на него, чуть язык не проглотила.

— Д…доброе, — еле выдавила я из себя. Николас был одет только в шорты. Взъерошенные волосы ото сна и легкая небрытость, очень шли ему. Мой взгляд опустился на голый торс и плоский пресс, работу каждодневных тренировок в спортзале или еще где-нибудь. Наверняка в университете, он состоит в команде по регби или баскетболу. Я быстро отвернулась, пытаясь скрыть свое смущение, и перевернула оладью на сковородке.

Сев завтракать, я старательно отводила от него свой взор. Эшли весело болтала и не замечала нашей молчаливости.

— Так, все ребята, без меня. Я уже опаздываю, — вскочила она вдруг. — Я договорилась с Дереком о нашей утренней пробежке. Только вот посуда…

— Оставь мне, потом помою — вызвалась я.

— Здорово! — чмокнула меня в щеку Эш. — Только осторожно с краном, он что-то барахлит. Уже неделю говорю Никки, чтобы посмотрел, — дернула она его за ухо.

— Ой! — скривился он, душась от смеха. — Передавай привет тому бедняге!

Когда Эшли умчалась, воцарилось молчание. Я встала из-за стола и принялась мыть посуду. Намылив тарелку, я нечаянно зацепила кран рукой. В ту же секунду резкая струя воды облила меня с головы до ног. С криком отскочив от мойки, я увидела, как Ник посмотрев на меня, выпрыснул только что отпивший кофе, на стол. Опустив взгляд на себя, я готова была сквозь землю провалиться. Футболка намокла и обтянула меня как вторая кожа, четко обрисовывая мою грудь. Я забыла надеть лифчик. Пунцовая от стыда, я выскочила вон из кухни. Залетев в свою комнату, сбросила злосчастную футболку и джинсы на пол. Меня всю трясло от гнева на себя и на Ника за то, что он невольно стал свидетелем этой сцены. В таком виде меня еще никто не видел. Я встречалась с парнями, но никогда не позволяла заходить им дальше поцелуев. Наверное, поэтому у меня было их не так уж много. Давно в моей жизни не было такого конфуза. Еще со второго класса, на празднике, где я должна была декламировать стихи, но запутавшись за шнурок микрофона, упала. Мне стало легче, только когда я закуталась в длинный махровый халат. От стука в дверь я дернулась, услышав при этом вкрадчивый голос Ника:

— Знаешь, детка! За такое зрелище, я готов даже домыть посуду!

От злости и бессилия, я готова была лопнуть. Схватив свой тапочек, я со всей дури швырнула его в дверь, крикнув на всю глотку: "Идиот!!!". Тот лишь засмеялся и пошел прочь, как я поняла домывать посуду. Не подойду больше к этому чертовому крану, пока не починят, поклялась я себе.

Чтобы успокоиться, захотелось чем-то заняться. Вещи. Надо распаковать остальные вещи. Примерно на час, будет, чем заняться и ни о чем не думать. Или наоборот. Думать. Еще несколько последних летних дней — и здравствуй, учеба! В Сан-Франциско, я была отличницей, но обидным прозвищем "ботаник" меня никогда не называли. Хорошая память и смышлёность помогали выкручиваться из сложных ситуаций. Я любила читать. Если хорошая книга, могла читать ночи напролет, пока не приходил папа, и не выключал свет. Что ждет меня здесь, я не знала. Но в любом случае, с Эшли будет легче.

Ситуация с Ником тоже угнетала меня. Я не могла ни его понять, ни как он ко мне относиться. То он хмурый и сверлит меня взглядом, то шутит и подкалывает. Еще меньше я понимала себя, когда находилась рядом с ним. Может, я зря кипячусь, и все наладится. Просто не обращай внимания, успокоила я себя. Да, легко сказать.

Закончив с вещами, я подобрала с пола мокрые джинсы и футболку, собираясь отнести их в ванную. Придется идти через гостиную, где, судя по напряжённой музыке вперемешку с выстрелами, Ник смотрел какой-то экшн. Дабы не терять чувство собственного достоинства, я гордо расправила плечи и вышла из комнаты. Смотря только на намеченную цель, я уже почти дошла до двери, когда услышала за спиной тихий смех. Резко остановившись и вздернув вверх подбородок, я медленно обернулась и надменно произнесла, копируя свою учительницу математики в первом классе:

— Если еще раз услышу глупое хихиканье в свой адрес, пеняй на себя. Придурок! — не выдержала я. Наверное, не стоило произносить это слово вслух. Так как Николас взбесился.

— Святая невинность! — презрительно посмотрел он на меня. — Да я видел женскую грудь триста раз. Поверь мне, — ехидно улыбнулся Ник, — ничем особенным ты не отличаешься от других!

Посмотрев в эти колючие зеленые глаза, я увидела в них на мгновенье сожаление о сказанном, но лишь на короткий миг. Может, мне почудилось?

Молча развернувшись, я прошла в ванную и закрыла дверь. Что-то горячее обожгло мне щеку: слезы, одна за другой тихо скатывались и падали на пол.

Мне стало так обидно. Какой девушке понравилось бы услышать такое? Я не считала себя красавицей из модных женских журналов, но и уродиной я тоже не была. Так, симпатичная девчонка, которая редко пользуется косметикой, но все же чем-то привлекает парней. Только вот чем? Это было для меня загадкой. Имея со всеми хорошие отношения, чтобы я на кого-то очень сильно злилась? Даже не помню таких случаев. Конечно, все мы — люди, и недостатки у каждого есть. Иногда случается. Но и ведь я тоже хороша, обозвала его придурком. Если честно, таковым я его не считала, просто вырвалось в сердцах. Вот и получила ответный удар. В его словах была доля правды, безусловно, но.… Неужели я ничуточки его не привлекаю, как девушка? Ну что ж, если так, то это к лучшему! Ох, зачем врать-то самой себе. На самом деле, этот факт очень сильно задевал меня. Поразмышляв, я немного успокоилась и решила вести себя по-другому с ним. Как с братом. Или с хорошим другом. Да, так будет лучше всего! Господи, помоги мне!

Дебил, зачем сказал такое, говорил я себе уже в который раз по дороге в спортзал. Зачем обидел, сказав, что в ней нет ничего особенного!? Ее взгляд, полный горечи, после моих слов, еще до сих пор, прожигал душу. Все — с точностью наоборот. Одно только воспоминание о Лили, мокрой, растерянной, на кухне, заставляло нестись мою кровь быстрее в венах. Боксерская груша, как раз то, что нужно! Надо было выплеснуть где-то свою злость на себя, и на нее. За то, что она оказалась так прекрасна, что невозможно не смотреть на нее. За то, что она такая хрупкая и нежная, что хочется всегда оберегать ее. За то, что такая соблазнительная и в тоже время невинна, заставляет мое сердце биться во сто раз быстрее. Если бы она осталась тем гадким утенком, было бы легче сердиться на нее, за то, что влезла в мою жизнь. Я не могу…. Не могу ни ненавидеть ее, ни позволить себе влюбиться. Ведь это так легко — влюбиться в Лили. Нет! Я отогнал подальше от себя эту мысль. Это значит привязанность, постоянная потребность, утрата своего "Я", и личной жизни в конце-концов! Я не могу это допустить. Меня устраивали мои отношения с девушками. Никаких обязательств, претензий или ссор. Замечая, что очередная пассия привязывается ко мне, я тут же ее бросал. Они не могли получить от меня то, что хотели, а ложную надежду им, не хотел давать я.