Глава 7

Глава 7

Ханна была представлена хозяйке дома только после того, как та почувствовала себя значительно лучше. Найдя в себе силы после недомогания, Кэтрин Гриндл спустилась в столовую, чтобы отобедать вместе с супругом. Обед был почти завершен, семейная пара перешла к чаю, когда Большая Мэри позвала Ханну в столовую.

Ханна переживала, что может не понравиться хозяйке, и очень волновалась перед знакомством с ней. Когда они с экономкой вошли в столовую, мистер Гриндл рассказывал супруге городские новости и сплетни, появившиеся за то время, которое она из-за недомогания томилась в своей спальне.

Увидев хозяйку, Ханна была поражена. Она представляла себе миссис Гриндл хрупкой, болезненной молодой женщиной, с утонченными чертами лица, а вместо этого, перед ее вздором предстала полная противоположность — тучная женщина, с темно-серыми мышиными волосами, разделенными пробором пополам и строго собранными на затылке в пучок. Лицо с квадратным подбородком и тонкими поджатыми губами, свидетельствовали о ее сложном характере. Длинный нос и небольшие глубоко посаженные карие глаза выдавали в ней заносчивость и склонность к сильному увлечению чем-либо. Манера преподносить себя, как кокетливое и воздушное создание в уже не юном возрасте, еще более портило впечатление.

"Что он в ей нашел? — удивилась служанка, подметив фальшивое кокетство в женщине. Как ни пыталась она найти во внешности хозяйки нечто привлекательное, не смогла. Устыдившись, что она плохо отзывается о человеке, которому недавно нездоровилось, Ханна попыталась прекратить свои едкие мысли: — Если выбрал, значит в ней что-то есть, и не мне судить. Возможно… возможно я завидую!? — поймала она себя на мысли, но бороть неприязнь по отношению к миссис Гриндл она не могла".

В хозяйке дома причудливо соединялось смирение и заносчивость, ханжество и наивность, показная скромность и уверенность в своей правоте — все вместе это давало такую своеобразную смесь, что служанка не смогла определиться, как ей держать себя с супругой мистера Гриндла.

"И на ком только не женятся ради хорошего приданого". — мелькнула у нее гадкая мысль. Будто ощутив мысли служанки, Кэтрин отвлеклась от мужа и стала разглядывать прислугу.

Ее придирчивый взгляд был сосредоточен на лице служанки и выражал явное сомнение. Ханна испугалась, ее сердце забилось чаще и она приготовилась к худшему. Однако хозяйка отвернулась и продолжила чаепитие, не сказав ей ни слова, словно она была мебелью.

В беседе с супругом в голосе Кэтрин Гриндл нотки инфантильности, жеманства были слишком заметны.

— Айзек, это пирожное такое жирное! — жаловалась ему супруга. — Ты же знаешь. Передай Марджори, в следующий раз я хочу что-то более легкое и воздушное, тем более, что по средам и пятницам я ем только простое.

"Ха-ха, — съязвила про себя Ханна, — судя по витающим обеденным запахам по столовой и твоей ширине, представляю, сколько до этого ты съела не легкого. — Может, она и добрый человек, но немного простоты и улыбки ей не помешало бы".

Ханна все не могла взять в толк, как дама, пышущая здоровьем и румянцем во всю щеку, могла долго болеть и быть изможденной, как это описывала экономка. Судя по внешнему виду, изнеможение пошло бы хозяйке только на пользу. Ханна еле удержалась, чтобы не рассмеяться. На мгновение на ее губах появилась насмешка, и хотя Ханна тот час поспешила ее убрать, но, взглянув на хозяина, поняла, что он заметил! Его лицо стало жестким и раздраженным. Ей сразу же стало не до смеха от страха, но он отвернулся, ничего не сказав.

Наконец, миссис Гриндл соизволила заговорить о ее будущей компаньонке.

— Милый, как ее зовут? — спросила она мужа.

— Ханна, Ханна Норт. — коротко ответил он.

— О, Боже! — воскликнула Кэтрин. — Какое неприличное имя! — и надула губы, видя, что муж не обращает должного внимания на ее замечание.

— Порядочные девушки не могут носить такое вульгарное имя! — не унималась она. — Я буду звать ее Эмма! Иначе в кругу порядочных дам мне придется краснеть из-за ее столь пошлого имени. — сказав это, хозяйка жеманно сложила пухлые руки на столе и пристально посмотрела на супруга. Поняв, что от него так просто не отстанут, Айзек ответил:

— Да, дорогая. Я с тобой полностью согласен. — и раздраженно бросил салфетку на стол.

— Вот видишь, Эмма, как твое имя раздражает мужчин! Я расстроилась, что у мужа испортилось настроение. Однако, учитывая, что твои родители не были хорошо воспитанными и образованными людьми и не могли дать тебе приличное имя, я прощаю тебя! — сказала Кэтрин, изобразив на лице такое снисхождение, будто простила служанке какое-то преступление.

"Вот, жаба безобразная, — огрызнулась про себя служанка, — на себя посмотри, будто толстая книга на тебя упала, ушибла и такой ты и осталась. Понятно, на что намекала Сью, говоря, что ей тяжело долго находиться рядом с ней".

У Кэтрин были тонкие губы, растянутые в некотором подобии улыбки, от чего рот казался тонким, но большим и делал ее похожей на лягушку. Большой лоб и тонкие, почти не видимые брови только усугубляли это сходство.

"Безобразина! — обозвала она хозяйку про себя, не удержавшись от злорадства, а потом вновь посмотрела на мистера Гриндла. Он, заметив ее взгляд, стал красным. Его губы изогнулись в злой улыбке. — Боже, мой! Он рассвирепел! Он все замечает. — испугалась она и попыталась изобразить смирение, низко склонив голову и уставившись себе под ноги".

— Да, Эмма, да! Смирение — это то, к чему нас призывает Господь. Если в тебе есть смирение и вера, то думаю, ты меня устроишь. Она, умеет читать, Айзек?

— Да, любимая. — ответил мужчина и, посмотрев на Ханну, добавил: — А еще она любит читать катехизисы и слушать проповеди. — мстительная улыбка мелькнула на его лице. — Эмма выросла в семье миссис Брэдлоу — родной сестры преподобного Поупа, так что вы сможете вечера коротать с обоюдным интересом.

"Чтоб ты сдох, за таким обоюдным интересом". — огрызнулась в мыслях компаньонка, но никак не показала свое возмущение.

— О, это чудесно, — обрадовалась Кэтрин, выслушав пояснения супруга. — тогда после чаепития мы начнем наше чтение.

Мистер Гриндл посмотрел на супругу и нежно похлопал ее по руке.

— Я так рад любимая, что теперь тебе не придется скучать одной! — не унимался он, трогательно глядя ей в глаза.

— Дорогой, ты так заботлив и нежен! — вторила ему супруга.

От их воркования Ханне стало противно.

"Кто бы мог подумать, что мистер Засранец такой заботливый муж?" — язвила про себя Ханна, отныне Эмма. Понять, чего в ней больше: праведного гнева из-за нелестного отзыва о матери и ее имени, зависти от их нежностей или презрения, Ханна так и не смогла. Возможно, все вместе.

Чуть позже, Ханна вновь спустилась в гостиную, чтобы приступить к совместному прочтению Библии.

— Давай приступим, только читай с чувством. — наставляла хозяйка. — Я ежедневно читаю по несколько глав из Библии и чувствую от этого умиротворение. Тебе это тоже пойдет во благо.

Ханна села в кресло, расположенное напротив миссис Гриндл, и спросила:

— С какой главы начнем чтение?

— С книги пророка Иезекииля.

Ханна раскрыла книгу и приступила к чтению:

— И было ко мне слово Господне: зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина»?

— Живу Я! — продолжила Кэтрин, цитирую продолжение по памяти. — говорит Господь Бог — не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле. Ибо вот, все души — Мои: как душа отца, так и душа сына — Мои: душа согрешающая, та умрет.

Так и продолжалось чтение. Служанка читала, а Кэтрин часто перебивала ее и цитировала отрывок наизусть. Чтение продолжалось больше часа, пока у Ханны не стало пересыхать горло.

— Достаточно для первого раза. Вечером продолжим. — прервала хозяйка, заметив, что чтица начала покашливать. — Видишь, если бы ты чаще и с прилежанием читала, то была бы более сильной, укрепленная верой.

— Да, мэм. — покорно согласилась компаньонка.

— Думаю, со временем, ты этому научишься. Если в тебе не будет должного прилежания, я сильно расстроюсь. — сказала миссис Гриндл, притворно тяжело вздохнув и закатив глаза к верху.

"Читала бы себе на здоровье, сколько влезет". — огрызнулась мысленно Ханна, но вслух ответила: — Я буду стараться, мэм, со всем прилежанием.

— Я на это надеюсь. — холодно парировала хозяйка.

Для чего она понадобилась миссис Гриндл, Ханна не могла взять в толк, ведь миссис Гриндл умела читать, была здорова и полна сил.

— Поможешь мне переодеться, — приказала хозяйка. — а после мы едем к миссис Маккарти, моей подруге и единомышленнице. Тебе следует переодеться в более приличное платье.

— Это мое выходное платье. — ответила Ханна, опустив глаза.

Миссис Гриндл презрительно вздохнула и процитировала:

— И у Тебя, Господи, милость, ибо Ты воздаешь каждому по делам его.

Ханна еле сдержалась, у нее в нутрии все кипело и рвалось высказать, что она думала об этой чванливой, любящей подчеркивать собственную религиозность и духовность, лицемерке. С огромным трудом ей удалось совладать с собой, однако, ее щеки горели от злости.

— Вот видишь, тебе стало стыдно. — продолжала нравоучение хозяйка, — это означает, что ты еще не потеряна, и свет еще не погас в твоей душе.

Погода была солнечной, ласковый ветер нежно обдувал кожу теплым ветром, Ханна закрыла глаза и ехала в ландо, наслаждаясь давно не посещавшим ее ощущением счастья. Миссис Гриндл направлялась к миссис Маккарти. Намеки хозяйки о том, что каждому воздается по трудам его, уже не волновали так Ханну. Что толку дуться на обеспеченных людей, с рождения наделенных всеми благами, если они никогда не смогут понять простого человека. Долго обижаться и ходить не в настроении было не в ее характере, тем более, что миссис Гриндл была ее нанимательницей, и показывать свое недовольство перед хозяйкой было чревато. Оставалось только пропустить мимо несправедливые упреки и продолжать наслаждаться прогулкой.

Они проехали по главной дороге Блумсберга, проходящей мимо городского парка, и свернули на торговую улицу, где миссис Гриндл почти ежеминутно приветствовала кивком головы знакомых дам, проходящих или проезжающих мимо них.

Вскоре, ландо остановилось у небольшого, но очень ухоженного домика. Женщины спустились на землю, опираясь на руку, поданную возчиком, и подошли к ступенькам, когда, неожиданно, дверь распахнулась и к ним с раскинутыми руками, ускоряя шаг, поспешила миссис Маккарти.

Подругой миссис Гриндл оказалось высокая и сухопарая старушка, которая была гораздо старше Кэтрин. Ее мелкие черты лица озарились искренней радостью, когда она увидела Кэтрин Гриндл и взяла ее за руки.

— Дорогая, — радостно начала миссис Маккарти, — я так рада, что тебе стало значительно лучше! Я так переживала, каждый день молилась за твое здоровье! Я так рада! Так рада!

— Спасибо, дорогая! — ответила миссис Гриндл, тоже улыбаясь в ответ.

"Еще одна святоша". — хмыкнула компаньока.

— Это моя компаньонка — Эмма, — сухо представила Кэтрин Ханну старушке, — она сегодня работает у меня первый день, потому я не думаю, что она готова быть вместе с нами и разделять наши взгляды и цели нашего общества, но я надеюсь, что вскоре она присоединится к нам. А пока она может подождать меня где-нибудь. — и повернувшись спиной в Ханне, показала, что разговор о ней окончен.

— На кухне. — поспешила указать миссис Маккарти, — махнув рукой своей служанке, показывая, что они могут идти.

Подождав, когда дамы покинула прихожую, Ханна со служанкой направились на кухню.

— Чаю будешь? — спросили Ханну.

— Буду.

— Тебя вроде бы Ханна зовут, да? Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаешься. — грустно подтвердила она. — Была Ханна, стала Эмма. Чего уж господам вздумается.

— А, понятно. — удивилась собеседница. — Нет, моя до такого не дошла, хотя тоже, еще та праведница! — хихикнула она.

— И не говори.

— Слушай, а правда говорят, что миссис Марвел тебя избила и не заплатила, а? — сходу спросила женщина.

— Ну, как сказать, — замялась Ханна, думая, как лучше ответить на этот вопрос, и предполагая все возможные последствия ответа. — может и не избила, но синяк поставила.

— У, вот оно как! А я слышала… ну, в городе только об этом и говорят, что она тебя ударила и у тебя вся голова была в крови.

— Кровь была, но не так много. Хотя, если бы я быстро не собрала вещи и не ушла, не известно, остановилась бы она или нет.

— Вот дрянь какая! Нашла себе рабыню! — возмутилась служанка. — По городу только об этом и судачат! Миссис Виллард об этом говорила и другие. Рассказывали, что ты пришла в церковь, вся в крови, с разбитой головой и еле держалась на ногах.

— Так и было! — решила подлить масла в огонь Ханна. — Она еще и рекомендаций не дала!

— Вот же дрянь! Я об этом даже и не знала. Да она теперь ни за что не найдет другой служанки, если только чужая не приедет в город, да и та быстренько сбежит.

— Скорее всего. — согласилась Ханна и удовлетворенно покивала головой. — Это было очень здорово! — и перед ее глазами пронеслась радостно-мстительная картина, как Маргарет собственноручно моет посуду, выгребает золу и опустошает горшки. Да, много бы она дала, чтобы увидеть подобное! Слишком сильна в ней была обида на Маргарет, которая своим сварливым характером могла довести любого, да еще и испортила Ханне и без того не простую жизнь, не заплатив денег и не дав честно заслуженных рекомендаций.

— Не переживай, — утешала ее служанка миссис Маккарти, все в городе об этом только и говорят. Прощай ее добропорядочность и благонравность. Дамы города теперь ее стороной обходят и шепчутся у нее за спиной! Сами они тоже — те еще ангелы, но ткнуть другую даму, особенно столь спесивую, этого они не упустят. — воинственно подытожила собеседница, вытирая красные натруженные руки о не совсем чистое полотенце. — Фух, посуду перемыла, теперь надо начистить овощей и приготовить ужин. Осталось еще немного, а потом ночь.

— А потом снова утро и работа. — заметила грустно Ханна, хорошо понимая чужую усталость, ведь еще совсем недавно она точно так же, с утра до позднего вечера трудилась у Маргарет, не покладая рук. — Давай помогу овощи почистить. — предложила она.

— Платье испачкаешь. — возразила женщина.

— Если фартук дашь, не испачкаю. Тем более что ей, — она кивнула в сторону, где находилась миссис Гриндл, — оно все равно пришлось не по вкусу. Она намекала, что каждому воздастся по трудам его. Если бы по ее трудам воздалось, ходила как праматерь Ева в Эдемском саду и была бы, как палка, тощая.

Они обе рассмеялись, каждая из них по себе хорошо знала, как тяжело добыть себе на хлеб насущный и самое необходимое. Болтая, они занимались чисткой овощей и обсуждали общих знакомых, которых в небольшом городе всегда достаточно, даже у незнакомых до этого людей. От простого хорошего общения у Ханны улучшилось настроение и она стала улыбаться. Однако все хорошее имеет свойство заканчиваться.

Вскоре миссис Маккатри и миссис Гриндл закончили общение и они с хозяйкой продолжили свой поход по городу. У Кэтрин, после общения с подругой, настроение тоже стало хорошим и она решила посетить магазин, где продавались готовые перчатки и шляпки.

Миссис Маккарти была старше Кэтрин более чем на 20 лет, что связывало таких разновозрастных людей, Ханна не знала и могла только предположить, что они обе были крайне религиозными особами.

"Если так, — решила Ханна, потрогав свежий порез, полученный при чистке овощей. — мне тоже предстоит полюбить чтения, иначе придется вернуться к мытью посуды, готовке и всему прочему. Если выбирать, между работой с пол седьмого утра до десяти вечера и трехчасовым чтением Библии, то, что ни говори, а читать все же предпочтительнее".

После чего у нее на душе исчезли все сомнения и Ханна смирилась с особенностями новой хозяйки. Они возвратились домой почти в пять часов вечера. Миссис Кэтрин переоделась с помощью компаньонки и спустилась в столовую, чтобы поужинать с супругом.

Ханна принесли поднос с чайником и маленькими голубыми чашками с синими цветочками, поставила перед супругами, налила свежей заварки и разбавила кипятком из другого чайника, после чего вкатила в гостиную тележку, уставленную тремя видами печения и бутербродами.

Хозяйка мило щебетала, делясь с супругом новостями, услышанными от подруги и о других событиях, произошедших с ней за день. Ханне показалось, что мистер Гриндл старался не вникать в суть легкомысленной болтовни супруги, однако раздражения своего не выказывал и старался быть, как всегда, сдержанно нежен.

— Вижу, у тебя сегодня чудесное настроение? Чем или кому мы обязаны? — с улыбкой поинтересовался супруг.

— Выйти из дома и пообщаться с подругами — это все так чудесно.

— Вот как? Тогда, думаю, тебе стоит чаще выходить из дома и больше общаться с соседями и подругами. Мне доставляет удовольствие смотреть, как ты улыбаешься. — произнес муж и легко коснулся губами тыльной стороны кисти супруги.

— Айзек, мы не одни, Боже мой! — смутилась его целомудренная супруга и ее щеки покрылись румянцем.

"Еще лодыжку поцелуй, она вообще умрет от счастья и скромности!" — язвила про себя Ханна, прислуживающая чете Гриндлов.

— Завтра поедешь на собрание благопристойных, но воинственно настроенных дам? — поинтересовался муж, разглядывая содержимое его тарелки. Он завел речь о собрании местного общества трезвости, в котором состояла его супруга, но чью деятельность мистер Гриндл не вполне одобрял.

— Надо бы. Я бы очень хотела, но я не знаю, как буду себя чувствовать. — кокетничала Кэтрин, жеманно потупив глаза.

"Если съешь все это сразу, то точно не поздоровится". — продолжала злиться служанка.

— Я думаю, что все будет хорошо. Эмма рядом с тобой и тебе теперь не будет страшно. Не волнуйся дорогая!

Айзек Гриндл здраво рассудил, что чем бы жена не увлекалась, лишь бы не донимала его нравоучениями и попытками сделать его ревностным христианином.

— Милый, ты такой заботливый, такой добрый! — расцвела от заботы супруга. — мне так повезло, что у меня есть ты!

— Ну, что ты! Это мне повезло, что ты есть у меня! — вторил ей супруг.

Они сидели, державшись за руки. Мистер Гриндл смотрел жене в глаза и улыбался. Насколько Ханна уже успела узнать его характер, это было на него не похоже.

"Голубки". — съязвила она, стараясь оставаться невозмутимой и не рассмеяться прямо при супругах

— Кстати, как тебе компаньонка?

— Даже не спрашивай, милый. У нее нет приличного платья. Если я захочу посетить общество, мне придется краснеть! И да, ты знал, про Маргарет Марвел?

— Что именно?

— Что Эмма работала у нее в доме и что она разбила ей голову до крови, и не дала рекомендательных писем! Ты знал?

— О разбитой голове или об отсутствии рекомендательных писем?

— Обо всем этом? — вспылила Кэтрин.

— Знал милая, но не хотел тебя расстраивать, зная твое доброе и чуткое сердце. — ответил Айзек.

— А тебя не смущает отсутствие рекомендаций? А вдруг…

— Нет, милая, — прервал ее Айзек. — Эмма старательная девушка и два года честно трудилась у Марвелов, однако, когда она заранее предупредила о своем желании перейти работать в наш дом, Маргарет закатила ужасный скандал и поступила столь не достойно по отношению к сироте. Правда, милая? — задал он риторический вопрос супруге.

— Да, милый.

— Я рассказывал тебе, что Маргарет Марвел весьма своеобразная особа, склонная к истерикам и истерическим порывам, кроме того, она крайне скупа. Именно этим и объясняется отсутствие у Эммы приличного платья, а не ленью.

— Я даже подумать не могла, что леди бывают такими невоспитанными и невоздержанными. Боже, как неприлично! — произнесла Кэтрин Гриндл, закатив глаза к верху. Это был один из любимых ее жестов, показывающих крайнюю степень чего-либо. — О, если бы я только знала… — начала она оправдываться перед мужем, возбужденно схватив его за руку.

— Не волнуйся так, дорогая! Я знаю, какая ты отзывчивая и щедрая. — прекратил супруг ее оправдания. Если бы он ее не прервал, ему предстояло бы с пол часа слушать гневные тирады и обличительные выпады Кэтрин. Зная об этом, он решил не доводить до этого ситуацию. — Думаю, что из пары не нужных платьев Эмма вполне сможет сделать себе приличное платье и нам не придется краснеть за ее вид. Кроме того, только представь, какая значительная, нет, какая огромная разница будет видна в отношении к прислуге, если в обществе заметят, как станет выглядеть Эмма.

— Ты как всегда прав! — с восхищением произнесла Кэтрин. — Ты такой добрый, Айзек!

После чего от умиления у нее на глазах выступили слезы, которые она смахнула красивым платком, украшенным вышивкой и кружевом и сильно надушенным духами. По столовой распространился цветочный аромат, перебивший в столовой запах еды.

— Моя милая, это так не учтиво обсуждать прислугу в ее присутствии.

— Прости, я так расстроилась, что совсем забыла о присутствии Эммы, прости меня.

— Ну, что ты, — утешал ее Айзек. — как я могу сердиться на такого ангела.

Мистер Гриндл улыбнулся супруге и еще раз поцеловал ее руку, а потом, убрав салфетку, встал из-за стола. Покидая комнату, он прошел мимо Ханны и она заметила его взгляд, в котором читалась торжествующая усмешка.

— К чему бы это? — пронеслось в ее голове.