Над толпой

— Подпишите, — медсестра в бордовом подсунула Адамчику листок. Дремавший в синем кожаном кресле Ян вздрогнул, поспешно схватил со столика ручку, поставил подпись. «Сестрица» хищно усмехнулась, и Ян ощутил себя человеком, только что продавшем душу Сатане в одном из филиалов Ада. И тут же одернул себя. Какой заскорузлый «картон»: пекло и проданная душа! Души должны покупать в Раю — им нужнее.

— Пройдемте.

Вставая, Адамчик чуть не уронил столик; глянцевые журналы посыпались с него на пол фантазийными осенними листами.

— Извините, — он кинулся поднимать глянец, машинально скользнул взглядом по не раз за время ожидания прочитанным заголовкам — «Чудесная вакцина — мировая сенсация?», «Какова цена таланта?» — и все в таком же роде. Слишком кричаще.

— Готовы? — поторопила бордовая не терпящим дальнейших проволочек тоном.

— Да. Извините, — еще раз повторил Ян и, запинаясь через шаг, последовал за медсестрой. Надо успокоиться. Не думать о потраченных на вакцину деньгах. Только о тех, которые будет получать совсем скоро. Чудо стоит недешево, но оно стоит того.

Кабинет доктора порадовал простотой и какой-то небольничностью. Обычное рабочее место… ну, например, ученого. Вон и диплом кандидата каких-то наук висит в рамочке на стене. Под ним стол делового вида с компьютером и письменным прибором — перо и чернильница, странно хорошо сочетавшимся с монитором «Самсунга». Разве что стены покрашены совершенно по больничному — наполовину.

Доктор, в отличие от медсестры, оказался веселым — ну вряд ли кто-то мог быть угрюмым в такой уютной обстановке.

— Здравствуйте, — он встал навстречу гостю, но тут же опустился обратно в кресло, точно такое как перед его столом. — Ну как, готовы принять на себя нелегкую ношу таланта? Договор читали внимательно? А написанное мелким шрифтом?

И раньше, чем Ян сообразил, на что и в каком порядке отвечать, улыбнулся и махнул рукой:

— Я шучу, не волнуйтесь. Сейчас сделаем вам укольчик, если вы еще не передумали. Но ведь нет?

Ян потряс головой. Такая манера обращения не подходила человеку, который должен был решить его судьбу. Изменить ее. Но тем лучше. Это было нешаблонным ходом его истории, тем, что он, Ян, то и дело пытался изобрести для героев.

— Хорошо, — доктор встал, подошел к стене, открыл встроенный шкаф, достал небольшую стеклянную коробочку со шприцем. Розовая жидкость. Тоже банально. Но Яну было все равно, какого цвета то, что поднимет его над толпой.

— Закатайте рукав.

Ян сделал. Прикосновение спиртовой ватки. Едва ощутимый укол. Доктор был мастером; за так все-таки не дают дипломов...

— Все. Поздравляю, — сказал доктор улыбаясь. — Анни, проводи гостя.

Возникшая ниоткуда бордовая Анни сделала жест:

— Сюда, пожалуйста.

Путь назад оказался почему-то длиннее. Или просто вакцина начала действовать и у Яна менялось восприятие. Но единственная мысль, которую он думал все это время: почему на чудо-вакцину нет желающих. По крайней мере, в этом филиале… рая.

Мысль мучила и жгла. Поэтому прежде, чем выйти на улицу через дверь, показанную бордовой, уже вернувшейся за стойку регистрации, он спросил:

— Скажите, а почему нет клиентов, кроме меня, это обычное дело, или?..

— Вакцина стоит дорого, — после короткой паузы ответила медсестра-регистратор. — По крайней мере, пока.

И улыбнулась так же хищно, как раньше, словно предполагаемое снижение цены на вакцину почему-то ее радовало.

Адамчик повернулся и толкнул лаковую деревянную дверь.

Выйдя из Вакцинария, он постоял немного, привыкая. Новое уже ощущалось. Мысли — одна нагоняла другую. Это, правда, не значило, что теперь он гений. Но будет, обязательно будет. Мир наполнится образами, сюжетами, красками. Мир засияет.

Мир начал сиять как-то тихо и незаметно. Может, именно так и бывает — ты просыпаешься и вдруг понимаешь — знаешь! В тебе есть истории — две, десять, сто, и все их надо записать. Для каждой свои, совершенно особенные слова. Трудно? Нет, легко. Гению все легко. Даже перестать называть себя графоманом. Даже не называть — чувствовать. Это счастье, что «Вирус Гения» открыли именно сейчас.

Адамчик сделал несколько шагов с порога, вдохнул пахнущий черте чем воздух. И вместе с ним в кровь вошло — это драма. Роман на тему экологии и души… Последний на свете Завод и последний человек, работающий там, тупо и упорно, хотя это уже не имеет никакого смысла. Противостояние Личности и Машины… непонятно пока, как может в таких условиях вырасти личность но...

У Адамчика засвербело в кончиках пальцев. Бежать! Бежать домой и писать!

Он перевел взгляд в сторону. Дама с ребенком. Это роман из жизни горожанки, которая нашла на помойке ангела. Трагическая история с хорошим концом.

Ян ощутил мокрое на щеках. Слезы. Он плакал. Из глубин души, потрясенной то ли видением прогуливающей хорошенького, как ангел, малыша, то ли собственным сюжетом, возникло чувство заставившее зарыдать.

Адамчик поспешно вытер слезы ладонью. Нелепая сентиментальность… Надо отвлечься. Увидеть или придумать что-то веселое.

Вон тот скучающий таксист, например — на самом деле веселый бес, подвозящий до Ада. А Ад — парк аттракционов для души, где она постепенно теряет себя, растрачивая на удовольствия. И умирает, хотя бессмертна. Социальная сатира во всей красе…

Его захватило и понесло новое чувство. Азарт. Но к нему примешивались и скорбь, и желание расхохотаться, и яростный протест, непонятно кому адресованный. Адамчик попытался не выдумывать — или просто не думать. Закрыл глаза. Но стоило разожмуриться, как на него снова набросились все эти люди, персонажи, сюжеты.

Но душа уже устала от трагедий, комедий и драм, разум — от наплывающих один на другой сюжетов. Мир был слишком большим и Адамчик терялся в нем, полном материала для работы. Надо как-то уменьшить…

Взгляд привлекла вывеска кафе на другой стороне улицы. Ян перешел дорогу и толкнул стеклянную с табличкой «open» дверь.

Внутри было тихо и приятно, и вкусно пахло. Заказанную курицу с картошкой фри он получил быстро. И пока наслаждался запахами и едой, наслаждался и покоем. Чувства поутихли… Или нет, просто дикая скорбь и веселье сменились диким любопытством. Вот, например, тот мужчина у стойки — похож на беглеца, все время оглядывается и руки у него дрожат. Из него можно сделать отличную историю. Или женщина за соседним столиком, каждое движение какое-то хищное… Она просматривала бумаги со знакомым логотипом — звезда, лавровый венок, буквы «В» и «Г». Как на договоре из Вакцинария.

Кажется, ему повезло встретить другого гения.

Адамчик не удержался, встал и подошел к ней.

Женщина подняла на него взгляд, сначала недоуменный, а потом цепкий, хищный, и сразу сделалась похожей на бордовую Анни.

— По какой линии? Актер? Художник?

— Писатель, — почти с гордостью ответил Ян.

Женщина достала из сумочки записную книжку полистала.

— Писателей давно не было… Дадите мне интервью?

В следующие десять минут Адамчик пожалел, что согласился. На него сыпались жесткие, провокационные вопросы. Ответы записывались на диктофон, а кое-что, почему-то с усмешкой — в записную книжку. Потом журналистка отложила рабочие инструменты — «дыбу и клещи», подумал Ян — и взялась за кофе.

— Передохните. Можете пока почитать мою последнюю статью, — и, вынув из папки с документами, протянула ему журнал.

Это был «Вечерний Город», издание серьезное и уважаемое. На одной из первых страниц Ян нашел фотографию собеседницы и статью. «Гений в люди».

Написанное ниже было издевательским текстом с кусочками вставленных в него интервью шести гениев, купивших вакцину. Вопросы буквально раздевали до костей души каждого. А четверо из шести сами готовы были раздеться и раздеть и задавали журналистке столь же неудобные вопросы. На многие она отвечала или, по крайней мере, там были ответы. Циничные и жестокие. Ян сначала ощущал ужас и отвращение, но к концу статьи ему начал нравится такой тон. Самыми важными для него стали последние абзацы:

«Любой привитый гений, озабоченный своим даром и чаще всего не знающий, что с ним делать, в итоге приходит к цинизму, как к защите от бурлящих чувств. Массовая вакцинация не за горами. Мы построим в итоге идеальное общество, если не помешают слабаки, которые держатся за свои чувства и предпочитают страдать, как гении первого месяца. Через два любой из них смотрит на мир иначе и готов на все ради новой картины или книги. Виват гениям, господа. И виват цинизму. Он, наконец-то, спасет мир, погрязший в хаосе из-за красоты. Ваш гений-журналист, А. Акулова».

Ян закрыл журнал. Женщина уже допила кофе и с любопытством смотрела на него.

— Впечатляет?

— Очень, — не стал врать Адамчик. — А что там насчет массовой вакцинации? Разве это возможно?

— Со временем. Процесс уже начат.

Она подвинула ему документы, которые читала.

— Посмотрите. Это статистика.

Ян посмотрел. В документе были даты, названия и цифры. Города и страны, количество купивших вакцину за год. Примерное число нелегальных уколов вакцины гения. Первоначальная цена на черном и белом рынках. Нынешняя цена. Предполагаемое снижение цены и график роста популярности вакцины. Итог: через три года гениями будет 78 процентов населения планеты.

— Но… как?

— Обычный бизнес… и политика. Есть и статистика другого рода, вполне официальная. Что гении после первого месяца, когда их мотает от бешеных чувств, переходят к холодному практицизму — мир и другие люди интересуют их только как персонажи, натурщики, словом, материал. И хотя они сделают что угодно — с миром и людьми — во имя искусства, но к преступлениям и бунтам не склонны. Правительства многих стран оценят это правильно. Возможно, последует принудительная вакцинация.

— Но вакцина стоит очень дорого!

— Это пока, — повторила А. Акулова слова бордовой медсестры Анни. — Продолжим.

И включила диктофон.

Из кафе Адамчик вышел часа через три, потому что еще долго сидел за столиком, обдумывая то, что узнал. Скоро все станут гениями… Ну пусть не все, но Ян снова будет просто одним из. Вечерняя улица с ее немногочисленными уже прохожими была как насмешка над ним. В каждом прохожем он видел гения, особенно в тех, кто улыбался. Они сначала поднимутся над толпой, а потом сами станут ею. И тогда кто-то изобретет вакцину антигения, что вернет гения в нормальное состояние. И стоить эта вакцина будет бешеных денег…

Воображение гения нарисовало картину мира, заполненного такими, как он. И как он мог это изменить, не стать снова как все?

Можно просто закончить все это. Пройти на Мост Прыгунов и сигануть вниз. Боже, какой сюжет для романа! Обычному человеку сделали укол вакцины гения. И вот...

Он все же повернул к Мосту, и пока шел, вспомнил и разложил по полочкам все, что с ним случилось сегодня. А закончил тем, как гений прыгает с моста. Гениальная драматическая концовка. И этого романа никто никогда не прочтет.

Адамчик уже слышал плеск реки и видел перила Моста, но остановился, так и не дойдя. Почему он должен перестать быть, так и не успев сделать ничего гениального? Стать очередной заметкой о самоубийце, которую с ехидной усмешкой прочтет любой, считающий себя умным, и выскажет все, что думает, с непередаваемым цинизмом?

Начало темнеть и фонари с большим или меньшим успехом пытались разгонять мрак. Некоторые гасли от усилий, но другие все же горели, смирившись с тем, что им не сделать из вечера день.

Но он, Ян Адамчик, не погаснет. Гений пойдет на все ради нового творения. Даже останется жить. А что всего лишь одним из… он теперь гений и придумает, как ему подняться над толпой. Да. Обязательно придумает.

Он повернулся и пошел домой — писать свой первый, гениальный роман.

15.08.15