Глава 18

Окончательное решение женщины редко бывает последним.

NN

Я нашла Лирену в одном из залов замка Водной Лилии. Именно сюда отвёз её капитан Эльвер по моей просьбе. Уже давно, гораздо раньше, чем увидела Лирену, я решила подарить ей замок. Ведь так я поступила в своём видении в горах. Мой прозрачный приятель ещё отругал меня за безответственное поведение и вмешательство в его мир. Теперь я действительно имела возможность вмешаться. И сделала это, ни чуть не сожалея. И пока Ол не вернулся, нужно было завершить задуманное. Лирена мне не сразу поверила. Пришлось позвать капитана и попросить зачитать документ, в котором Лирена Велария, дочь торговца из Слима, значилась законной владелицей замка Водной Лилии и всех прилегающих к нему земель.

— Но почему? — Лирена осознала наконец, что мои слова не шутка.

— Это моя собственность. Мне замок тоже подарили. Так что забирай и пользуйся.

Конечно, у меня были тайные планы притащить сюда младшего Богарта и помирить его с Лиреной. Теперь она обеспечена, и возможно снисходительнее отнесётся к моему другу. Согласитесь, приятнее чувствовать себя богатой и независимой, чем бедной и обманутой.

— Тебе же предсказали, что будешь жить в замке. Так и получилось. Почему не радуешься?

— Но я думала, что должна выйти замуж....

— Кто тебе мешает? Выходи, — кандидатуру Ола я решила пока не упоминать. — Иногда желания исполняются не так, как мы планировали. Может небесные покровители идут по пути наименьшего сопротивления, делают то, что проще реализуется? Нет богатого мужа — зато ты теперь можешь выбрать любого. Того, кто больше понравится. Мне кажется, так даже лучше.

— Но это же твоё? Как я могу принять такой подарок?

— Лирена, мой жених берёт за мной солидное приданное, отсутствие одного ма-аленького замка он и не заметит. А если откажется на мне жениться, потому что бедна, так я только спасибо ему скажу. Приютишь тогда?

Слёзы и слова благодарности показались мне чрезмерными. Я не считала свой поступок таким уж необычным. Всё же подруге требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Настроение её вдруг резко изменилось. Лирена стала серьёзной и посмотрела на меня тревожно и испытующе.

— Могу я доверить тебе одну тайну?

— Конечно.

— Поклянись, что никому не расскажешь.

— Да чем угодно клянусь! Хорошо. Клянусь, если проболтаюсь, ходить мне лысой. Устроит?

Лирена поразмышляла немного, посчитала клятву достаточно серьёзной и повела во внутренние покои. О данном слове я пожалела, как только вошла в комнату. У окна сидела женщина в типичном наряде няни и держала на руках двух младенцев. Мальчика и девочку. Определить пол труда не составило. Из-за стоявшей жары человечки были голые по пояс. Снизу, естественно. И сладко сопели на руках кормилицы. Лицо у Лирены сделалось счастливо-безумное. Я глянула на неё ещё раз и слова: "Чьи это дети?" застряли у меня в горле. Сомнений не было, я смотрела на их маму.

— Только не говори, что Нол их отец.

Лирена разрыдалась. Вот это ужас! Я быстро вывела её из комнаты, пока не проснулись два испуганных материнскими слезами отпрыска. У меня не было слов. И я ещё спасла этому негодяю жизнь! Пусть только явится сюда, сама его прикончу!

Всхлипывания стали не такие судорожные, и я наконец разобрала, что Лирена говорит:

— Я так и знала, что никто не поверит! А-а-а… Лучше умереть!

— Нет, постой! Умирать не надо. А то мне придётся растить твоих детей. Я ещё не готова. Но почему он на тебе не женился? Ты же сказала, что он — честный.

— Кто честный?

— Лимберт.

— Причём тут Лим?

— То есть, как это причём? Это же его дети?

Новый взрыв рыданий окончательно сбил меня с толку.

У неё наверное послеродовая депрессия. То-то она мне показалась странной… Я, что, тоже такая слезливая буду, когда забеременею? А, так им всем и надо, пусть мучаются!

Но чужие слёзы не так приятны, как свои, поэтому минут через десять я попыталась успокоить молодую мать.

— Лирена, тебе нельзя так волноваться, молоко пропадет. Твой драгоценный Лимберт в безопасности. Ты теперь богата, детям голод не грозит. Всё будет хорошо, я тебя не оставлю. Мы вместе их вырастим. А потом, когда малыши подрастут, расскажем сиротам, кто их папа, — умею я находить слова утешения! Новый взрыв рыданий не дал мне закончить кровожадную мысль, что если детки останутся папой недовольны, то я самолично этого папу своими руками, чтоб ему не ладно было, придушу.

— Как я могу сказать ему, что это его дети, если даже ты мне не веришь?

Говоря честно, я почувствовала себя немного сбитой с толку.

— Ты что ему не сказала?

— Как? Последний раз, когда мы виделись, я ещё не знала, что беременна.

Я перебрала в уме возможные варианты. Что-то не стыковалось.

— Так это не Лимберт Нол? Ты встретила ещё кого-то?

К счастью, Лирена сообразила, что без посторонней помощи мне не догадаться, и решила избавить себя от малоприятных предположений.

— Их отец — твой драгоценный друг.

— Олириус Богарт? — я посмотрела в сторону спальни, потом заглянула в заплаканные глаза Лирены, ещё раз на дверь комнаты, и наконец картинка стала ясной, словно на неё упал полуденный луч солнца:

— Так это же великолепно!

Лирена явно мне не верила.

— Это самая приятная новость, которую я слышала за последние полгода!

Потрясающе! Ну, теперь держись, старый Симус… Дерганье за рукав отвлекло меня от наполеоновских планов по разгрому противника. Лирена хотела знать, о чём я говорю.

— Не понимаю, что тебя радует. Я не могу признаться, что это его дети. Кто мне поверит?

— Я тебе верю. Странно, конечно, что вам удалось за один раз провернуть такое дело, но всякое бывает...

— Почему за один раз? — Лирена залилась румянцем.

Очень интересно… Хотя какая разница.

— Как ты не понимаешь? Детей нужно позвать, чтобы они родились. Никто из нас этого не делал. Я так уж точно. Представь моё отчаяние, когда я узнала, что со мной происходит.

— Спасибо. Как-то не хочется представлять. Но думаю, я смогу всё объяснить. Это я позвала ваших детей. Ты мне может и не поверишь, но Ол это точно знает. Понимаешь, когда я мысленно представила тебя хозяйкой замка, я увидела и двух младенцев там же. А ещё Ола рядом с вами. Он просил меня в тот вечер не вмешиваться в действительность, что-то там нёс насчёт нарушения равновесия. Так что, думаю, без труда всё вспомнит. И кто бы мог подумать, что он такой ловкий окажется! О чём ты только думала?

По лицу Лирены скользнуло едва уловимое мечтательное выражение, но быстро сменилось тяжкими раздумьями:

— Ты поклялась хранить тайну. У тебя все волосы выпадут.

Незадача. Пришлось прекратить мысленную сцену, в которой я рассказываю приятелю сногсшибательное известие.

— А домовому можно?

— Нет!

Ошибкой было её спрашивать.

— А если я во сне проговорюсь, и Пуся меня услышит?

— Ты поклялась!

— Ладно. Но ты не права. Зачем такая секретность? Ты не должна лишать детей родного отца.

— Без этого распутного и лицемерного обманщика они прекрасно обойдутся.

— Ты должна всё рассказать. Они не только твои дети. Ты ещё не знакома с их прадедушкой!

Просто не терпится увидеть его реакцию!

— Я не стану с ним разговаривать! Никогда!

И Лирена упала в кресло.

Я обернулась, чтобы выбрать какой-нибудь стул для себя, и оказалась лицом к лицу с молодым папашей, личность которого мы только что столь эмоционально обсуждали. Ол влетел в комнату весь из себя взволнованный — волосы растрепались, воротник съехал на бок, пуговицы на рубашке застегнуты не в том порядке. В трёх словах такое состояние можно описать как степень крайнего волнения по причине мне пока неизвестной. Лирены за моей спиной он не заметил. Похоже, какая-то крайне важная мысль занимала всю его взлохмаченную голову.

— Алия, Нисон сказал, что видел тебя с Лиреной. Где она? Ты должна мне сказать!

— Пожалуйста, — хоть в этом вопросе с меня клятву не взяли. И я отступила в сторону.

Парочка издала какие-то булькающие звуки. Секунда… И они оказались переплетёнными в одно целое, как морской узел. Можете выбирать любой, какой вам больше нравится.

Понятно теперь, почему Айден говорил, что если женщина заявляет: "Никогда! Лучше я умру!", это значит, что мысленно она уже сдала позиции. Стоило хитростью вырывать у меня клятву!

Я закрыла за собой дверь. Моим друзьям ещё нужно восстановить годовой пробел в общении. Думаю, им есть, о чём поговорить. Если, конечно, дело дойдет до разговоров. Одно бесспорно, свидетели им точно ни к чему.

Устав слоняться без дела по комнатам, я перебрала в голове различные варианты нарушения клятвы (ждать, пока Лирена созреет обвинить Ола в не запланированном отцовстве, у меня не хватало терпения) и задала себе резонный вопрос. Будет ли считаться нарушением клятвы, если запрет "сказать" заменить действием "показать"? Оценила в зеркале причёску и пошла в детскую. Не даст же мне приятель-маг остаться на всю жизнь лысой?

За что люблю Лирену — зла она не держит. Меня простили почти сразу же. Я, ясное дело, младенцев в комнату сама не понесла. Для чего, спрашивается, кормилица? Сказала доброй женщине, что её ждут с детьми в гостиной и отправилась пережидать волнение на пристань. Свою роль, конечно, сыграл недюжинный ум молодого папы, тренированный долгим общением со мной коварной. Ол не допустил ни одного неверного слова.

Когда мне крикнули сверху, что можно больше не прятаться, я отправилась любоваться на родителей и честно вытерпела умильную сцену, пока друзья выясняли на кого родившиеся отпрыски похожи, наверное, из-за нечистой совести и может быть лёгкой зависти. Во-время вспомнив, что мои желания в мире Лаанет каким-то необъяснимым образом сбываются, едва не вырвавшийся из меня вздох: "Я тоже так хочу!", очень удачно заменила мыслью: "Теперь старый Симус у меня попляшет!"

Лирена отказалась переехать в городской особняк. Олу не удалось её уговорить. Я со своей стороны предложила приятелю потерпеть и не пугать девушку излишней напористостью, пусть привыкнет немного к изменениям в жизни. Она всё-таки целый год приучала себя к мысли, что Ол — негодяй и обманщик. Не каждая женщина может за пять минут отбелить покусанный и поцарапанный образ возлюбленного до портрета желанного принца. Ол был уведён силой. Всю дорогу витал в облаках и непрерывно говорил о своей драгоценной, совсем как в старые добрые времена.

Почему все влюблённые похожи на психов?

В моей жизни почти ничего не изменилось. Если не считать того, что Ол пропадал сутками у вновь обретенной Лирены и пустил дела побоку. А я совсем неожиданно обнаружила, что на дух не переношу Айдена. То есть, совсем не переношу. Одна только мысль, что он может до меня дотронуться, вызывала внутренний спазм и ощущения близкие к удушью. Жених не очень понимал, что происходит, но всё-таки ему надоело смотреть, как я вздрагиваю при его приближении, и от меня потребовали объяснений.

Я разрыдалась. И была вынуждена признаться, что вот уже пятый день вижу во сне женщину, которая молча плачет, на меня глядя. Я совершенно не понимаю, что происходит, но просыпаюсь в слезах которое утро. И одно только знаю точно — мне не нужно выходить замуж.

Айден помрачнел и схватил меня за руку:

— Кто он? Я убью его.

— Не он, а она. Я же тебе рассказываю, я не знаю эту женщину. Я вижу её во сне в каком-то странном мире. Там всё светится, и больше никого нет. Я никому не рассказывала до сих пор про эти сны. И не знаю, что они значат. Но она не хочет, чтобы я была с тобой.

Айден молчал довольно долго. Было заметно, как гнев сменился на его лице раздумьем. Решение далось ему с трудом, но когда он наконец заговорил, голос его был спокоен:

— Ты права. Есть жертвы, на которые я не могу пойти, даже ради тебя. Я не готов к такому испытанию. И не уверен, что когда-нибудь буду готов. Я не могу на тебе жениться. Ты свободна от данного слова. Можешь оставить себе подарки. И кольцо. Я уезжаю.

И Айден ушёл не оглядываясь.

Именно поэтому я стояла в середине мелового круга, криво выведенного на каменном полу. Сэр Симус кряхтя начертил ещё несколько геометрических фигур, выпрямился, придерживая рукой поясницу, и любовно оглядел свои художества:

— Не передумала?

Я утвердительно кивнула и даже скрипнула зубами:

— Нет.

Сомнения меня всё же одолевали. Может я погорячилась с решением вернуться домой, пока не прошёл день летнего солнцестояния? Ведь можно подождать до следующего года? Лучше бы об этом не думать.

Все последние дни моего пребывания в мире Лаанет были потрачены на уговоры остаться и мои не менее жаркие уверения, что это совершенно невозможно. Меня на самом деле ничто здесь больше не задерживало.

Ол нашёл свою возлюбленную и не нуждался больше в моём обществе. Наше совместное дело, налаженное и отшлифованное, могло обойтись без меня. Лирену с восторгом приняла наша компания и, могу поручиться, через некоторое время никто и не вспомнит о моём отсутствии. Айден, не смотря на решение расстаться со мной, никуда не уехал. Близко не подходил, зато его бледный и загадочный вид служил мне непрерывным укором. Словно я ем кусок сочного бифштекса на глазах голодного тигра, запертого в клетке. Айден никому не объяснил, почему расторг помолвку, только сказал деду, что пальцем до меня не дотронется. Так что оба предполагаемых отца, так любовно отобранные сэром Симусом, выбыли из соревнования задолго до финиша.

Требуя вернуть меня домой, я особо настаивала на пункте о выполненном задании и демонстрировала прадеду двух улыбающихся младенцев. Отречься от родни старый маг не посмел, как и от факта, что появление их в мире Лаанет было достаточно необычным. Я предложила Симусу признать также своё поражение в вопросе создания образов. Всё-таки первенство в этой дисциплине осталось за мной, и настаивала на немедленном возвращении, пока старый маг не сдался. Похоже, общение с Януном оставило след на моём характере.

Меня предупредили, что вернуться я смогу, только выполнив ряд необходимых условий. И очень надеялись, что хоть одно их них окажется мне не по силам. Но я справилась. Самым сложным оказалось договориться с друзьями, чтобы меня отпустили. Оказывается, невозможно покинуть мир, если хоть один человек о тебе помнит и думает, что твой уход разрушит его жизнь. Нет такой силы, которая может разорвать магию любви и привязанности. Если хоть один человек не пожелает со мной расставаться, я не пройду через завесу между мирами. Старый Симус обещал провести обряд и вернуть меня в тот же день, когда я исчезла. Но помешать кому-нибудь задержать меня в мире Лаанет, было не во власти мага.

Такое известие заставило меня слегка приуныть. Получалось, что маг Симус выдернул меня из теплой постели и выбросил посреди туманной ночи своего мира только потому, что я никому не была нужна в моём. А теперь, как оказалось, я никому не нужна в этом. На мой уход дал согласие даже Айден. Причём не скрывал, что моё отбытие его только радует. Единственный человек, кто мог обо мне помнить и скучать, был Таргут Пурс. Но у меня хранилась его шкатулка. Так что я воспользовалась подарком, чтобы попрощаться и сказать Таргуту, что люблю его.

Я стояла на холодном каменном полу разрушенной древней башни и в пролом крыши любовалась чёрным небом, обильно украшенным небрежно рассыпанными звёздами. Приближались последние минуты равновесия ночи. Маг Симус попытался ещё раз меня отговорить. Потом пробормотал что-то ворчливое насчёт глупых девиц и начал читать заклинание возврата. Голос мага звучал скрипуче и монотонно, усталость последних дней брала своё, я почувствовала, как ноги становятся ватными, и опустилась на каменные плиты. Старый Симус не обращал на меня внимания. Бубнил бессмысленные тексты и взмахивал руками. Я подавила зевок и ущипнула себя за руку. Боль отогнала дрёму.

Только сна мне и не хватало! Не каждый день прохожу через завесу!

Но время тянулось, как мед на ложке. Ничего не происходило, и если я ещё до сих пор не спала, так только из-за холода плит, забирающих последние силы. Пламя факелов трепыхнулось на ветру, звёзды усилили сияние, похоже, скоро наступит рассвет. На полу стал виден отблеск света. Или это горят начерченные магом линии?

Куда-то ушли звуки, и я обнаружила себя в пустоте. И безмолвии. Я даже не знала, были ли открыты мои глаза. Может быть я спала и видела странный сон, в котором отсутствовала привычная материя. В этой бесконечности не было движения. Только пустота, но такая плотная и вязкая, словно я застряла в стене. Единственное, что ещё принадлежало мне в этом странном мире — это чувства. Немного грусти об оставшихся друзьях, радость узнавания нового и захватывающее переживание любви. Меня захватило ощущение покоя и счастья, словно предвкушение долгожданной встречи. И сердце стало горячим.

Я почувствовала себя звенящим сгустком света. Увидела поющие звёзды и полёт сверкающих лучей. Я не помнила, почему возник этот странный мир, и что было до него. И нужно ли желать чего-то другого. Потом всплыло слабое воспоминание: "Я иду домой." Свет изменился. Мимо сознания скользнули знакомые лица, волна любви ускорила это движение, и я потянулась за неясным образом, пытаясь понять, почему мне так важно вспомнить, кто это. Сверкающая воронка затягивала, видения размазались в цветные полосы и последним, что я ещё могла воспринимать, был едва различимый голос, произносящий моё имя.

Даже если я умерла, тело по-прежнему мне принадлежало. Глаза ещё ничего не видели, но я улавливала незнакомый запах и чувствовала холодный ветер, от которого кожа покрывалась мурашками. Впившиеся в тело камни напомнили, что я всё ещё лежу на полу башни. Правда, вместо выщербленных старых плит руки нащупали песок и колючки. Порыв ветра сдул с лица спутанные волосы, и я наконец разглядела, где нахожусь.

Это было что угодно, но только не моя долгожданная квартира. Я не видела никакого жилья. В какую сторону ни посмотри, везде тянулись однообразные низкие горы без растительности. Только мелкий кустарник и камни. Всё, что было — это песок, колючки и камни. И ещё меняющее цвет небо над головой.

Что-то скользнуло по ногам. Я вспомнила, как выглядит голодная гадюка, и с визгом метнулась на ближайший холм. Пару беспорядочных прыжков сбили с меня панику. Последним усилием взлетела на вершину ближайшего склона и в предрассветной дымке увидела немногочисленных людей и их жилища. Крутые склоны пестрели дырами, и в этих норах жили люди. Я заметила загоны для коз, разбросанную утварь и грубо сколоченные двери, закрывающие вход в скальные дома.

Куда меня забросило? Что это за место, и как я теперь без документов до дома доберусь? Надеюсь, эта страна хоть не воюет.

Откуда-то всплыло воспоминание о проданных в рабство женщинах. Но ещё раньше, чем ужас парализовал меня, я услышала шорох за спиной и, резко обернувшись, столкнулась с грязным мальчишкой. Пацан задумчиво грыз ноготь и с любопытством меня рассматривал. Выглядел лет на семь или восемь, спутанные волосы стягивал обрывок веревки за спиной, а из одежды на нём были только грязные рваные штаны. Что-то в лице мальчишки было неправильным, но я никак не могла понять, что меня беспокоит. Пока он не вынул палец изо рта и не произнёс вполне предсказуемую фразу:

— Ты кто?

Я застонала и в отчаянии огляделась. Куда бы меня не забросило заклятием, это точно был не мой мир. Передо мной с плохо скрываемым любопытством топтался пацанёнок, речь которого я прекрасно понимала. Теперь могла даже сказать, что с его внешностью было не так.

Задрав к светлеющему небу грязную мордаху на меня восторженно таращился малолетний орк и на чистейшем оркском повторил свой вопрос:

— Ты — ведьма?

Я потеряла сознание.

Art by Christopher Vacher.