Проситель

Привет тебе, Богиня. Конечно, ты знаешь, зачем я здесь и почему пришел на твою Гору. Тот последний, кто поднялся сюда, считался мастером красноречия и убеждения, но Заветы на принесенном им табеле, ни словом не отличались от старых. Как мы живем по ним, ты знаешь тоже, но давай я расскажу хоть немного.

Вот, например, это — «Ничего наполовину». И Высокий суд, и низкая молва строже всего обходятся с теми, кто чего-то не смог или не успел, даже если это преступление. Под страхом позора или порицания приходится заканчивать любое начатое дело. Пройдя лишь полпути и вернувшись, я заслужил бы презрение. Увидев в этой пещере стопку прямоугольных досок, точь-в-точь как заветные табели, только пустых, я осознал почти человеческую иронию ситуации: чтобы дать нам что-то, ты используешь наши собственные руки. Сегодня это будут мои.

И снова ирония… Не считаю себя лучше или хуже других, потому что был всяким, несмотря на твои Заветы, а порой и благодаря им. «Не сотвори себе ад», ты велишь — и я не творил его себе, но охотно создавал для других. Иногда из равнодушия. Иногда из протеста тому, чего не мог изменить. Случалось, что кто-то просил дать ему страдание, ведь мучить себя ты запретила, Богиня. Даже если толковать второй Завет как «Делай всех счастливыми», я все равно поступал правильно. Разве моя вина, что кому-то для счастья нужен ад? Всегда доводил до конца строительство чужого кошмара, закончу и то дело, ради которого поднялся на Гору, если ты не передумаешь писать Заветы руками такого человека как я.

Следующий мне очень нравился когда-то: «Занимайся только своим делом». Конечно, это удобно. Можно пройти мимо чужой беды и не заметить ее, потому что у тебя есть собственное дело. Можно не делиться своим временем, доходом, счастьем. Совсем ничего и ни для кого не делать, кроме разрешенного тобой ада. Сначала это кажется таким легким, но чем дальше, тем больше давит тяжесть несделанного и разрешение быть равнодушным.

Я не говорю, что ты плохая Богиня. Подниматься к тебе слишком уж высоко, но ведь не требуется делать это часто, а сухие доски из желтого, как старая кость, дерева весят не так уж много. Я постараюсь уместить все, что ты велишь написать, на одной или двух.

Может, там уже не будет Завета, дающего благословление и разрешение для существования тех домов, где можно получить ласку за деньги. «Всегда любовь» — говорит оно. Ей не обязательно торговать. Мучить кого-то тоже можно любя. Семью, друзей и тех, кто хоть в чем-то зависит от тебя. Будь Завет о любви среди первых, мы могли бы счесть его особенно важным и истолковать как-то иначе. Тому, что выше, всегда придается больше значения, да и верят ему больше. Но ты разместила любовь в середине списка.

И после этого — пятый Завет: «Сострадание выше справедливости». С любовью и состраданием можно кинуть монетку нищему, чтобы он смог купить еды и заплатить ночлежнику за угол в теплом сарае. С ними же можно потребовать у него Сострадательный Налог, который берут с каждого, во имя милосердия. У нищего есть жизнь и можно распорядиться ею с умом. Лекарям нередко нужен человек для проверки нового снадобья, которое потом спасет кому-то жизнь. Лекарство может и не выйти, но если получится новый яд, то и это хороший результат. Я много знаю о таком милосердии и ничего о справедливости. Да, Богиня, странный мир мы строим с помощью твоих Заветов.

И напоследок ты говоришь, что правда двояка, и советуешь проверять ее на себе, а так же смотреть своими глазами. Теми, которыми смотрит нищий бродяга, приведенный к лекарям, чтобы заплатить Налог Милосердия своей жизнью? Как смотрит тот, кто во имя любви, чести или правды творит ад? Глазами таких, как я, приходящих к тебе снова и снова, и раз за разом спускавшихся вниз с теми же Заветами? Они позволяют любить и ненавидеть любые вещи, даже себя, но жить по ним страшно. Я устал любить только себя, Богиня. Устал от попыток понять, как может смотреть своими глазами тот, кому ты даешь двусмысленные Заветы. И как проверить их правду, или любую другую? Впрочем, мы уже это делаем. Смело толкуем твои слова и живем согласно собственным толкованиям. Боги всегда ни при чем.

Усталость так разжигает воображение… Я все сделал, как написано — прошел этот путь до конца, чтобы увидеть своими глазами пустые деревянные таблицы и лежащий тут же инструмент, и чтобы проверить на себе двоякую правду Завета о своем деле для каждого. Только любовь тут снова не к месту. Но так часто бывает.

Богиня, путь к тебе слишком долог, но даже стоя здесь, я не знаю, что написал бы в табели, будь у меня выбор. Какие слова готов признать новыми заповедями?

Наверное, эти: у каждого есть выбор и все свободны делать то, к чему лежит их сердце. Только, пожалуйста, не причиняйте боли друзьям и близким, знакомым, незнакомым и самим себе.

Я сказал бы — помните о любви и берегите ее. Но «берегите» — не значит жалейте отдавать, наоборот — делитесь ею чаще.

Я попросил бы — немного терпения! Старайтесь закончить то, что начали, не останавливайтесь надолго, всегда продолжайте путь и сворачивайте столько раз, сколько нужно, чтобы прийти к цели. Это позволяет расти.

Я написал бы: будьте сострадательны и милосердны. Никакая правда не стоит чьей-то боли или одиночества. И если так уж захотелось узнать, где она, правда — ищите ее в себе, а не вырывайте с боем у других.

И конечно: оставайтесь верны себе, не перекраивайте душу ради чьих-то выгоды, удовольствия или удобства. Не забывайте собственное «я» ради того, чтобы присоединиться к толпе. Берегите свой мир.

Наверное, и на полудюжине табелей не хватит места для всего этого…

… Я беру инструменты и выбиваю на твердом дереве таблицы:

«Занимайся только своим делом».

«Не сотвори себе ад».

«Всегда любовь».

«Ничего наполовину».

«Сострадание выше справедливости».

«Правда двояка, проверяй ее на себе».

«Смотри своими глазами».

Я поменяю порядок и подвину чуть выше слова о любви. На табеле еще осталось место. Если ты, Богиня, не продиктуешь мне нового, сам добавлю восьмой Завет. Я точно знаю, каким он будет.

09.10.2012