Глава 15

Глава 15

Мистер и миссис Гриндл вернулась в Блумберг лишь через два месяца, в начале февраля. Их приезд был неожиданным, и к такому сюрпризу в доме оказались все не готовы.

Из всей прислуги, Марджори была единственной, кто искренне обрадовался возвращению хозяев. От радости кухарка подпрыгивала и хлопала в ладоши, ведь для нее возвращение хозяев означало окончание самодурства экономки и начало покойной, стабильной жизни без придирок и угроз увольнения. Смотреть на пышногрудую кухарку, сотрясающую в порыве восторга своими пышными формами, Ханна без улыбки не могла.

Марта тоже радовалась, но гораздо сдержаннее. Даже ее, непритязательную и немного молчаливую служанку, Большая Мэри достала до чертиков. Каждый раз, когда заходила речь об экономке, Марта злилась и чертыхалась, хотя обычно была спокойной и уравновешенной женщиной.

Зато сама экономка погрузилась в печаль. Время ее полновластия и самодурства подошло к концу. Она только освоилась и стала совсем без зазрения совести гонять прислугу по своим нуждам, почувствовала себя полновластной хозяйкой большого дома, как ее сладкая жизнь резко закончилась. От охватившего ее расстройства, она будто сдулась, голос ее стал тише и из грозной домоуправительницы она почти тот час превратилась в немолодую испуганную толстую женщину с больными ногами и слабым сердцем.

Ханна же своих чувств и эмоций не выказывала, старалась держать себя сдержанно и подчеркнуто уважительно, но без заискивания.

"В конце, концов, — решила она, — если мне после жалоб Мэри дадут расчет, то хотя бы буду держаться с достоинством, не доставив им радости увидеть мои слезы".

Судя по мстительному взгляду экономки и по поджатым губам, ей не терпелось пожаловаться хозяевам.

— Эмма! Разнеси вещи по комнатам и наполни ванну! — прокаркала экономка, стараясь находиться поближе к хозяйке и выказывая свое почтение.

Сверкнув глазами, Ханна пренебрежительно повернулась к ней спиной и направилась в холл за вещами. Сумки, чемоданы и саквояж… вещей было много. Взяв большой чемодан за ручку, служанка потащила его наверх. По дороге решив, что это скорее всего чемодан мистера Гриндла, она направилась в его комнату. Подойдя к двери, толкнула ее плечом и, таща двумя руками чемодан за ручку, спиной вошла в комнату. Из-за злости и захватившего ее раздражения или по нелепой случайности, но, затаскивая чемодан, Ханна не допускала мысли, что в комнате может кто-то быть.

Выдохнув, она резко отпустила ручку чемодана и он упал на пол с глухим звуком. Еще служанка собиралась хорошенько пнуть по дорожной сумке, но после услышанного за спиной покашливания, ее занесенная нога так и осталась висеть в воздухе.

— Вижу, что проведенное время не пошло вам на пользу. — раздался насмешливый голос. Обернувшись, она увидела мистера Гриндла в турецком халате, накинутом поверх рубашки и брюк. — Как погляжу, так вы все больше отбиваетесь от рук и ведете себя совершенно отвратительно.

— Послушаете, что скажет Мэри, еще больше удивитесь. — огрызнулась служанка, не отводя глаз. Это было вызывающе, но она так устала бояться и теперь отступать была не намерена.

— И что такого она должна мне поведать?

— Что пожелаете, за ней не станет. Думаю, вы будете довольны. — за его отсутствие, Ханна похудела и теперь казалась повзрослевшей. Он не мог пока осознать в чем дело, но интуитивно почувствовал, что Ханна изменилась. И судя по ее усталому виду, Айзек удовлетворенно отметил про себя, что в его отсутствие ей было не сладко.

— Вам не кажется, что вы забываетесь? — строго сказал он, указывая служанке ее место.

— Возможно, мистер Гриндл. — согласилась Ханна, но ни раскаяния, ни извинения он не дождался. Прислуга на него смотрела дерзко, даже несколько вызывающе.

— Вы будете уволены. — пригрозил он, считая, что такие дерзости служанкам спускать нельзя.

— Как вам будет угодно. — она продолжала спокойно стоять, не выказывая ни малейшего расстройства. — Полагаю, мне можно уже собирать вещи?

Айзек внимательно разглядывал ее, гадая, какая пчела ее ужалила. Если раньше он доводил ее до слез, то теперь его попытка указать ей место и надавить, не удалась.

"Возможно, — подумал он, — эта проныра уже нашла другое место. И я буду не я, если ты так легко упорхнешь от меня".

— Вам нужны рекомендации? — небрежно бросил он, показывая полное равнодушие к ее персоне.

— А вы их дадите? — недоверчивые нотки послышались в ее голосе.

— Отчего же не дать, если вы отработаете еще некоторое время, пока мы найдем замену, недели 2-3, а может и быстрее. — Айзек старался говорить, как можно равнодушнее, но только он знал, какая внутри него клокотала ярость.

— Хорошо, мистер Гриндл, — согласилась служанка, не веря, что все так здорово сложилось. Она присела, а потом покинула комнату, оставив хозяина в размышлениях. Ханна не могла поверить, что еще две недели и она свободна!

Вечером, у мистера Гриндла состоялся разговор экономкой, в котором та отчиталась и подробно расписала положение дел в городе и доме, особенно красочно описывая недостойное поведение Ханны. Со слов Мэри выходило, что та не только ленилась и не выказывала должного старания, но и часто самовольно покидала дом, разодетая в лучшие платья.

— Вы не поверите, мистер Гриндл, — продолжала жаловаться экономка, — каждый день отлучалась из дома и каждый раз в новом платье, чтобы не повторялось! Откуда у нищей служанки такие вещи? — спрашивала она страшным голосом и выкатывая глаза. — Вот клянусь вам, мистер Гриндл, не честным праведным трудом она их заработала! Боюсь, что теперь, если она снова станет компаньонкой вашей супруги, то это будет просто ужасно! С такой распутной служанкой стыдно будет появиться в приличном месте, все только и будут тыкать пальцем и смеяться. Прошу вас, мистер Гриндл, просто умоляю, ради доброго имени вашей супруги, не позвольте этой дряни опорочить ваше доброе имя.

Если Мэри хотела испортить мнение хозяина о компаньонке жены, то, не смотря на все ее старания, своей цели она не добилась. Уходя, экономка оставила мистера Гриндла в совершенно противоположных чувствах. С каждым словом экономки, злость, ярость и ревность в нем росли. Конечно, он хорошо помнил об обоюдной симпатии экономки и компаньонки и делал на это поправку, но:

"Ч… т побери, я ее баловал не для того, чтобы она кокетничала с кем-то! — он залпом выпил виски, и, поморщившись, пригрозил: — Ты еще пожалеешь, неблагодарная дрянь".

Так же масла в тлеющий огонь, сама того не зная, добавила и миссис Гриндл. На второй день после приезда, ее с визитом посетила миссис Маккарти — добрая, милая старушка, любившая, как и многие другие горожане, посплетничать. Зная о душевной ранимости и впечатлительности Кэтрин, она старалась ее не расстраивать и потому делилась только хорошими новостями, тем более что ее подруга была расстроена зубной болью супруга, из-за которой его и так не простой характер стал еще хуже.

— Милая, ты не представляешь, что я сейчас расскажу, — улыбалась подруга Кэтрин, — ты знаешь вдову Дэвис? Так вот мы недавно совершенно случайно встретились. Мы уже давно с ней не виделись, а тут такая встреча! Мы разговорились и она стала меня расспрашивала о твоей компаньонке!

— Правда? — насторожилась миссис Гриндл.

— Да, дорогая, но ты не волнуйся! Она интересовалась мисс…

— Мисс Норт — любезно напомнила Кэтрин.

— Да-да, мисс Норт. — поправилась миссис Маккарти, — она хотела узнать, какая по характеру мисс Норт. Дело в том, что ее сын — Джон. Ты ведь знаешь Джона? Нет? Не может быть, ты его видела в церковном хоре. Да-да, тот высокий юноша! Он неравнодушен к Эмме и хотел бы ей сделать предложение!

— Правда?! — хозяйка недовольно сжала губы, ее настроение испортилось. — Я позволяла мерзавке петь, чтобы она могла творить богоугодное дело, а вместо этого она строит глазки и кокетничает!

Возмущению миссис Гриндл не было предела.

— Только знаешь, милая Кэтрин, я не поняла, почему вдова Дэвис называла мисс Норт Ханной, а ты зовешь ее Эммой? Может все-таки это разные молодые леди? — попыталась схитрить миссис Маккарти.

— Нет! — капризно бросила Кэтрин, — это одна и та же служанка.

Заметив, что у ее подруги настроение испортилось окончательно, миссис Маккарти попыталась исправить ситуацию:

— Ну, право, дорогая Кэтрин, не стоит думать о плохом, вы ведь с супругом тоже в церкви познакомились. Не нам ведь судить, куда нас приведут пути Господни? Если уж суждено было им там встретиться, то, возможно, это судьба, а не плохие намерения.

— Миссис Маккарти, — как можно выдержаннее попыталась сказать Кэтрин, — между мной и служанкой лежит огромная пропасть, и то что допустимо для леди, совершенно невозможно для служанки, которая служит в моем доме!

Пожилая леди, почувствовав, что подняла запретную тему, расстроилась. После столько прожитых лет на этом свете, она не разучилась радоваться чужому счастью и совершенно не желала портить настроение и жизни ни своей подруги, ни юной мисс Норт. Теперь же, осознав, что эту тему не нужно было поднимать, расстроилась, и, поболтав еще о всяких мелочах, вежливо простилась и уехала. После ее ухода, миссис Гриндл, поспешила поделиться с новостью с супругом. Кэтрин знала, что Айзек не в настроении, но удержать свое раздражение в себе не могла, ей нужно было срочно с ним поделиться новостью и получить от него поддержку. Не успела она сесть радом с ним, как сразу перешла к делу:

— Дорогой, тебе нужно тщательнее подбирать прислугу! Мне нанесла визит моя подруга — миссис Маккарти и рассказала новость, с которой я хотела поделиться с тобой.

Айзек, уже чутьем догадавшийся о ком именно пойдет речь, почти не удивился.

— Позволяя Эмме посещать церковь и петь в хоре, я надеясь, что она еще больше раскроется для веры, а она вместо этого… — лицо Кэтрин сделалось чопорным, а голос таким, словно она сейчас будет рассказывать о постыдных вещах. — А она вместо этого веля себя неприлично и дококетничалась до того, что Джон Дэвис намерен сделать ей предложение!

После всего сказанного женой, Айзек не знал, ему плакать или смеяться. Заметив, что супруг не разделяет ее негодования, она попыталась ему объяснить:

— Ты не понимаешь! Я плачу ей жалование и она должна мне и моему дому посвятить все свое время! Я чувствую себя обманутой!

— Я тоже, милая.

— Снизь ей жалование. — предложила она.

— Обязательно, милая. Не расстраивайся, обещаю, впредь ей не захочется нас обманывать. — заверил ее супруг, довольно усмехаясь, от пришедшей ему в голову идеи. От новости он был в ярости, потому как чувствовал себя обманутым. Не для того он так долго обихаживал голодранку, баловал ее подарками и терпел ревностные выходки супруги, чтобы эта мерзавка оперилась и упорхнула прямо из под его носа замуж или к другому нанимателю. Нет, пусть даже не надеется.

Ханна крепко спала, когда сквозь сон почувствовала прикосновение чужой горячей ладони к щеке и уловила чужое дыхание на волосах, ощущение сонливости от страха мгновенно рассеялось. Она попыталась вскочить и заголосить от страха во весь голос, призывая на помощь, но ее удерживала чужая рука, лежащая у нее на подбородок.

— Тш-ш… — произнес знакомый голос. — не бойся, это я.

Она смогла немного повернуть голову и в темном силуэте, склоненном над ней, узнала мистера Гриндла. В сумраке, она смогла разглядеть только его лицо, руки и часть груди, потому как халат был надет на голое тело. Почувствовав неладное, она вцепилась руками в его руку, которая закрывала ей рот и попыталась освободиться, чтобы закричать, но его сильные руки не смогла даже хоть немного сдвинуть. Не желая сдаваться без боя, она что есть силы начала царапать его, за что получила оглушительную затрещину.

— Я слишком долго с тобой нянчился, надеясь убедить по-хорошему, но, как видно, по-хорошему ты не понимаешь! — зарычал он, срывая с нее одеяло.

Он уже давно был голоден, а теперь был совсем близок от своей цели. Почувствовав пробуждавшееся желание, Айзек навалился на служанку всем телом, не давая той ни единого шанса вырваться. В этот раз он решил быть грубым и настойчивым, не желая, чтобы фиаско прошлого раза повторилось.

На сонной Ханне была лишь тонкая хлопковая ночная сорочка, которая и без его помощи легко задралась к верху, обнажая ноги. И чем сильнее Ханна сопротивлялась, тем выше задиралась сорочка.

Распаленный желанием мистер Гриндл нетерпеливо сопел, поглаживая бедра служанки ладонью. Медленно, но уверено, его рука продвигалась все глубже, пока Ханна не почувствовала его пальцы в себе. Она рычала от отчаяния, но ничего не могла сделать. Он лежал на ней всей тяжестью своего тела и теперь ему осталось только развести ей ноги, которые она сжала изо всех сил.

Ханна вцепилась ему в волосы и резко дернула, за что получила еще один удар, от которого у нее перед глазами заискрились звездочки, а мистеру Гриндлу хватило лишь ее малейшего замешательства, чтобы добиться своей цели. Он зарычал, ощутив победу, и со всей яростью грубо вошел в нее.

Сильная боль, словно разрывают, пронзила ее изнутри. Она не смогла удержаться от жалобного стона, а из ее глаз потекли слезы.

— Больно? — спросил Айзек, на миг остановивший движение. Почувствовав ее кивок, ответил: — Больно лишь первый раз, потерпи немного, я быстро. — и продолжил настойчиво входить, но делал это теперь не так остервенело. Лишь в конце он вновь ускорил темп и выкрикнув похабное слово, обмяк.

Ханна лежала под его расслабленным телом, уже не пытаясь выскользнуть. Мистер Гриндл дышал ей в ухо еще не выровнявшимся дыханием и гладил ее грудь.

"Это конец. Теперь я не смогу выйти за Джона! Это конец!" — молнией мелькнула мысль и она снова расплакалась, теперь уже от осознания тщетности всех надежд на счастливую жизнь.

Айзек молча вытирал ей слезы, не пытаясь ее утешать, рассудив:

"Чтобы я сейчас не сказал, все будет не то и не к месту. Наплачется, потом и поговорим". — он продолжил наслаждаться охватившей его легкостью и расслабленностью, совершенно не испытывая ни малейшего угрызения совести. А когда через некоторое время почувствовал в себе силы на еще одно удовольствие, то не стал себя сдерживать.

Он неспешно встал с ее узкой кровати, с пятнами крови, свидетельствующими о его успехе и надев халат, хотел покинуть коморку, но подумав, что служанка может быть не в себе, что вполне может закончиться трагично, решил не откладывать разговор на завтра.

— Если ты понесешь, получишь хорошее приданое. Если нет, то я хочу, чтобы ты осталась и продолжила работу. За прилежное поведение я буду хорошо платить. Думаю, что обо всем подробнее стоит поговорить завтра.

Ханна лежала на кровати, закрывшись одеялом, и не слушала его. Опасаясь, что она немного не в себе, он побоялся оставить ее одну, потому сел к ней на кровать и, взяв за руку, произнес:

— Я не сожалею о том, что сейчас произошло. Этого я хотел с того момента, когда нанял тебя. Сейчас ты расстроена и потеряна, думаешь, что потеряла самое ценное, что может быть у женщины, но это не так. Посмотри на меня. — Ханна продолжала слежать не двигаясь. — Посмотри на меня! — резче сказал он и, не дожидаясь, повернул ее голову к себе.

Ханна хоть и выглядела потерянной, но по ее глазам он понял, что самоубийством заканчивать свою жизнь она не собирается.

— У меня есть небольшой подарок. — вдруг сказал он и положил в ее руку коробочку. Заметив, как она вздрогнула и захлопала ресницами, он не смог удержаться от улыбки.

Коробочка была небольшая, но красиво обшитая синим бархатом, на которой было что-то выгравировано, но в темноте она не могла разглядеть хорошо. Борьба Ханны с собой была не долгой, потому как не успела она еще принять решение, ее руки уже раскрывали коробочку. Открыв, она увидела набор шпилек. Вершину каждой шпильки украшала крупная жемчужина. От неожиданности она просто переводила взгляд с них на мистера Гриндла и обратно.

— Видите, как я ценю вас, а вы все хотите от меня сбежать. — пошутил Айзек.

Теперь Ханна выглядела не такой потерянной.

Айзек усмехнулся и, сказав служанке: «Поторгуемся завтра» покинул комнату, оставив ее наедине со своими мыслями. Такая циничная, практичная Ханна ему нравилась еще больше!