Глава 2. Книга

— Да где же ты бродишь, летар тебя забери, — ворчала Патия Лин, выходя из курятника и отряхивая клетчатое платье. — Опять, небось, к своим силт ло попёрся.

Загорелая темноволосая женщина упёрла руки в бока и посмотрела на восток. Солнце светило ей в спину, и она видела дорогу вплоть до вершины холма с одиноким деревом. Там она заметила едва различимую фигуру.

— Ага, явился, значит, — злорадно усмехнулась Патия. — Еда поди закончилась.

Она не одобряла ежемесячные походы к Кейиндару. Что с них проку? Однажды Виланс уговорил её пойти с ним. Ничего интересного. Всё эти сказки, которые никак не удавалось выбить у него из головы. Лучше бы за скотиной присматривал. Хорошо овец с собой берёт. Хоть какая-то польза.

Патия покормила свиней, проверила ужин на печи, подкинула дров. Всё это время она поглядывала в окно, ожидая прихода Виланса и возможности в очередной раз начать ворчать по поводу его походов. Когда-нибудь она выбьет эту дурь из его головы. Не вечно же ему туда таскаться.

Но её ждало разочарование. Хотя одежда была один в один как у Виланса, но к ферме вместо её мужа приближался незнакомый старик, тяжело опирающийся на крючковатый посох и едва переставляющий ноги. Да и овец, что обычно шли позади Виланса, видно не было.

— Доброго здравия, старче, — вышла на порог Патия. — Как это вы забрели в здешние края?

Старик остановился, опёрся одной рукой на невысокий забор. Из-под соломенной шляпы раздавалось тяжёлое дыхание.

— Надо же, как вежливо, — раздался хриплый голос в ответ. — Прежде по возвращению мне доставались от тебя одни упрёки.

Старик поднял голову и Патия не поверила своим глазам. Не захотела поверить.

Несомненно, это был Виланс. Последние лучи заходящего солнца ясно осветили его нос картошкой и вечно полуприкрытые, сонные глаза. Но так же по лицу пролегали глубокие тени от морщин.

— Ты… ты…

— Я, я. — кивнул Виланс. Он развязал узел на груди и за его спиной глухо бухнула на землю книга, завёрнутая в рубашку. — Ну, встречай жена.

— Что… как?

— Хотел бы я знать. Я всё расскажу, но сначала давай ужинать. Моя еда закончилась ещё вчера вечером.

— А овцы? Где они?

— Бродят где-то, — Виланс неопределённо махнул рукой за спину, отпер калитку и пошёл к дому. На полпути он остановился и оглянулся на свёрток у забора. Покачнулся было в его сторону, но потом покачал головой и пошёл дальше. — Так мы есть будем?

— Да, всё уже готово, — пробормотала Патия, всё ещё не в силах до конца поверить в увиденное.

Виланс оставил посох у двери, повесил на него шляпу, а сам повалился на стул. Пока Патия накрывала на стол и зажигала масляную лампу, он рассказал о случившемся.

— Как-то так, — закончил он, постукивая деревянной ложкой по столу в ожидании тарелки с похлёбкой.

— А ты… ну…

— Не стал ли я силт ло? — со слабой усмешкой спросил Виланс. Патия кивнула. — Вроде бы нет.

Он взмахнул рукой и Патия на миг задержала дыхание.

Ничего не случилось.

— То есть, ты просто постарел… и всё?

Она поставила на стол тарелку и Виланс с жадностью набросился на еду.

— Книга. — Он показал свободной рукой в окно. — У забора.

Патия вышла во двор и вернулась со свёртком. Она положила его на стол и развязала узел. Пальцы коснулись кожаной обложки с нарисованным деревом и животными на нём. Она невольно залюбовалась мастерством художника. Животные были совсем крошечные, но она видела мельчайшие их детали. Казалось, чем внимательнее присмотришься, тем больше увидишь.

Виланс не замечал происходящего. Он покончил с похлёбкой, выскреб остатки хлебом и протянул миску жене.

— Ещё.

Патия оторвалась от рисунка и отрешённо посмотрела на Виланса. А когда сообразила, чего от неё хотят, нахмурилась.

— Вот видишь, к чему привели твои походы к Кейиндару. Нет чтобы спокойно работать дома, как все. Нет, скучно ему. Хочется посмотреть, как жили раньше. Чудес посмотреть. Вот тебе чудо, с тобой случилось, между прочим. Всё как ты и хотел. И что, ты рад? Твоя мечта осуществилась!

Виланс молча выслушал упрёки. Под конец Патия уже кричала, но он молчал и не думая перебивать или отвечать. Выслушал и снова требовательно протянул миску.

Патия набрала воздуха в грудь, готовясь снова разразиться негодованием, но он успел сказать первый.

— Я тебе покажу.

Она осеклась, и на лице мелькнуло недоверие.

— Что покажешь?

Виланс пожал плечами.

— Чудо?

Она сощурилась, но спорить не стала. Выхватила миску из его рук, налила добавки, плюхнула перед носом и встала, уперев руки в боки.

Виланс подтянул к себе книжку, пробежал пальцами по обложке. Он не видел её с того момента, как завернул в рубашку. Боялся, что если посмотрит, желание заглянуть внутрь победит, и тогда головная боль вернётся. А ему ещё нужно было дойти до дома. Зато сейчас он, как и Патия, залюбовался обложкой.

Над головой нетерпеливо кашлянули.

Виланс подтянул поближе лампу и открыл книгу на первой странице. Спустя мгновение проступили буквы. И, как он и боялся, пришла головная боль.

— Видишь? — спросил он, стараясь не обращать на неё внимание.

— Что? — Патия бросила на страницу короткий взгляд. — Там пусто.

Виланс вскинул голову и тут же пожалел об этом. Голова запульсировала от боли.

— Буквы. Она же вся исписана.

— Там ничего нет. — Патия наклонилась ниже, вглядываясь в страницу. — Пусто.

Виланс опустил голову. Потом макнул палец в остатки похлёбки и вывел на столе четыре буквы. Первое слово, что шло перед цифрами.

— Вот. Там написано это слово и за ним цифры один, семь, пять и ноль. Ты же ходила к Сержу, училась читать. Что это значит?

Патия вдруг залилась краской и опустила глаза.

— Ну… я же это… в общем, плохо у меня получалось.

— Хотя бы попробуй. Посмотри.

Виланс ещё раз макнул палец.

— Эй, хватит! Не тебе его вытирать потом. И так вижу, что ты тут намазал.

Патия наклонилась, пряча горящие щёки за упавшими на лоб волосами.

— Ну… первая, кажется, “Д”. Вторая… “е” или “э”. Наверное, тут написано день.

— День… — повторил Виланс. — День один, семь, пять, ноль.

Они уставились на подсыхающую на столе похлёбку.

— И что? — спросила Патия. — Это и есть твоё чудо?

— Я вижу слова по всей книге. — Виланс открыл наугад страницу. — Она вся исписана. И везде перед цифрами написан “День”. Ну, почти везде. Вот тут нет…

— И что с того? Ну, видишь ты эти слова, и что? Что тут чудесного?

— Но ты же их не видишь.

— Знаешь, я не променяю сто пятьдесят лет жизни на невидимые слова в книге.

Они замолчали.

Виланс так увлёкся, что совершенно забыл о том, как он выглядит. Но после слов Патии осознание вернулось.

Тонкие дрожащие пальцы листали страницы. Под кожей отчётливо проступали вены и жилы. Он до сих пор не видел, как изменилось лицо, и не был уверен, что хочет это видеть. Достаточно того, как он ощущал себя. Уставшим, с отбитыми ногами, тяжёлой головой и огромным желанием завалиться спать на месяц-другой.

— Я… — Виланс протянул руку к лицу Патии, и та невольно отшатнулась. — Я — это всё ещё я.

— Да. Наверное. Я не знаю.

Она отошла к печке, подкинула дров и замерла так, спиной к нему.

— Такое нелегко принять.

— Понимаю.

Виланс с тихим вздохом поднялся, опираясь на стол.

— Я, пожалуй, пойду спать.

— Угу.

— А ты…?

— Мне ещё нужно подоить коров. И я обещала Агранте посмотреть, можно ли вернуть к жизни её платье.

— Это в который раз? Третий уже в этом году?

— Что поделать, если она такая неуклюжая. Зато благодаря этой неуклюжести у нас всегда есть масло для лампы.

Виланс побрёл к кровати, держась стены. Подоить коров. Такое простое действие. Но он сомневался, что справится с ним теперь. И тут дело даже не в усталости. Пока он шёл домой, понял, что не просто постарел. Книга словно выжала из него все соки. Забрала все силы, чтобы нарастить себе страницы, эту чудную обложку и видимые ему одному слова.

Конечно, они — не чудо. И то, что он их видит — тоже не чудо. Это всего лишь плетение, созданное силт ло.

Виланс повалился как есть, не раздеваясь, на кровать. Он повернулся на спину, поднял над головой руку, едва видимую в тусклом свете лампы.

А может, он всё-таки стал силт ло? Что он должен при этом чувствовать, как создавать эти самые плетения? Просто захотеть? Нет, не зря же существует Кейиндар. Этому надо Учиться.

Виланс снова махнул рукой. Ничего не случилось. Представил, как в руке оказывается лампа. Ничего.

Ну и ладно. Дед говорил, что за плетения расплачиваются жизнью. А он и так дорого заплатил за книгу.

Виланс повернул голову. Это лампа так тускло светит или зрение его тоже стало хуже? Стол, на котором лежала книга, расплывался перед глазами, а дальний угол дома вообще был едва виден.

Книга. Да, она не чудо, но раз он заплатил за неё большей частью своей жизнью, нужно хотя бы попытаться разобраться, что она такое. Хуже уже не будет. Только как разобраться? Сходить к Сержу? Не зря же его выбрали старостой, он самый умный в деревне. И историй знает больше всех.

От мыслей о завтрашней прогулке Виланс поморщился. А ведь раньше казалось, что они живут совсем рядом. А сейчас…

Со двора донёсся шум и неразличимое бормотание. Патия. Опять поносит его почём зря. Но на этот раз за дело, спору нет. Он и раньше был не лучшим помощником, а теперь…

Нужно вернуть овец. На что-то же он годится?