Пролог

Стадо овец щипало траву и медленно поднималось на холм. Осень брала своё, и они неспешно пробирались мимо пожелтевшего участка ковра наверх, ко всё ещё зелёной вершине. Следом за стадом плёлся пастух в соломенной шляпе, опираясь на крючковатый посох.

Солнце подбиралось к краю горизонта, но мужчина и не подумал разворачивать свою отару обратно. В здешних краях не редко оставались ночевать под открытым небом. Никто не переживал о дождях, которые шли тут, словно по расписанию. При этом, стоило упомянуть эту странность, одну из многих, сразу многозначительно поднимали брови и бросали взгляды на восток, в сторону Кейиндара.

Засуху или сильные морозы здесь не видели сотни лет, если не тысячи. Летом дождь шёл каждые несколько дней, в жаркую погоду чаще. Зимой снег сыпал целыми днями, но без сильных метелей, способных похоронить их небольшую деревушку. Мелкий снежок, укрывающий почву ровно настолько, чтобы урожай не погиб от холода.

Все деревенские давно уверовали в причастность к этому кейиндарских силт ло. Несколько раз пауков пытались расспросить, когда они приезжали в деревню за продуктами, но ответа так и не получили. Обычно разговор заканчивался фразой «Вас что-то не устраивает?», после чего все спешно заверяли заглянувшего силт ло в том, что их всё более чем устраивает, и тот удалялся, уводя с собой ехавшие безо всяких лошадей телеги, полные еды.

Но так было раньше. Теперь, после Первой волны, от Кейиндара остались лишь руины. Виланс часто приходил к городу силт ло. Насколько близко, насколько позволял барьер. Он не испытывал иллюзий, что ему удастся проникнуть внутрь. В их деревне ещё хранились легенды о тех, кому это удалось. Ходил слух, что Силт Ло тоже сумел проникнуть внутрь. В Надежде, деревне у самого барьера, поговаривали, что лично видели, как он прошёл через него.

Что ж, если так, не удивительно, что ему удалось остановить Первую волну. О людях, проникших внутрь самостоятельно, знали все. Один стал первым главой Кейиндара, о втором старались забыть, но легенды не так-то просто вытравить из людских голов. Особенно из тех, кто обитал в Надежде. Третий фактически в одиночку остановил Первую волну.

Виланс знал, что четвёртым ему точно не стать, но каждый месяц исправно наведывался к барьеру. Он и сам не знал, зачем так поступает. Наверное, во всём виноваты истории деда, жившего ещё до войны Престолонаследия.

Тогда силт ло почитали и уважали, и их было куда больше. Тогда они не участвовали в сражениях, только следили за равновесием. А потом, как рассказывал дед, случилась всего одна битва, переменившая всё. Кейиндарские силт ло вышли на поле боя, чтобы встретиться со своими товарищами по ремеслу с Запада. Говорят, даже в Мокруне ощутили, как дрожит земля. Всего одна битва, но она забрала жизни почти всех силт ло.

Хотя Кейиндар отхватил немалую часть территорий от трёх соседних стран, во время праздников ему порой не хватало места. Тогда окрестные земли наполняли чудеса. Ночью могло стать светло, как днём, или наоборот. Порой в небе творились настоящие представления, по деревням бегали неведомые звери. А однажды воздух стал таким плотным, что его приходилось резать и есть, чтобы дышать.

Большинству рассказов деда Виланс не верил ни на грош. За свою короткую, всего-то пятьдесят лет, жизнь, он не увидел ни одного чуда. Даже Первая волна, наделавшая столько шума, прошла мимо их забытой Создателем деревеньки. Он родился в период упадка Кейиндара, и ему осталось только смотреть на руины.

Виланс как раз взобрался вслед за овцами на очередной холм, когда на глаза попались остатки костра. Неведомые путники даже не озаботились прибрать за собой, горстка чёрных хлопьев лежала посреди зелёного с жёлтыми пятнами ковра.

Виланс нахмурился и отогнал в сторону овцу, обнюхивающую комок чёрных прожилок. Кому могло прийти в голову жечь бумагу? У них в деревне имелось всего две книги, и к каждой относились как к реликвии. По большей части их использовали, чтобы научиться читать и писать, и все знали содержимое наизусть. «Краткая история Кейиндара» и «Разведение верблюдов». Никто уже не помнил, как у них оказалась вторая книга. Рассказывали, что её оставил гость с Запада, когда пришёл учиться в Кейиндар. Никто из жителей деревни верблюда не видел, а единственная картинка давно выцвела и превратилась в едва различимые очертания, но это не мешало с важным видом устраивать обсуждения по поводу написанного.

Налетевший порыв ветра едва не сорвал с головы широкую соломенную шляпу, Вилансу пришлось придержать её рукой. Пепел вперемешку с горелой бумагой оторвался от земли и покатился по склону холма. Виланс проводил её хмурым взглядом. Какое-то шестое чувство подсказало, что здесь что-то не так.

Вспомнились путники, останавливающиеся в деревне пару дней назад. Трое всадников, купивших еды и расспрашивающие о Кейиндаре. В деревне редко видели чужаков, мало кто выбирался в большой город. Но даже ему в этих путниках почудилось нечто… чужое. Он бы не смог описать это чувство, просто тихий голосок внутри твердил, что с ними не всё ладно, так что Виланс предпочёл отсидеться дома, пока всадники не уехали. И они должны были ехать через эти места.

Виланс стоял в нерешительности, разглядывая кучку из пепла и чёрных хлопьев. Всадники проехали здесь несколько дней назад. Наверняка это их рук дело. Но почему пепел до сих пор не развеялся? Снова подул ветер, и останки бумаги поползли обратно на холм. Виланс невольно отступил на шаг, когда они подкатились к его ногам.

Вспомнились истории деда. Рассказы о чудесах, случавшихся каждый год. А всё, что видел он — правда, видел тут не самое подходящее слово — незримый барьер, всё ещё окружавший Кейиндар. Нечто, не пускавшее дальше, очертившее границу, отделяющую простых людей от чудес, лежащих по ту сторону барьера.

И даже такая мелочь, как странная кучка пепла, пробудило любопытство. Виланс шагнул вперёд и присел перед чёрными хлопьями, смешавшимися вместе. Он различил светлые участки, кое-где даже проглядывали едва различимые буквы.

Новый порыв ветра швырнул останки ему в лицо. Виланс вскинул руку и застыл, едва чёрные хлопья соприкоснулись с ладонью. Рука медленно опустилась на землю, и обгорелые страницы последовали за ней, не отрываясь от ладони.

Его забила дрожь. Незримая тяжесть потянула вперёд, он стукнулся головой о землю, но даже не ощутил удара. Завалившись на бок, Виланс сжался в комок, словно от холода, и попытался обхватить себя руками, но рука с прилипшими чёрными хлопьями не пошевелилась.

Зато лёгкий ветерок подхватил их и понёс вниз по холму, увлекая сжавшегося человека следом за ними.

Когда Виланс открыл глаза, солнце светило высоко над головой. Он застонал, ощущая боль во всём теле. Болело всё, руки и ноги едва ощущались. Он приподнял руку и тупо уставился на дряблую кожу, едва ли не свисавшую с ладони. Внутри что-то заворочалось, и проснулся голод. Нет, скорее Голод. Такой, словно последний раз он ел не вчера (вчера ли?), а в лучшем случае год назад.

С глухим стоном он оторвал голову от земли. На глаза попался виновник случившегося, и у него перехватило дыхание. Кучка горелой бумаги исчезла, зато вместо неё появилась толстая книжка, лежащая на ладони.

С заметным усилием ему удалось приподнять её, и взгляду предстала обложка. Раскидистое дерево с какими-то животными на ветвях. Шея не выдержала напряжения и голова повалилась на траву.

Подтянув книгу поближе, он открыл её на первой странице. Пусто. Чистый лист. Вздох разочарования вперемешку с хрипом вырвался из груди. А чего он, собственно, ожидал? Обнаружить внутри заметки, как проникнуть в Кейиндар? В том, что книга принадлежит силт ло, Виланс не усомнился ни на миг.

Как и все, он знал, что за творимые чудеса им приходится расплачиваться собственными жизнями. А теперь книга возродилась из пепла, и, судя по рукам, он превратился в двухсотлетнего старика. Получается, он сотворил чудо? Он стал силт ло?

Он смотрел на страницу и ощущал, как голова начинает разваливаться на части. А вместе с этим на странице начали проступать слова…

Наверное. Он был практически уверен, что это они, но читать Виланс так и не научился, и мог только гадать, что они значат.

Он открыл на второй странице — тоже пустой. Но вскоре и на ней проступили слова, добавил ещё головной боли. Открыл на первой — но она уже была пустой.

Слова теперь появились быстрее, и Виланс не сомневался, что это именно слова. Одними из первых были цифры 1, 7, 5 и 0. Дед научил его разбирать их. Но дальше цифр дело не пошло. Буквы всегда казались Вилансу чересчур вычурными и заумными.

За цифрами шёл новый текст, а после ещё цифры — 1, 7, 5 и 1.

Он открыл на случайной странице, подождал, стиснув зубы от боли, и дождался нового текста. Там тоже были цифры: 2, 7, 5 и 8. Заглянул на последнюю. 3, 5, 8, 9.

Вот бы ещё понять, что они означают.

Виланс пошарил взглядом по округе и обнаружил посох далеко у вершины холма. Попытался подняться без него, но ноги не держали. Тогда он встал на четвереньки и пополз наверх. Книгу пришлось тащить с собой, он и помыслить не мог оставить её.

Когда посох оказался в пределах досягаемости, Виланс подтащил его к себе и вновь попробовал подняться. На этот раз с большим успехом.

Уже встав на обе ноги, он опомнился и посмотрел вниз, на книгу. Не получится тащить её и идти, опираясь на посох, руки совсем ослабели.

После коротких раздумий и нескольких не самых удачных попыток, едва не окончившихся падением, Виланс стащил рубашку, засунул в неё книжку, завязал узлом и перекинул через плечо.

Вот так-то лучше.

Он ещё раз огляделся.

Где-то внизу паслись овцы, но они его больше не интересовали. Раскалывающаяся голова и припекающее солнце напомнили о свалившейся шляпе, но она, к счастью, лежала на пути домой.

Нужно попасть к старосте. Пусть расскажет, что там написано, в этой книге. Но сначала добраться домой.

Виланс шагнул вперёд, едва не упал и криво усмехнулся.

Интересно, что скажет Патия, увидев его таким?