Глава 6. Замкнутый круг.

— Сколько раз я приходил сюда? — прошептал Балазар, сосредоточенно глядя в медальон, пока Дейни с сомнением смотрела на него, скрестив руки и стоя поодаль, словно опасаясь. — Сколько раз мы вели этот разговор?

— Балазар, — устало выдохнула она. — Пожалуйста, не начинай.

— Как часто я кричал на тебя? — он пристально сощурился, всё ещё не поднимая взгляда, но его глаза уже больше смещались с портрета девушки в сторону, куда-то в пустоту. — Бил тебя? Особенно на глазах наших детей? Кажется, как-то раз я даже был близок к тому, чтобы спалить этот дом дотла.

Она всхлипнула и закрыла рот рукой, не в силах ему ответить. Рыдания исказили её лицо, слёзы хлынули из глаз, но его тон оставался столь же безразлично спокойным, как и ранее.

— Но ведь это не мои дети. Я так давно не виделся с ними, что почти не помню их лиц, но точно знаю, что не могу быть их отцом, — произнёс он эти слова как нечто само собой разумеющееся, Дейни хотела было возмутиться, но дальнейшие слова остановили её. — А Робби? Мой лучший друг? Я помню его, многие моменты из нашей жизни, как будто мы действительно знали друг друга с самого детства. Но я никогда не был с ним знаком.

— О чём ты, Балазар? — со страхом прошептала она, ощущая, как нарастает накал его безумия.

— О тех причудах, что со мной происходят, — вздохнув, он вновь посмотрел в медальон. — И я уже даже не знаю, смогу ли найти ответ на вопрос: что же это всё такое на самом деле?

— Ты пугаешь меня, Балазар, — она попятилась и упёрлась спиной в стену. — Я не понимаю тебя. Пожалуйста, скажи, что тебе просто нехорошо.

Но он усмехнулся и отрицательно мотнул головой.

— Мне уже давно не просто нехорошо. Но я больше не могу обманывать себя, думая, что так смогу спастись. Сбежать от своей проблемы.

— Прошу, Балазар, посмотри на меня! — эмоции заставили её повысить голос. Дейни надеялась, что сумеет отвлечь его, вернуть к реальности, но он не поддался.

— Нет, — произнёс он, но всё же бросил на неё взгляд, как-то печально улыбнулся, а затем приподнял медальон и снова посмотрел на изображение в нём, так, чтобы они находились на одном уровне, чтобы одновременно видеть обоих. Коротко вздохнув, он добавил. — Когда я смотрю на тебя, то краем глаза вижу, как всё вокруг меняется, теряя привычные черты. Отвожу взгляд и замечаю, что твоё лицо искажается, а волосы меняют цвет.

Он захлопнул кулон и убрал его, полностью обратив внимание к окончательно скривившейся в непонимании от его слов Дейни.

— Я ведь так стремился к тому, чтобы занять почётное место, обрести имя и славу. Получить хоть что-то, чтобы ни от кого не зависеть. Чтобы вернуться домой и наконец-то обручиться с тобой. И начать нашу счастливую семейную жизнь…

— Но твои мечты не сбылись? — нахмурилась она.

— Нет. Ведь я так и не вернулся к тебе, — с тоской прошептал он. — Мы никогда не были женаты. Наши дети не рождались.

— Он срывается, — размыто раздался голос её матери сверху, но слишком громко и отчётливо для разделяющего их расстояния. По Дейни было видно, что она тоже прислушалась к этим словам, слышит и внимает им. — Тебе не удержать его.

— Да, она права. Тебе больше не удержать меня, — кивнул он. — Я больше не верю в эту ложь.

Внезапно тени вокруг набрали силу. Словно отчасти впитав их, кожа девушки потемнела, от чего глаза стали выделяться отчётливее и в них стала ярче проявляться оранжевая кайма. Она стала похожа на того монстра, последнего, с которым боролся Балазар.

— Неужели? — на её губах растянулась ехидная усмешка, а в словах явно звучала издёвка. — Сколько раз ты уже это слышал? Сколько раз ты был здесь? Ты помнишь?

На мгновение он растерялся, но воспоминания сами неумолимо всплывали в голове. Этот разговор всегда начинался одинаково. Он просыпался наверху, спускался вниз, где и выяснял со своей женой их дальнейшую судьбу. Но концовки были разными. Он мог сорваться на неё, мог закричать, мог ударить, мог убить и в ужасе сбежать, а мог в порыве крайнего отчаяния и ярости выпустить на волю дарованную силу. В ужасе он пытался понять, что же из этого на самом деле было правдой.

— Всё. И ничего, — ехидно отметила лживая Дейни.

— Кто ты? Зачем ты это делаешь? — прошипел Балазар в отчаянии, а на его глаза накатили слёзы боли.

— Потому что ты сам захотел этого, Балазар, — просто ответила обманщица, разведя руками. — Неужели ты не помнишь?

И снова, наперекор его воле, в голове стали всплывать воспоминания, погружая в себе, словно навязчивый, болезненный сон.

***

Куклы, развешенные на деревьях, указывали путь. Узловатые ветви мёртвых кустарников ограждали гнездо от внешнего мира, глубокие напевы сектантов, взывающих к запретным силам, манили, притягивали к себе. Отряд затих в ожидании, когда их разведчики вернутся обратно. Наконец, тихим шагом к ним подкрался Анвер. В его адрес тут же раздалось раздражённое шипение.

— Почему так долго? Я уже начал плести погребальные венки!

— Отстань, Джорен, — напряжённо отмахнулся мужчина, фокусируя всё своё внимание на сверлящем его взглядом Балазаре. — Командир!

— Докладывай, — кивнул тот с хорошо скрытым нетерпением.

— Гнездо действительно довольно крупное, — затараторил боец. — Сектантов около тридцати, кучкуются ближе к центру, как обычно. Там довольно большая группа и что-то вроде ритуального круга.

— Монстров снова не видно? — а здесь уже пришлось скрывать разочарование.

— Нет, ничего похожего.

Большинство членов отряда, некоторые даже неприкрыто, вздохнули с облегчением, и лишь командир не был удовлетворён услышанным. Они разорили уже не меньше десятка гнёзд. И каждый раз имели дело лишь с заигравшимися людьми. Это отнимало время, их поход растягивался на бесконечно долгое путешествие по этим проклятым лесам. Отловить, доставить обратно к деревне к представителям короны, которые конвоируют этих людей до темницы — так прошёл уже практически целый месяц, и боевые маги так и не добились нужного результата. Король недвусмысленно дал понять Балазару, что у этого похода должны быть непротиворечивые результаты. Необходимо найти доказательства, что в лесах завелись именно чудовища. Но отряд продвигался всё глубже, а на пути попадались лишь марионетки монстров.

— Нам нужно немного изменить тактику, — после недолгого размышления решил он. — Мы слишком долго ведём зачистку, размениваем силы на сектантов. Манкход, я думаю, что ты справишься со сдерживанием беглецов в одиночку.

— Думаешь мне хватит сил на огненное кольцо вокруг такого большого гнезда? — поразился тот в ответ.

— Мы начнём вместе, затем будем сужать его, пока не сможешь держать его в одиночку.

— Но что ты хочешь делать?

— Немного ускорить набег, — уклонился от ответа он, не особо желая делиться подробностями. Что-то подсказывало ему, что они будут возражать, что будут пытаться отговорить его, но им лучше не вмешиваться. Им просто страшно, но именно из-за этого страха они не могут вернуться домой.

— Главное — собрать их в одном месте. Не дать никому уйти. И не мешать мне. Сгоните их в центр круга, всё остальное сделаю я, — велел он.

Они выполнили его поручение. Когда огненное кольцо, отрезающее пути для бегства, сжалось, Балазар опустил руки, и Манкходу пришлось перехватить инициативу, продлевая путь своего заклинания и поддерживая его. Люди убегали от вооружённых бойцов, метались в ловушке, но те, что сидели в ритуальном круге, продолжали свои песнопения, словно в трансе, а их собратья опасались его переступить. Будто в этом рисунке на земле, выложенном камнями, заключалась какая-то сила. Подходя ближе, Балазар надеялся, что это так. Он хотел, чтобы их кукловоды видели и слышали, что здесь происходит. Паника была подавлена, и теперь обманутые ложными обещаниями люди смотрели с мольбой на окруживших их королевских солдат. Истово верующие же источали затаённую злобу, но пока лишь формировали вокруг молящихся плотное кольцо. В него случайно попал и Рикто, но пока не решился с боем пробиваться наружу, а сектанты его не замечали. Держа свой меч наготове, он осторожно крался между камней и рисунков на земле, между мужчин и женщин, сидящих с закрытыми в трансе глазами, поющих свои молитвы на полузабытом древнем языке, и пытался понять, почему остальные не решаются войти сюда.

— Где же Ваши хвалёные духи, которые должны вас защищать? — с презрением бросил Балазар окружённым людям, подойдя ближе. — Неужели они не спасут вас от плена?

Верующие смотрели на него с презрением, кто-то даже улыбался. Его слова их совершенно не пугали. А вот соратники Балазара стали бросать недоумённые и непонимающие взгляды на командира, опасаясь того, чего он хочет добиться.

— Кажется, вас не страшит неволя, — заключил командир, проходя вдоль пленников. — Но спасут ли вас духи от смерти?

Люди зароптали, от чего один из истово верующих подался вперёд.

— Вам это с рук не сойдёт! — воскликнул он, брызжа слюной. — Вас покарают за убийство ни в чём не повинных людей!

— Очень на это надеюсь, — презрительно смерив его взглядом, Балазар сделал резкий выпад, и его меч рассёк живот мужчины диагональной полосой, выпуская наружу внутренности. Тот схватился за них с застывшим на лице удивлённым выражением, будто надеясь собрать, несколько раз дёрнулся и упал замертво. Люди закричали и попытались рвануться прочь, и многим это удалось, ведь бойцы Балазара дрогнули от случившегося. Лишь песнопения в центре круга оставались неизменными, как и огненное кольцо, не выпустившее сектантов. Часть из них попыталась броситься на командира отряда, но тот лишь усмехнулся, а затем направил в них огненный поток, намекая на их полную беспомощность против него.

— Держите их! — рявкнул он своим бойцам, возвращая их в чувство. А затем снова обратился к своим явно дрогнувшим жертвам. — Ну, где они?! Где ваши спасители, когда они так нужны?!

Его руки горели огнём, вселяя ещё больший ужас. Да, именно это ему было и нужно. Животный страх в их глазах, чтобы они переступили черту собственной одержимости. И привели ему настоящего врага. Жаль в тот момент он не видел себя со стороны. Он вселял сомнения не только в сердца сектантов, но и собственных спутников. И все бойцы, пусть и несколько мешкаясь, исполняли его приказ, загоняя людей, словно стадо овец, в центр гнезда, где те кучковались, осознанно или неосознанно создавая живой щит к возносящим молитвы истово верующим. И, если поначалу адепты дрогнули, то затем внезапно набрались смелости и бросились в атаку, видимо понимая безвыходность своего положения. Сколь нелепо и безнадёжно. Все, кто кидался на боевого мага, мгновенно получали смертельный запал огня в лицо, пламя вгрызалось в тела смельчаков, отметая их назад, где они вопили от боли и катались по траве, пытаясь сбить с себя огонь. Но это отнюдь не служило для остальных уроком. Сектанты атаковали королевских воинов, всё больше превращая операцию по зачистке в хаотичную чехарду. Несколько человек даже прорвались через кольцо огня, после чего обожжённые, с пламенем на одежде, бежали дальше, в лес, надеясь оставить позади этот кошмар. Оставались лишь либо слишком напуганные, либо слишком убеждённые в своей вере, но бойцам Балазара удалось отбросить их назад.

***

Однако не все враги смело бросились в бой только с кулаками, Манерс получил исподтишка удар кинжалом, благо, что в плечо. Подоспевшие Винтерс и Джорен оттеснили врагов, и ему пришлось немного отступить, в ладонях замерцал целебный свет, залечивая рану. Хорошо, что лезвие не было отравлено, иначе пришлось бы возиться дольше. Остановив кровь, паладин поспешил обратно на помощь товарищам.

***

В общей суматохе происходящего Зебиус чувствовал себя увереннее остальных, искренне веря, что его командир точно знает, что делает. Крепкий и высокий боец оттеснял сектантов группами, пусть для этого и приходилось прикладывать гораздо больше силы. И, пожалуй, его единственного восхищало то, как Балазар исполнял пируэты, и огонь, яркими вспышками разрезающий тьму, метался между носящимися по кругу людьми, практически их не задевая. Только тех, кто решился поднять руку на воинов короля. Только предателей и сектантов. Так и должно работать правосудие.

Пожалуй, он слишком засмотрелся, и бросающиеся со стороны люди с оружием начали давить его в оборону. Но они слишком плохо его знали. Несколькими резкими взмахами он заставил мужчину с топором отступить, а зашедший сбоку с гортанным криком толстяк, вооружённый мясницким ножом, получил удар коленом в живот, пока Зебиус блокировал его атаку, затем пришлось быстро повернуться, размахивая мечом, чтобы два сектанта с кинжалами отступили.

Сбоку что-то мелькнуло, слишком близко и резко, не оставив ему времени на раздумья. Он резко размахнулся в обратную сторону и ударил, предполагая, что попадёт противнику в лицо. Но его кулак обрушился в затылок замешкавшемуся мужчине, от чего ноги того подкосились, и он упал на землю. Ошарашенная молодая женщина рядом с ним, тянувшая его вперёд за руку, бросила взгляд, полный ужаса, на Зебиуса, а затем припала к жертве, пытаясь привести его в чувство. Кулак ныл, боец явно не рассчитал силу, но проверять самочувствие неудавшегося беглеца было некогда, ведь прошлые противники никуда не делись.

***

Они не придут. Эта мысль не давала покоя Балазару. Весь его труд и труд его людей снова пропадёт зря. Порождения демона не явятся, пока он лишь делает вид, что опасен для их паствы. Им нужна кровь, ещё больше крови, не только тех, кто сам накликал свою судьбу, но и невинных. Ведь они защитники угнетённых. Глубоко вздохнув, Балазар подавил сомнение и следующей атакой бросил направленный взрыв в людей перед собой. Энергия высвободилась наружу, отщепляя рваные куски от тел своих жертв, трое упали замертво, ещё около десятка припали к земле в агонии. Всё вокруг будто замерло, непонимание, осуждение, ненависть — всё это во взглядах собравшихся обратилось к Балазару. Но он не замечал. Тяжело дыша, он бросал взгляд по округе в поисках магического свечения. Ну, где же они? Когда же они придут? Что ещё ему нужно сделать, чтобы они появились? Только эти мысли помогали ему не думать о том, сколь чудовищно поступил он сам.

— Ты позвал нас, — прошипел голос монстра над ухом Балазара, чуждый этому видению, словно тварь извне вмешивалась в его и без того тревожный сон. — И мы пришли.

***

Рикто с опаской озирался по сторонам, заметив, как символы на земле стали светиться. Вспышка инородной магии возникла где-то в лесу, вдалеке, а затем внезапно загорелся и ритуальный круг. Боец метнулся прочь, успев перешагнуть черту, пришлось грубо толкнуть в спину столпившихся людей, но их плотная стена всё равно не выпустила его. Обернувшись, он заметил, что из пространственного разлома возникло чудовище. Молящиеся сектанты пропали, но неистовые фанатики всё же нашлись, и вытолкали Рикто обратно в круг. Боец опешил, не зная, что предпринять против превосходящего его в разы врага, а тот лишь гортанно заревел и одним мощным взмахом руки отбросил его прочь. Отлетев в сторону, словно тряпичная кукла, мужчина ударился головой о дерево и мгновенно потерял сознание.

Видя воочию предмет своего поклонения, истово верующие бросились на колени, а сомневающиеся — прочь. Балазар же, не в силах скрыть распирающей его радости, метнулся вперёд и влился в бой с монстром, не замечая ничего вокруг. Наконец-то! Как же долго он ждал этого момента!

***

— Ты так хотел, чтобы мы пришли, — прошипело повисшее на его мече чудовище. Столь резкий скачок из начала боя в конец дезориентировал Балазара и заставил в страхе оглядеться. Вокруг были лишь опалённые трупы поверженных им сектантов, сначала поднятые вновь на ноги демоническим порождением, а затем истерзанные и разорванные боевым магом. Больше никого, ни друзей, ни врагов, лишь он и последний монстр на этом поле боя.

— Где мои люди? — прошипел со злостью Балазар, выворачивая лезвие в неподатливой плоти чудовища, искренне надеясь, что тому от этого столь же больно, как и обычному человеку.

— Почему ты задаёшь этот вопрос? — усмехнулось оно с искренним непониманием. — Разве тебе не всё равно?

В голове снова возникали фрагменты боя. Но не того, каким он помнил его. Он был в самом центре действия, словно наблюдал из чужих глаз.

— Разве ты не отбросил сомнения, наплевав на то, что они о тебе подумают?

Он смотрел на самого себя и ощущал смятение, неуверенность и страх. Боль от неправильности происходящего разрывали его нутро. Следом за командиром его бойцы должны были переступить грань того, что считали для себя неприемлемым — ради короны проливать кровь невиновных, запутавшихся людей. Стать не воинами, а карателями.

— Ты перенёс на них бремя ответственности, не думая, смогут ли они его вынести. Получится ли у них справиться с этим, несмотря на груз, что уже лежит на их душе. Ты чувствуешь это?

«Ты разделишь их боль, — услышал он столь навязчиво повторяющиеся слова из видений, а затем, словно воспоминание, которого у него никогда не было, этот же голос продолжил, размытый и усиленный эхом окружающего большого закрытого места. — Вы так наивно продолжаете верить в него. Искать в нём защиту и опору. Или уже нет? Ведь вы видели, во что его обращает сила. Во что он превращается. Вы всё ещё верите, что случившееся в тот день произошло во благо? И совершенно не желаете отомстить ему за то, что он так распорядился вашими судьбами?»

— Их злость. Их ненависть. Обращены на тебя. Твои мучения питают их, — улыбнулось чудовище, и внезапно Балазар ощутил, как удаляется, словно падает куда-то во тьму своего сознания, пока всё вокруг и вовсе не растворилось в ней. Боль и жжение во всём теле нарастали, он стонал, стиснув зубы, не в силах завопить. Он жаждал лишь проснуться от этого странного наваждения.

«Передайте ему. Вашу злость. Вашу боль. Ваше отчаяние. Пусть он захлебнётся в них».

Горло сдавило, обращая стоны в хрип, в странное бульканье, словно он погружался в какую-то неведомую жидкость, смердящую гнилью и тленом.

— Слишком долго, — произнёс голос, притворявшийся матерью Дейни. — Связь становится обоюдной… Ты не сможешь маскировать её вечно…

После этого Балазар уловил нечто странное, прежде чем лишиться чувств. Во всей этой гуще ощущений промелькнула едва заметная нота удовлетворения.

***

Он не знал, сколько прошло времени, сколько мучительно долгих часов в этой вязкой темноте. Казалось, она проникает в него, пропитывает насквозь, растворяя в себе, лишая осознания того, кем он был на самом деле, стирая остатки прошлого без следа. Силился вспомнить, кто он, откуда пришёл, но это давалось с трудом. Пытался пошевелиться, но тело будто сковывали путы, не позволяя дотянуться до спасительного медальона, всегда внушающего ему надежду и уверенность. Что в этом медальоне? Там должен быть портрет. Но чей? Девушки, которую он любит. Как её звали, как она выглядит, что он помнит о ней? Отчаяние проникало всё глубже в душу. Дейни, она растворялась в памяти, и он всеми силами продолжал цепляться, понимая, что, если потеряет её, то у него больше не останется ничего.

А затем в вышине над ним внезапно забрезжил свет, и он охотно потянулся к нему. Разлепив глаза, увидел мутные силуэты. Звуки постепенно начали проясняться и обрушились на него всем своим скопом — тихие рыдания и стоны боли, бряцание металла, хлюпанье, шорохи шагов, осторожные разговоры, слова из которых не хотели обрести смысл в голове Балазара.

— Командир, — позвало его самое большое пятно, нависающее над ним и постепенно обретающее черты юного паладина.

— Николс? — прошептал тот, ощущая во всём теле дикую слабость. — Что случилось?

— Похоже, всё закончилось. Вы заставили чудовищ отступить, — неуверенно ответил тот.

— А остальные из отряда?

— Они здесь, с Вами.

Балазар повернул голову, всматриваясь в происходящее. Его бойцы, все до одного. Раненые находились под чутким наблюдением Манерса, остальные собирали трофейные останки демонических порождений, загоняли пленников в группы у деревьев. Всё было кончено. Или ещё нет? Странное чувство тревоги не покидало Балазара. Это был ещё не конец.

Размеренный топот копыт по булыжной мостовой сопровождался вздохами ужаса проходящих мимо людей, деревянная телега грохотала, попадая колёсами в выбоины. За ней тянулся уже едва заметной тонкой полоской багровый, почти чёрный след крови, сочащейся из двух трупов, привязанных за руки к наспех сооружённой конструкции в виде рамки, выставляющей напоказ всё их уродство. Мужчина и женщина, раскрывшие рот в немом крике, измазанные грязью, в рваных лохмотьях, что ещё сильнее подчёркивало сухие ветви, торчащие из их тел, проросшие сквозь них. Хотя тела итак сохранились не в лучшем виде — одна из рук женщины грозила оторваться и сильнее раскачивала её в стороны, мужчина уже давно лишился второй половины своего тела, и теперь она спокойно лежала на дне повозки. Рядом с ними крутилась ещё более заросшая ветвями голова, в которой уже сложно было признать человека. Их тела были пронизаны почерневшими жилами, в которых угасло зловещее фиолетовое свечение. На повозке была прибита табличка для окружающих зевак: «Порождения демонического культа». За строем лошадей смиренно семенили вперёд связанные селяне, оглядывающиеся со страхом по сторонам, пленённые пособники культа, которых удалось схватить. Некоторым особо активным пришлось заткнуть рот наспех сооружёнными кляпами, потому что они, несмотря на своё положение пленников, имели наглость вести агитацию в деревнях, через которые проходил их конвой.

Балазар возглавлял делегацию. Он двигался впереди, его походный коричневый камзол был изорван, местами виднелись подпалины, на теле — ещё не зажившие ссадины и глубокие порезы. Он держал путь вперёд, в темницу Вельзефрайн, но не видел дороги перед собой. На мгновение обернулся, чтобы увидеть лица своих бойцов. Все они были подавлены пережитым, сломлены, мрачно смотрели в землю, словно не желая видеть свой жуткий груз. Лишь Карган сверлил странным ледяным взглядом его спину, словно ожидая чего-то. Балазар отвёл в сторону задумчивый взгляд, а потом снова вернулся к дороге.

— Убийцы! — донёсся первый возглас из толпы, за ним последовал недовольный ропот. Балазар вздрогнул, но продолжил свой путь. Именно так их встречали на всём протяжении пути. Благо, что не бросались с вилами. Крики набирали силу, а командир отряда всё больше погружался в собственные мысли. Деревня за деревней, этот путь казался бесконечным, словно они блуждали кругами. Ещё немного, и толпа распалится, а затем в командира полетит первый камень. Краем глаза он заметил припавшего к земле селянина, а потому мгновенно выхватил меч из ножен. Одним движением отбил булыжник в сторону. Бросивший опешил, отступив на пару шагов назад, толпа в ужасе ахнула, а командир отряда спешился с коня, чем вырвал из анабиоза своих товарищей.

— Я никогда не убивал невиновных, — произнёс он с затаённой угрозой в голосе. — Ваши обвинения ничего не значат!

— Неужели? — произнёс старческий голос, а затем из толпы, опираясь на посох, вышел его обладатель, одетый в лохмотья с вшитыми в них ветвями — явный сектант, от чего Балазар мгновенно напрягся.

— Я узнал тебя, — с презрением сказал старик, остановившись в нескольких шагах от боевого мага.

— Вот как? — повёл тот бровью, сжав крепче рукоять своего меча.

— Ты и другие шелудивые псы семь лет назад разоряли наши деревни.

Огонь костров, горящие в ночи дома, крики и опьянённый гогот промелькнули в голове Балазара. Этот приятный адреналин, разливающийся по крови, вкушение запретных плодов — безнаказанного насилия, лёгких денег, строптивых девиц, безнадёжно отбивающихся от незнакомых рук, что лишь делало их слаще. Грязь, что никогда не смоется с его имени. Он помнил, и, видя смятение на его лице, старик сделал шаг вперёд, отвратительно усмехнувшись.

— А теперь ты делаешь вид, что выступаешь со стороны правосудия, — прошипел он. — Но мы оба знаем, кто ты на самом деле.

— Я никого не убивал, — произнёс в ответ Балазар, но голос предательски дрогнул. Юный разбойник, только ступивший на этот путь. Эта жизнь казалась ему весёлой и опьяняюще свободной, как та бутыль пойла, что он распил со своими соратниками перед первым нападением, чтобы отбросить оставшиеся страхи. Да, он всё ещё немного боялся, пусть эйфория и захлёстывала волной. Больше не будет бесконечных ограблений прохожих, чистки домов нерасторопных горожан, а настоящее дело.

— Точно? Помнишь её? — продолжал давить старик. — Мою дочь. Девушку, чьего жениха ты убил.

Он помнил. Ведомый алкоголем, Балазар в компании трёх своих соратников ворвался в первый попавшийся дом, оттолкнул в сторону немощного старика, попытавшегося встать у него на пути, и бросился следом за приглянувшейся ему девицей. Он загнал её в комнату и повалил на кровать, но внезапно со спины на него набросился разъярённый юноша. На что надеялся, бросившись в драку с голыми руками? Пусть Балазар и растерялся, но рука чисто инстинктивно выхватила кинжал. Напавший мужчина остолбенел, растерянно глядя на своего убийцу, а кулаки продолжали всё так же крепко сжимать куртку разбойника. Всё ещё не до конца осознавая произошедшее, юноша вырвался из хватки и отполз в сторону. Девушка издала истошный крик, бросилась к мужчине, словно пытаясь привести его в чувство, обнимала, звала, раскачиваясь из стороны в сторону, обезумевшая от горя. Окончательно растерявшись, Балазар практически наощупь вышел из комнаты, но в голове всё ещё стояли её отчаянные вопли.

— Помнишь, — удовлетворённо улыбнулся старик. — Помнишь, что потом твои дружки сделали с ней? Как ты им отплатил за это, продав их короне? Ты думал, что тем самым искупишь свою вину, спасёшь свою шкуру? Но ты совсем не чист. И тебе никогда от этого не отмыться.

Эта мысль часто мелькала у него в голове, она убивала его. Он стоял перед людьми, ощущая унижение, будто был совершенно обнажённым, и каждый из них смотрел на него с укором, словно знал, что у него за душой, всё его тёмное прошлое. Но что-то внутри Балазара противилось. Гордость? Неприятие их злобы?

— Кто ты такой, чтобы меня судить? — прошептал он мрачно, а затем замахнулся мечом, выпуская в старика огненную дугу. Тот опешил, замешкался, от чего получил сполна. Пламя врезалось в него, отбросив назад с несколькими людьми и сильно припечатав в стену стоящего позади дома. Кто-то хотел кинуться на него с кулаками, но он размахнулся, посылая огненные сгустки во все стороны. Его атаки всегда находили цели, пусть толпа и пыталась броситься врассыпную. Крики звучали словно музыка для его ушей, огонь жадно пожирал тела, расползаясь по домам. Оставшиеся рядом со стариком трое селян пытались помочь ему встать, не обращая внимания на потемневшие вены, в которых странно пульсировало загадочное магическое свечение, но их, одного за другим, поразили сгустки пламени, лишив чувств, а, возможно, и жизни. Заметив приближающегося боевого мага, сектант попятился назад. В окружающих огнях идущий ему навстречу мужчина казался демоном, поднявшимся из тёмных миров. Но шансов сбежать не было.

— Я знаю своё прошлое, — уверенно сказал Балазар, приставив к его горлу меч. — Зачем ты пытаешься внушить мне лживые воспоминания?

Паника пропала, в глазах старика возникла оранжевая кайма, а на губах заиграла издевательская усмешка. Всё вокруг, казалось, замерло, ожидая развязки их диалога.

— Ты ошибаешься. Они вовсе не лживые. И внушаю их тебе не я. Лишь направляю повествование, если оно становится слишком рваным. Сглаживаю углы. Наблюдаю со стороны за твоей непримиримой борьбой и пытаюсь предугадать, кто же из вас победит.

Совершенно не опасаясь приставленного оружия, старик поднялся на ноги, а его черты продолжали медленно деформироваться, окончательно возвращая ему облик чудовища. Но Балазар не реагировал, полностью погружённый в свои тревожные мысли. Убийца невиновных. Клеймо преступника и разбойника, продавшего всё святое и ценное за чеканные монеты. Оно никогда не принадлежало Балазару. Но с ним в свой отряд он принял Каргана.

От этих мыслей голова загудела мигренью, словно что-то пыталось помешать его попыткам всё вспомнить, разложить по нужным полочкам. Но он верил, что борьба приведёт его к нужному результату, что сопротивление отнюдь не бесполезно. И, словно в подтверждение своих слов, он ощутил, как силы возвращаются к нему вместе с воспоминаниями, пусть и очень медленно. А люди из его отряда один за другим поднимали головы и смотрели на него немигающим взглядом, будто в ожидании чего-то.

Он был в доме Дейни, ощущая её холодность, выслушивая её признание в любви к другому мужчине. В тот момент, когда его мирная жизнь вне военных операций разрушилась. По его вине. Из-за его пагубного пристрастия к выпивке. То, что помогало ему забыться, отбросить тяготы прошедшей службы, и в то же время медленно уничтожало изнутри. Проблемы с алкоголем никогда не беспокоили Балазара, но он часто замечал их у Волбери.

Дальше, глубже. Болезнь матери. В своём бессилии её излечить ему признавался Николс. А её странные слова? Её неприятие брака с простой девушкой, принуждение к обещанию на смертном одре — кто из его людей мог нести подобный груз на своей совести? Он никогда не вникал столь глубоко в их проблемы, но среди всех его людей больше подходил под описание Агманд. И, судя по тому, что у него была молодая жена, он всё же нарушил просьбу умирающего родственника.

Чем дальше, тем вспоминать было сложнее. Сгоревшие дома, погибший отец, двое племянников и сестра. Но у Балазара никогда не было сестры. С трудом он заставил себя вспомнить лицо брата, из-за которого его и определили в военные, чтобы не претендовал на наследство. Он вспомнил, как ему ставили в пример Самиена, ведь тот всегда усердно перенимал дела семьи, в то время как юный Балазар развлекался с друзьями и ухлёстывал за девушками. Девушки… Была ли у его брата жена? Стараясь вспомнить, он ловил себя на мысли, что перед глазами всплывает один и тот же одноэтажный деревянный дом, залитый солнечным светом. Объятый языками пламени в ночи. Его обугленные останки. Жил ли он здесь? Нет, никогда. Если верить подсказкам из видений, здесь жил Винтерс. Здесь умерла его семья, пока он был на задании.

Дальше, ещё дальше, глубже в память. С каждой разрешённой загадкой он чувствовал, как силы приливают к нему, всё больше и больше, а потому увереннее продолжал борьбу. Но с какого момента всё началось? Когда он перестал видеть правду и окунулся в иллюзии?

Убийство Изиро, своего соратника, единственного, кто мог ему помочь, а так же пленивших его тюремщиков, бегство от преследования по лесам, словно дикий зверь, спасающийся от гончих — это были старые кошмары Рикто, покинувшего родное королевство Нокартир, которое признало его предателем и врагом. Балазар знал об этой тёмной странице в жизни своего подопечного, когда принимал его в отряд. Ярлык предателя прилип к мужчине на всю его жизнь несмотря на то, что Рикто был верен приютившему его флагу. Ведь, как гласит народная пословица, предашь однажды — предашь и дважды.

Что было потом? Чудовище, бросившееся вслед заплутавшим членам его отряда? Его обещание, данное им, что он приведёт кого-то на помощь. То самое, что всплывало неоднократно в видениях — обещание Бейлана вернуться к своим товарищам. Он опоздал, не успел вовремя, и считал, что их смерть лежит на его совести, потому что он выжил.

Ещё немного назад. Плен и травмы, из-за которых он ощущал свою полную бесполезность для своих людей. Обуза, помеха — то, с чем всегда так упорно пытался бороться Офьен.

А до него — убийство Манерса, жуткое ощущение, что он добил своего раненого товарища, которого, возможно, ещё можно было спасти. Что в предыдущих видениях с точностью до малейшей детали описывал Джорен.

Раньше, ещё раньше — девушка, с которой они были близки. Его временное лёгкое увлечение, ставшее для неё слишком серьёзным, заставившее её сделать роковой прыжок из окна. Голос Манерса не зря звучал в этом видении. Паладин, не обделённый женским вниманием, всегда воспринимавший его слишком легкомысленно, вполне мог нести втайне ото всех этот груз.

ставалась лишь странная ссора его соратников, разделившая отряд на части. Страх Зебиуса, перенесённый из прошлого отряда, когда они, брошенные в лесах Ангара, решили пойти разными путями, от чего в живых из 16 человек осталось лишь четверо.

Все его люди, все. Он пытался вырваться из оков тьмы, но что-то продолжало неумолимо тянуть его в глубины этого кошмара, повторяя эту череду событий снова и снова, мерцающую мгновениями перед его глазами. Остался кто-то ещё. Манкход, присоединившийся к ним для этой операции, второй огненный маг их отряда. Чего он мог бояться? Мелькающие воспоминания концентрировали в себе больше всего одно — яростно полыхающее пламя и нарастающее безумие от близости тьмы, готовой поглотить его в любую секунду. Его напарник настолько боялся не совладать с вверенным ему королём даром? Видимо, да. Но Балазар мог. Он отбросил сомнения, внушая себе, что контролирует свою собственную силу, что прекрасно осознаёт, что он не безумец, и что хочет проснуться от всего этого кошмара.

И тьма отступила, ей на смену в его ноздри ворвался жуткий смрад тлена и сырой древесины, тихое журчание со стороны затухало от мощной, вибрирующей пульсации, похожей на биение сердца. Впервые за всё это время, Балазар ощутил, что наконец-то проснулся, что может открыть глаза по-настоящему. И он сделал это.

Темнота прорезалась редкими вспышками фиолетового свечения, пульсирующими в стенах. Вокруг была земля, земляной грот, пронизанный корнями. Балазар хотел шевельнуться, но ощутил, что его стягивают плотные жгуты по рукам и ногам. Сил было слишком мало, но он всё же смог заставить себя повернуть голову, чтобы разглядеть плотные сильные корни, стягивающие его, светящиеся пульсирующими в них жилами. От отчаяния захотелось вопить, стенать, но он сдержался и стал думать, что же ему делать дальше. А затем от мыслей отвлекло движение впереди. В полной темноте был виден лишь силуэт, контуры тела, подчёркнутые магическим свечением, и лишь глаза очерчены оранжевой каймой. Последний монстр, самый могучий, явился, чтобы завершить начатое. Но почему он медлил?

— Ну? — спросил Балазар, едва совладав со своим горлом, от чего слова сопровождались жутким хрипом. — Что тебе нужно?

— Твоя воля действительно слишком сильна, — ответило чудовище с явным удовлетворением в голосе.

— Тебе не сломить меня. Хватит этих иллюзий, — твёрдо прошептал Балазар. — За что? Почему именно я?

— Потому что в своём равнодушии ты определил вашу общую судьбу, твою и твоих спутников. Ради собственных амбиций, ты распорядился их жизнями. И они хотят отплатить тебе за это.

— Где они? — внезапный прилив сил от злости позволил Балазару повысить голос и рвануться вперёд под треск оков.

— Они все здесь, — усмехнулась тварь, разведя руки в стороны. — Рядом с тобой.

Сделав резкий взмах, чудовище призвало из земли пламя, чёрное, с голубыми языками, чуть сильнее осветившее округу. Да, грот был небольшим и находился явно под корнями какого-то магического дерева, пульсирующими сокрытой в нём энергией. В их переплетении были закованы люди, все члены его отряда, истощённые, измученные и будто спящие.

— Что ты с ними сделал? — с ужасом прошептал Балазар.

— Погрузил в петлю кошмаров, из которой у них уже не было выхода. Внушил им абсолютную беспомощность и предложил подчиниться мне, — беззаботно ответило чудовище, прогуливаясь вокруг, не слушая тревожных отрицаний пленённого командира. — А затем дал возможность перенести всю их боль на тебя. Жаль, что их старания в любом случае были обречены на провал. Ведь твоя воля была сильнее, а до сокровенных страхов они так и не смогли докопаться.

— Зачем?! — проревел пленник, забыв о своей усталости, словно боль и ненависть лишь придавали ему сил, распаляя неудержимый жар в груди. — Почему?! За что?!

Тварь остановилась и наклонила голову, будто всматриваясь в него.

— Потому что тот, кто подарил тебя мне, очень страстно желал твоей смерти. Но было бы истинным безрассудством так бездарно растрачивать такой подарок судьбы. Такая сильная воля, рвение к истине. Неужели я мог позволить тебе просто умереть, даже не попытавшись дать тебе шанс стать чем-то большим?

Балазар онемел, внезапно растеряв все свои силы. Подарок? Его жизнью и жизнями его людей распорядились, словно вещью? Но кто посмел, кто мог настолько сильно ненавидеть его? Из всех прочих в голову приходил лишь один человек. Ролнар, зашедший в своей приземлённой, мелочной мести, слишком далеко.

Изиро не знал, что именно заставило его прийти сюда — в наспех сооружённое больничное крыло в стенах замка, где лекари ухаживали за ранеными в боях с демоническим культом боевыми магами. Он не хотел здесь появляться, пусть это место и было частью его новой вотчины — практически полностью перестроенного крыла замка, отведённого под академию боевых магов. Больница для тех, кому не повезло. Длинный коридор делился на койки, завешенные плотными ширмами, но стоны раненых красноречиво рисовали картину того, что находилось за ними. Он приходил сюда не часто, а потому его визит обычно вызывал небольшой переполох среди и так работающих на пределе целителей. Вот и сейчас они, заметив его присутствие, внезапно ускорили свои перебежки между больными, а один из них, заложив руки за спину, выпрямился и подошёл к Первому магу.

— Ваша милость? — поклонился он, ожидая поручений.

— Как состояние раненых? Улучшения есть? — тут же перешёл к делу Изиро.

— Да, господин. Во многом благодаря их духу. Они настоящие бойцы. В ближайшее время большинство смогут вернуться в строй.

— А как Ролнар? — напряжённо уточнил Первый маг, на что тот явно помрачнел.

— Его раны тяжелее, чем у других. Мы прикладываем все усилия, но пока улучшения почти незаметны.

— Понимаю. Но он хотя бы пришёл в себя? Я могу его навестить?

— Да, Ваша милость, только не заставляйте его сильно волноваться. Боюсь, это может усугубить его состояние.

— Я постараюсь, — едва заметно скривился маг и проследовал в направлении, куда указал ему главный лекарь. Небольшой закуток в самом углу помещения, занавешенный более плотной тканью, чтобы пропускать меньше солнечного света. Когда он вошёл внутрь, пара лекарей тут же поспешила покинуть больного, бросив пару неуверенных взглядов на нового гостя.

Ролнар провёл здесь уже две недели. Его отряд слишком долго возвращался, от чего состояние ран лишь усугубилось. Враждебная магия въелась в кожу, продолжая поглощать её миллиметр за миллиметром, будто медленное тление. Ожог расползался по его левому плечу, переходя на голову, покрытый желтовато-розовой коростой над проеденной кожей, глаз заплыл в ней, и его, похоже, спасти уже не получится. В щеке зияла дыра, а края ранения слабо светились фиолетовым свечением, всё ещё пытающимся ползти дальше. Первый маг скривился от боли и неприятия. Он предпочитал не посещать раненых, не отвлекать от процесса лечения, но Ролнар лежал здесь слишком долго. И, где-то в глубине души, Изиро ощущал, что ему необходимо увидеть воочию, что именно случилось с его подопечными на этом задании. Что ждёт каждого из них, кому не повезёт.

Раненый маг несколько раз болезненно дёрнулся, после чего всё же открыл здоровый глаз, и его взгляд тут же упал на внезапного гостя.

— Здравствуй, Ролнар, — кивнул Первый маг.

— Изиро? — с трудом прошептал краем губ тот, вторая половина рта срослась плотной плёнкой коросты и при движении явно оттягивала едва восстановившуюся на лице кожу, причиняя ещё больше боли.

— Наверное, мне стоит зайти позже, — смиренно вздохнул гость и развернулся, чтобы уйти прочь.

— Нет… подожди, — успел остановить его Ролнар и даже поднял ему вслед здоровую руку. — Всё в порядке… Я почти здоров.

В подтверждение своих слов он слабо усмехнулся. Это нисколько не убедило Изиро, но тот всё же остался. Дальше на какое-то время повисло напряжённое молчание, Первый маг мялся у койки, не зная, как подобрать слова к волнующему его вопросу.

— Ты ведь пришёл не справиться о моём самочувствии? — подозрительно сощурился раненый, на что тот смиренно вздохнул, словно понимая, что его раскрыли.

— Я слышал свидетельства всех, кто вернулся с операции, опросил и членов твоего отряда. Мы действительно очень многое узнали о монстрах за последнее время, но остаётся то, что я не могу понять до сих пор, потому мне нужна твоя помощь. Ты не заметил ничего странного?

— Всё это было слишком странным, — скривился юноша, слова давались ему непросто, а потому произносил он их медленно и порой не совсем разборчиво. — Весь этот поход. Но это нормально. Мы имели дело с новым врагом. И до конца не знали, на что он способен и что может предпринять.

— Но почему они появились? В этом нет никакой логики, — задумчиво произнёс Изиро. — В лагере, на который напал отряд Тирибольда, демоническая тварь возникла, когда они уже связали всех сектантов. Дейрик атаковал гнездо, где уже сидело чудовище. А на ваш отряд и вовсе напало на обратном пути к поселению.

— Наверное шло по нашим следам, — со злобой произнёс Ролнар, глядя куда-то в точку перед собой, явно вспоминая. — Оно возникло как будто из ниоткуда. И всё бы удалось, если бы один из сектантов внезапно не преобразился. Всего на секунду они застали меня врасплох…

Он замолк, не в силах продолжать дальше.

— И вдвоём сумели одолеть Сейнура? — осторожно продолжил Изиро, на что тот лишь утвердительно кивнул, поморщившись от боли. Не понятно, то ли от этого, то ли от освежившихся эмоций, по его щеке скатилась слеза.

— Они бросились на него в одно мгновение, с разных сторон. И я ничем не смог ему помочь. Видимо, я не настолько хорош, как мне казалось, — он мрачно усмехнулся, но его голос дрожал на грани. К физической боли прибавлялась душевная, его кожа побагровела, и Изиро начал ощущать беспокойство за его самочувствие.

— Скорее, ему нехорошо! — позвал он лекарей, а затем бросился к товарищу. — Тише, не переживай, ты сделал всё, что мог. Успокойся.

— Да уж, Балазар бы сделал больше, — фыркнул Ролнар злобно, пока всё его тело задрожало от агонии и разыгравшихся эмоций. — Наверняка вернулся с помпой. Обезглавил парочку тварей, и приписал все наши заслуги себе...

— Он не вернулся, — помрачнев, тихо сказал Изиро. Эта новость настолько шокировала раненого, что он уставился единственным зрячим глазом на собеседника, его пыл ненадолго угас, и боль, похоже, стала отступать.

— Что? Но как? — прошептал он с непониманием. В палату ворвались целители и, оттеснив Первого мага, тут же приступили к лечению. Помешкав, Изиро вышел наружу, присел в углу на пустую больничную кровать и погрузился в мрачные мысли.

Спустя несколько минут его вырвал из них один из лекарей, кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание.

— Ваша милость, — учтиво поклонился мужчина. — Всё в порядке. Раненый хочет сказать Вам что-то ещё.

— Хорошо, благодарю, — смутился Изиро, но всё же вернулся к Ролнару. Проводив тревожным взглядом удаляющихся лекарей, пациент жестом подозвал своего гостя поближе.

— Я не верю, — прошептал он, смотря на Первого мага с болью. — Он же был лучшим из нас. Действительно лучшим.

— Может, потому его и не стало, — отвёл мрачный взгляд собеседник.

— Вдруг он просто не может вернуться? — тревожно, словно одержимый, яростно отвергая мысль о смерти друга, с которым их разделила ссора, затараторил Ролнар. — Вдруг они угодили в ловушку? Плен? Может, они просто вышли за границы королевства и опасаются показаться вражеским отрядам?

— Насколько ты сам веришь в вероятность того, что они могли выжить? — оборвал его тираду совершенно бесчувственным тоном Изиро. Раненый замолк, глядя на него взглядом, полным мольбы, будто упрашивая, чтобы он забрал эти жестокие слова, но тот каждой секундой становился твёрже.

— Ты можешь заранее похоронить его. Но я отправлюсь на его поиски, как только почувствую себя лучше, — решительно прошипел Ролнар.

— Это непозволительная роскошь для нас, — повёл бровью Изиро. — Через пару недель король объявит о наборе учеников для королевских магов. Нам понадобятся все наши специалисты. К тому же ты не знаешь, где именно его искать.

— И что же? Забыть про друга? Вычеркнуть, будто его и не было в моей жизни?

От этих слов Изиро едва заметно болезненно дёрнулся.

— Я… Он мог отклониться от ранее выбранного маршрута, мог уйти дальше, мог пересечь границу. За это время могло произойти что угодно. Я не буду тебя удерживать, если ты собираешься отправиться на его поиски, пусть и не имею малейшего понятия, сколько времени это у тебя может занять. Но нам необходимо подготовить новое поколение боевых магов. Наш первый удар по демоническим отродьям был не самым плохим. Теперь, чтобы вести с ними борьбу, нужно учесть полученные знания. Мы должны быть готовы к полноценной войне, а потому нам нужен и твой опыт.

— Значит, мне всё же придётся написать для тебя книгу, — улыбнулся Ролнар, немного поразмыслив над его словами. Изиро слабо рассмеялся, и, кажется, повисшее в воздухе напряжение немного спало.

— Хорошо, спасибо за понимание. Поправляйся, — кивнул Первый маг, на что пациент ответил ему таким же кивком, после чего вышел из палаты. Но стоило ему сделать пару шагов, как Ролнар торопливо, с явной тревогой в голосе, окликнул его.

— Подожди, Изиро!

Пулей влетев обратно, тот сосредоточенно посмотрел на юношу в окружении немного растерявшихся лекарей.

— Ты спрашивал, было ли что-то странное, — взбудоражено прошептал Ролнар, подавшись вперёд и тяжело дыша. — Мы плохо спали первые несколько дней похода.

Не зная, как воспринять эту новость, Изиро в недоумении повёл бровью, но собеседник поспешил продолжить.

— Каждый из нас видел жуткие кошмары. В один день — двое, в другой — четверо, в следующий — кто-то один. Но они были похожи. В них часто были демонические порождения. А ещё наши самые глубокие страхи.

Первый маг отвёл взгляд в сторону и задумался. Кошмары? Вероятно, сказалось излишнее волнение перед столь ответственным заданием. А если нет? Если отродья демонов были способны проникать в головы людей и вытаскивать из глубин сознания то, во что можно больнее всего ударить? Это давало новую пищу для размышлений, но для них требовалось уединение.

— Спасибо, — бросив напоследок, Изиро поспешил удалиться прочь в свой кабинет.

Каждый из них пусть и получил демоническую силу, владел ею, развивал и подчинял себе, всё равно оставался человеком. А люди уязвимы, имеют множество слабостей и могут быть сломлены этими бездушными существами даже без боя. Множество слабостей. Как можно избавить от них своих воинов? Он пытался не думать о том, что это невозможно, или что так его соратники будут ничем не лучше преследуемых ими чудовищ. Нужно лишь немного подумать…

— И чего ты хочешь? — прошипел со злостью Балазар. — Зачем всё это?

— Необходимо провести ещё немного экспериментов, чтобы сделать моих подручных сильнее, — беззаботно ответил монстр, разглядывая свою руку, стоило сказать, менее светящуюся и более истощённую — ту самую, которую Балазар уничтожил во время их последней битвы.

От этих слов огненный маг ощутил отвращение к происходящему. Столько смертей, столько боли и страданий — всё лишь ради каких-то экспериментов, ради власти. Это было чудовищно мерзко, и от осознания собственного бессилия ему хотелось выть и лезть на стену.

— Ничтожества! — воскликнул он. — У вас всё равно ничего не выйдет!

Монстр посмотрел на него в упор, усмехнулся, а затем медленным шагом подошёл ближе. Его грубые твёрдые пальцы, напоминающие древесную кору, взяли Балазара за подбородок, не позволяя отвернуться. Несмотря на внешнюю хрупкость, они были довольно сильными, и даже несколькими рывками головой, мужчина не смог воспротивиться. Сейчас оно снова попытается завладеть его памятью, погрузить его в пучины кошмаров. Он должен был продолжать борьбу.

— Ничего, — кивнула тварь, коварно ухмыляясь. — Если ты нам не поможешь.

— Никогда, — прошипел воин, и, собрав остаток сил в кулак, плюнул демоническому отродью прямо в лицо. Замерев на мгновение, оно с недоумением коснулось щеки и стёрло с неё слюну, ещё раз осмотрев след на пальцах. На его губах снова появилась удовлетворённая усмешка, что порождало в Балазаре лишь отчаяние. Будто он делал всё точно так, как и задумывал его мучитель, раз за разом оправдывая его ожидания.

— Может быть, ты можешь преодолеть чужие страхи, но ведь у тебя ещё есть твои собственные, — отметило оно, ткнув пальцем ему в лоб.

— Ты больше не сможешь обманывать меня своими иллюзиями.

— Это ни к чему. Я просто открою тебе правду. Покажу то, что ждёт всех вас, — палец уступил место ладони, вдавливающей голову Балазара назад, к пульсирующим силой корням за его спиной. Вопреки своим желаниям, как бы ни пытался воспротивиться, огненный маг погрузился во тьму.

***

Новые ощущения были странными, совершенно неповторимыми. Словно он парил где-то в вышине, вокруг простирались леса, скрывая от него землю густыми кронами, но он видел всё, что там происходило. Чувствовал каждый шаг сотен людей, ощущал биение их сердец, в унисон его собственному. Каждый из них был его ребёнком, каждый получил его силу, она пропитывала их насквозь, и теперь им предстояло совершить то, для чего они создавались. Пробудить спящих, искоренить глупцов. Они войдут в каждое селение, в каждый дом. Призовут там своих единомышленников и уничтожат всех, кто сопротивляется. Ещё немного времени на созревание. Ещё несколько лун — и этот мир преобразится и окажется полностью в их власти. Земля будет орошена кровью отступников, кровью предателей и слуг демонов, столько лет притеснявших людей и сводивших их с истинного пути.

Балазар кричал от ужаса, он видел, как один за другим сектанты, чьи жилы горели силой, входили в дома, убивали спящих или пробуждали в них такую же силу. Вопли и ужас распространялись по округе, но никто не мог помочь невинным людям. В этих землях не было ни одного боевого мага.

Балазар взвыл, всеми силами пытаясь вырваться из этого кошмара. Бесконечный поток смертей и отчаяния. Ужас, застывший в глазах невиновных, встретивших свою смерть от рук этих чудовищ, от их кривых кинжалов или потоков магии, срывающихся с их пальцев. Страх плачущих детей, которых эти монстры волокли следом за собой в лес. И сотни новых огней, загорающихся в жилах приверженцев демонического культа. Пусть он и был бессилен, он не мог этого допустить. Он должен был что-то сделать. Оборвать этот круговорот боли и страданий. Вырваться из него.

Невыносимый жар обжёг, словно раскалённое оружие на мгновение впилось в его тело, вызывая вопль агонии. Но кричал не он. В следующую секунду связь разорвалась, возвращая Балазара обратно в грот. Оковы пропали, пламя полыхало очагами на корневищах, освещая окружающее пространство. Не сдерживаемый больше ничем, огненный маг подался вперёд, но повис на остатках пут, впившихся ему прямо в спину. Он смог только повернуть голову в сторону, чтобы хоть немного осмотреть место своего заточения. Крупные корни, сдерживавшие его руки, были разорваны на куски и сочились тёмной жидкостью с мерцающими в ней магическими искрами. Пульсация вокруг тревожно ускорилась, закладывая уши. Похоже, Балазару удалось выплеснуть из себя пламя, как и тогда, когда он сражался с монстром.

— Так интересно и так бессмысленно, — произнесло чудовище, приблизившись к нему. — Тебе ведь уже ничего не изменить, сколько бы ты не пытался бороться. Ты будешь наблюдать, как твой мир умирает, и на его останках вырастает мой.

— Никогда, — прошипел Балазар. Он хотел бы приподняться, вытянуть в сторону твари руку и попытаться сконцентрировать силу в единственный удар, от которого его враг не сумеет уклониться, но тело словно налилось свинцом и отказывалось ему подчиняться.

— Здесь ты ошибаешься, — отвратительная усмешка оголила остатки почерневших зубов монстра, оно взяло его руку и приложило к груди пленника. — Твоей борьбе осталось недолго. Чувствуешь?

Нутро Балазара похолодело. То же, что ощущал в видении. Сердцебиение в унисон с гулом в его ушах, с пульсацией в окружающих корнях.

— Сколько бы ты не пытался, ты не изменишь своей судьбы, — прошептала тварь. — Оно уже внутри тебя, с самой первой минуты, как ты оказался здесь. Оно питается тобой всё это время. И, рано или поздно, высосет всё до остатка и обратит тебя в бездушную оболочку, подвластную мне. Ты станешь очередным бездумным оружием в моих руках, которое без сомнений и раздумий само уничтожит всё то, что ранее так остервенело защищало.

Свободную изуродованную руку монстр увёл за спину, а затем вернул обратно, привлекая внимание пленника блеснувшим в нём предметом. Медальон, который так часто спасал его. Сама мысль, что столь ценная вещь оказалась в руках этой твари вызвала у Балазара ярость и непреодолимое желание сопротивляться, но ему удалось лишь один раз дёрнуться вопреки сдерживающей силе. Чудовище перевело взгляд на украшение, уродливые пальцы открыли его, демонстрируя ни капли не изменившийся за всё это кошмарное время портрет. От одного, даже мимолётного взгляда на возлюбленную, Балазар ощутил странное смешение чувств. Он хотел бороться, хотел биться словно дикий зверь, но в то же время чувствовал безграничное отчаяние от того, что до сих пор не вернулся к ней, и не знал, точно ли ему хватит сил это сделать. Ведь, собрав всю свою боль и ярость в кулак, смог лишь неуклюже рвануться вперёд. Противник был слишком силён. И единственная мысль, которая сейчас крутилась в голове у Балазара, убеждала его в том, что он слишком устал бороться. Силой победить ему уже не удастся. Будь проклят этот завистливый Ролнар! Если бы была возможность поквитаться с ним…

— Но это не имеет смысла, — внезапно изрёк монстр игривым тоном, заставив огненного мага с удивлением посмотреть на него. — Я долго наблюдал за тем, во что превращались все, кто поклонялся мне. Послушные подвластные марионетки, не способные ни на что, кроме служения. Они прекрасно исполняют свои роли сейчас, но у них нет будущего. Это не то, чего я хочу. Глядя на тебя, я понимаю, что потерять столь ценный образец — преступление. Марионетки не помогут мне прийти к цели, но бойцы, подобные тебе — вполне. Нужно лишь немного исправить некоторые несовершенства.

— Ты бредишь… — прошептал Балазар, едва находя в себе силы говорить. — Думаешь… я стану монстром… добровольно? Буду послушно… служить тебе?

— Но ведь ты уже стал монстром. Добровольно. Когда принял эту силу. И всё, что ты делал, было ради большей власти. Этот путь привёл тебя сюда. Осталось лишь пройти его до конца. Зачем сопротивляться? Ради чего? Того, что ты оставил в прошлом, перейдя на сторону силы?

За его спиной возникла магическая вспышка, а затем по гроту разнёсся испуганный женский крик. В лапах нового чудовища брыкалась в ужасе Дейни, всеми силами пытаясь вырваться из его стальных объятий. Мужчина вздрогнул, глядя на неё с растерянностью и думая лишь об одном: реальна она или лишь плод его очередного кошмара?

— Балазар? Балазар! Прошу, помоги мне! — её взгляд упал на него, и она начала звать, протягивая руки в мольбе.

Видением она была или нет, но смотреть на это было невыносимо. Он пытался отвести взгляд или зажмуриться, но не мог. Пусть она будет иллюзией, он всё равно не останется в стороне. Он снова начал сопротивляться подавляющей его силе, пытаясь продвинуться вперёд, но ему удавались лишь бесполезные рывки. Чудовище рядом с ним с усмешкой наблюдало за его жалкими попытками, а затем подняло руку и указало в сторону пленённой девушки, и через мгновение истошные вопли боли заполнили грот. Она уже не звала своего возлюбленного, а лишь, бешено брыкаясь в тисках монстра, кричала в агонии, а по ступням медленно ползла инородная магия, проедая плоть. Балазар пытался, но с каждым рывком понимал, что попытки бесполезны. Даже если вырвется, не успеет её спасти. Он опустил голову, пытаясь смириться, отстраниться от происходящего, но не получалось. Вздрагивал от её криков, которые становились всё сильнее, но затем снова проявлял равнодушие к происходящему.

— Ведь ты уже решил отвернуться от неё, взяв на себя проклятие. Думаешь, набожная светопоклонница примет тебя в свои распростёртые объятия, когда узнает о твоём добровольном принятии демонической силы? — усмехнулся монстр, опустив руку. — Думаешь, после этого она останется с тобой? Будет молиться за тебя?

Магия прекратила ползти по её ногам, и крики постепенно перешли в отчаянные рыдания.

— Она поймёт, — прошептал Балазар.

— Тогда почему ты ничего не сказал ей, когда вернулся домой? Решил оставить это в тайне, будто надеясь, что она ничего не узнает? Решил не омрачать единственный день, который вы могли посвятить друг другу? Но, увы, пусть ты и не хочешь этого принять, ваши пути уже разошлись. И вскоре они достигнут своего логического конца. Великая чистка начнётся через несколько лун, и ты будешь во главе неё, как и весь твой отряд. Я превращу вас в единое целое, чудовище с множеством лиц и силой, которую не сможет превзойти ни один боевой маг. От тебя уже ничего не зависит. Когда семя убьёт тебя, процесс превращения будет начат.

Стоявший позади монстр подошёл ближе, небрежно бросив перепуганную, стонущую от боли девушку, словно тряпичную куклу, перед пленником. Тут же из-под земли вырвались корни и приковали её к земле, не позволяя шевелиться.

— Нужно лишь немного подождать, и ты сам её уничтожишь. Своими руками, — усмехнулось главное чудовище, а затем они оба исчезли. Огонь затухал и погружал грот во мрак, освещаемый лишь пульсацией корней. Голова раскалывалась от бешеного ритма, и всхлипы и рыдания перепуганной насмерть девушки Балазар слышал слишком мутно. Она металась, словно затравленное, угодившее в капкан животное. Ему хотелось успокоить её, оградить хоть на мгновение от окружающего ужаса.

— Дейни, — позвал он, протянув к ней руку, на которой уже появились пульсирующие свечением жилы. Она услышала его, замерев, глядя с надеждой, будто продолжала верить, что он может её спасти. Но стоило ему коснуться её щеки, как она отпрянула и завопила от боли. На коже возникли новые ожоги, маленькие точки от его пальцев, стремительно разрастающиеся фиолетовым тлением. Балазар онемел от ужаса, понимая, что собственными руками причинил ей боль. Он наблюдал за её страданиями, не в силах вмешаться или что-то изменить, видел, как демоническое пламя пожирало возлюбленную заживо, с каждой секундой становясь лишь сильнее. Она умирала из-за него, и он не мог ничего с этим сделать.

Спустя несколько минут она затихла, свернувшись перед ним клубком. Фиолетовое тление продолжало медленно поедать плоть, оголяя кости. Он наблюдал, ощущая странную отрешённость от происходящего. Слёзы текли по щекам, тянущая боль в груди была невыносимой, но эмоции, казалось, выгорели. В них не было никакого смысла. Он висел на своих путах и отрешённо смотрел на труп перед собой, смиренно ожидая исхода, который так и не наступал.

— Чего ты ждёшь? — произнёс он в пустоту. — Сколько ещё ты собираешься наблюдать со стороны?

Вспышка осветила грот, главное чудовище вернулось, стоя чуть. Балазар бросил ещё один отрешённый взгляд на труп своей возлюбленной.

— Убери это, — ледяным тоном велел он, на что получил странную усмешку. Монстр не сказал ничего, лишь взмахнул рукой, и фиолетовое свечение расщепило останки Дейни на мелкие искры. Это не вызвало у мужчины никаких эмоций, словно он знал, что всё вокруг него продолжает быть умелым спектаклем для единственного зрителя. Только он уже научился распознавать фальшь, а, кроме того, ощущал нечто странное в присутствии этой твари. Словно видел её насквозь.

— Я хочу увидеть твоё лицо, — твёрдо продолжил Балазар, посмотрев мучителю прямо в глаза. — Без иллюзий, без обмана.

— Я не обманываю тебя, — возразило было чудовище, но пленник был непреклонен.

— Ты прячешься за марионетками. Но я чувствую. Они пусты внутри.

Это заявление явно ошарашило монстра, на его лице отразилось удивление. Создание вытянуло руку, и по велению его пальцев на земле стала возникать руна, всё сильнее загорающаяся свечением. Новая магическая вспышка обрисовала угловатые очертания гостя, глаза монстра за ним потеряли оранжевую кайму, после чего он просто отступил в тень. Перед Балазаром возвышался демон, седовласый, покрытый проросшими из его тела шипами, с изуродованными трансформацией конечностями. Его горящие оранжевым огнём глаза неотрывно смотрели на пленника, а на губах застыла та же отвратительная усмешка, что у приспешника.

«Значит, наша связь окрепла, — констатировал голос в голове мужчины, в то время как губы демона не шевелились. — Признаю, я восхищён. Я верил в силу твоей воли, но не думал, что ты сумеешь зайти настолько далеко».

— И что дальше? — фыркнул пленник. — Я перестал быть игрушкой для твоих забав?

«Ты слишком строг к себе, — отрицательно мотнул головой демон, но издевательски беззаботный тон продолжал выводить Балазара из себя. — Когда мне рассказали о вашем задании, я оценил каждого. Прощупывал ваши страхи и суть. И ещё тогда я понял, что ты способен на большее. Ты не подвёл моих ожиданий, и действительно оказался здесь».

— Столько времени и труда, — с ответным сарказмом оценил маг. — И всё ради того, чтобы слепить очередную пустышку? Безмозглую марионетку?

«Они не так плохи, беспрекословно выполняют поставленные перед ними задачи».

— Я уничтожил троих. Им никогда не превзойти живого бойца. Как только огненные маги наберут силу, они сотрут вас в порошок!

«Мне нравится людская самоуверенность. Вы так мало живёте, а потому всегда столь импульсивны, эмоциональны и хрупки. Да, ты победил в той битве, но ценой всего. Это подтолкнуло тебя переступить черту, несмотря на мои предупреждения. Потому ты и оказался здесь. Ценой стольких жизней: твоей, твоих товарищей, тех, кого вы убьёте на служении мне…»

— Замолчи, — прошипел Балазар. — Пока я жив, я никогда не буду на твоей стороне.

«Неужели ты не понял? — рассмеялся демон. — Ты уже живёшь лишь по моей воле. И умрёшь тогда, когда я захочу».

Да, это был блеф, пленник понимал всю безвыходность своего положения, мысленно пытаясь найти способ умереть, избавившись от паразита в груди. Он держал ладонь на сердце, пытаясь вызвать огненный всплеск, чтобы пронзить им себя насквозь, но два сердца продолжали синхронно отбивать свой ритм, всего на мгновение отставая друг от друга.

— Тогда почему ты ещё не убил меня? — прошипел Балазар, не желая так просто мириться со своим поражением.

«Потому что ты действительно заслуживаешь большего. Я не хочу делать из тебя обычную, как ты выразился, пустышку. Мне нужен идеальный боец, способный самостоятельно мыслить, но лишённый всех… слабостей и недостатков своей природы. От тебя нужно лишь согласие. Искренняя клятва верности мне».

Безумие продолжалось, столь нелепое и безвыходное, оно обещало быть бесконечным. Неужели эта тварь верит, что подобное возможно?

«Всего лишь последний шаг на том пути, который ты начал с того самого момента, как удержал в руках меч. Больше силы и больше могущества — то, что позволит тебе добиться желаемого, пусть и не совсем в том виде, как тебе хотелось бы. У тебя будет возможность сохранить то, что тебе дорого, — демон протянул в его сторону руку с каким-то блестящим предметом в ладони. Присмотревшись, Балазар распознал в нём свой медальон. — Взамен ты отдашь мне свою силу, волю и верность. В обмен на её жизнь ты будешь служить мне».

— Откуда мне знать, что ты её не тронешь? — попытался отступить Балазар, но его решимость на какое-то мгновение всё же дрогнула. — Или твои… слуги. Что она тоже не заражена?

«Ты будешь знать это», — пообещал демон, вложив вещицу в его руку.

Неужели он считал свою жертву настолько наивной? Но, приняв медальон, открыв его и взглянув на портрет возлюбленной, Балазар ощутил нечто странное. Не только тоску от безвыходности своего положения, но и удивительное спокойствие. Надежда. Где-то вдали, в тепле своей небольшой, но уютной спальни, спала Дейни. На дешёвом прикроватном столике лежал молитвенник, а поверх него — второй медальон из пары, с портретом Балазара, за которого она каждый день возносила молитвы Свету. Он чувствовал её, словно находился с ней в одной комнате, и абсолютно точно осознавал, что это не иллюзия. Как будто слышал её размеренное дыхание, ровный стук сердца, в который не вмешивалось никакое эхо. Она была жива, здорова, и безумно тосковала по нему, надеясь на его скорое возвращение, хотя его долгое отсутствие уже начало вызывать у неё тревогу. Об этом говорили ещё опухшие и покрасневшие от рыданий веки. Кажется, ей только-только удалось уснуть, хотя на улице стояла глубокая ночь. Ведь хотя бы во сне она могла представить себе, что он наконец-то вернулся.

Ему безумно хотелось остаться с ней, коснуться её, почувствовать тепло кожи, запах волос, вкус губ. Но он был далеко, в холоде и сырости, наполненных тленом и гнилью.

— А откуда мне знать, что её не трону я? — тихо прошептал он. — Если я превращусь в чудовище…

На миг его взгляд упал на тварь, стоящую в стороне, но демон тут же отошёл в сторону, чтобы закрыть своего приспешника собой, словно не позволяя собеседнику отвлекаться от темы разговора.

«Что ты знаешь о клятвах силы? Договорах, что заключаются между могущественными существами, вроде демонов, и их будущими приспешниками».

— Немного.

«Твоя душа связана этой клятвой, но принадлежать мне не будет. Я не буду контролировать каждый твой шаг, как у марионеток, могу лишь отдавать тебе приказы, а ты — неукоснительно их исполнять. Но мои распоряжения, не должны противоречить сути нашей сделки, иначе она будет разорвана».

— Ради неё… — прошептал Балазар, отрешённо посмотрев на свой медальон. Решиться стать монстром ради Дейни, сохранить рассудок, но обратиться в чудовище до конца своих дней. Или отказаться, и всё равно превратиться в демоническую тварь, лишённую права выбора и мысли, созданную лишь для того, чтобы уничтожать неугодных демону людей. Так в чём было отличие? В какой-то странной иллюзии свободы? Но будет ли это на самом деле свобода? Что на самом деле было бы меньшее из зол? Может, проще было бы умереть с чистой совестью, позволив соорудить из своего тела послушную марионетку, но в этом было что-то неправильное. Будто отступить на последнем шаге, поддавшись необъяснимому страху. Ведь в глубине души он понимал, что он действительно упорно шёл именно к этому — получить больше силы, стать монстром, способным уничтожать других монстров. Пойти дальше там, где другие остановятся…

— Ради жизни Дейни… Ради жизни всех, кто был дорог мне и моим людям, я клянусь тебе в верности, демон, — решительно заключил он.

«Моё имя Шейрату», — поправил тот с усмешкой, хищно оголяющей клыки, а его огненные глаза сверлили пленника насквозь. Медленным шагом он подходил всё ближе, словно проверяя на прочность решимость человека.

— Я клянусь тебе в вечной верности, Шейрату, — твердо повторил Балазар.

«Тогда пора избавить тебя от ненужного паразита».

Эта новость отчасти обрадовала пленника, он поддался этому призрачному отголоску надежды и не стал сопротивляться, убрав руки в стороны. Ладонь легла на его грудь. Тут же по телу прошла тянущая боль, от чего маг не смог сдержать стона. Будто из него вытягивали что-то, десятки нитей, которыми пронизано всё его тело, а их сгусток концентрировался под рукой демона. Эта чудовищная агония через мгновение заставила его завопить и давно должна была бы убить, но неведомая сила по-прежнему поддерживала в нём жизнь. Он не умрёт. Ведь он нужен демону. Он принёс ему клятву. Понемногу боль утихала, собираясь в ком, и в какой-то момент Балазар ощутил облегчение. Скоро всё закончится.

Синяя вспышка полыхнула под рукой Шейрату. Если Балазару казалось, что до этого он испытал чудовищную агонию, то сейчас он понял, что ошибался. Он не заметил, как его рука разжала медальон, и вещица упала куда-то в сплетение корней под его ногами. Демоническое пламя, казалось, не только набросилось на его кожу, но и проникло в тело, жадно пожирая внутренности. Чудовищное шипение поглощало его по крупицам, и он с ужасом понимал, что не может умереть, потому что демон не позволит ему. Он будет ощущать всё до самого конца. Этот процесс, который Шейрату окрестил как «исправить несовершенства, сохранив достоинства». Через невыносимую боль, через ужас, через смерть. Он должен был переродиться и восстать, потому что его новый повелитель знал, что он сумеет это выдержать. Ради Дейни, ради всех, кто ему дорог, он должен был справиться с этим.

Внезапным рывком пламя метнулось назад, по впившимся в его спину корням, побежало по гроту, достигая каждого из членов отряда Балазара и вспышкой набрасываясь на них. На мгновение проснувшись от своего тревожного сна, они успевали ощутить крупицу боли, всё остальное забирал себе их командир. Ещё больше, он справится, он выдержит. Чувствовал, как огонь вгрызается в тела каждого из них, выжигая себе путь к их сердцам. Кричал, вопил, но не позволял себе сдаваться. Ползущие по телу языки пламени начали затухать, а обожжённая плоть стала сочиться изнутри чем-то тёмным и блестящим.

Под треск огня грот наполнился звуком ломающихся костей. Соратники Балазара менялись, трансформируясь в уродливых существ, словно что-то среднее между людьми и животными. Звериные мощные лапы переходили в человеческий торс, мышцы на руках набухли, а пальцы обросли длинными когтями, похожими на кинжалы. Часть тела и вовсе представляла собой оголённые кости, череп вытянулся, клыки удлинились. В груди зияла дыра, внутри которой загорелся сгусток энергии, внешне похожий на сердце. Его холодное голубое свечение разлилось крупными нитями, словно венами, по телу, скрываясь в плоти или наполняя свечением оголённые кости. Глаза превратились в небольшие светящиеся шарики. Их боль утихала, они просыпались от своего сна, перерождённые в новой силе, разрывали путы корней, включая тот, что соединял их с Балазаром.

Когда каждый из них освободился, командир ощутил, что его уже ничто не держит, и тело под собственным весом подалось вперёд. Боль стала столь привычной, что он перестал её чувствовать. Упал на землю, глаза не видели ничего, он лишь ощущал, как нечто высасывает из него остаток сил, расползается по горящей коже, а языки пламени пытаются подобраться ближе к костям. А столь манящая пустота звала к себе, обещая долгожданное избавление.

Всё потемнело, смерть окутала его в своих заботливых объятиях. Все эмоции и чувства внезапно отступили, хотелось лишь уйти вперёд. Туда, где брезжил свет, переливаясь эфиром в вихре всех красок мира. Он попытался сделать шаг навстречу, но что-то его остановило. Вокруг сгущалась тьма, вязкая и липкая. Она нарастала, перекрывая собой его дальнейший путь, уносила прочь, забирала себе…

Чувства вернулись к нему, осязание собственного тела. Он даже понимал, что мог дышать, не жаром, как мгновение назад, а обычным воздухом, пропитанным целой смесью запахов гнили, сырости, тления и гари. Но эта мысль не приносила ему никакого удовлетворения. Жив ли он был? А разве это было важно? Он открыл глаза, приподнялся на руках, всматриваясь в землю перед собой. Видел каждую крупицу, зернистую и пропитанную влагой почву, словно вблизи при дневном свете, а не в погружённом во мрак гроте. Затем он перевёл взгляд на собственные руки — набухшие мышцы, увеличившиеся в размере когти, но не настолько длинные, как у его соратников.

Затем он пересел на колени, продолжая изучение собственного тела. Ноги деформировались почти так же, как у его подопечных, но сам он ощущал, что стал гораздо тяжелее. Вероятно, из-за этой странной жидкости, теперь покрывающей всё его тело, блестящей металлом, словно доспехи. Он развернул руку и провёл по ней когтями — плотная плёнка была тверда как сталь. Коснувшись лица, он ощутил, что не различает губ, нос лишь немного выделялся вперёд, позволяя ему дышать через ноздри. Его лицо скрывала маска, вместо волос вверх, отклоняясь немного назад, тянулись округлые шипы, плавно переходя вдоль спины, словно загривок. Решив изучить природу странных ощущений в плечах, он повернулся и на мгновение замер в недоумении. Корневища, впившиеся в его спину, частично остались в ней. Двенадцать мощных ветвей послужили каркасом для металла, полые трубы имели суставы, были вполне подвижны и заострены на концах. Крылья или специфическое орудие для убийства?

— С новым рождением, — улыбнулся Шейрату, подойдя ближе, привлекая к себе его внимание. Балазар метнул на него растерянный взгляд. У него было множество вопросов, но все они вились неразборчивым комом в голове, вызывая странную муть и отрешённость. — Ты прошёл через этот путь и провёл по нему своих соратников. Я горжусь тобой. Но тебе ещё предстоит многое. Эти земли нуждаются в очистке.

Он отвернулся, разыскивая что-то в сплетении корней поблизости. Балазар смиренно ожидал, ощущая некоторую ноту сомнения в словах демона. Что-то было не так, будто нечто внутри него противилось исполнению этого приказа. Само его естество взбунтовалось, точнее те крупицы, что ещё от него остались. Но затем демон вновь вернулся к нему, держа в своей руке медальон. И, как ни странно, в этот раз вид дорогой сердцу вещи не вызывал прилива радости и успокоения, лишь холодное удовлетворение, что она снова перешла в его руки. Открыв крышку, он посмотрел на портрет Дейни, и снова ощутил, как мысленно перенёсся вдаль, в её спальню, где она только заснула своим безмятежным сном. Всего мгновение назад он мечтал коснуться её, но сейчас отчётливо понимал, что это невозможно, недопустимо. С того самого момента, как он согласился на сделку с демоном, их пути с возлюбленной разошлись навсегда. Но, может, он сможет хотя бы предупредить?

— Балазар, — отвлёк его властный тон демона в тот самый момент, когда он уже собирался броситься к девушке и разбудить её. Внезапно вырванный из собственных мыслей, новорождённый монстр несколько ошарашенно посмотрел на своего нового повелителя. Нахмурившийся из-за его своеволия Шейрату удовлетворённо улыбнулся, вернув внимание соратника. — Ты прошёл через боль и стал крепче, как закаляется металл. Я сделал тебя сильнее, с физической стороны и магической. Пора опробовать свои силы. Сделай то, что так хотел сделать. Что так и не закончил в прошлый раз. Очисть людские земли.

Демон не сказал напрямую, что именно нужно сделать, как это сделать, но слуга всё понял, словно его подтолкнули в нужную сторону, направив взгляд. Поднявшись на ноги, тут же метнулся назад, к пульсирующим сплетениям, уходящим куда-то вверх. Слишком высоко, но он точно знал, что достанет. Пламя разрезало темноту грота, вырвавшись из крыльев и поднимая тело. Совершив рывок и набрав нужные скорость и высоту, он схватился руками за одну из плетей, а крылья впились в землю, в сокрытые в ней толстые корневища. Огонь заревел, пробивая себе путь, и с каждой секундой, пока он набирал силу, Балазар ощущал восхитительное упоение новой мощью.

***

Обычное служение «древним духам» в нескольких сектантских гнездах нарушилось. Ярые приверженцы припали к земле, ощущая сдавливающую боль в сердце. Их оглушил крик боли и агонии, передаваемый изначальным древом. Сначала была одна короткая вспышка, которая казалась странным недоразумением, но теперь она стала гораздо сильнее и не думала прекращаться. Культисты страдали от неведения, пока рядом с ними суетились их младшие собратья. Но не лучше было и тем, кто в этот момент возносил молебны своему живому идолу. Они оторвали головы от земли, глядя как предмет их поклонения, то, что связывало их с их божествами, вопит в агонии по неведомым причинам. Они метались в страхе и с недоумением смотрели на древних духов, которых приверженцы короны окрестили демоническими порождениями. Всегда абсолютно невозмутимые и недвижимые, слуги древа корчились, катаясь по земле и прижимая руки к сердцу, будто пытаясь как-то сдержать эту боль. Это пугало больше всего — даже у столь могучих существ не было ответов, как же помочь своему божеству.

Затем кора древа почернела, и сквозь неё начало пробиваться дико ревущее пламя, полыхающее в ночи ярко-жёлтыми, почти белыми языками, что вызвало у сектантов крики ужаса и отчаяния. Они пытались потушить пожар, но ничего не удавалось. Огонь пробивался изнутри. Прошло всего несколько минут, когда вопли древа утихли, и гнездо погрузилось во мрак. Магическое свечение угасло в жилах недвижимых порождений, оставив своих приспешников в одиночестве в свете луны, но ненадолго. Импульс пламени взорвал древо изнутри, разметав вокруг обугленные щепки, в ночное небо взмыло нечто, окутанное пламенем, остановившись в нескольких метрах над землёй. Балазар расправил крылья, испускающие из себя огонь, осматривая перепуганных сектантов. Они увидели, осознали в нём свою смерть и бросились бежать прочь, а он не продолжил преследования. Вместо него, повинуясь его коротким мысленным приказам, из ямы выбрались двенадцать соратников. Они двигались быстрее ветра, оставляя за собой шлейф голубого сияния. У жертв не было ни единого шанса скрыться, все они пали, пронзённые когтями.

Когда всё было кончено, Балазар опустился на землю, бросив ещё один взгляд вокруг. Это было только начало. Первое древо из десятков, сотен, что успели укорениться на людских землях. Именно в них была заключена вся сила культа, без них сектантам не устоять и дня. А потому у подопечных было ещё много работы. Но не стоило привлекать к себе лишнего внимания, иначе огненные маги начнут охотиться уже за ним. Он посмотрел на землю, оценив, что из всего отряда только он оставляет следы, потому вновь поднялся в воздух. Одним мысленным приказом он послал товарищей врассыпную, на поиски очередной цели, а сам вернулся обратно в пустой грот. Демон уже исчез, потому Балазар прислонился к стене и вновь раскрыл медальон, мысленно уносясь вдаль. Снова был с Дейни, наблюдая за тем, как она мирно спит, всё ещё надеясь на лучшее. Напрасно. Он уже никогда не вернётся. Единственное, что он мог — лишь наблюдать, как идёт её жизнь без него, поодаль, не приближаясь, чтобы она никогда не узнала, что с ним произошло.

«Как я и говорил, ты почти не пишешь. Может, до тебя вообще не доходят мои письма. Или тебе просто нечего мне сказать. Кругом творится какое-то безумие. По улицам рыщет стража. Моя семья вовсе пишет о каких-то кошмарах. Когда я сказал тебе, что в моей родной деревне пропадают люди, а их родичи ведут себя странно, я и не мог подумать, что в ответ из замка прибудет целая делегация. И что сделает? Сбросит большинство людей в тюремную телегу и увезёт в неизвестном направлении. Я не поверил бы, если не поехал и не увидел всё это собственными глазами. Надеюсь, это всё оправданно. Или хотя бы что ты тоже не сходишь с ума. Береги себя, Изиро. Всё ещё твой нищий друг Агвен».

Очередная бессонная ночь заставила Первого мага королевства вновь перечитать это письмо. Послание от старого приятеля пришло уже неделю назад, но юноша до сих пор так и не написал ему ответ. Более того — даже не имел желания это сделать. Хотя, в последнее время много что произошло и было о чём рассказать лучшему другу.

Он мог бы оправдать делегации, пояснив про множество их полезных функций — проверка дел поселения, чтобы выявить, не обирает ли местный глава своих жителей; выявление сектантов и их арест; вербовка детей в огненные маги. В отношении последнего, мог бы рассказать, насколько хорошо Мелдар решил определить на попечение Изиро всех не пристроенных сирот, ведь, по словам Ромарии, они не представляли опасности, так как паразиты не приживаются в молодых телах. Мог описать, насколько быстро и качественно строители подготовили крыло замка под магическую академию, рассчитанное на множество новых рекрутов, где они смогут жить и учиться. Или поделиться секретами встреч с представителями других королевств, где их король выступал как сильный и уверенный в себе правитель, готовый на всё ради своего королевства, даже если потребуется взяться за оружие. Или про множество новых законов, которые разрабатывались в результате бурных обсуждений с советниками, где Изиро проявлял участие и часто выступал в качестве голоса простых граждан, а его властитель внимательно к нему прислушивался. Вся эта хвалебная песнь бы очень понравилась Мелдару и его соглядатаям, наблюдающим за каждым шагом Первого мага и вскрывающим его письма.

К сожалению, в этом послании он не смог бы написать многого другого. О том, что король кажется одержимым идеей войны, будто видит лишь в ней путь решения всех проблем. И прочие обсуждения на этом фоне меркли, сводились лишь к одному — разжиганию конфликтов с неугодными Мелдару людьми, выставление их в невыгодном свете. В рамках этого факта идея, предложенная Изиро по методике воспитания новых боевых магов была воспринята королём с абсолютным одобрением. Мальчики и девочки, которым предстояло вырасти и быть выброшенными на произвол судьбы на улицы, теперь станут верными бойцами короля и будут воспитаны в безграничной преданности королевству. Всё остальное отодвинется на второй план. Изолированные от внешнего мира, они за несколько лет превратятся в идеальных защитников королевства, готовых исполнить любой его приказ. Совсем как сам Изиро. Он обрек их на такую судьбу, прекрасно зная, что большинство повторят его ошибки. Не будут понимать, кто они такие на самом деле.

Повозки из деревень были тюремными и направлялись в Вельзефрайн. Ни один из тех, кто попал под подозрение в предательстве и служении демоническим силам, не вернётся домой. На месте для них уже был организован закрытый просторный каземат, представляющий собой огромное помещение с единственной дверью и без окон, ранее служившее одним из оружейных складов, а в тюремщики выдано два боевых мага из числа оставшихся на обучение. Насколько это было надёжно?

Думая об этом, он возвращался к собственному опыту тюремщика. По его инициативе, часть людей из тех, кого привели маги, задержав в сектантских гнёздах, были пересажены в несколько других камер с хоть какими-то минимальными удобствами для заключённых. Истово верующие переселились в этот каземат, один за другим они обращались и тут же получали смертельный запал пламени в грудь, унося тайны своей веры в могилу. День за днём он пытался добиться от них чего-то, но всё было бесполезно, и в какой-то момент он убил последнего из них.

Сомневающиеся отступники же постепенно прониклись к нему доверием и рассказывали те жалкие крупицы того, что знали. За это он обещал им свободу и помилование.

— Нет, — оценил, немного подумав, его предложение Мелдар, в очередной раз навестив своего Первого мага во время его пребывания в Вельзефрайне. — Ты же понимаешь, что мы ничего не знаем наверняка. Каждый из них может быть опасен. Думаю, рисковать больше нет смысла. Избавься от них, пока они тоже не обратились.

Он помнил глаза людей, смотревших на него с надеждой, доверявших ему. Помнил, как отнял жизни каждого из них, быстро и решительно. Это была связавшая их с Мелдаром общая тайна. Изиро согласился стать его личным палачом, и теперь его руки были по локоть в крови невинных жертв. Он осмотрел их тела после бойни — ни один не был носителем паразита. Мужчины и женщины, сделавшие один единственный неправильный выбор, поддавшиеся лживым обещаниям своих знакомых и односельчан. Всего одна ошибка, один шаг в сторону…

Изиро встряхнул головой и спрятал лицо в ладони. Мысли не покидали его. Королевский палач. Когда он посещал встречи в качестве советника, навещал новичков или раненых магов, он всё равно оставался убийцей, несмотря на высокое положение и дорогой костюм. Это было неправильно и ненормально, а потому выбивало его из колеи.

В такие моменты он часто вспоминал слова Балазара: «Цена этой должности слишком велика». И, судя по всему, только сейчас начал их осознавать. Он был пленником этого замка, пленником воли короля, а также его страхов и сомнений. Ощущение чужого присутствия угнетало ещё с первого дня прибытия в замок, но только сейчас сумел осознать его источник. Иногда он просыпался посреди ночи, как сейчас, от странного ощущения, что за ним кто-то наблюдает. В свете свечи краем глаза успевал рассмотреть силуэт, прежде чем тот бесследно исчезал. Ведь, несмотря на нечёткие очертания гостя, этот посох он мог узнать где угодно, слишком уж тщательно всматривался в него и запоминал каждую деталь, когда изучал возможности.

Так, может, быстро угасшие слухи, разожжённые, скорее всего, бывшим лордом Этвальдом, не были лживой выдумкой, и Мелдар действительно мог находиться в нескольких местах одновременно? Ведь Изиро сам добровольно стал хранителем этой тайны и выбрал свою судьбу, до конца этого не осознавая. Когда никому не рассказал о том, что периодически во время сна короля поглощают тени.

Теперь ему предстояло толкнуть на подобный путь других. Они получает пищу и кров, но навсегда лишатся свободы выбора. Он свяжет их кровью, чтобы собственная совесть не позволила им отступиться от своего покровителя. Это была необходимая жертва для дальнейшего выживания королевства, чтобы суметь противостоять демоническим отродьям, лишённым души и жалости. Изиро решил это за всех своих подопечных. Он взрастит в них безграничную преданность королевству, отодвинув на второй план всё остальное. Превратит в идеальных слуг короля, защитников королевства… Или в таких же убийц?

Он убрал руки от лица и вновь взял письмо друга, ещё раз пробежав по нему глазами. В груди защемило от тоски. Агвен, всегда такой простой и прямолинейный. Как же Изиро не хватало этого среди клубков дворцовых интриг! Так хотелось бы вернуться назад, во времена, когда всё было гораздо проще. Разжать руку, выронить меч, чтобы никогда не получить эту силу. Но это было невозможно. Осталось ли в нём что-то ещё от прежнего Изиро?

Пламя полыхнуло в его руке, жадно поглощая пергамент. Бумага темнела, и чернила сливались с фоном, навсегда пряча смысл этого письма в небольшой кучке сажи и пепла в руке Первого мага. Он сжал её в кулаке, втирая в кожу, затем мановением пальца погасил свечу и откинулся обратно на подушку, глядя в потолок и ожидая, когда же провалится в очередной сон без сновидений.

Звук магической вспышки заставил Шейрату открыть глаза и посмотреть на стоящего перед ним Лавифонта.

— Я всё сделал, господин, — прошелестел тот, протягивая ему гроздь плодов. Юноша кивнул и принял их, убирая в сумку.

— Как твои подопечные?

— Прорастают.

Довольно ёмко, но не совсем понятно. Демон поморщился.

— Ты всё ещё чувствуешь их? Мы довольно далеко.

— Да. Как часть себя.

Хорошо, значит связь с прислужниками не разорвать расстоянием. Что и подтверждали их ранние эксперименты, когда Лавифонт и Шейрату удалялись друг от друга, проверяя целостность связи.

— А Вы? — прислужник покосился на стоящие рядом магические деревья. Они были небольшими и явно выделялись на фоне окружающего леса, пышущего жизнью. Болезненные, невысокие, изломанные, голые крючковатые ветви с трудом тянулись к небу, а повисшие редкие гроздья плодов напоминали взбухшие опухоли. У корней меньшего из двух, опутанная, лежала девушка, которой не повезло забрести так далеко в поисках ягод. Её сопротивление угасло, вены потемнели, магические искры медленно набирали в них силу.

Несколько часов назад, ради своего эксперимента, Шейрату заставил корни из плода прорасти в теле простолюдинки быстрее, чем у обычных культистов, что явно не пошло на пользу. Кожа темнела кровоподтёками — ростки пробивали себе путь через плоть, и вопли девицы явно привлекли бы чьё-то внимание, если бы демон не заставил её молчать с помощью подчинения. Жизненные силы были потрачены в никуда, и пары часов жертве определённо было недостаточно, чтобы восстановиться. От этих мыслей демон скривился. Иногда стоит позволить вещам развиваться естественным путём.

— Я пытался разгадать суть твоей связи с подопечными, — усмехнулся Шейрату. — Через клятву я вернул тебе жизнь, плоды твоих творений прорастают в телах людей, высасывая из них жизненную силу. Перерождаясь в чудовищ, они тоже связываются с тобой тем же путём. Если умрёт породившее их древо, умрут и они. Но во всех ли случаях? Пожалуй, пришло время проверить.

Поднявшись на ноги, демон подхватил тело девушки и оттащил в сторону, дерево податливо отпустило жертву. Почувствовав прикосновение, пленница застонала и попыталась ударить его слабыми руками, но одним рывком он отбросил её в сторону.

— Если древо взошло самостоятельно, — прошептал Шейрату. — Связано оно жизнью или силой?

Первое древо — источник для второго, второе — для пленницы. Сконцентрировавшись, Шейрату заставил возникнуть в руке сгусток энергии. Магия разрушения, что была подвластна ему, как демону, но менее могущественная, чем у собратьев, принёсших клятву другому богу. Вспышки тёмно-фиолетовой магии в руках юноши мгновенно меняли цвет и интенсивность, словно практически затухая. Раздражённый этим, демон бросил шар в первое древо. От соприкосновения с ней кора мгновенно потемнела, фиолетовые искры зашипели и погасли. Магические жилы разбухли, лопались, выпуская из себя скопище гноя. За несколько мгновений дерево иссохло и скукожилось, размякшая сердцевина развалилась, обрушивая его. Шейрату сощурился и снова посмотрел на свои пальцы, осмысливая произошедшее. Нет, залп не ослабевал, был настолько же мощным, как он изначально призывал. Кажется, сила трансформировалась. Это был полноценный удар, но не разрушения. Разложения?

Стон отвлёк его от мыслей, возвращая внимание к эксперименту. Девушка корчилась от боли. Второе древо скукоживалось, но всё равно слабо пульсировало энергией. На губах демона растянулась удовлетворённая улыбка.

— Чувствуешь? — прошептал он прислужнику. — Оно стало самостоятельным источником.

— Да, — безэмоционально ответил Лавифонт, хотя не мог оторвать от происходящего заинтересованного взгляда.

Шейрату никогда не воспринимал серьёзно культистов как потенциальных последователей, но всё же не списывал со счетов. Как друид, хорошо осознавал ценность естественного отбора сильнейших индивидов. Если кому-то из них удастся выжить в войне с магами Мелдара — так тому и быть. Хотя, шансов на это было немного.

Медленным шагом демон подошёл ближе к оставшемуся дереву, прикоснулся к коре. Похоже, агония прошла, незнакомка тяжело дышала, с ужасом глядя на своего мучителя. Когти расцарапали древесину, заставив девушку закричать. Горящие глаза внимательно следили за её реакцией.

«Теперь твоя жизнь связана с этим древом, — издевательски усмехнулся Шейрату. — Но я могу дать тебе выбор: умереть вместе с ним, чтобы закончить эксперимент, или сослужить мне хорошую службу».

Она посмотрела на него со страхом, тяжело хватая ртом воздух.

— Пожалуйста, — прошептала она, слёзы лились по щекам. — Пожалуйста…

Демон подошёл ближе и присел рядом с ней. В руке снова загорелся сгусток разложения.

«Ты принесёшь мне клятву верности. Или умрёшь».