Лиза испытывает стыд

В поездах как никогда сильно чувствуешь себя Странником с далекой планеты, героем-одиночкой, задумчивым и молчаливым, познавшим все тайны бытия. Всегда появляется желание осмыслить свою бедную жизнь, как и те миллионы не случившихся жизней из параллельных миров, которые ты мог прожить, если бы однажды поступил немного иначе.

Моя жизнь — это творчество. И она была бы ничтожна, если бы я ничего не творила. Человек должен оставить за собой след. В истории, в искусстве, в политике — кто на что горазд. Должен в первую очередь по отношению к себе. Мы ведь живем не только ради того, чтобы увеличивать население планеты. Наш след не в реализации репродуктивной функции. Дети — наименьшее, что человек может дать миру, потому что это слишком просто — следовать зову инстинктов, которыми наделен каждый на планете. Это могут все.

Но что же ты, Странник, анализирующий пройденный путь, что лично ты сделал для этого мира? Знаешь ли ты ответ? И почему для тебя так важно, чтобы твой след, след одного из миллиардов живущих на планете, остался видим для Человечества даже после того, как ветер унесет твой пепел? Неужели иррациональное стремление приносить пользу заложено в каждом человеке? Если да, то инициировано оно не в каждом. Возможно, это не так плохо, как может показаться на первый взгляд. Люди никогда не будут равны в своих стремлениях и способностях. Пока есть масса, есть и те, кто выделяется из нее. Большинство определяет наличие внутри себя меньшинства как группы, всегда противоположной по всем пунктам.

Я знаю, что в мире полно тех, кому плевать и на свой след, и на благополучие человечества, и на будущее всего мира. Но пока существуют те, кто заботится только о своей шкуре, будет и малая оппозиция людей, готовых пожертвовать жизнью ради великих идей. Большинство предполагает зарождение внутри себя меньшинства, противопоставляющего себя. И это меньшинство оказывается право. За ним — будущее. Иначе просто не бывает.

Мы выехали к родным Кирилла в пятницу вечером на поезде. Ехать туда чуть меньше пяти часов, но оно того стоит. Там очень живописная местность. Небольшой, но плодородный лес, овраги, поля, река. Пейзаж так и просится на полотно, но я могла только фотографировать. Единение с живой природой влияет на меня благотворно, делает еще более спокойной, медлительной, задумчивой. Я улавливаю каждое движение в окружающем мире, и даже мелкое изменение в нем отзывается внутри меня.

Мы с Киром лежали на краю глубокого оврага, читали книгу и ожидали заката. По дну оврага, метрах в десяти снизу, извивалась синяя поверхность реки. Ветер гулял в высокой полевой траве, покачивая венчики васильков, ромашек и маков. Пылающее солнце кренилось к горизонту, гораздо выше на голубом небе еле-еле сияла белая кромка молодого месяца.

— Здесь такое… умиротворение. Когда у тебя будет отпуск, проведем его здесь?

— Конечно, дорогая. Как раз будет грибной сезон.

— Твои родные ведут себя так ненавязчиво. Мне нравится, что они без вопросов оставляют нас наедине.

— Они тебя обожают, — улыбнулся Кирилл. — Как и я. Но, знаешь, едва ты пропадаешь из виду, они засыпают меня вопросами о свадьбе и детях.

— Когда поедем к моим, то же самое начнется.

Я достала фотоаппарат и сделала снимок солнца. Казалось, небо над горизонтом плавилось, словно лава.

— Это бесподобно.

— Когда слышат о том, что мы копим на это деньги, предлагают свадьбу отгулять тут. Говорят, что еды могут наготовить хоть на триста человек, всей деревней. Вроде как это гораздо дешевле обойдется.

— Мы ведь не хотели пиршества, Кир. К тому же, такая глушь… не лучшее место для бракосочетания. Я бы с радостью провела тут медовый «месяц».

— Да. Здесь сказочно. Воздух такой чистый. Вода в родниках такая вкусная. Если бы ты пожила тут подольше, возможно, ты бы могла начать…

— Давай дочитаем книгу, пока солнце не скрылось, — перебила я. — Не будем обо мне.

— Ладно, осталась пара страниц.

На обратном пути мы делились впечатлениями и обсуждали вопрос, почему внеземные цивилизации до сих пор не вступили с нами в контакт. Параллельно этому мы решили собрать небольшой букетик полевых цветов. В траве стрекотали цикады, дул теплый ветерок, пахло свободой и счастьем.

— Знаешь, этот текст был таким научным, что я чувствую пресыщение «science fiction». Теперь хочется чего-то разительно нового, противоположного.

— Смею напомнить тебе об одном великом авторе, чье имя Стивен Кинг, а также о книге, которую ты недавно приобрела.

— «Темная половина»?

— Она самая.

— Хм. Кинг… Очень даже возможно.

— Пока ты не уехала в гости к дяде, прочти ее. Мне необходимо видеть твои эмоции.

— Как только вернемся домой — начну.

У Стивена Кинга я прочла все самые крупные и стоящие произведения, а также небольшую горсть рассказов. Ни один текст меня не разочаровал. Но о «Темной половине» я не слышала никогда. Я к тому, что, скажи человеку «Кэрри», и он тебе скажет — знаю, Стивен Кинг написал, назови еще пару-тройку романов вроде «Сияния», «Оно», «Противостояния», «Бегущего человека», и тебе скажут то же самое. Потому что это всемирно известные, экранизированные вещи. И большинство знает о них исключительно по фильмам. А вот о «Темной половине» вряд ли кто-то слышал, если даже я не слышала о ней.

На следующий день после возвращения в город я встретила на улице свою одноклассницу. Пока я выгуливала Джакса, она выгуливала очередного новорожденного в коляске. И это четко характеризовало нас обеих.

— Лена?

— Лиза?

Смех, радость, объятия, фальшивые фразы, натянутые улыбки.

— Слушай, мы сто лет не виделись!

— Да-а уж.

— Ну, рассказывай, как ты, как живешь, как дела, как жизнь молодая?

— Сокращается, — пошутила я.

Почему-то мало кто понимал мой юмор. Но из вежливости Лена посмеялась. Ее карапуз издал нечто вроде «агу», и это спасло ситуацию.

— А я вот с доченькой гуляю, — похвасталась она.

— Вижу. Это у тебя уже второй ребенок?

— Ну да, Антошке уже три с половиной, в садик ходит.

— А девочке сколько? Как зовут?

— Маша. Четыре месяца.

Лена была из тех, для кого удачно выйти замуж было решающим шагом в жизни. Замужество для таких девушек, как она, — это последний шанс направить свою судьбу в удачную колею. Но у нее еще в школе не было недостатка в мужском внимании. Зато был недостаток в мозгах. Хотя, почему это был?..

— Ну ты как вообще, работаешь уже?

— Э, нет, — я даже почесала затылок от безысходности. — Поступила вот в магистратуру.

— А-а, — протянула Лена со скучающим видом. — Будешь дальше учиться?

— Ну да.

Мне даже стыдно стало за свою никчемность. Детей не рожала, не работаю, учусь. Похвастаться нечем.

— А живешь в общаге, наверное? — с сочувствием спросила она.

— Да нет, я там никогда не жила. На квартире с парнем.

— А-а, другое дело. Он работает?

— Да.

— И кем?

— Архитектор.

— Ну, понятно. А я ж после школы устроилась в колледж педагогический, отучилась, в общем, там и Коленьку встретила. Он у меня предприниматель. Устроилась, в общем, работать в Евросеть, сейчас, пока в декрете, ногти наращиваю на дому, номерок не хочешь записать? Делаю качественно и недорого.

Я взглянула на свои обрубки на пальцах. Со школьных времен там ничего не изменилось.

— Да нет, не надо, Лен. Я таким не увлекаюсь.

— Ну, а ты вообще не думала подрабатывать там, чем вообще занимаешься летом?

— Думала. Сначала парень не хотел, чтобы я работала. Но сейчас уже самой хочется. Кисну дома.

— Это правильно. Ну, что-нибудь слышала о наших одноклассниках?

— А что?

— Ну, Макс, например, в армию ушел, представляешь? А Люська уже третьим беременна. Я вообще офигела, когда узнала…

Еще около получаса я выслушивала все самые последние сплетни о людях, с которыми училась в школе. Лена была знатно осведомлена в этом плане. Такое ощущение, что она каждый день сидит и мониторит во всех социальных сетях. А потом Лена решила прощупать и меня, чтобы, если завтра встретит еще кого-нибудь, выложить ему все, что сегодня обо мне узнала.

— Ну так ты не замужем, значит?

— Неа.

— А планируете?

— Говорим об этом.

— Сколько детей хочешь?

— Троих.

— Здорово! Девочек?

— Нет, всех мальчиков.

— Ничего себе! Почему? С ними же будет очень трудно.

— Наоборот, мне с девочками будет трудно.

— Ну, Лизка, ты всегда была такой странной! — засмеялась Лена. — Ты все еще пишешь свои романы?

— Ты помнишь, что я писала?

— Ну, а кто об этом не помнит? Ты в классе одна такая была.

— Хм. Мда. Нет, не пишу. Бросила.

— Да ты что? Почему? У тебя же все получалось.

— Не мое это, Лен. Просто не мое.

Неужели вы думали, что я начну объяснять ей, что такое творческий кризис? Этой девушке, у которой напрочь отсутствовали амбиции, чувство такта, вежливость? Этой девушке, которая считала себя весьма удачливой, потому что окончила колледж (после одиннадцати классов), а потом продавала телефоны и наращивала ногти? Это вершина карьерной лестницы, поспорить трудно.

— Да ты чего, Лиза, все это твое, не наговаривай на себя.

Я пожала плечами.

— А наши вот собраться хотят ближе к зиме, пойдешь на встречу?

— Даже не знаю. Если будет время.

Иисусе, конечно, я никуда не пойду, о чем вы. Я ведь не хочу видеть никого из вас.

— Они хотят один ресторанчик снять, посидеть культурно, выпить, кальян покурить…

— Звучит заманчиво.

Ложь, ложь, больше лжи. Может, хотя бы так получится от нее отделаться.

— Ладно, Лен, рада была повидаться.

— А, ты уже уходишь? А я только разговорилась.

Ни черта себе, подумала я. Она только разговорилась, а у меня уже словарный запас на весь день кончился.

— Рада была тебя встретить, Лиза. Ты оставайся на связи и обязательно приходи на встречу. Все-таки целых четыре года прошло!

Наконец-то мы расстались и пошли в разные стороны. Встреча с Леной заставила меня глубоко задуматься. Четыре года, как я не видела своих одноклассников. Если возвести четыре в четвертую степень, то получим число лет, сколько я бы и дальше не хотела с ними встречаться. На выпускном я была единственной девочкой, которая не плакала. Следуя стадному чувству, все рыдали, что школа закончилась, но только не я. Выпускной был единственным вечером за все школьные годы, где я действительно веселилась и даже танцевала.

Не такое уж плохое место была школа, со своими радостями. Но когда я поступила в институт, то встретила людей, которые нравились мне в разы больше, чем все мои одноклассники вместе взятые. Я просто не понимаю смысла встреч выпускников. О чем эти люди могут вообще говорить друг с другом, если единственное, что связывало их, кончилось четыре года назад? Последний звонок развел наши дорожки, и с того момента каждый двигался в своем направлении. Нам незачем больше пересекаться. А выслушивать, как все они наперебой хвастаются своими «достижениями», чтобы утереть друг другу нос, нет, спасибо, я лучше дома посижу. Такие ярмарки тщеславия — не для меня.