Глава 14

Мода — это когда всем нравится то, о чём известно,

что оно всем нравится.

NN

Дата показа наконец-то была назначена. Решающим оказалось, как ни странно, совершенно постороннее событие. Прошёл слух, что принцесса Эланиель согласилась вступить в брак, а это сулило гарантированную череду балов и празднеств. Все женщины без исключения хотели принять участие в предполагаемых торжествах. И, естественно, каждой нужен был никем не виданный ранее прекрасный наряд. Тянуть с показом больше не имело смысла. Пришлось мириться с младшим Богартом.

Местные реалии делали предстоящее шоу несколько затруднительным, а решение мы до сих пор не нашли. Дело в том, что в Натолии ни одна модница не купит платье, если в нём видели другую женщину. Поэтому идея отобрать парочку симпатичных юных особ и научить их двигаться по подиуму умерла в зародыше. Ничего лучшего придумать я не могла, сказывался стандарт земного мышления, а Олу не удавалось показывать больше пяти фантомов одновременно. Единственное, что оставалось — это продемонстрировать готовые наряды на манекенах. Решение скучное и невыразительное. Разве можно сравнить застывшее на вешалке платье и его же в движении, когда видны все изгибы и переливы струящейся материи? Но выбора не было. Химикам поручили изготовить стилизованные манекены из стекла, Ол занимался составлением списка приглашенных гостей, а я проверяла последние изменения в моделях.

Поэтому на появление Бича в мастерской я поначалу не обратила особого внимания. Алхимик стал очень важным и ходил теперь всегда в сопровождении парочки преданных учеников, смотревших ему в рот и ловивших каждое слово. Зная мою несдержанность на язык, Бич старался при посторонних в беседу со мной не вступать. Трудно выглядеть солидным, если тебя при подчинённых называют ослом. Бич, проходя мимо, как бы случайно уронил небольшой кусок материи.

Я не осталась равнодушной. Поднятая ткань имела изумительный зелёный цвет, а самое главное — фактура ткани была незнакома. С одной стороны она выглядела как бархат, с другой имела поверхность тонко выделанной лакированной кожи. Ткань немного тянулась, легко сгибалась, резалась и была необыкновенно приятна на ощупь. Из меня вырвался вопль, заставивший Бича подпрыгнуть на месте. Смысл слова "Бинго!" я объяснять не стала.

Новая разработка получилась у алхимика совершенно случайно. Бич решил сделать стеклянные манекены не такими прозрачными и скользкими, попробовал наклеить на них ткань, похожую на кожу. Из этого ничего не получилось, но зато случайно положив неудачную "кожу" на стол, а потом поставив по невнимательности сверху горячий утюг, Бич обнаружил, что "кожа" вплавилась в шерстяную ткань, лежавшую на столе. Поверхность "кожи" после термообработки стала водонепроницаемой и приобрела глянец, а ткань основы уплотнилась и приобрела все свойства обычной шерстяной ткани. Я держала в руках долгожданную "бомбу" для показа.

Моё заявление "Бич, ты — гений" перепугало алхимика почти до потери речи. Правда, очень скоро мы с ним перешли на более привычные термины, стоило мне спросить, для чего ещё эту ткань можно использовать. В любом случае то, что я держала в руках, не имело аналогов, было красиво, приятно на ощупь, незатратно в изготовлении и ужасно практично. В мире Лаанет не существовало дождевиков. Мы владели теперь разработкой, которую захочет купить каждый.

Вызванный на совет директоров Олириус Богарт понял меня с полуслова и вступил в переговоры. Его поддержка была необходима, потому что после получасового разговора со мной, Бич не желал больше никого слушать. Даже признание мной его гениальности не делало алхимика более уступчивым. Ол предложил оставить парня в покое, дать Бичу прийти в себя, и объяснил его ранимость нервной обстановкой в семье.

Я охотно переключилась на создание модели плаща, которая произведёт переворот в местной моде. Срочно требовалось изготовить десять образцов для показа, причём желательно разного цвета для гармоничного сочетания с уже имеющимися платьями. Плащи получились практичными, а простота фасонов служила отличным контрастом богатству отделки основных моделей. Подбирать цвет я поручила Нисону. Мальчишка заслужил моё неограниченное доверие во всем, что касалось красок.

Наше дело не требовало больше ежеминутного участия. Каждый знал свои обязанности и гордился доверенной работой, мне оставалось только урегулировать неожиданно возникающие недоразумения. Леа превосходно справлялась с разработкой новых моделей, Нада отслеживала денежные поступления и траты, нанятый подмастерье контролировал швейное производство. Бумагой, красками, свечами и прочим производством на стороне занимался Ол, но из-за того, что у него оставалось мало времени на заказчиц, решено было нанять ещё несколько человек. Я могла теперь побездельничать время от времени, но не хотела. Уж мне очень нравилось быть трудоголиком. Или я боялась задуматься о будущем.

Нисон уговаривал устроить показ своего шедевра, я предложила подождать возвращения Айдена. Остальная публика, морально подготовленная и проинструктированная, демонстрировала доброжелательность и заинтересованность. Подкуп галерки обошёлся мне, правда, в копеечку, но в успехе сомнений не было. Я подбадривала неуверенного в себе мальчишку и тянула время.

Во всяком случае, моё настроение было на высоте, когда вбежавший Янун сообщил, что капитан Эльвер вернулся в казармы. Я рассчитывала увидеть его за ужином, но капитан не появился. Напрасно прождала весь следующий день, начала терять терпение и, проявив недюжинную изворотливость, раздобыла новые сведения — капитан ранен в небольшой стычке на границе и временно не трудоспособен. Ничего больше узнать не удалось. Поэтому я отправилась в казармы, улизнув через чёрный ход из дома в сопровождении Леа и Тедира. Мне хватило бы одного парня, но он без Леа не соглашался помогать.

Казармы располагались довольно далеко от нашего дома. Длинные одноэтажные строения с узкими окнами-бойницами тянулись вдоль наружной стены города. Здесь же находились конюшни, более представительные по виду, и оружейные склады. Я первый раз посещала эти места и с любопытством осматривалась по сторонам. Кривые закоулки, высокие тесные домики и толкотня на улицах вызывали настороженность.

Нижний город резко отличался от богатых кварталов эльфийской знати. Не только бедностью и грязью на улицах, но прежде всего жителями. Эльфы вообще не попадались на пути, иногда можно было увидеть орка в полном вооружении или группу гномов. Остальные встретившиеся нам пешеходы были людьми. Местный колорит меня изрядно пугал. Я шла, кутаясь в плащ, старалась не дышать и, чертыхаясь, обходила кучи мусора на мостовой. Сама себя наказала. Могла бы приехать в карете, но тогда бы не избежать огласки, а так рискую головой и новыми ботинками.

Капитан Эльвер встретил нас довольно сдержанно, я бы сказала, даже холодно. Ситуация не располагала к задушевности, поэтому я сразу перешла к делу.

— Капитан, я прошу вас вернуться. Вы отлично справлялись со своими обязанностями — — охранять меня от внешних и внутренних врагов. Мне вас не хватает.

Капитан не торопился с ответом. Взгляд его мне не понравился, как и затянувшееся молчание. Если я должна была почувствовать себя полной идиоткой, то ему это удалось. Я покраснела.

— Леди Алия, простите, — вежливо ответил капитан Эльвер, — но я лишь выполняю свой долг. Мое назначение целиком зависит от командира.

Хотелось бы думать, что это намёк на отправку в зону боевых действий, а не уклончивый отказ вернуться в наш дом. Я чувствовала себя неловко, поэтому подбирать слова не стала:

— Капитан, вы вернётесь или нет?

Ответом мне был поклон. Я бы отступила, но тут в памяти не вовремя всплыло лицо Айдена. Пришлось отправиться к командиру.

Сэр Барбил Усумский, начальник городского гарнизона, встретил меня любезной улыбкой, предложил сесть и вежливо поинтересовался, чем может служить такой благородной леди. Пришлось представиться и изложить свою просьбу. В глазах начальника мелькнул алчный огонёк, а лицо стало сладким, как праздничный пряник.

— Леди Алия, я был бы рад вам помочь, но капитан Эльвер отстранён по просьбе хозяина дома.

Я понимающе улыбнулась и рассказала сэру Барбилу трогательную историю о том, что среди моих гостей есть одна юная особа, отец которой испытывает беспокойство за судьбу дочери. Его вмешательство разбило пылкие сердца и едва не стоило храброму капитану жизни. Девушка так влюбленна и расстроена, что я не могу больше смотреть на её страдания и умоляю сэра Барбила сжалиться над несчастными и вернуть нам капитана. Естественно, такая услуга должна быть оценена по достоинству.

И я выложила на стол заранее приготовленный кошелёк с золотыми монетами. У меня не было желания торговаться. В кошельке лежало годовое жалованье начальника казарм. Страдание разлученных любовников смягчили бы и более суровое сердце. Сэр Барбил, к счастью, был мягок от рождения. Кошелёк исчез со стола, а меня проводили к выходу, обещая сегодня же во всём разобраться. Я тут же выбросила проблему из головы, считая её удачно решённой.

Возвратившись мы обнаружили полную неразбериху в доме, можно сказать, застали события в самом разгаре. Наша ручная саламандра, сияющая весенним солнышком под потолком обеденного зала, взбесилась. Имеющиеся в наличии мастера магии бестолково толпились под стеклянным шаром и любовались на огненные брызги, летящие во все стороны. Более сообразительные слуги тащили ведра с водой, но я видела уже, на что способен дух огня, слетевший с катушек, и в такие меры не верила. Тедир вбежал в комнату, прямо с порога что-то равномерно напевая. Поднял руки к шару и произнёс непонятную фразу громким речитативом. Саламандра прекратила плеваться огнём, но шар сиял так ярко, что было не разобрать, в чём же проблема. Обычно саламандру видно, если слегка прищуриться. Она, конечно, не выглядит как ящерица, но вьющийся на фоне света язычок пламени действительно похож на эту жительницу пустыни.

Теперь же стеклянный шар больше напоминал взбиваемый миксером апельсиновый сок. Если для этого использовать сварочный аппарат. Такой же звук и похожие искры. Громкое шипение выдавало серьёзность процесса. Я предложила всем эвакуироваться. Но это как авария на автобане. Любопытным нужно затормозить, чтобы получше рассмотреть, что происходит. Я держала за воротник рвущегося вперёд Януна и уговаривала всех разойтись. Напрасная попытка. Тедир, к счастью, смог умерить процесс кипения. Шар принял свой привычный сияющий вид, и тут вдруг кто-то завопил:

— Смотрите, там вторая!

Поднялась суматоха, и я вытащила мальчишку из комнаты. Не хватало только, чтобы его нечаянно придавили в толкучке. В результате мы пропустили отсаживание только что родившейся саламандры в новый стеклянный дом. Для этой цели изобретательные маги использовали хрустальный графин из-под вина, в спешке проглотив содержимое.

Никто не знает, как рождается саламандра. Да и вообще о них ничего не известно. Но вот у нас теперь их две, и некоторые почему-то решили, что отсаженная нервная мелочь только что родилась. Заявление совершенно вздорное и недоказуемое. Маги переругались, сторонники образовали враждующие партии, и теперь по всему дому велись несмолкаемые споры.

Светящийся графин унесли в швейную мастерскую. Тедир попросил женщин проявить внимание в свежевылупившейся малышке и не дать ей заскучать. Решение оказалось удачным и результат не заставил себя ждать. Швеи так обрадовались солнечному свету, так хвалили, ахали и гугукали в стекло, что Несравненная засияла для них не хуже мамочки. Пришлось срочно назвать как-нибудь родительницу, пока она не пронюхала, что у неё нет имени. Выбор предоставили самой хвостатой. Саламандра пыхнула искрами при слове Сиятельная. И через два дня подарила нам ещё одного саламандрика. Бич занялся изготовлением стеклянных шаров.

Капитана Эльвера я увидела только на третий день. Мы столкнулись с ним в одной из мастерских. Капитан поклонился и не собирался останавливаться, но мне хотелось пообщаться. Я обратила внимание, что левая рука Эльвера неподвижна и спросила, как его ранение.

— Спасибо. Намного лучше, чем можно было ожидать.

— Вы не в обиде, что я лишила вас заслуженного отдыха?

— Миледи, здесь вы госпожа.

— Капитан, вы сердитесь на меня? Мне вас не хватало, и я попросила вашего командира о помощи. Надеюсь, вы сохраните мой маленький секрет в тайне? Не хотелось бы дать повод для разговоров.

— Леди Алия, до сих пор вы не интересовались чужим мнением. Что-то изменилось, пока меня не было?

— Капитан, мне жаль, если из-за меня ваша жизнь оказалась под угрозой.

— Моя жизнь принадлежит королю. Я только выполняю приказы.

— Как ваша рана? — мне хотелось проявить дружелюбие и слегка разрядить обстановку. Капитан почему-то на меня сердился.

— Да так, пустяки. Всего лишь стрела, застрявшая в плече. Мне выстрелили в спину, знаете ли. Я не смог выяснить, кто из моих людей оказался предателем. Спасибо, что не перерезали горло ножом, пока спал. Думаете, причин для беспокойства нет? Зачем я вам нужен, миледи?

— Вы пострадали по моей вине, — у меня комок подступил к горлу. Что-то я нервная последнее время стала.

— Вам действительно нужна моя помощь? — капитан смягчился, но недостаточно, чтобы стать дружелюбным.

— Простите меня… Я не подумала… Почему-то у меня всё получается не так.

— Может быть вам следует спросить, что думают другие?

Капитан смотрел без прежней отстранённости. Наконец улыбнулся:

— Могу я узнать хотя бы имя девушки, из-за которой мне теперь прохода нет?

— Какой девушки? — я уже и забыла эту историю.

— Надеюсь, эта леди — не вы?

— Как вам такое могло прийти в голову?!

— Даже не решусь вам рассказать, что за это время приходило в мою голову.

— Это была шутка. Вам должно быть лестно.

— Лестно что? — капитан нахмурился. — Что я не могу, как честный человек, попросить руки юной леди, а соблазняю её, прячась от родственников? Таким я теперь должен выглядеть в глазах своих знакомых?

— Не говорите глупостей.

— Глупостью было позволить вам мной распоряжаться. Если хотите, чтобы я остался, объясните хотя бы, во имя чего я должен рисковать своей головой.

— А разве вам приятнее умереть где-нибудь в чистом поле из-за каприза двух повздоривших королей? Или из-за бездарных интриг политиков? Вас без раздумий отправят в бой люди, которых вы ни разу в жизни не видели. Это звучит как-то благороднее?

— Я выполню свой долг.

— Ну, так выполните его здесь.

— Каприз балованной женщины?

— Вы такого мнения обо мне? — ещё мгновение и я заплачу. Если не моргать, может удастся закончить разговор, сохранив равнодушный вид.

— Есть на свете человек, мнением которого вы интересуетесь? Вы хоть замечаете кого-нибудь кроме себя, миледи?

Мы смотрели друг на друга почти враждебно.

— Да что случилось? Вы на меня сердитесь за мой совершенно безобидный поступок. Мне жаль, если я невольно усложнила вашу жизнь. Я не думала, правда… — и из глаз потекли слёзы. Платка у меня, естественно, не было, пришлось воспользоваться протянутым.

Поэтому когда в комнату вошёл только что прибывший Айден, действие достигло своего логического завершения — храбрый раненый капитан утешает нервно рыдающую девицу, а потрясённые зрители не верят своим глазам. Надо ли объяснить, что идея пожалеть себя несчастную стремительно переросла в движение "спасайся, кто может"? Я бы выскочила из комнаты, но вновь прибывший стоял на пути и жаждал узнать, что здесь происходит.

Ненавижу такие сцены. Что мне было делать? Я планировала с царственным видом сидеть между ними за столом и вежливо улыбаться. Вместо этого хватаю ртом воздух и несу что-то непонятное. Это как быть застуканной с ножом в руках над ещё теплым трупом. Кто поверит, что нож ты с перепугу в руки взял? Судя по лицу Айдена, жить мне осталось пару минут, пока он придумает, как изощрённее меня прикончить.

Капитан невозмутимо поклонился и будничным голосом произнёс:

— Леди Алия, вам не стоит так расстраиваться из-за сущего пустяка. Я прикажу обыскать дом, и мы найдем вашу пропажу.

Я только смогла из себя выдавить:

— Спасибо.

Поверить не могу, он меня покрывает! Отчитал сначала, как малолетку, а теперь врёт не хуже меня. Объясняться с Айденом не хотелось, поэтому я выскочила из комнаты, прижимая платок к глазам. Он будет идиотом, если купится на эту историю. Я бы точно не поверила.

К счастью, меня отвлекли от жаления себя невезучей. Ол придумал, чем заменить манекенщиц на подиуме, и до вечера я была освобождена от необходимости вспоминать, что меня ждёт за столом. А Нисон наконец-то объявил о демонстрации портрета. Оставалось только проконтролировать наиболее безответственных. Вдруг какой-нибудь идиот обидит тонкую душу художника? Самым несдержанным на язык было разрешено глубокомысленно морщить лоб и говорить многозначительно "О-о-о!". Желательно представляя себе утку, запечённую в яблоках. Всем несговорчивым я пригрозила Пусей. Сказала, что он мне донесёт любую невежливую фразу. С домовым все уже более-менее познакомились, так что привлекать его внимание любителей не нашлось.

Все эти заботы выветрили из головы разговор с капитаном, поэтому я не сразу поняла, почему на моей тарелке лежит тонкое витое колечко из серебра. Посмотрела удивлённо на капитана Эльвера и едва сообразила, в чём дело:

— Вы нашли моё кольцо! Спасибо огромное. Надеюсь, это было не очень трудно. Как вам удалось его разыскать?

— Чистая случайность, миледи, — капитан и бровью не повёл. Вообще-то он был первый человек среди моих знакомых в мире Лаанет, который лгал не моргнув глазом. Просто как домой вернуться. — Кольцо валялось на полу конюшни. Следующий раз будьте внимательнее.

— Теперь я с ним ни за что не расстанусь, клянусь!

Я повесила кольцо на цепочку и отправила за вырез платья, чтобы глаза некоторым не мозолило. Айден сделал вид, что ему не интересно. Но я посчитала необходимым прояснить немного ситуацию и доверительно сообщила так, чтобы меня слышали:

— Кольцо служит мне напоминанием об одном долге. Не могу его потерять, дала зарок.

Айден проигнорировал мою реплику и, как ни в чём не бывало, продолжил расспрашивать капитана о ситуации на границе.

В гостиной установили подрамник. Принесли картину, всё ещё закрытую полотном, и мастер Нисон пригласил гостей на открытие выставки. Я позаботилась, чтобы руки ценителей искусства были заняты бокалами, и сделала последнее предупреждение особенно нерадивым. Бичу предложила отправиться домой ещё до ужина.

Лучше всего картина смотрелась при естественном освещении, но погода стояла пасмурная, зимний день почти не давал света, а две свежевылупившиеся саламандры вполне могли заменить собой вернисажные софиты. Я попросила Тедира исполнить какую-нибудь композицию, и под звуки певучей китары Нисон сдернул с картины завесу.

Я не рассчитывала на особую реакцию, надеялась только, что гости благоразумно промолчат. Но музыка смолкла, по комнате разлилась тишина. Никто не шевелился. Тедир провёл рукой по струнам, раз, другой, и начал отбивать ритм по корпусу инструмента, а потом заиграл. Совершенно незнакомую, страстную мелодию, от которой идёт мороз по коже и хочется танцевать.

Если звуки можно увидеть, то я на них смотрела.

Если счастье можно попробовать, то оно имело вкус моих слёз.

Если любовь можно осязать, то достаточно протянуть руку.

Чтобы воспринять страсть, нужно распахнуть сердце.

Ради такого переживания стоило провалиться сквозь миры. Я увидела настоящее чудо.

Нисон стоял среди гостей красный от волнения и принимал похвалы без лишней скромности. Долгие рассуждения о предназначении искусства подготовили благодатную почву для похвальных отзывов. Критики не решались нарушить царящую гармонию, успех карины был безоговорочный. Угроза лишиться изысков нашего повара сложилась с привычкой противопоставлять нас городским недалёким обывателям, всё это перемешалось с превосходным вином, и художник мог наконец насладиться всеобщим признанием и похвалами.

Я искренне удивлялась изощрённости фантазии некоторых эстетов. Увидеть в картине "водопад света догорающего летнего дня, когда всё живое отправляется на покой утомленное цветением" было по силам разве что пьяным эльфам. Или рассмотреть в лице на картине "страстное мучительное переживание выбора". Такое замечание поставило меня в тупик, но я решила не вмешиваться в процесс, пока тусовка не разошлась и не забыла, с какой целью мы собрались.

Необычным было только поведение Айдена. Он стоял задумчиво шагах в десяти от полотна, сложив на груди руки, и никак не участвовал с происходящем. Когда Нисон робко поинтересовался, нравится ли ему картина, Айден посмотрел на мальчишку и спокойно ответил:

— Я хочу купить портрет.

Парнишка смешался:

— Алия сказала, что покупает.

— Я заплачу больше. Слово за вами, мастер. Вы создали шедевр, а я хочу владеть им, — и Айден вложил в руку онемевшего Нисона увесистый кошелёк с монетами.

Я кивнула согласно, и пунцовый от гордости тринадцатилетний художник поклонился своему первому покупателю:

— Она ваша, сэр.

— Хотелось бы верить, — пробормотал владелец полотна и направился прямиком к Леа. Участие девушки все проигнорировали. Не то чтобы совсем, но почти. Айден, как всегда само спокойствие и сдерживаемая сила, подошёл к Леа, мягким движением взял руку девушки и поднёс к губам:

— Я впервые понял то, о чём все эти дни говорили за столом. Спасибо, Леа. Ты открыла мне глаза.

Щеки девушки залились румянцем. Леа смутилась, попыталась что-то ответить, но Айден уже отошёл. Припечатав меня на прощание взглядом. Наверное, я поменялась в лице. Во всяком случае, капитан Эльвер тихо спросил, всё ли со мной в порядке. Я кивнула. Но это было ложью. Я не могла и минуты больше находиться в комнате. По мне как молния пролетела, оставив внутри горький привкус подавленного бешенства и яда.

Если этому переживанию есть название, то самое подходящее — ревность. Если можно ревновать не любя, так чтобы в глазах темнело и ноги подкашивались, то именно это чувство я и испытывала. И не имело значения, специально для меня разыграна эта сцена, или Айден говорил искренне. Единственное, что я хотела, это расцарапать ему физиономию, чтобы уменьшить клокочущий внутри вулкан охватившего меня бешенства. Я была на волосок от убийства — случай уберег.

Этот мужчина вытаскивал из меня всё самое плохое, что во мне скрывалось, надёжно запечатанное воспитанием и совестью. Я отражала Айдена как зеркало, и то, что в нём было естественно и органично, вызывало у меня неприятие и стыд. Осознавать себя похожей на Айдена было мучительно невыносимо.

Я не люблю себя такую. Айден не сделает меня собой. Я не позволю.

И ни с кем не прощаясь, я выскочила из комнаты.