Глава 15. Отъезд

— Что он уже учудил, — пробормотала Патия, издали заприметив бродящих по двору коров.

Вместе с Гавином она ехала на повозке. Тот настоял, чтобы они сразу взяли с собой вещи на зиму и не пришлось возвращаться к нему домой ещё раз. Серж отнёсся к их отъезду с пониманием, если не сказать радостью. Он давно говорил, что пора Гавину обзавестись собственным домом.

— Ничего хорошего, — отозвался Гавин. — Как и всегда.

Они заехали во двор. Гавин помог Патии загнать коров обратно в загон, прихватил из повозки пару кувшинов, и они зашли в дом.

Виланс стоял у стола спиной к ним и что-то тихо бормотал. Услышав скрип двери, он обернулся. Патия ахнула. Бороду и половину лица покрывала кровь, а сам Виланс широко улыбался.

— Рано вы, — сказал он. — Я надеялся успеть приготовить что-то к вашему приезду.

Он отошёл к бадье и сполоснул руки. На столе лежала обезглавленная курица.

— А ты умеешь? — скривился Гавин.

Виланс отмыл нож и спрятал в ножны на поясе.

— Не так хорошо, как Патия, конечно, но учиться никогда не поздно. Мне же теперь самому придётся заботиться о себе.

— Это что за нож такой? — спросила Патия, разглядывая серебряную рукоять.

— Наследие прадеда. Ну, раз вы приехали так рано, готовить тоже вам. Да, Патия, я рад тебя видеть. — Виланс начал было поклон, но схватился за спину и остановился, едва склонив голову. — Тебе передали, что вы поможете мне собраться? Подготовить еду, сложить в телегу.

— Передали, — ответил Гавин и поставил на стол у двери пару кувшинов. — И тебе тоже привезли, что просил. Ты не сказал, что у отца тоже потребовал чернил.

— С ним у нас отдельный уговор.

Виланс проковылял к кувшинам. Один, как и обещал Серж, стоял накрепко закрытый и просмоленный. Второй, очевидно, от Гавина. С надколотым горлышком и крышкой не по размеру большой.

Патия тем временем прошла к столу, вздохнула и сама взялась разделывать курицу.

— А чернильница? — спросил Виланс. — Серж обещал передать ещё и чернильницу с перьями.

— В телеге, — ответил Гавин. — Потом отдам. Могу прямо сейчас, если ты уедешь немедленно.

— Я ещё и не начинал собираться, — отмахнулся Виланс. — Позавтракать даже не успел. А перед такой дорогой надо хорошенько поесть.

— Гавин, может, распряжёшь лошадей и задашь корму? — спросила Патия. — Чего им в повозке стоять на солнцепёке.

Гавин не ответил, но и с места не сдвинулся. Патия обернулась.

— Пожалуйста.

Он фыркнул.

— Ладно. Но в следующий раз говори прямо, чего хочешь.

— Скоро ты и из него будешь верёвки вить, — сказал Виланс, когда дверь за Гавином захлопнулась.

— Из тебя кто угодно мог верёвки вить ещё до нашего знакомства.

— И я рад тебя видеть, Патия, — улыбнулся Виланс. — И рад, что ты не боишься остаться с таким мерзким и отвратительным мной.

Она вздрогнула.

— Я… — Патия отвернулась обратно к столу и вернулась к разделке курицы. — Я слышала ваш вчерашний разговор. Ты прав, мы тебя обманывали. И мне стыдно за это. Но не за то, что я сделала.

— Уже не важно. — Виланс зашаркал к кровати в углу дома. — Серж прав, всё к лучшему. Если бы ты действительно любила меня, каким ударом стало бы превращение в жалкого старика.

— Но мне и сейчас больно, — прошептала Патия. — Это же несправедливо. За что у тебя отняли полжизни?

— А вот за что. — Виланс опустил ногу на книгу, лежащую у кровати. — Признаться, я даже рад, что её отняли без спроса. Если бы дали выбор, я бы разрывался между двух желаний и даже не знаю, сумел бы сделать правильный выбор или нет.

— А есть правильный выбор?

— Есть. Кто-то должен был наткнуться на книгу и написать её. Написать её — правильно.

— Это ещё почему?

— А вот вернётся Гавин, и я расскажу, — хитро улыбнулся Виланс. — В том пузырьке, что мы разлили с Гавином во время ссоры, оставалось немного чернил, и я решил, не пропадать же добру. Учиться мне уже нечему, потому потратил их на книгу. А там написано много интересного.

— Такого, что стоит полжизни?

— Половину моей жизни — да.

— У твоей жизни особенная цена?

Виланс пожал плечами.

— Такая же, как и большинства — очень маленькая. А вот у книги цена очень высокая.

— Да что это за книга такая?

— Увидишь.

Патия бросила хмурый взгляд на Виланса, но тот сидел на кровати с закрытыми глазами и чему-то улыбался.

Вернулся Гавин. Он помог Патии почистить и порезать овощи, растопить печь, и вскоре котёл поставили на огонь.

— Ну? — сказала Патия, когда с насущными делами было покончено. — Давай, пока есть время отдохнуть, рассказывай, что там за книжка такая. А то нам ещё с телеги надо вещи перенести.

Виланс, так и не слезший с кровати, кивнул на книгу.

— Помогите старичку, положите книжку на стол.

— Вот ещё, — сказал Гавин. Он схватил за руку Патию, которая собралась помочь. — Раз ты в ней писал, значит, сам в состоянии перенести.

— А тебе и в радость смотреть, как я буду страдать при этом?

— Да чего ты, Гавин, пусти. — Патия попробовала освободиться, но держал Гавин крепко. — Это же просто книжка.

— Нет. Он рассказывал, как будет геройски жить в одиночестве, вот и пусть учится делать всё сам.

— Уел, — кивнул Виланс. — Ну и ладно. Для чтения нести её не обязательно.

Он откинул большим пальцем обложку и открыл на первой странице. Повернул голову, чтобы было удобнее, и наклонился вперёд, насколько позволяла спина.

“День 1750. Мой дом ещё не построили, и я остановился в таверне. Делать совершенно нечего и я изучаю постояльцев. Они похожи на самых обычных людей. Точнее, они и есть самые обычные люди, и этим меня сбивают с толку. Я наблюдаю, как они обсуждают погоду, урожай, соседей. Изредка вспоминают Первую волну. Даже тут нашлось несколько ветеранов, которым повезло вернуться живыми. Забавно, что меня тоже изредка вспоминают, в основном в конце пьянки. Выпьем же за того, кто спас нас — за Силт Ло. В конце пьянки, потому что на трезвую голову говорить о великом и ужасном Силт Ло отказываются наотрез. Конечно, я не сказал, кем являюсь на самом деле. Хотя забавно было бы посмотреть на их лица, но лучше сохранить моё пребывание здесь втайне.”

Виланс выпрямился, закрыл глаза и обхватил голову руками.

— Читаешь ты хорошо, — сказала Патия, которой первой надоело сидеть в тишине.

— Я знаю этот отрывок практически наизусть, — прошептал Виланс. — Столько раз перечитывал.

— Но мне не стало понятнее, почему эта книга такая ценная.

— Ты что. — Виланс открыл глаза и уставился на Патию. — Это же Силт Ло. Тот самый, что остановил Первую волну и смог проникнуть в Кейиндар.

— Да с чего ты взял, — нахмурился Гавин. — Мало ли дневников у силт ло. Говорят, они часто заводили их, потому что никогда не знали, когда умрут.

— Там же написано — в таверне поднимали тост за спасителя от Первой волны, того, кто написал эти строки. Это наверняка он.

— Даже если и так, — не сдавался Гавин, — что с того? Какая польза от дневника мертвеца?

— Почему это мертвеца?

— Когда мы с отцом ездили в Терраду пару лет назад, распродать урожай и купить… — Гавин осёкся. Пусть Виланс и уезжает из деревни, ни к чему упоминать лекарство для матери. Он прокашлялся. — Купить материалов разных, мы останавливались в таверне. Там тоже заводили разговор про этого Силт Ло, и поговаривали, что его уже лет пятнадцать-двадцать никто не видел. Вряд ли такой способный силт ло просто таится всё это время.

— Тогда эта книга ещё ценнее. Вдруг она расскажет, куда он пропал или как его найти. Говорят ведь, что за Первой волной придёт и Вторая.

— Зазнался он и растратил жизнь зря, — презрительно скривился Гавин. — Так всегда с силт ло бывает. И твою жизнь отнял ради какой-то ерунды. — Он встал. — А нам свои нечего тратить зря. Пора телегу разгружать. Идёшь, Патия?

— Да, сейчас, суп проверю.

Гавин вышел.

— Ты действительно считаешь, что эта книга стоит половину твоей жизни? — спросила Патия. Виланс не ответил. — Даже если это действительно дневник того самого Силт Ло, что с того? Лично тебе, какая с этого выгода?

— Выгода, — эхом повторил Виланс и со вздохом поднялся. — Знаешь, Патия, не всё измеряется личной выгодой. Некоторые вещи просто должны быть сделаны. И мне кажется, написание дневника одна из них.

Он направился к двери, держась за стену. Ему вспомнился прадед. Говорили, что он сам отправился в армию, когда вести о призыве добрались до их деревне. Вряд ли ему так плохо тут жилось, но ведь пошёл же защищать Восток от западных захватчиков.

Гавин уже разгрузил половину тюков с телеги и сложил у входа в дом. В основном там была тёплая одежда и немного инструментов.

— Я же говорил — не хотят тебя видеть, — сказал Гавин, укладывая очередной тюк.

Виланс посмотрел на него, на телегу, оставшиеся там вещи.

— Где чернильница и перья? — спросил он.

— Да вот, что-то не вижу, — ухмыльнулся Гавин. — Наверное, забыл дома. Так уж и быть, перьев я тебе сделаю, но придётся тебе обойтись без чернильницы. Да и вообще, зачем тебе вторая. Я же когда уходил оставил одну тут. Не разбилась же она.

— Это моё дело. Мы с Сержем договаривались на кувшин, чернила и перья.

— Да мало ли на что вы там договаривались. — Гавин поставил последний тюк и встал перед Вилансом. — Он просто не знал, что я уже оставил тут одну.

— Уговор есть уговор. — Виланс уставился в нагло ухмыляющееся лицо Гавина.

— У вас с ним отдельный уговор, — передразнил слова Виланса Гавин. — Вот с ним и разбирайся.

— Уверен, что он тебе отдал чернильницу и перья. Как и отдал нормальный кувшин с чернилами, а не то, что ты привёз. Такой соседям стыдно одолжить.

— Для тебя в самый раз, — ухмыльнулся Гавин. — Или ты и об этом ябедничать поедешь?

Виланс вцепился в кинжал на поясе и до боли сжал рукоять. Это не укрылось от Гавина.

— И чего ты этот кинжал прицепил на пояс? Думаешь, напугаешь им бандитов на дороге? Да у тебя первый встречный пьяница всё отберёт.

Виланс выхватил кинжал, но Гавин только того и ждал. Он легко перехватил и вывернул руку, отбирая оружие.

— Красивый, — оценил Гавин. Руку Виланса он не отпускал, и тот сжал зубы, сдерживая крик. — А что за надпись? — Он поднёс рукоять к глазам. — Один из тысячи. Что за ерунда.

Виланс, не в силах больше терпеть боль, закричал и бросился вперёд. Вместе с Гавином он рухнул на землю и попытался добраться до лица, но тот легко отбросил его и сел сверху.

— Ты что, старый?

Виланс трепыхался, но никак не мог сбросить с себя Гавина. В конце концов он ущипнул его за ногу.

— Ай, да ты совсем из ума выжил!

Гавин схватил Виланса за руки, но тот плюнул в него. Лицо Гавина потемнело от злости.

— Знаешь, у всего есть предел.

Он отпустил левую руку Виланса и не сильно ткнул его в живот.

У Виланса потемнело в глазах. Он скорчился и зашёлся в кашле, но не бросил попытки освободиться. Взгляд зацепился за лежащий рядом кинжал. Он потянулся было за ним, но Гавин ткнул в грудь снова.

— Ну хватит уже, успокойся.

Виланс зашарил свободной рукой наощупь. Пальцы схватили что-то, и он ударил в сторону Гавина. Раздался хрип. Виланс ударил снова. И ещё раз. В глазах была лишь тьма, и он бил снова и снова, пока Гавин не свалился с него.

Виланс откатился в сторону и встал на четвереньки, всё ещё пытаясь вдохнуть.

— Ты… О Создатель, помоги нам. Ты что наделал, Виланс?

Он повернул голову на голос. Перед глазами перестали плясать разноцветные вспышки, и он увидел посеревшее лицо Патии. Виланс повернул голову и увидел Гавина с множеством колотых ран в области шеи.

— Я… — Виланс зашёлся в кашле и попытался встать. Не с первого раза, но ему это всё же удалось. — Я защищался. Он напал на меня и избивал, я…

— Избивал? — Патия перевела взгляд на Виланса и глаза у неё расширились ещё больше. — Так ты всё-таки силт ло…

Виланс непонимающе посмотрел вниз. Левая рука сжимала какую-то короткую сухую ветку, которую он принял за рукоять кинжала. А вот рядом с ней, в воздухе, висел кинжал.

Виланс поднял руку, и кинжал поднялся вместе с ней. Повернул — повернулся кинжал. Сделал движение, будто колет себя в ногу, и ощутил, как остриё прошло сквозь штанину и касается кожи кончиком острия.

Патия опустилась на землю, по щекам у неё побежали слёзы.

— Ты… как ты…

Она спрятала лицо в ладони.

Виланс вновь посмотрел на Гавина. Рядом с тем натекла уже порядочная лужа крови, и Вилансу стало жалко её. Он уже успел проверить на пойманной курице, что кровь может послужить чернилами лишь немногим хуже.

— Я… — Виланс стоял, не зная, как поступить. — Мне надо ехать. Помоги мне собраться. Я…

— Куда собраться? — истерично захохотала Патия. — Ты что, думаешь, убил Гавина и вот так просто собрался и ушёл? Думаешь, Серж тебя отпустит куда-то? Да ты вечером будешь болтаться в петле!

Виланс смотрел в лицо Патии и не понимал, что она говорит. Он? Будет болтаться в петле? Но ведь ему нельзя, разве она не понимает?

— Я не могу, — мягко сказал Виланс. — Меня нельзя вешать. Я должен дописать книгу.

— Да какую ещё книгу, идиот! — завопила Патия. Она метнулась в дом и вернулась с толстым томом в руках. — Вот эту? Забудь о ней! — Она швырнула её на землю. — Это мусор!

Патия занесла ногу и вздрогнула. Кинжал вонзился ей в сердце. Виланс, стоящий в трёх шагах от неё, повернул вытянутую руку с палкой, и кинжал повернулся вслед за ней.

— Дураком и… умрёшь, — прошептала Патия и осела на землю.

Дневник прополз по земле и устроился у ног Виланса. Тот смотрел на истекающую кровью Патию и хмурился всё больше. Столько крови вытекало зря.

Он огляделся, и увидел кувшин в загоне с коровами. Протянул руку, сжал пальцы, и притянул к себе. Кувшин, лежащий в двадцати шагах от него, послушно подлетел и застыл рядом с рукой.

— Вот так, — пробормотал Виланс, приподнимая Патию и устраивая так, чтобы хоть часть крови не пропала зря. Потом оглянулся снова, повернул голову и уставился на коров. Получается, он уедет, а они останутся тут. Но ведь они тоже могут принести пользу. Виланс пошарил взглядом по округе, подыскивая ёмкость побольше.

По традиции, в конце дня, Серж сидел возле дома. Курил трубку, провожал взглядом закат и наслаждался последними осенними деньками, когда можно походить без куртки. Он пускал кольца дыма и размышлял, сколько всего теперь надо успеть сделать самому.

Без Гавина, конечно, будет сложнее, но пора этому лежебоке взяться за ум и научиться самостоятельности. Работает он сносно, спору нет, но приходилось постоянно его одёргивать. А вот посидит одну зиму впроголодь, поймёт, что значит вовремя собирать урожай.

Вдали показалась телега. Серж привстал и пригляделся, не надумали ли Гавин и Патия вернуться, но это оказался Виланс.

— Вечер добрый, — окликнул тот, приподнимая соломенную шляпу.

— И тебе того же, — добродушно откликнулся староста. — Вижу, внял совету, на телеге поехал.

— А то как же, в дороге без неё никуда.

— Как это тебя к нам занесло? Террада же в другой стороне.

— Да вот, понимаете, Гавин забыл чернильницу с перьями.

— Дырявая голова, — фыркнул Серж.

— Вот-вот. Я уж не стал ругаться, решил заехать, забрать самому. Может, в комнате их оставил или ещё где, не могли бы посмотреть?

— Да отчего ж, сейчас гляну, погоди.

Серж отсутствовал недолго.

— Да, действительно, в комнате забыл. Я уж ему всыплю, как зайдёт, не сомневайся. Такой крюк тебе пришлось из-за него сделать.

— Ничего, мне спешить некуда.

Виланс принял чернильницу с перьями и положил рядом на козла.

— Слушай. — Серж помедлил и пригляделся к телеге. — А это не наша телега?

— Ваша, — подтвердил Виланс. — Моя в сарае стояла, оси сгнили. На ней я бы далеко не уехал, так что Гавин уступил свою, вместо забытых перьев.

— Раз так, то ладно. Будем считать, что он вину свою загладил.

— Я понимаю, с моей стороны наглость, — Виланс склонил голову, — но я бы хотел попросить ещё чернил.

— Да куда тебе столько, парень, — удивился Серж. — Извини за парня, привычка.

— У вас же наверняка ещё много. Чего им пропадать зря.

Виланс поднял голову и Серж отступил на шаг назад. Молодые глаза и раньше странно смотрелись на пожилом лице, но сейчас Серж в них увидел нечто новое. И оно испугало его.

Он сделал ещё пару шагов назад, к колоде.

— Не много. Мы недавно ездили в Терраду, там продали их.

— Но у вас же есть запас, вы же не всё продали.

— Нету. — Серж сделал ещё два шага. Ладонь нащупала рукоять топора, и он почувствовал себя спокойнее. — А если бы и были — хватит с тебя одного кувшина.

— Мне они нужны, — уже твёрже повторил Виланс. — Мне нужно писать книгу.

— Нет.

Виланс взмахнул рукой. Серж не ждал никакой опасности, но сработали рефлексы, что вбил в него отец на тренировках. Он отклонился назад и в сторону, словно от выпада мечом.

Кинжал вонзился в правое плечо вместо груди. Серж вскрикнул и отшатнулся, хватаясь за рукоять. И вскрикнул ещё раз, теперь от удивления, когда она вырвалась из рук и ударила снова, в живот.

— Мне нужны чернила, — повторил Виланс. Он опустил руку и кинжал вернулся в ножны.

— Всё-таки силт ло, — прохрипел Серж и сплюнул кровь. Он оглядел рану на животе. Больно, но, кажется, не смертельно.

— Чернила.

Виланс слез с козел и снова взмахнул рукой, на этот раз поднеся кинжал к горлу старосты.

— Да ты совсем обезумел, парень. — Серж застыл, поражённый внезапной догадкой. — Гавин. Что с ним?

— С него получилось собрать совсем мало крови, почти всё вытекло на землю, — словно извиняясь, произнёс Виланс. — На такую большую книгу мне нужно гораздо больше.

— Ты… и Патию…?

Серж вглядывался в лицо Виланса, и не видел там ни одной знакомой черты. На него смотрел безумец.

Кинжал у горла дрогнул.

— Хорошо, я отдам тебе все черница. Они в подвале. — Серж сглотнул. Он догадывался, что Виланс не оставит его в живых. — Но у меня есть одна просьба. Там, на втором этаже, в комнате, моя жена, Лирия. В шкафчике рядом с ней стоит лекарство. Давать по одной ложке утром. Прошу тебя, скажи кому-нибудь, чтобы они позаботились о ней.

— Я сам позабочусь.

Кинжал распорол горло и кровь хлынула в заботливо подставленную миску. Староста медленно опустился наземь, поддерживаемый невидимой рукой. Виланс постоял рядом, проверяя, что кровь не течёт на землю, и вошёл в дом.

Вход в подвал нашёлся сразу. Виланс спустился вниз и нашёл три бутылки, наполненные до краёв. Он не знал, сколько нужно на книгу, но не сомневался, что этого будет мало. Уложив их в телегу, он поднялся на второй этаж.

Лирия в полупустой комнате лицом к окну. Редкие седые волосы собрали в пучок на затылки.

Виланс обошёл её и встал рядом. Под истончившимся посеревшим платьем скрывался сплошной скелет. Он положил свою руку рядом с её и отметил, что у него не всё так плохо. А ещё, что если хочется добыть кровь с неё, нужно сначала забрать её у себя. А раз у себя нельзя (кто тогда напишет книгу?), значит, и у неё нельзя. Или это только пока нельзя?

Виланс пошарил в шкафчиках и нашёл лекарство, о котором говорил староста. В высокой бутылке оставалось ещё около трёх четвертей.

— Вот вылечишься, тогда и заберу у тебя кровь, — пробормотал Виланс. — По одной кружке в день, это же всего раза на три-четыре. — Он встряхнул бутылку и поглядел на мутный осадок на дне. — Ещё и не процедили чай. Ну ничего, говорят, на дне самое полезное.

Он подхватил женщину одной невидимой рукой, взял бутылку во вторую и пошёл вниз.