Глава 4. Укус змеи.

Анвер Этвальд лежал в тёплой мягкой постели, вдыхал окружающий лёгкий аромат эфирного ландышевого масла. Массивные шторы погружали спальню в полумрак, но он явственно ощущал, что проспал аж до середины дня. Гостевая комната в светлых тонах с золотым обрамлением выглядела дорого, почти как его личные покои дома, но всё же ни то ни другое не шло ни в какое сравнение с королевскими спальнями, а также спальнями наследников престола. Эту ночь лорд провёл в одной из них, аккуратно пробравшись к Лилиан. Безумно прекрасно и романтично, пусть она продолжает верить в чистоту и искренность их отношений.

Этвальд приподнялся на локтях, огляделся по сторонам и усмехнулся. Он был в самом сердце королевского дворца, приближённым короля, тем, кого тот слушает и кому доверяет больше, чем собственному сыну. Он имел влияние на королеву, развив в ней настолько сильную девичью влюблённость, что без него она становилась абсолютно несчастной и беспомощной. Его сын — наследник престола Линдера, которого он воспитает как должно, ведь безумный принц отправится за решётку, как только вернётся домой, если будет достаточно глуп, чтобы вернуться. Фамилию Этвальдов знали в других королевствах, он лично был знаком с самыми влиятельными и состоятельными людьми соседних земель. И теперь Анвер стоял на пороге венца своих стараний. Он будет свидетелем окончательного уничтожения рода Аствальдских и возглавит самую влиятельную семью среди всех людских королевств. Этвальды будут теми, кому будет принадлежать всё. Освободителями от гнёта остатков императорской семьи.

Он оделся и отправился осматривать дворец, чтобы убедиться, что всё готово к празднеству. Декорации были на высшем уровне, кухня работала без продыху, сегодня здесь трудились и повара из особняка Этвальда в качестве дружеской помощи королевской семье. Некоторое время он провёл с Канусом, а затем решился заглянуть к Изи. На его стук никто не открывал, потому, с некоторым беспокойством, толкнул дверь и ощутил прилив раздражения. Девчонка валялась в постели в простецком платье с растрёпанными волосами, будто совершенно никуда не собиралась, лишь смотрела в потолок от безделья. Взяв себя в руки, Этвальд вернул на лицо будничную улыбку.

— Принцесса Изабелла, позвольте спросить, почему Вы не готовитесь к торжеству? — спросил он, подходя ближе. Она бросила на него мрачный взгляд и фыркнула.

— Для меня это не торжество, — дерзко заявила она.

— Вот как? — повёл он бровью, борясь с желанием дать ей звонкую пощёчину. — Появление брата для Вас не торжество? Не хотите разделить счастье с Вашей семьёй?

Изи присела на кровати, сверля его глазами, и на мгновение в этом взгляде лорд узнал Мелдара, от чего сдерживать ярость стало ещё сложнее.

— А Вы тоже будете разделять эту радость с моей семьёй? — провокационно спросила она, на мгновение загнав его в ступор.

— Я буду радоваться за вас и желать вам всего самого лучшего, — туманно ответил он, размышляя, может ли она что-то знать про его отношения с Лилиан. И кому может об этом сболтнуть. Мелдар больше не имел значения, но вот если она решится рассказать деду о своих подозрениях, будет чуть сложнее свести это к обычным детским фантазиям. Вероятно, стоило протянуть нить доверия, потому он смягчился и подошёл ближе под её напряжённым взглядом, присел на край кровати.

— Пойми, Изи, всё, что происходит — это нормально. В жизни всё стремительно меняется, к ней нужно приспосабливаться, с ней нужно мириться. Даже королевские особы не могут всю жизнь жить так, как им хотелось бы. Порой необходимо делать то, что нужно, что ты должна сделать во благо общества. И сейчас твоя задача — не опорочить честь своей фамилии, не посрамить её перед знатными людьми из других королевств. От этого может зависеть судьба всех нас.

— Значит, мне проще и вовсе не приходить, — скрестив руки, фыркнула она.

— Проще. Но ведь не лучше. Это тоже может сойти за оскорбление. Ты должна быть сильной, выйти перед ними и проявить всю свою воспитанность и манеры, даже если ты этого не хочешь. Можешь посмотреть на меня. Я тоже много чего не хотел делать в этой жизни, а также вынужден был отказаться от тех вещей, что страстно желал. Хотя, может, у меня это не до конца получилось…

Он вздохнул и выдержал театральную паузу, с удовлетворением отметив про себя, что принцессу удалось заинтересовать.

— Не важно, суть в другом — не всё в жизни потакает нашим желаниям. Но иногда то, что кажется нам рутиной и раздражающими обязанностями, может обернуться неожиданной пользой. Я тоже когда-то женился не по любви. Я должен был сделать это ради своей семьи. Я смог выделиться среди аристократии, меня заметил твой дедушка… а потом я встретил женщину, которую полюбил больше всего на свете, — он смотрел в пол и тепло улыбался, понимая, что она ловит каждое его слово и эмоции, отражающиеся на лице. — Да, я поддался эмоциям, и я понимаю, что нас с ней разделяют многие обстоятельства… но, как говорится, сердцу не прикажешь. И мы просто живём, понимая, что изменить что-то не в силах, лишь наслаждаемся тем, что у нас есть. Может, и тебе нужно найти что-то, что будет делать твою жизнь не столь невыносимой? От чего ты будешь ощущать счастье…

Он перевёл взгляд на неё и с удовлетворением отметил для себя, что зерно упало в благодатную почву. Она смотрела на него с растерянностью, не зная, что предпринять. Явно поверив в его слова. Прекрасно.

— Подумай, — мягко попросил он, — и, пожалуйста, начни готовиться к вечеру.

С этими словами он встал и вышел прочь из комнаты. Сегодня определённо отличный день, его победа близка как никогда, и её сладостный вкус уже чётко ощущался на губах.

Однако в скором времени это ощущение испарилось без остатка. После обеда лорд отправился в своё поместье, чтобы забрать на приём семью, и сразу насторожился, когда увидел во внутреннем дворе полицейский экипаж. Как только его карета остановилась, он побежал в дом со всех ног и в холле застал заплаканную жену и встревоженных детей в стороне от констеблей, расспрашивающих прислугу и стражу.

— Что случилось? — метнулся он к жене.

Пришлось вытерпеть несколько минут всхлипов и вздохов, потому что слова у леди Этвальд не складывались. Одна её рука конвульсивно махала веером, а вторая шарила по шее.

— Украли, — еле выдавила она из себя, — украли!

— Ожерелье? — несколько мгновений ему потребовалось, чтобы сообразить. — Как? Когда? Куда смотрела стража?!

Последние слова он проревел и повернулся в сторону прислуги, от чего многие из них притихли и посмотрели на него с испугом.

— Мы это и выясняем, милорд, прошу Вас, наберитесь терпения и успокойте жену, — подошёл к нему один из констеблей.

— Простите, немного вышел из себя, — отступил он в ответ, понимая, что должен сохранить лицо перед представителями закона. — Я должен отправиться со своей семьёй на приём к королю. И именно в этот день из моего дома пропадает фамильная реликвия жены, которая передавалась в её семье из поколения в поколение. У меня, как у любого влиятельного и богатого человека, есть враги, но я думал, что хотя бы в собственном доме нахожусь в безопасности.

— Не переживайте, лорд Этвальд, расследование уже идёт полным ходом. Мы обязательно найдём похитителей.

— Хотелось бы верить, — хмыкнул он, думая о том, что эта кража оказалась какой-то слишком уж своевременной. Именно в день столь значительного празднества, когда готовились самые лучшие наряды и самые богатые украшения. Когда пропажу заметят сразу же, практически в тот же день. Почему не раньше? Судя по всему, произошло это ночью, этой ночью. Странно и нелепо. Зачем?

— Джули, любимая, успокойся, прошу, — попросил он жену. — Давай возьмём другое ожерелье. Например то, что я дарил тебе после нашей поездки в Проссан.

— Но приём… королевский… — всхлипнула она и снова зашлась в рыданиях, спрятавшись в платок.

— Разве это имеет значение? Ведь главным его украшением будешь ты, — улыбнулся он и приподнял её подбородок. — Давай, вытри слёзы, выпей воды, и мы пойдём наверх, поищем его.

Опыт соблазнения королевы не прошёл даром. Поначалу леди Этвальд опешила от возвращения давно угасшей романтики, но затем мягко улыбнулась, кивнула и стала вытирать слёзы. Они поднялись наверх, нашли нужное ожерелье, но оно совершенно не подходило к этому платью. Дабы жена не расстроилась окончательно, лорд сумел договориться с полицейскими, чтобы нескольких девушек-служанок выдали его жене — сменить одежду и туалеты. Но на этом заботы Этвальда не кончились. Стоило ему отойти в сторону и прислониться к перилам лестницы, как со спины раздался пусть и знакомый, но всё равно слишком внезапный тактичный кашель, заставивший его вздрогнуть.

— Прошу прощения Лорд Этвальд, не уделите мне минуту Вашего времени? Необходима Ваша подпись, — протянул ему бумагу управляющий Боннас.

— Что это? — нахмурился лорд, пробегая глазами по тексту.

— Бумага о денежной компенсации семье нашего работника, Каллена Броунка.

«… в связи с кончиной…» Лорд похолодел, осознавая полученную информацию.

— Ты же помнишь, что у него были дополнительные обязанности? — просверлил он глазами управляющего. — Ты забрал из его дома наши вещи?

Кто знает, что могла себе надумать жена Броунка? Может, решит шантажировать работодателя своего покойного мужа, ставя заоблачную цену за оставленный их семье на хранение ключ. Этвальд, конечно, не сомневался в компетенции Боннаса и в даре его убеждения, но что-то подсказывало ему, порождая всё больше тревоги, что и в этот раз что-то пошло не так.

— Я сумел лишь взять его форму, милорд, пока констебли осматривали место преступления. Обыскал все карманы, швы, прощупал подкладку, но ничего не нашёл. Чуть позже, когда полиция закончит осмотр дома, можно будет попробовать поискать ключ.

— Подожди, — ещё больше напрягся Этвальд, понимая, что понемногу начинает паниковать. — Что значит «место преступления»?

— Каллена и его жену Марию зарезали прошлой ночью. Полиция считает, что это были грабители.

Лорд ощутил, как подкосились колени, отступил на шаг назад и упёрся в перила. Грабители… Кража… Этой ночью… Именно этой ночью случились столь мрачные и загадочные события среди его окружения, близкого и далёкого, не важно. Главное — что вокруг него что-то происходило. Именно в эту ночь, когда на следующий вечер должен быть сделан решающий ход в этой партии. И вкус победы внезапно начал меняться, таять, набирая горечь неизбежного поражения. Но что мог предпринять его враг, на что пойти, как воплотить в жизнь свой замысел? Как связаны ожерелье и ключ от его склада?.. И тут Анвер всё понял. Но как? Разве принц мог вмешаться?

— Боннас, твой друг уже вернулся? Тот, что должен был отправиться на прогулку с Мелдаром, — тихо уточнил он. — Мне нужно знать, как у него всё прошло.

— Он пока не выходил на связь, — смутился управляющий. — Но я могу наведаться к нему и выяснить всё.

— Хорошо. Я пока отправлюсь на приём к королю. Доложишь мне, как только выяснишь. Не теряя ни минуты, я предупрежу охрану, чтобы тебя пропустили. И пошли кого-нибудь проверить склад. Если что-нибудь пропало, пусть возьмут антидот. И, ради Света, поторопись!

— Разумеется, милорд, — откланялся Боннас и ушёл прочь.

Этвальд же отошёл в сторону и задумался. К этому моменту принц вполне мог вернуться. Одинокий, озлобленный, ощетинившийся зверь, способный на что угодно ради собственного спасения. Как выяснилось, даже на убийство. И, если это действительно он, то для того, чтобы сохранить своё положение, чтобы перехватить власть, должен будет пойти на ещё одно. Ведь единственной преградой для Мелдара остаётся король. Пока Канус не изменил наследника престола, потому что всё ещё сохранял эту странную веру в своего взбалмошного сына, его внезапная смерть передаст власть по прямой родословной линии — к Мелдару. Так что сейчас Этвальду предстояло сделать всё, чтобы король пережил этот вечер.

Первые гости уже прибыли и разбились по группам, что-то обсуждающим между собой. Непринуждённая музыка разносилась по залу, свечи даровали тёплый свет, слуги разносили закуски и бокалы с вином всем желающим. Собравшихся было уже около трёх десятков, каждого встречала Лилиан, словно демонстрируя, что не утратила ни грамма сил и красоты после родов. На многих это действительно производило неизгладимое впечатление, они восхищались ей и бросали завистливые взгляды на фигуру. Хорошо, что за столько лет приёмов она научилась сдерживать волнение, но в этот раз почему-то переживала гораздо сильнее, чем обычно. Может потому, что это впервые было празднество, которому она действительно была рада? От того и так боялась, что что-то пойдёт совершенно не так, как должно. И первым пугающим знаком было то, что Анвер задерживался, что ему было не свойственно.

— Господа и дамы! — появился глашатай перед дверьми следующего зала. — Король готов явить вам будущего наследника короны! Прошу последовать за мной!

Шёпот стал оживлённее, и люди с нетерпением двинулись вперёд. Двери за спиной мужчины открылись, погружая всех в уютную тишину и полумрак. Богатое убранство меркло в тенях, а единственная зажжённая люстра освещала люльку со спящим младенцем. Малыш ворочался, но крепко спал, подходящие к нему люди внимательно взирали на будущего престолонаследника и выходили довольными. Слуги учтиво провожали их в следующий зал, где уже расположились длинные столы для пиршества в форме буквы «П», сюда же перекочевали музыканты, но с уже более оживлёнными мелодиями.

Понимая, что стоять в холле не пристало для супруги принца, Лилиан перешла в зал и заняла своё место, следующее за пустующим по правую руку от представительного стула для короля. Рядом с ней должен был бы сидеть Мелдар, если бы он успел вернуться. Отчасти она желала, чтобы этого не случилось, чтобы он сгинул в этих лесах. Если раньше она просто чувствовала его холодную отрешённость, то с тех пор, как он завладел демонической силой, сама мысль о нём пробирала до дрожи. Иногда казалось, что она чувствует на себе его взгляд, когда оставалась одна в покоях с младенцем. Потому слова Анвера вселили в неё надежду на избавление от этого кошмара, а в его присутствии, в его объятиях, она чувствовала себя гораздо спокойнее.

Анвер обещал ей, что они будут вместе в этот вечер. Но сейчас она сидела среди пустующего ряда стульев в абсолютном одиночестве и чувствовала себя не в своей тарелке. Все люди, что собрались здесь, были обмануты ею. Если хоть один из них узнает, что она родила сына не от Мелдара?

Но внезапно её мысли переключились на удивление и растерянность. В зал, скромно улыбаясь, вошла Изи. Светлые локоны были аккуратно вплетены в причёску, где поблёскивали в свете свечей алмазные булавки, серьги и ожерелье подчёркивали тонкую шею, а кремовое платье идеально сидело на её молодой фигуре. Своей красотой она могла затмить мать. Она делала реверансы, улыбалась комплиментам, кланялась знатным особам и медленно держала свой путь к Лилиан. Та ахнула от восхищения. Её малышка вела себя как леди, как она того и хотела. Дойдя до своего стула, девочка плавно опустилась на него и кивнула матери.

— Изи, — прошептала Лилиан, на несколько секунд потеряв голос. — Ты… такая красивая.

— Спасибо, мама, — та одарила её сияющей улыбкой, на мгновение снова напомнив всё ту же озорную девчонку.

— Но ты же не хотела… — не знала, как подобрать слова Лилиан, припоминая утренние капризы дочери.

— Этот вечер ведь очень важен для нашей семьи, — сказала Изи и поёжилась в кресле. — Хотя всё это меня безумно пугает. Я… не знаю, как объяснить…

— Словно сама не своя. Есть одно универсальное средство, — усмехнулась Лилиан и подозвала одного из слуг, несущего поднос с бокалами, два из которых она ухватила, когда тот подошёл ближе, и протянула один дочери.

— Папа говорил, что приличные девочки такого не пьют, — та с опаской посмотрела на бордовую жидкость, но приняла его.

— Пьют, но немного. Всего бокал, чтобы оставаться в здравом уме, — подбодрила её Лилиан, и дочь улыбнулась в ответ. — Только малыми глотками, чтобы почувствовать его вкус.

Изи попробовала немного, затем ещё и ещё, учащая глотки.

— Вкусно, — прокомментировала она, когда опустошила фужер. — А ещё можно?

— Кто-то должен был остаться в здравом уме в этот вечер? — с упрёком сказала Лилиан, медленно смакуя своё вино. — Лучше поторопи своих сестёр.

— Они с няней Хепбер, она сама их приведёт, — надув губы, неохотно ответила Изи.

Лилиан хотела было вспыхнуть и зарычать на свою капризную дочь, но тут в дверях показался лорд Этвальд, со своим семейством, отбив у неё прочие мысли. Она немного подалась вперёд, опершись на стол. Анвер пришёл, он наконец-то пришёл! Значит, она зря беспокоилась. И, похоже, это отобразлось на лице радостной улыбкой.

— А я всё знаю, — ехидно прозвучал голос из-за плеча. Она с ужасом вздрогнула и посмотрела на ухмыляющуюся дочь. Изи подвинулась ближе и понизила голос. — Но я не осуждаю тебя, мам. Я понимаю: ты любишь его, а он любит тебя, но вы не можете быть вместе, потому что у вас уже есть семьи и имена в обществе. Я никому не расскажу.

— Даже папе? — удивилась её словам Лилиан.

— Папе я уже рассказала, — виновато призналась Изи. — Но мне было страшно. Он был далеко, а твой друг ему не нравится…

— Ему никто не нравится, — гневно бросила мать.

— Но папа, мне кажется, тоже всё понимает. И я поняла, когда мы сегодня говорили с твоим другом. Может быть, он действительно не такой плохой.

— Вы говорили с Анвером? — удивилась Лилиан.

— Он приходил ко мне утром и убедил меня, что я должна пойти на этот вечер. Чтобы у нашей семьи всё было хорошо.

Так вот в чём дело. Лилиан обняла дочь, ощущая, как тревоги в её душе окончательно рассеиваются, уступая место удивительной лёгкости, в которой всё же было место нотке тоски. Ведь как было бы прекрасно, если бы всё было немного по-другому. Если бы два мужчины в её жизни просто поменялись бы местами. Ведь Анвер мог бы быть прекрасным отцом и королём.

— Так можно мне ещё один бокал? — осторожно уточнила Изи, разрушив всю магию момента.

— Хорошо, но только один, — закатила глаза Лилиан и позволила дочери подозвать официанта.

Спустя несколько минут к приёму наконец-то присоединился король. Глашатай вышел в центр зала, прервав разговоры, объявил правителя. Весь зал встал и, за исключением некоторых гостей из других королевств — равных ему по статусу властителей других земель или излишне влиятельных богачей — поклонился Канусу, пока тот шёл к своему месту, опираясь на золочёный посох с навершием в виде герба.

— Король Канус Дегурианский объявляет, что его внук, сын принца Мелдара Дегурианского и Лилиан Дегурианской, урождённой Ронденгард, в день святого Энбуриана Храбрейшего будет представлен перед ликом Света и наречён его именем.

Едва занявшие свои места гости вновь встали и зааплодировали, после чего торжество, наконец-то, перешло в пиршество. Зал наполнился громкими беседами и звоном бокалов, периодически заглушающими музыку, пусть артисты и старались изо всех сил. Наевшись, многие поднялись из-за своих мест и отправились гулять по залу. У кого-то даже ещё остались силы для танцев. Лилиан не могла оторвать колкого взгляда от вальсирующей четы Этвальдов, пока её дочери под шумок делили друг с другом ухваченный с подноса бокал вина и посмеивались над сидящим недалеко от деда мужчиной, что едва помещался в своём кресле, а пуговицы его дорогого одеяния грозили от напряжения отскочить со скоростью стрел во все стороны. Несмотря на это, толстяк продолжал упорно поглощать один за другим куски дичи, и девочки спорили о том, сколько он по итогу сможет съесть, и может ли человек лопнуть.

Сам король же тем временем общался с сидящей между ним и объектом внимания дочерей зрелой женщиной в дорогом одеянии, отороченном мехами, увешанной различными украшениями. Они говорили будто украдкой, и, в этом излишне шаловливом настроении, Изи могла бы предположить, что у этих стариков тоже пылает страстный тайный роман. От этих мыслей её бросило в жар, а щёки налились румянцем. Хотелось кружиться в танце и хохотать во весь голос. Она перевела оценивающий взгляд на вино, осознав, что это именно то, о чём предупреждала мать — если пить слишком много, можно лишиться здравого ума. Потому стоило больше не пить в этот вечер… Ну, если только последний бокальчик.

В середине танца пара Этвальдов почему-то остановилась, а затем леди поспешила покинуть зал, судя по жестам, ей явно нездоровилось. Немного помедлив, лорд осмотрелся по сторонам, уловил взгляды наблюдающих за ним королевских особ и двинулся в их сторону. Анвер зашёл с обратной стороны столов и приблизился к принцессам с матерью.

— Госпожа Лилиан, принцессы, — поклонился он. — Чудесный вечер, и вы все — самое прекрасное, что в нём есть.

Независимо от возрастов, женщины захихикали. Его взгляд задержался на Изи, внимательно наблюдающей за ним, он подмигнул ей и одобрительно кивнул.

— Разрешите пригласить вашу матушку на танец? — спросил он у девочек. Те снова захихикали и наперебой высказали своё одобрение. Лилиан смутилась, покраснев, но всё же подала руку и пошла за ним в скопление танцующих фигур. Дочери облокотились на стол, наблюдая за этой парой. Изи смотрела за их прикосновениями, взглядами, и предавалась мечтаниям.

Недавно она выпросила у няни одну из книг, которые та читала взахлёб. Отец не хотел бы, чтобы его хорошая девочка тратила своё время на нечто подобное, столь низкосортную литературу, где даже слог немного резал глаза после возвышенной поэзии и эпических проз, которые ей преподавали. В этих историях всё было просто, но этим оно и завораживало. Постепенно Изи менялась с няней всё большим количеством книг, погружаясь в удивительный мир бульварных любовных романов о простолюдинах, знати, военных, колдунах и пугающих уродливых эльфах. Иногда она практически забывала дышать во время чтения, когда главным героям всё же удавалось найти друг друга, их любовь воплощалась в реальность, так просто и живо, но в то же время удивительно волшебно.

Изи фантазировала, исподтишка осматривая находящихся в зале мужчин. Один из них должен был стать её будущим мужем. Статный, высокий, зрелый мужчина, держащийся несколько холодно, но дома выпускающий накопленные чувства наружу, окружая любовью свою избранницу. Который несмотря на все внешние невзгоды находит утешение в её заботливых объятиях. Для такого мужа она готова была стать такой женой. И романы подсказывали ей, что подобные отношения могут вырасти и от обычного брака по расчёту. Она видела это и сейчас, на примере своей матери, просто их паре повезло чуть меньше, и они встретились слишком поздно. Но ведь Изабелле может и повезти?

Во время танца Анвер заметил свою жену, немного бледную, осторожно прокравшуюся на своё место. Она настороженно смотрела на супруга в компании королевской особы, иногда морщилась от недомогания и поглаживала живот. Но всё же хорошо понимала, что её муж не может просто прекратить танцевать, дабы не нанести оскорбление представительнице правящего рода, потому лишь молча наблюдала за их движениями.

— Моей супруге нездоровится. Я должен буду уйти к ней после этого танца, — сказал он Лилиан, на лице той тут же отразилось беспокойство и понимание.

— Разумеется, — кивнула она. — Что с ней?

— Говорит, что боли в животе. Будем надеяться, что ничего серьёзного.

Она отвела в сторону печальный взгляд. Несмотря ни на что, супруга принца снова оставалась одна. В полном одиночестве там, где так много других людей.

— Эй, — шепнул ей Анвер, вернув внимание себе. — Я обязательно вернусь к тебе, любовь моя. Обещаю.

Он тепло улыбался ей, и она ответила тем же, видя, как горят искры в его глазах. Она подождёт столько, сколько потребуется. Но с окончанием этой песни они разошлись, и непонятное чувство тоски захлестнуло её. Будто отпускала возлюбленного навсегда. Но ведь он вернётся? Немного растерянная от собственных мыслей, Лилиан вернулась на своё место.

Этвальд же быстрым шагом вернулся к супруге, которая вновь закрыла рот рукой и содрогнулась.

— Не полегчало? — поинтересовался он с тревогой.

— Нет, — она отрицательно мотнула головой, говоря явно с трудом. — Я, наверное, лучше… поеду домой…

Несколько мгновений он сомневался, глядя на неё, но затем всё же принял решение.

— Да, ты права, лучше отлежаться. Это не последний королевский приём в нашей жизни.

Несмотря на недомогание, женщина постаралась улыбнуться ему, что получилось несколько вымученно.

— Кажется, сегодня всё идёт против нас, — усмехнулась она. — Или только меня.

— Не говори глупостей. Пойдём, я провожу тебя к экипажу. Только скажу королю.

Она осторожно приподнялась, и Этвальд вскочил с места, держа её под руку. Вместе они преодолели путь до Кануса, поддерживающего беседу со своей важной гостьей. Кашлянув, лорд привлёк к себе внимание.

— Простите, Ваше Величество, — поклонился он. — Моей жене нездоровится. К сожалению, она вынуждена покинуть торжество. Разрешите отвезти Джулианну домой и вернуться.

— Разумеется, лорд Этвальд, — улыбнулся Канус. — Как добропорядочный муж, Вы можете остаться дома и поддержать супругу.

Этот странный холод в глазах. Этвальд впервые видел его в свой адрес. Обычно он замечал его во взгляде своего правителя лишь несколько раз — когда тот сам собирался принять жёсткое решение, наказать кого-то. Но чем верный советник мог провиниться перед своим правителем?

— Спасибо, Ваше Величество, — вновь поклонился Анвер и повёл жену к карете. Они передвигались неспешно, осторожно, загрузились в свой экипаж. Лорд велел кучеру вести аккуратнее, и они медленно двинулись в сторону дома.

— Ты же вернёшься туда? — спросила Джули, внезапно нарушив тишину.

— Думаю, да, ведь это мой долг, — честно признался он. Она лишь кивнула и отвела взгляд в окно. Он думал, что нужно сказать хоть что-то, чтобы разрядить повисшую напряжённую тишину, но внезапно резким рывком их экипаж остановился. Снаружи послышались мутные крики, среди которых легко можно было различить «Лорд Этвальд!», от чего Анвер уже не мог не выглянуть в окно ради интереса. Наперерез карете выскочил мужчина в униформе его слуг, несущий в руках походную сумку.

— Джули, — попросил он, успокаивающе вытянув в её сторону руку, — подожди немного, пожалуйста.

Не дожидаясь ответа, он вынырнул из кареты.

— Лорд Этвальд! — восторженно улыбнулся мужчина, запыхаясь. — Как славно, что я застал Вас в пути! Я выполнил поручение сира Боннаса, но не дождался его в особняке и решил выйти в сторону замка.

— Боннас не вернулся?

— Нет, милорд.

— Хорошо. Не важно. Что со складом? — вернув в тон строгость, перевёл тему Этвальд. Слуга немного растерялся, но быстро сориентировался и затараторил.

— Я обшарил все шкафы и обнаружил пропажу нескольких флаконов рвотной настойки. Как было поручено, взял антидот и в срочном порядке отправился к Вам, но не застал в поместье. Вспомнил про приём и отправился во дворец…

— Ну, это мне уже известно, — мрачно оборвал его лорд. — То есть, ты хочешь сказать, что пропала только рвотная настойка? Никаких сильных ядов? Сколько было похищено?

— Абсолютно уверен, только рвотная. Всего 3 флакона, сир.

Нет, это выглядело несерьёзно, совершенно не укладывалось в голове. Имея перед собой такой спектр сильнодействующих ядов, некто похитил слабые настои, вызывающие временное недомогание, словно хотел совершить всего лишь детскую пакость! Неужели ради этого некто убил двух человек и оставил сиротами троих детей? Может, конечно, грабитель не столь хорош в берларийском наречии, и не разобрался с надписями на этикетках под полочками? Нет, это всё равно звучало безумно глупо. Ведь даже если смешать все три флакона, не выйдет чего-то смертельного.

— Сколько антидотов ты взял? — уточнил Этвальд, всё ещё не в силах собрать головоломку воедино.

— Один, — смутился слуга. Лорд нахмурился, несколько мгновений подумал, решая, как поступит дальше.

— Хорошо, — наконец, изрёк он. — Ты отправишься в поместье. Дашь антидот под видом лекарства моей жене через полчаса.

— Но если миледи нездоровится…

— Она должна думать, что ты искал лекарство в доме, а не имел его при себе, — рявкнул Этвальд. — Это не вызовет у неё подозрений. Я надеюсь, ты не ошибся в подсчётах ядов, иначе тебе не сносить головы.

Слуга вздрогнул от ужаса, но понимающе кивнул.

— Отлично, — прошипел напряжённый Этвальд и залез обратно в экипаж. Леди прижимала кружевной платок ко рту, прислонилась к окошку, глядя мутным взглядом наружу. Стоило её утешить. — Тише, Джули, продержись ещё немного. Мы уже почти дома.

Она лишь булькнула что-то в ответ, не в силах оторвать платка ото рта.

Суета на кухне набрала новые обороты, готовясь к подаче горячего. Привезённое Лордом Этвальдом в подарок вино стремительно убывало, осталась последняя бочка, которую уже приготовили к розливу. Пришлось послать поварёнка в королевские погреба, чтобы достали ещё партию напитков из запасов.

Тем временем большинство гостей наелось и принялось прогуливаться по залу. Даже король решил пройтись со своей собеседницей вдоль стены, демонстрируя ей висящие там гобелены. Слуги сновали вокруг с закусками и бокалами на подносах. Лилиан продолжала сидеть на месте и тоскливо есть салат, в то время как её дочери с задорным хихиканьем носились по залу. Изи танцевала с мужчинами, меняя их каждый танец. Её белоснежная улыбка ослепляла их, красота завораживала, а искры в глазах пленяли. Она делала всё, чтобы её будущий муж был очарован ею, пусть и не знала, кто именно будет к ней свататься. Так что самый лучший план — очаровать всех без исключения.

— Лилиан, — женщина вздрогнула, услышав этот мягкий голос и подняла испуганный взгляд на Кануса. Он тепло улыбался, но в его глазах отражался упрёк. Король присел рядом с ней и несколько мгновений молчал.

— Что бы не случилось, не стоит давать этим людям повод загрызть тебя, — вздохнув, начал он. — Эти стены видели многое, но надёжно скрывали от чужих глаз. Потому выставлять напоказ что-то, порочащее тебя, неразумно.

— Вы правы, Ваше Высочество, простите, — прошептала она, виновато опустив голову.

— Лучше удели внимание детям. Малышкам весело, но они ведут себя несколько неподобающе для членов королевской семьи. А Изи пора бы уже представить её будущему супругу.

— Разумеется, — она встала со стула, поклонилась, и отправилась за дочерью, кружащейся в вальсе с очередным франтом. Лилиан подождала в стороне окончания танца, после чего подозвала её. По дороге к матери принцесса деловито подхватила с подноса стакан с вином, чем вызвала у Лилиан вспышку гнева. Леди, пришедшая на этот званый пир, испарилась, теперь здесь снова была взбалмошная девчонка, совершенно не осознающая последствий своих действий, к тому же явно покачивающаяся от алкоголя.

— А не многовато ли ты уже выпила? — мрачно спросила она, отбирая у неё вино.

— Эй! — возмутилась Изи. — Отдай! Я уже взрослая и сама решу, пить мне или не пить!

Лилиан раздражённо выдохнула, ловя на себе взгляды окружающих, привлечённых громким тоном её дочери, затем схватила её под локоть и увела за угол. Бокал по пути она поставила на край стола, и спустя несколько минут он уже исчез оттуда, подхваченный хихикающими малышками. Но пока королеве было не до них, нужно было привести старшую дочь в подобающий вид.

— Только посмотри на себя, — заворчала женщина, поправляя выбившиеся из её причёски пряди, разглаживая топорщащиеся складки на платье. — Разве так выглядит и ведёт себя дама? Ты должна быть статной, вызывать восхищение и уважение.

— А чем я, по-твоему, плоха? — упёрла руки в бока Изи и покачнулась.

— Может, ты и похожа леди, — прошипела Лилиан. — Но ведёшь себя как малолетняя девчонка, которой ударило в голову вино. Стоило только выпить пару бокалов — и ты уже пошла по рукам, а ведь твой дедушка всеми силами пытается произвести впечатление на семью твоего будущего мужа.

Изи хотела было выплеснуть оскорбительных колкостей в адрес матери, но осеклась. Значит, те люди, что сидят по левую руку от короля — родственники её будущего мужа? Та самая полумёртвая женщина, столь слабо реагирующая на происходящее, что постоянно кажется сонной, и едва влезающий в кресло увалень, вызывающий отвращение с первого взгляда. И это на их фоне Изи выглядела и вела себя как-то не так?

— Ну, вот, молодец, успокойся и возьми себя в руки, — нежно взяла её за плечи Лилиан и улыбнулась. — Покажи дедушке, какая ты умница, и представь нашу семью в лучшем свете. Ты же можешь это?

Изи выдавила из себя улыбку и кивнула. Вместе они вернулись в зал, нашли глазами Кануса в компании этой несуразной пары, и подошли к ним ближе.

— О, а вот и она, моя внучка Изабелла Дегурианская, — отметил с улыбкой король. Губы женщины слегка дёрнулись, видимо не сумев выдавить приветливых жестов, стоящий за ней мужчина же как-то странно усмехнулся, осматривая девушку с ног до головы. Перебарывая отвращение, Изи улыбнулась и сделала реверанс. — Представляю тебе королеву Ноаргринда Эделию Римфер и её сына, наследника престола Ноаргринда, принца Маорла Римфера.

Изи передёрнуло, но она пыталась всеми силами сохранять приветливое выражение лица, пусть и губы кривились от чудовищной неправильности происходящего. Вокруг было столько мужчин, столько королевств, столько наследников престолов. Почему же ей достался самый омерзительный из них? Неужели дед настолько ненавидит её? За что? Неужели всё это лишь для того, чтобы получить выгоду? Ради этого Канус способен позволить кому-то превратить собственную внучку в безмолвную куклу в руках уродливого болвана?

— Прекрасно, — прокомментировала Эделия. — Думаю, мы пришли к согласию.

— Тогда за это стоит выпить, — улыбнулся Канус и подозвал официанта. Все собравшиеся разобрали бокалы, Изи помешкалась, но, увидев одобрительный взгляд матери, приняла напиток. — За процветание наших королевств и счастье в браке наших детей!

Девушка не хотела за это пить, чувствовала тошноту, как горит лицо, потому что из глаз пытались вырваться слёзы отчаяния. Четверо взрослых опустошили бокалы до дна за несколько глотков, она же смотрела в чарующую багровую жидкость и чувствовала, как кружится голова от внезапно набравшего силу шума и окружающих запахов. Здесь было так душно, так тяжело дышать. Может быть потому, что ей хотелось упасть на колени и разрыдаться от разочарования? Всё должно было быть не так. Её супруг уж точно не должен быть таким: свинообразным, уродливым, с губами, блестящими от плохо вытертого жира, с этим странным взглядом, в котором она в силу юности и неопытности не могла разглядеть сквозящей похоти. Она представила, что, как и в книгах, эти руки будут трогать её, эти пальцы — касаться её лица и волос, губы — дарить ей поцелуи, а огромное заплывшее жиром тело — прижиматься к ней в ночи. Невыносимо…

— Простите, — с лёгким надломом произнесла она. — Что-то мне нехорошо. Кажется, я выпила слишком много вина сегодня. Разрешите, я удалюсь в свои покои?

Ей удалось выдавить из себя улыбку под их обеспокоенными взглядами. Лилиан извинилась, взяла её за плечи и отвела в сторону.

— Что случилось? — спросила она с тревогой, в которой всё же сквозили привычные ноты упрёка. Неужели она догадалась?

— Ты была права, мамочка, — попыталась улыбнуться она, но в глазах предательски заблестели слёзы. — И вправду нельзя пить больше бокала.

— Я отведу тебя к лекарю.

— Не стоит, я просто полежу в своей кровати, и всё пройдёт.

Несколько мгновений мать взвешивала все за и против, а затем всё же сдалась.

— Хорошо, полежи немного, но возвращайся, как полегчает. Всё же впереди ещё десерт. Ты же хочешь десерт?

Она всегда проверяла дочь одним и тем же способом: если при слове «десерт» или прочих других радостях жизни у Изи мигом проходят все болезни, и она может даже радостно прыгать и бегать с криками, значит просто не хочет что-то делать в данный момент. Но сейчас всё было как при худшем варианте: её девочка отреагировала на сказанное слабой усмешкой, нисколько не впечатлившись этими словами, словно в действительности была больна.

— Давай, я провожу тебя? — обеспокоенно сказала Лилиан и поднялась на ноги, взяв дочь за руку. Та не сопротивлялась и последовала за матерью, продолжая сдерживать рвущиеся наружу стенания, изо всех сил делая вид, что всё нормально, это лишь небольшое недомогание. Лилиан стоило бы гордиться своей дочерью, сегодня она вела себя совсем как взрослая. Совсем как она сама во времена своей молодости, когда тоже страдала от унизительного безразличия мужа.

— Спасибо, мама, — кивнула Изи, когда они подошли к двери её комнаты. Она мягко отняла руку, на что Лилиан ощутила какой-то болезненный укол совести.

— Может, тебе помочь раздеться?

— Нет, не нужно, — ответила девушка, вынимая из волос шпильки. — Ты должна быть с гостями.

Женщина хотела возразить, сказать, что должна быть здесь, со своей дочерью, но не смогла, лишь кивнула и ушла, закрыв за собой дверь. На мгновение она задумчиво остановилась, виня себя в бездействии. Всё же стоило заглянуть к отцу Радрону, паладину при дворце, чтобы он осмотрел её дочь и убедился, что это лишь опьянение, ничего более серьёзного.

Изи содрогнулась от бесшумных рыданий и упала на колени. Меланхоличные движения пальцев, достающих из волос заколки, стали резкими, она вырывала их и отбрасывала в стены в приступе ярости и боли. Рычащие всхлипы набирали силу по истечении времени. Рывками она разрывала корсет, пытаясь выбраться, но сумела лишь немного его ослабить и выползла из платья, после чего забралась под одеяла и начала рыдать. Где же папа, когда он так нужен? Он всегда умел утешить её, всегда мог унять тревоги. Но за то время, что его не было дома, она успела испытать столько боли и разочарования. Он должен был вернуться, как и обещал ей. Должен был спасти её…

Примерно в это же время делегация Мелдара ждала, пока опустится навесной мост в город. Грязные и уставшие от долгого пути бойцы были рады, что наконец-то вернулись. Та же мысль грела душу принца. Сегодня всё будет окончено.

С другой стороны к замку верхом на своём личном коне выехал лорд Этвальд, наконец успокоив жену и дав ей антидот. Он подстёгивал поводья и торопился как мог, но всё равно боялся, что не успел, что что-то безнадёжно упустил.

Однако, охрана дворца наотрез отказалась впускать его внутрь, несмотря на богатое одеяние и регалии, что у него были. Даже просьбы позвать кого-то игнорировались. В отчаянии он топтался на месте, силясь придумать хоть что-то. Но от мыслей отвлёк нарастающий стук нескольких десятков копыт. Большая группа всадников, похожих лишь на чёрные силуэты в вечернем мраке, разделилась на две части. Одни свернули в сторону Собора Света, сопровождая пару небольших обозов. Вторые продолжали путь во дворец. Совершенно необычное перемещение войск в такое время, это определённо саботаж. Этвальд растерялся, стоя прямо у них на пути, но ещё больше оторопел, когда свет фонарей вырвал лица путников из мрака.

— Принц Мелдар? Вы вернулись? — прошептал он, осознавая увиденное. Спутники наследника были живы, их было чуть меньше, чем отправлялось в этот поход, но слишком много для людей, которые должны были умереть от отравленной еды. Неужели верный наёмник, с которым они работали столько лет, предал его?

— Вы удивлены, лорд Этвальд? — сухо спросил тот явно уставшим голосом. — А что Вы здесь делаете?

***

Тем временем в зал подали горячее, но гости завершали свой оживлённый танец. Шум веселья не умолкал, они ели, пили, разговаривали друг с другом. Канус с Эделией, несмотря на возраст, неспешно кружились в вальсе в самом центре зала. Маорл первым приступил к трапезе и склонился над своей тарелкой, жадно поедая свиные рёбра. Внезапно он подавился, замер на мгновение, затем закашлялся, разбрасывая по сторонам пережёванную еду. Те, кто сидел ближе к нему, вскрикнули, кто-то вскочил со своих мест и попытался отстраниться. Эделия рванулась к своему сыну, но на полпути внезапно содрогнулась от спазма. Словно цепная реакция, кашель разошёлся по залу, сопровождаясь судорогами. Гости вцепились в скатерти, стягивая их на себя. Слуги запаниковали, кто-то неуклюже попытался помочь, другие побежали за помощью.

***

Этвальд не успел ответить, когда до их ушей донеслись крики из замка. Мелдар побледнел и тут же рванулся к воротам, приказав страже отворить их для всех его спутников. В их числе в замок проник и Анвер. Спешившись у самых дверей, принц ворвался в зал. Увидев происходящее, он выронил посох из рук, и оружие с глухим стуком упало на отполированный мраморный пол.

***

Канус припал на колени, его кожа побагровела от непереносимого жара, переполняющего тело, распространяющегося из желудка. Как же больно, словно кто-то выкручивал внутренности. Старик скрючился, содрогаясь от приступов кашля и пытался понять, как это могло произойти. Кто мог пойти на это? Кто посмел?

— Отец, отец! — в ужасе прокричал Мелдар, подхватив его. — Скорее, ему нужна помощь!

Один из спутников принца метнулся к ним, приложил руки к груди, и их объяло свечение, но состояние старика всё равно ухудшалось. Его губы заалели, тягучие струйки крови, смешанной со слюной, упали в бороду. Глаза вылезли из орбит, всё вокруг потемнело. Его тело обмякло в руках сына, в голове проносились лишь молитвы Свету, чтобы тот оставил его в живых.

Десяток паладинов не успевал помочь всем. Маорл в дальнем конце зала зашёлся в конвульсиях, изо рта хлынула кровавая пена, глаза закатились. Стул накренился назад, грузный мужчина упал навзничь и больше не двигался, его мать тоже дрожала под руками юного паладина, но её состояние постепенно улучшалось.

— Держись, папа, — шептал Мелдар, словно заклинание. — Держись.

Канус схватил его за ворот коченеющими от спазма пальцами, костяшки побелели от напряжения. Сама жизнь в этот момент казалась ему мучением, и всё же он цеплялся за неё. Встретился глазами с сыном и увидел в них жуткий холод, который испугал его, но изо рта вырывался лишь хрип. Словно он видел хищника, ожидающего, когда его жертва перестанет сопротивляться смерти.

***

Этвальд смотрел на происходящее с неприкрытым ужасом. Как это могло произойти? Как Мелдар мог это провернуть? Может, дело в демоническом оружии? Словно завороженный, лорд бросил взгляд на брошенный в холле посох, лежащий совершенно без присмотра. Осторожно подошёл ближе, и наклонился, чтобы дотронуться до древка, будто сотворённого самой природой.

— Я бы на Вашем месте этого не делал, — произнёс голос за его спиной, молодой, но удивительно твёрдый. Словно ребёнок, застуканный за шалостью, Этвальд с опаской развернулся к ненужному свидетелю и увидел незнакомого молодого человека, явно прибывшего с делегацией принца. — За силу, заключёную в этом оружии, нужно заплатить свою цену.

Словно в подтверждение своих слов, юноша продемонстрировал мужчине ожоги на руках.

— Что там произошло? — осторожно спросил лорд, выпрямившись.

— Думаю, принц поведает об этом позже. Надеюсь, вы наберётесь терпения и не будете необдуманно прикасаться к чужим вещам. Всё же это — место преступления.

Этвальд хотел было спросить что-то ещё, но сжал губы. Слишком подозрительно выглядел этот мальчишка. Похоже, Мелдар каким-то образом добился от некоторых своих спутников раболепного поклонения. И, если его не остановить, то появление подобных очарованных юнцов будет только началом.

***

Решительной походкой лорд вернулся обратно в зал. Изиро Бейло проводил его подозрительным взглядом, затем снова посмотрел на брошенное в коридоре оружие. Всё же негоже было оставлять его так. Смиренно вздохнув, он присел рядом, словно верный страж, ожидая, когда вернётся настоящий хозяин посоха. Принц был прав, когда опасался внутренних врагов королевства не меньше, чем демонической угрозы. Но, судя по всему, даже он не был готов к столь быстрому и решительному удару с их стороны. Чрезвычайно своевременно. Может ли быть, что те и другие силы связаны воедино? Что культ демонических созданий настолько силён, что сумел проникнуть во дворец?

***

Канус провалился в темноту, и его пальцы разжали ворот сына, глаза закатились.

— Ты совсем не стараешься! — прорычал Мелдар на молодого паладина, на лбу которого от напряжения выступили вены и потекли капли пота. — Это твой король, ты обязан спасти его!

— Я стараюсь… Ваше… Высочество, — прошептал тот через такты дыхания, не ослабляя исходящего из рук света. — Но он… слишком слаб…

Мелдар огляделся по сторонам, собираясь позвать к себе ещё одного паладина, но затем осознал, что каждый из приведённых им лекарей старался изо всех сил, но сказывался изнуряющий путь. Люди умирали, и каждому была нужна помощь. Те, кого удавалось вылечить, откашливались, выплёвывая отравленное содержимое желудков, а затем отползали в сторону, совершенно истощённые, и дышали, словно не веря, что вновь могут это делать. Но их были единицы. Большинство гостей лежало недвижимо, словно кучи брошенных в суматохе вещей, небрежно и бездушно. Скрюченные, как голодающие бездомные псы, изуродованные посмертными гримасами с окровавленными губами и выпученными в агонии глазами. На мгновение принц замер, а затем метнулся к королевскому столу, бросив тело отца на пол. Наблюдающий со стороны Этвальд повёл бровью, ожидая, что же произойдёт дальше. Ему нужно было подловить принца, когда тот ошибётся. Заметить малейшее несоответствие в поведении, чтобы быть уверенным, что он действительно сможет сразиться с этим чудовищем.

Но Мелдар застонал, завыл, как раненый зверь, припав у стола. А затем вытянул из-под него одно тело, неестественно маленькое в этом пышном платье, за ним второе, ещё меньше. Этвальд побледнел, понимая, что принц сжимает в своих объятиях двух младших дочерей, стонет от боли и горя, плача в их кружевные платья, словно пытается своими слезами пробудить в них жизнь.

Из хода, ведущего во внутреннюю часть дворца, в зал ворвался паладин Радрон — статный мужчина в сером камзоле, расшитом серебряной нитью, отличительным знаком сторонников веры Церкви Света, — и тут же опешил от увиденного, но быстро взял себя в руки и рванул к принцу. Мелдар посмотрел с надеждой на его объятые более уверенным свечением руки, чем у его спутников, но тот довольно быстро их убрал, явно помрачнев.

— Мне очень жаль, Ваше Высочество, — произнёс он виновато, от чего Мелдар скривился было в новом приступе рыданий, но решительно вздохнул и сдержал его.

— Помогите отцу, — произнёс он обречённо. Радрон кивнул и побежал на подмогу почти выбившемуся из сил паладину, а Мелдар остался горевать над мёртвыми дочерями. В тех же дверях показалась Лилиан в сопровождении Изи. Женщина явно испытывала слабость, шла с помощью дочери, и только они оказались внизу, ошарашенно отстранилась и опёрлась о стену. Она смотрела на происходящее со страхом и неверием, сначала найдя глазами Этвальда, смиренно стоящего в стороне, а затем заметила Мелдара и его страшную ношу. Она приложила руку ко рту, сдерживая вопль боли, ноги подкосились, и она сползла на колени, не в силах принять случившееся за правду. Этого не могло быть, это было невозможно…