5.

Мы с Юлей шагали по проспекту, добравшись до места — до центра города, на метро. Девушка пребывала в приподнятом настроении, всё оживлённо рассказывала про инцидент у них дома, когда она собиралась, и вдруг внезапно вырубился свет. Я же не особо хотел думать об этом происшествии, ибо для меня он прошёл не совсем весело.

Внезапно зашумело в ушах, и руку вновь закололо, но уже не столь сильно, как впервые. Я страшился этого перфоманса, но всё же любопытство моё всегда было всеобъемлющим — я хотел услышать, что же говорит мне этот шёпот, а потом в глазах замельтешило, будто видео залипло между кадрами, трепыхаясь и рябя.

Асфальт под ногами, немного тронутый снегом, посинел, — и вот я уже пробирался сквозь высокую траву сапфирового оттенка, и видел белое пятно вдалеке. Оно просматривалось между колосьями странной травы, и я приближался к нему, касаясь порослей — на ладони оставался налёт синеватой пыльцы. Преисполненный неподдельным замешательством, и каким-то примитивным, первобытным страхом, подобно людям, узревшим первый огонь, дарённый Прометеем, я хотел остановиться, и ноги, слушаясь меня, застыли на месте. Но не успел я задаться вопросом, где я, и что мне теперь делать, как морок тут же улетучился, возвращая меня в компанию девушки.

— Клим, ты меня не слушаешь, наверное, да?

Встрепенувшись, я посмотрел на Юлю. В глазах цвета сентября клубилась печаль и смущение.

— Я просто… извини.

Она понурила голову, смотря под ноги, а я осмотрелся, будто чуя неладное. На меня, разинув рот, смотрел мальчишка лет пяти, он что-то заверещал, показывая на меня пальцем, но мама мальца быстро подцепила его за руку и потащила за собой. А тот всё не унимался, будто яро что-то доказывая родительнице.

— Диплом в голове, да? — привлекла моё внимание Юля. — Кажется, времени так много, а на самом-то деле… Мне год ещё до защиты, а тоже волнуюсь. Многие уже и тему выбрали, а я что-то не знаю даже, — пожала она плечами.

Мне не нравилось это абстрагированное состояние, я так долго ждал этого вечера и так хотел насладиться своим негаданно выигранным шансом побыть с Юлей, хоть немного, просто узнать, как её дела, чем увлечена сейчас, о чём мечтает, что подобострастный увещевательный механизм, заработавший вдруг в сознании, сильно меня фрустрировал, сильно отвлекал и наводил истинный ужас. Что же со мной?

Мой разум, страждущий узнать ответ на сей вопрос, боролся с ускользающим, хрупким «сейчас», заставляя меня разделять важное и приходящее. И я поспешил отвергнуть все эти мысли, дабы проникнуться к текущему, мимолётному «сейчас», ибо важное для меня в этом кратком времени не являлось приходящим — оно было вечным. И реальность сегодня была благосклонна ко мне, как никогда! Подумать только — та, что закляла мои мысли о ней, то спотыкаться, то вихрем летать, дарит мне этот вечер! По правде, не думал, что со мной такое случится.

— Тебе не нравится юриспруденция, верно? — спросил я, по сути, зная и так.

— Как тебе сказать… Нет, — ответила она прямо, немного хмуря брови. — Просто отец всё распланировал ещё тогда, когда я в школе училась. Вот, окончишь, на юридический поступишь, диплом получишь — и я тебя к себе в фирму возьму под крыло. А я не стала противиться. Оно с одной стороны удобно конечно, а с другой не очень. Мне не интересно, а потому сложно учиться.

Я изобразил объектив камеры пальцами, ловя девушку в фокус, намекая на её увлечение. Улыбаясь, Юля опустила взгляд, тихонько бормоча:

— Глупо, да? Отец мой думает, что это глупо, мол, искусство — пустая трата времени, что этим не заработать, и всё в таком духе.

— У меня мама так же думает, — признался я, дабы немного подбодрить. — Думает, что я сглупил. Я же лингвист, золотые горы мне вроде бы не светят.

— Шутишь? Это же так классно! Вот ты сколько языков знаешь? — спросила девушка, едва ли не заинтриговано наблюдая за мной, в ожидании ответа.

— Порядочно, но пока ещё не в совершенстве.

Юля легко отмахнулась, подхватив меня под локоть.

— Это дело времени. К тому же, не обязательно же ты должен всю жизнь старые книги да летописи изучать? Ты и переводчиком вполне можешь работать.

— Вообще-то, первый вариант мне больше нравится. Я даже сумел навязаться на раскопки в это лето.

— Серьёзно? Боже, как здорово! И куда поедешь?

А я и не подозревал, что моё скромное подспорье способно вызывать столько восторга. Впрочем, эта девушка была способна и свет во тьме найти — всегда олицетворяя собой ясный светоч, визави всем бедам и невзгодам, находила в себе силы купаться в счастье ежечасно, всегда и во всём радуясь каждому мгновению жизни.

— На Алтай, — ответил я, украдкой посматривая на Юлю.

— Там очень красиво, — произнесла она, вдохновенно смотря в сероватое, предзакатное небо. — Всегда знала, что тебе с родителями повезло. Заяви я своим, что хочу в институт искусств, и у них бы, наверное, случилось по три инфаркта на брата!

Мы уже подошли к клубу, около которого столпилась туча народу, на вид — поголовно школота в неформальном прикиде.

Я глянул на противоположную сторону проспекта — там имеется вполне уютное кафе. Межуясь взглядом туда-сюда, взвешивая, и обдумывая, не заметил как шум в голове усилился, коварно забравшись в моё сознание, опять закололо руку и замельтешило в глазах.

Пламя, всполохи огня скользили перед взором. А затем мне вспомнился мой давешний сон. Пожарище — вот, что это было за солнце на западе. А откуда, вообще, я знал, где восток, а где запад? У меня вдруг появилось ощущение, словно… дежавю, словно я уже был там, но погрузиться в эту мысль глубже, расшифровать столь странное ощущение узнавания, я просто не мог в силу обстоятельств. Так же, как не был способен нормально заполучить удовольствие от свидания.

— Юль, а скажи мне, только честно, ты очень туда хочешь? — намекнул я взглядом в сторону клуба.

Девушка немного наморщила носик, неуверенно поглядывая на меня.

— Честно? Не особо.

На некоторое мгновение, меня это озадачило.

— Тогда почему согласилась?

— А это не очень ли очевидно, нет? Странно...

Юля покосилась на банер афиши у входа в клуб. Проследил её взгляд, и во мне заговорил Лёлик.

— Твою мать...

Вообще, я не часто цитирую Лёлика, но в этот раз просто не сдержался.

Я — клинический профан.

— Что? — обеспокоилась Юля, блуждая подозрительным взглядом по моему лицу. А я смотрю на неё, и понимаю, что так фатально ей, пожалуй, впервые не везёт с кавалером.

— Да нет, ничего. Просто этот твой спутник на сегодняшний вечер полный кретин, — покачал я головой, переживая мощное по своей силе разочарование и даже стыдно неимоверно. — Да, при встрече обязательно выдам ему по щам, он заслужил.

— Серьёзно? Ты не знал, что сегодня за день? — изумилась девушка, предельно чётко угадав причину моего замешательства.

— Нет, я знал, что сегодня четырнадцатое февраля. Просто, для меня это обычный календарный день и… Ты наверное думаешь, что я чудик, да?

— Нет, я точно знаю, — потешалась Юля. — И думаю, у меня есть идея, как уберечь моего спутника от раздачи по щам.

Она нырнула за ворот шубки и вытянула цепочку. Её украшал какой-то кулончик. Стянув подвеску через голову, шипя что-то на свои буйные кудряшки, мешающие ей поскорее справится с цепочкой, она протянула её мне, повесив на пальце.

Сообразив наконец, в чём эта идея заключается, я снял с себя серебряный жетон на шнурке. Мне его батя подарил, когда я ещё в началке учился.

Только обменявшись подарками, я смог разглядеть кулон. Ангел. Маленький серебряный ангел — таких в любой церковной лавке продают. В который раз изумился этой девушке. А ведь она, по всей видимости, верующая. Почти уверен в этом, но понять почему — мне просто не по силам. Ведь, я же видел, как болезнь заставляет её страдать, привив ей зависимость от ингалятора. Вся её жизнь зависит от этой трубки с лекарством! Ко всему прочему, у девушки нет матери — женщина умерла, едва Юля успела сделать свой первый вдох, умерла двадцатилетней, прямо в сводах роддома, подарив миру истинное чудо — жизнь. Так, о каком милосердном создателе может быть речь?

Почти незаметно для меня, Юля достала что-то из кармана и выбросила в урну. Но я заметил, и жест, и подарочный, перламутровый бантик.

— А там что было?

— Это уже неважно, — сияющая и довольная, она подхватила меня под локоть и припустила спешным шагом в сторону перехода на ту сторону дороги. — Предлагаю поберечь уши и просто выпить вина. А ещё там такие пирожные с вишнёвым кремом — пальчики оближешь!

Видимо, думаем мы в одном направлении, раз Юля предпочла уютное кафе экспрессивной музыке.

Мы просидели там не меньше часа, у меня в голове даже успело засточертеть от красного вина. Хотя, в том, как рубиновый напиток окрасил лёгким румянцем девичьи щёки, было нечто обворожительное.

Мы услышали грохот и крики, едва я успел расплатиться по счёту.

О том, что причина этому — огонь, я понял тотчас же, ещё до того, как в панорамном окне мне предстала яркая картина пожара во тьме, и паника выбегающих людей — дым объял проспект буквально за пару минут.

Я не знал, что и думать.

Поймав на себе потрясённый взгляд девушки, мне приходило в голову лишь одно — я, вероятно, нас спас.

Наткнувшись взглядом на фигуру в чёрном, прямо среди машин полиции, пожарных и скорой, я узнал его моментально. Как? Среди паники и хаоса, он был неестественно мирным чёрным силуэтом в кружении пепла.

Он стоял в пол-оборота, на фоне огня, и я обратил внимание на нечто странное, словно бы… он согнулся. Или это горб? Такое ощущение, что на спине ближе к шее (ежели таковая у этого существа имеется) есть выступ под широким плащём.

И я впервые увидел его лицо. Мельком, совсем немного, но достаточно, чтобы понять — под чёрным капюшоном крылось вполне человеческое лицо.

Он затерялся в этой вакханалии прежде, чем мы вышли из кафе. Юля совершенно испуганным взглядом металась по машинам, заполонившим проспект, и пострадавшим людям. К эпицентру пожара, — четырёхэтажному зданию довоенной постройки, — никого не подпускали, но вокруг образовалось столпотворение. Все охали и ахали, поражено, но с любопытством стараясь разглядеть, что же происходит в центре оцепления. Кто-то звонил по телефону, кто-то снимал на камеру.

Первый этаж дома, где и расположен клуб, пожирал огонь: вырываясь из входа огромным жарким облаком, пламя стремилось вверх, рискуя перекинуться на всё здание. На втором этаже лопались стёкла окон, осыпая мокрый от талого снега асфальт внизу, пока пожарные гасили вспыхнувшее пламя, и храбро пробирались внутрь, к источнику огня, а врачи были заняты пострадавшими.

Будучи в каком-то необъяснимом состоянии ужаса и стенания, я чувствовал, всем нутром чувствовал, что должен отыскать этого горбуна, или кто он там есть, узнать, кто они, и что со мной происходит, но только краткую долю секунды. Я так же знал, что должен проводить Юлю домой, доставить, как говорится, в целости и сохранности. К тому же, ощущение какого-то безумия вновь нахлынуло на меня — словно разум пересилил всяческие предрассудки.

Но крохотная искра в глубине моего существа, та, что древнее меня, что заложена на уровне инстинктов, знала — это не последняя наша встреча.