Глава 13

Глава 13

Стоило войти миссис Гриндл в кабинет и желание смеяться у Ханны тот час угасло. Служанке хватило лишь мгновения, чтобы заметить на постном лице хозяйки высокомерие и недовольство. Она выпрямила спину и, как подобает хорошей служанке, опустила глаза, чтобы показать всем своим видом полное раскаяние и послушание.

Если ей удалось быстро совладать с собой и заглушить смех, то мистер Гриндл даже не думал останавливаться.

— Что происходит?! — недоуменно спросила хозяйка высоким тревожным голосом, выдававшим ее смятение.

Однако Айзек продолжал хохотать, совершенно не обращая на супругу внимания, будто ее в комнате не вовсе было. Она метнулась к мужу и схватила его за руку, надеясь, что прикосновение поможет ему остановиться и придти в себя.

— Милый, в чем дело? — обратилась Кэтрин снова и в этот раз тревоги в ее голосе было больше. Так и не дождавшись ответа, Кэтрин была ошарашена его поведением. Он всегда относился к ней трепетно и нежно, а сейчас от него веяло равнодушием и холодностью. Он смеялся, как одержимый, и ей от его смеха было холодно и страшно. Таким она его не знала и не видела еще никогда. Ей казалось, что сейчас перед ней стоит чужой человек, а не ее милый Айзек.

Наблюдая со стороны, Ханна видела, как недоумение, высокомерие, раздражение и злость появлялись и быстро сменяются на лице хозяйки.

Миссис Гриндл замерла на месте, не зная, как себя вести, но вспомнив, что ее муж в кабинете находился не один, а со служанкой, к клубку ее противоречивых чувств вдруг добавилось неизвестное ей доселе чувство ревности. Ее переполняли эмоции, чувства, слова, которые хотели сорваться из уст, но ощущений было сразу в таком избытке, что Кэтрин не могла выбрать, как начать выражать свое негодование и возмущение. Она — супруга этого человека, стояла в своем доме, в этой комнате и чувствовала себя чужой, лишней! Миссис Гриндл с ненависть посмотрела на служанку.

— Змея! — она рванула к компаньонке, намереваясь отвесить ей пощечину со всей злости. Ей казалось, что пощечина угомонит и приведет в чувства ее мужа и служанку, которая, несомненно, была зачинщицей безобразия, но Айзек схватил ее за руку, не давая добраться до дряни.

— Отпусти! — прошипела она, вложив всю свою злость, и попыталась вырвать руку, но он даже не ослабил хватки. От этого Кэтрин взбесилась ее еще больше.

— Как ты смеешь!? — уже не сдерживаясь, завопила миссис Гриндл сиплым голосом, совсем не как леди. — Она смеется как уличная девка, и ты смеешься с ней?! Как одержимый?!

Внезапно миссис Гриндл посетила ужасная догадка, которая была невероятной, зато полностью объясняла все происходящее:

"Такой смех может вызвать только одержимость! Тогда единственное, что может помочь — это молитва!" — она отшатнулась от мужа с таким лицом и опаской, словно он был прокаженным, но поскольку ее рука была зажата, смогла сделать только шаг назад. С торжественным видом хозяйка прижала свободную руку к груди, опустилась на колени, и, закрыв глаза, громко запела гимн.

Раздраженный происходящим, Айзек несколько грубо отпустил руку супруги, неспешно, отчетливо чеканя шаг, подошел к креслу и удобно уселся в нем. Маска равнодушия хорошо скрывала его чувства, но все же Ханна чувствовала, что он расстроен и подавлен. Ей стало его жалко.

Понимая, что в любом случае хозяйка будет считать ее крайней, она решила попытаться исправить ситуацию. Не зная, правильно ли она поступаеть или нет, Ханна тихонько, не издав ни звука, тоже опустилась на колени и присоединилась к пению гимна. Однако, почувствовав чужой взгляд, она резко открыла глаза и встретилась с мистером Гриндлом взглядами.

Он смотрел на нее пристально, проницательно и так странно, что ее голос отчего-то дрогнул. На что мистер Гриндл заговорщицки отрицательно покачал головой, показывая, что не стоит выказывать свою слабость, а потом подмигнул ей. Ханна поймала себя на мысли, что должна злиться на него, потому что именно он являлся причиной произошедшего, однако, чувствуя его защиту и поддержку, не могла на него злиться. Чтобы хоть немного развеять его подавленность, она улыбнулась.

Позже, вспоминая этот момент, краткий миг взаимной поддержки, Айзек осознал, что с того случая их стало объединять нечто большее, чем просто запретные отношения между хозяином и служанкой. А пока они продолжали внимать торжественному пению Кэтрин, которая не жалела ни сил, ни голосовых связок в надежде вразумить супруга и заставить раскаяться в неудержимом веселье.

Время тянулось невыносимо медленно, но прервать миссис Гриндл никто не решался. У Ханны уже болели колени, а мистер Гриндл, сидящий кресле, погрузился в себя. Он хмурился и две вертикальные морщинки появились на его переносице.

"Не выглядит он счастливым". — решила про себя Ханна. Она привыкла, что хозяин всегда был выдержан, холоден и несколько самоуверен, а теперь видела перед собой подавленного и несчастного человека, которому тяжело было находиться рядом с супругой. С каждой минутой его лицо становилось мрачнее.

Айзек осознал, что в душе он уже давно дряхлый старик, ненавидящий весь мир, потому что Кэтрин душит его чопорностью, мнением общества, приличиями и лицемерным благонравием. Его размеренная жизнь, наполненная нелепыми правилами и требования, однообразная, никчемная, серая сделала его достойным горожанином, джентльменом, но абсолютно несчастным человеком. Смеясь со служанкой над глупостью, не отличавшейся ни особенным изыском или остроумием, он чувствовал себя счастливым, свободным. Вся напускная серьезность, лицемерная чопорность, тяжесть последних лет словно слетели с его плеч. Искренний смех наполнял его тело жизнью, светом и радостью, как в детстве, когда приличия, чужие желание и навязанные правила казались глупыми и необязательными.

"Чего тебе стоит скинуть маску благонравия? В душе Кэтрин, ты уже давно старуха и даже не понимаешь этого. Хочешь сделать меня таким же?! Не выйдет!" — в сердцах злился Айзек. Неожиданно он почувствовал сильную усталость и его злость резко сменилась обидой.

"Почему со служанкой мне общаться легче, чем с тобой? Разве ты ничего не чувствуешь?" — уже без сомнения, он отчетливо осознал, насколько они с Кэтрин разные и что отныне душевная близость и доверие между ними не возможно. Даже если они разделят супружеское ложе, это уже ничего не изменит. Осознание ситуации и смирение подействовали на него успокаивающе. Он взял себя в руки:

"Ну что ж, разочарование — не повод доводить дело до скандала. Живи как удобно, я же буду жить как мне угодно!" — в мыслях решился он и, подойдя к супруге, стоящей на коленях посреди комнаты, протянул ей руку.

— Милая, не стоит так нервничать. Мы угомонились, благодаря твоим молитвам. — спокойно, даже несколько благожелательно произнес, продолжая настойчиво предлагать руку до тех пор, пока миссис Гриндл не соизволила принять его помощь.

Супруга намеревалась простоять на коленях в молитве еще достаточно долго, надеясь, что ее поступок повлияет на мужа и заставит его почувствовать угрызения совести, однако настойчиво протянутая рука вкупе с улыбкой супруга уверили ее в его полном раскаянии. Поднявшись, Кэтрин приготовилась обрушить на него нравоучительную тираду, однако не успела она еще открыть рот, как супруг заметил ей:

— Право, милая, чем устраивать истерики и стоять на коленях, вам следовало присоединиться к нам. Уверяю, у вас сейчас было бы чудесное настроение и длилось бы оно весь день.

— Что?! — поразилась Кэтрин. — Как подобное можно предлагать мне — твоей жене, словно я нищая, невоспитанная девка!

Ее лицо посерело от гнева. Поднимаясь с колен и заметив у супруга улыбку, она склонна была ожидать обычного его поведения, однако вместо этого она услышала из его уст иронию.

Служанка заметив, как резко меняется настроение у хозяев, стояла тихо, как мышка, напуганная таким поворотом дел и наблюдая, чем закончится их противостояние.

— Леди, воспитанные леди из хороших семей не смеются как вульгарные женщины! — кричала миссис Гриндл. — Я не такая, как она! — ее палец указал на служанку.

"О, Боже! Сейчас начнется…" — только и смогла произнести мысленно служанка, но мистер Гриндл не позволил случиться скандалу.

— Правда? А я думал, что вульгарность выражается несколько иначе, чем смехом от души над добрыми шутками. Кроме того, откуда вы успели узнать, как ведут себя вульгарные женщины? — его правая бровь изогнулась, выражая сомнение и показное удивление.

— Ты! — закричала супруга. — Ты смеешься со служанкой, как равной! Ты…

— Что я? — на его губах играла циничная усмешка. Это уже был совсем другой Айзек, которого Кэтрин до сих пор не знала, зато часто наблюдала компаньонка. — Мне совсем не смеяться?

— Подобный смех бывает только у одержимых! — не унималась она. — Ты раньше таким не был! Это все она! Она! — миссис Гриндл повернула свое гневное лицо к Ханне. — Я не хочу ее видеть больше в этом доме! Пусть убирается немедленно!

— А меня она вполне устраивает. — злорадно заметил супруг.

— Ты защищаешь ее!? — ужаснулась хозяйка. Ей казалось, что произошла какая-то ошибка и что, вообще, вся эта ужасная, безобразная сцена ей только снится.

— Я не хочу, чтоб ты была похожа на Маргарет. — спокойно парировал он, глядя на нее теперь уже абсолютно искренними и честными глазами. Его злорадство испарилось и теперь он стоял перед ней совершенно спокойный и собранный.

— Если она себя вела в их доме подобным образом, я понимаю Маргарет. — бросила хозяйка.

— Подобным? Это как? — мистер Гриндл отлично владел собой. Он был спокоен, уравновешен, но Ханне казалось, что он с тайным удовлетворением насмехается над супругой. Сама Ханна стояла тихо, стараясь всем своим видом показать полное раскаяние и готовность неустанно молиться, чтобы вновь заслужить доверие хозяйки.

— Она…— сквозь слезы пыталась сказать Кэтрин. — Она кокетничает с тобой!

— Правда? — удивленно спросил он. — А я и не знал, что теперь дамы, в порыве кокетства хрюкают, как поросята? Это новое веяние моды?

— Хрюкает?! — хозяйка была ошеломлена. — Зачем?

— А мне откуда знать? — ответил Айзек. — Мы разговаривали о Марвелах, Эмма хрюкнула, а рассмеялся. И тут появляешься ты и утверждаешь, что я одержимый, а она кокетничает!

"Все-таки мистер Гриндл отменный поганец!" — восхитилась про себя служанка.

Тем временем, миссис Гриндл находилась в полном замешательстве:

— Почему она хрюкала? — Кэтрин с сомнением поглядывая то на супруга, то на компаньонку.

— А потому что она принесла мне отличную новость, которая позволит подложить Марвелам свинью! Ради такого не грех и хрюкнуть.

— И что за новость? — недоверие хозяйки резко сменилось любопытством.

— За ваше безобразное поведение, не достойное милых леди из добропорядочных семейств… — он сделал паузу и пронзительно посмотрел на супругу, — я не скажу вам. Ты должна хорошо подумать над своими поступками.

— Я требую! — возмутилась Кэтрин.

— Нет! — отрезал супруг. — Своим неразумным поведением вы показали, что ведете себя, как обычная недалекая леди! Как я смогу доверить вам столько важный для меня секрет, если вы можете его разболтать подругам?

— Но, Айзек!

— Нет! — решительно повторил он. — Когда придет время, вы узнаете новость, и потом сможете вдоволь посплетничать с подругами, да хоть со всем городом, но пока еще время не пришло.

— Эмма? — уверенно позвала миссис Гриндл и повернулась к служанке.

— Да, миссис Гриндл.

— Я запрещаю вам, Эмма, говорить об этом кому-либо, пока я не позволю вам! Женщинам только дай повод для сплетен, весь город будет завтра знать! Я не позволю испортить мой план.

— Эмма? — не унималась хозяйка, продолжая давить на служанку. — Иначе я тебя уволю.

— В этом доме хозяин я! — рявкнул он. — И я решаю, кого уволить!

— Айзек, милый — это же не справедливо, я тоже хочу знать!

— Когда будешь вести себя, как истинная леди, тогда и узнаешь. Разговор окончен.

— Но милый…

— Эмма, вы свободны.

— Да, мистер Гриндл. — кротко пролепетала служанка и быстро упорхнула из комнаты, пока хозяйка вновь не переключилась на нее. О чем будут говорить супруги, Ханна могла только предположить, но подслушивать она даже и не собиралась. В доме, где есть хоть один слуга, всегда найдется желающий проникнуть в чужую тайну. Она была уверена, что вскоре на кухне ей поведают все свежие сплетни. Вылетев из кабинета и притворив дверь, Ханна уловила шаркающий звук удаляющихся шагов.

"Вот старая ведьма!" — выругалась себе под нос служанка и направилась на кухню. В том, что ее не уволят, она была почти уверена.

— Что там произошло? — любопытные кухарка и Марта накинулись на Ханну, когда она вошла в кухню. — Мы не могли понять и гадали: у вас там веселье или ругань?

— Ну, как сказать… — начала свое объяснение Ханна.

— А вот так и скажи! — они обе вытянули свои головы, чтобы не пропустить мимо ни одного слова из ее рассказа, все-таки не каждый день в хозяйском доме происходят подобные загадочные сцены, как никак, все же для слуг развлечение.

— Я бы сказала, только мистер Гриндл запретил мне распускать своя язык, иначе грозился уволить.

— Да что ты? — в их голосах почувствовалась такая грусть и разочарование, словно она от них скрывала величайшую тайну бытия.

— Аха. — удовлетворенно подтвердила Ханна и смачно откусила от наполовину съеденного яблока, которое любопытная Марта забыла на столе. И пережевывая яблоко, продолжила: — А хозяйка, наобоот, требует, фтобы я рассказала ей. И как тут быть?

— Все же хозяин-то главнее.

— От и я так думаю. — подытожила Ханна

— Что ты тут думаешь? — прервал разговор раздраженный голос экономки, которая надменно встала у порога, преграждая дорогу к спасению.

— А я думаю, что приказы хозяина следует выполнять подобающим образом и держать рот на замке. — равнодушно ответила Ханна. Грубить экономнее она не собиралась, все же худой мир по любому лучше доброй ссоры.

— Тогда чего ты тут расселась и сплетничаешь? — похоже, что Большая Мэри нарывалась на ссору.

— Ну не под дверью же мне стоять! — не подумав огрызнулась она, а осознав сказанное, пожалела.

— Да как ты смеешь! — закричала экономка.

— Я не смею, просто предупреждаю, что нам всем лучше молчать, если не хотим потерять работу. — примирительно ответила она, однако Мэри уже была на взводе. Посчитав, что скандалить глупо, Ханна прихватив еще пару яблок, вальяжно обошла экономку и направилась из кухни.

— Положи яблоки! — потребовала Мэри.

— С ними как-то легче молчать. — бросила на ходу служанка и чинно удалилась.

— Вот дрянь нахальная! — завопила экономка. — А вы чего расселись, бездельницы ленивые, быстро за работу.

Марта тут же убежала, а Марджори принялась расставлять перемытую посуду, громоздившуюся на столе.

— Так что там, с письмом? — экономка стояла за спиной кухарки и не сводила с ее спины глаз. Марджори могла бы поклясться, что от злого старческого сиплого голоса Мэри у нее волосы поднялись на затылке дыбом.

— Хозяин запретил говорить об этом.

— Тебе что ли сказал лично?

— Может и не лично, но рисковать работой не буду.

— И кому ты это говоришь? Мне? Так и останешься без работы! Уж поверь. — противно хихикнула экономка.

— Да, пожалуйста, — равнодушно повела плечом Марджори, — работу я еще найду, если по твоей милости уволят, а вот если хозяин останется недоволен, будет хуже. Так что даже не думай, не скажу.

— Тварь! — прошипела экономка, покидая кухню.

— Кто бы говорил. — огрызнулась кухарка.

Когда Ханна подавала ужин, примирившиеся супруги мило беседовали и только хозяйка изредка бросала косые взгляда на компаньонку, которые та старательно игнорировала. Понимая, что между женщинами взаимопонимание еще не налажено, Айзек предложил:

— Думаю, что после ужина, вам с Эммой стоит вместе помолиться. Как-никак, вы меня сегодня от одержимости спасли. — усмехнулся он.

— Грех так говорить. — обиженно ответила супруга, почувствовав в его голосе насмешку.

— А вам, Эмма, напоминаю, что следует молчать до тех пор, пока я не позволю рассказать. — заметив недовольство супруги, он снисходительно добавил: — Возможно, Кэтрин, я расскажу, но зависеть это будет от вашего поведения. Скрывать там особенно нечего, но все же во время сказанная новость имеет решающее значение.

— Да, мистер Гриндл.

— А тебе, любимая, все ясно? — Кэтрин кивнула головой, продолжая насаживать овощи на вилку. — Вот и славно!

Айзек взял руку супруги и поцеловал запястье.

"Лицемер и обманщик!" — от его неискренности Ханне стало противно и от жалости не осталось и следа.

Зато оставшийся день прошел без происшествий. Вечером, готовя хозяйку ко сну, служанка была молчаливой. Хозяйка тоже была не многословной.

"Пусть лучше так, чем бесконечные расспросы!" — решила компаньонка.

Пожелав спокойной ночи миссис Гриндл, Ханна удалилась. Проходя мимо двери кабинета, Ханна остановилась, но постучать не решилась.

"О письме спрошу завтра". — и направилась в свою комнату.

Экономка, кухарка и Марта давно разошлись по домам. Дом утопал во мраке и ночной тишине. Лишь одинокий сверчок пел свою незатейливую грустную колыбельную, которая успокоила Ханну и усыпила.