Глава 3

Отложи на завтра то, чего ты не обязана делать сегодня.

Дороти Паркер

За всю дорогу я не проронила ни слова. Ол поглядывал изредка, молчание, похоже, начинало его угнетать, но смелости вступить в схватку со львом у парня всё же не хватало. Времени у меня было достаточно, чтобы восстановить в памяти весь разговор с магом Симусом, раз двадцать повторить все диалоги в лицах, найти очень меткие выражения, которые я могла бы ему сказать, если бы… Одним словом, остановиться я не могла и вела в голове словесные баталии, в которых я выходила победительницей из драки, а престарелый, выживший из ума маг трусливо извинялся и краснел от стыда за своё гнусное поведение. Победив в сражении, я оглядела поле битвы и задала законный вопрос: "А что же мне дальше, собственно, делать?"

Если Симус прав, и отправить меня домой может только он, то сам собой напрашивался единственный горький вывод: "Дорогая, ты застряла в этом чёртовом мире на неопределённый срок!" Раздумья на тему "Что делать?" повергли меня в панику. Вернуться назад к Таргуту я не могла.

«Как я доберусь без надёжной охраны и денег?»

А даже если бы и смогла, есть ещё два мага-маньяка и планы их на мой счёт узнавать не хотелось.

«Симус меня не отпустит, тут сомнений нет. Не зря же он приложил столько усилий, чтобы заполучить иномирный объект для опытов. Да и кто я ему? Подопытный кролик в эксперименте по спасению мира. Кстати, насчёт кроликов. Я в клетке не одна. Нужно с этим разобраться».

Мы как раз прибыли на место, и единственная фраза, которую я сказала Богарту за долгую дорогу, была крайне лаконичной:

— Мне нужно с тобой поговорить. Немедленно!

Не выказывая особого беспокойства, Ол помаршировал следом. Но как только я захлопнула дверь и уставилась на него взглядом взбешённой медузы Горгоны, парень занервничал и, запинаясь, спросил, не хочу ли я поужинать.

— Нет!

Я видела, что Олу хочется сбежать, но мне нужно было прояснить некоторые вопросы. Причём срочно. Я помолчала ещё пару минут, испытывая нехорошее чувство злорадства от того, что не мне одной плохо, и наконец решилась высказаться:

— Так, значит, ты с самого начала знал о планах своего деда?

— Ну, в некотором роде — да, — Богарт попытался отвернуться от меня, изображая желание проверить, что там за окном. Я пресекла его попытку улизнуть, придержав за рубашку. Наверное, костюм был дорогой. Вырываться Ол не стал, только смотрел на меня, время от времени отводя глаза.

— И значит, все эти предложения переспать не были шуткой? Ты говорил серьёзно?

— Кто шутит такими вещами! — Ол обиделся.

— А как же твоя неизлечимая страсть к Лирене? Ты мне все уши прожужжал о том, как ты без неё жить не можешь!

— Одно другого не касается. Это разные вещи.

— Разные?! Ты обманывал меня!

— В чём? Я не посвятил тебя в детали, это верно. Не видел смысла. Но тебя я не обманывал.

Я покопалась в памяти и не нашла ничего обличительного.

— Значит, ты обманул её.

— Как можно обмануть человека, с которым ни разу не говорил?

— Ол, ты знаешь, о чём я.

Богарт вспыхнул.

— Я обманул себя. Это намного хуже. И если бы Лирена не была такой эгоистичной дурой, мы были бы сейчас вместе. А что произошло, то произошло. Она не возражала.

— Ну, конечно! Теперь Лирена во всём виновата. Бедняжка думала, что ей всё снится.

— Может и так, но, в отличии от меня, она в этом сне разговаривала. Я сделал только то, что она просила.

— Ты хочешь сказать...?

— Ты слышала, что я сказал.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное. Потом я покраснела, потом отпустила рубашку Ола. В голове мелькнуло пару воспоминаний, только касались они моего собственного поведения. Я застонала от невозможности стереть память:

— Ол, почему ты всё переводишь на себя? Один ты — жертва и обиженный, а остальные во всём виноваты. Что бы ни произошло между тобой и Лиреной, как ты можешь меня в эту историю впутывать?

— Если бы ты с самого начала не игнорировала меня, я, быть может, на Лирену и не глянул вовсе.

— Ну да, конечно! — возмутилась я. — Теперь ещё и я виновата. Ты хоть знаешь, как нужно за девушками ухаживать, чтобы им понравиться? Думаешь, если глаз от тебя не отвести, так все проблемы решены? Симус рассказал мне о твоём преображении. Женщина не за внешность выбирает мужчину.

— И как же нас выбирают? — саркастический тон Ола выдавал, что я прошлась по больной мозоли. Но у меня не было настроения изображать из себя добрую старшую сестру. Пусть терпит.

— Во-первых, женщины не выносят лжи. Обмануть словами можно, но у женщин развита интуиция, и они чувствуют, когда что-то в отношениях нечисто. Ты ещё не знаешь, где соврёшь, а женщина уверена — он лжёт. Надёжность — вот что важно. Во-вторых, женщине нужно, чтобы её любили. Не просто хотели, голое желание унизительно. Никто не хочет чувствовать себя использованной, а именно такое чувство возникает, если мужчину интересует только секс. Женщина хочет быть желанной, верно… Но она отдаёт себя и ранима своей открытостью. Это не должен быть один из толпы, неотличимый от других. Поэтому ей нужна любовь. И женщина хочет любить сама, поэтому выбирает достойного. Чтобы всё это понять, ей требуется время и определённые действия со стороны мужчины. От него ждут демонстрации чувств и заботы. Это же просто: цветы, свидания, терпение, пока она несёт всякую чушь, и немного сдержанности.

— Ну, и что я делаю не так? — спросит Ол. — Я выслушиваю всю чушь, которую ты несёшь, и даже не возражаю, выполняю все твои желания, какие бы бредовые они не были, хожу за тобой следом вот уже три месяца и не тронул тебя ни пальцем. Что тебя не устраивает?

— Да ты же меня не любишь! Ты тоскуешь о другой!

— Скажи лучше, что это ты о другом думаешь. Не вали с больной головы на здоровую. А если тебе мой брат больше по вкусу, так прямо и говори.

«Так! Разговор глухого с немым».

Самое странное, я даже не могла на него разозлиться. Сейчас ещё жалеть беднягу начну за то, что его никто не любит.

«Умеет же негодяй всё вывернуть наизнанку! Если удастся убедить Ола, что он без Лирены жить не может и что ещё не всё потеряно, у меня будет хотя бы союзник».

Лишиться единственного друга в этом мире, даже такого ненадёжного, виделось мне достаточно неразумным.

— Да с чего ты взял, что я согласилась на предложение твоего деда? — немного успокоившись, спросила я.

— Разве нет?

— Нет.

Взгляд Ола выражал неприкрытое недоверие.

— Решила свести счёты с жизнью? Если уедешь из Натолии, тебя тут же убьют. А если останешься, то дед планов не меняет. Что сказал, так и будет.

— Он дал мне время подумать. Мало ли что может произойти...

— И что, например?

— Например, прискачет рыцарь на белом коне и спасёт меня. Или ты увидишь Лирену и откажешься выполнять приказы деда. Или твой брат скажет, что его от меня воротит, и сам знаешь, тут ничем не поможешь или ...

— Я понял. Ты решила время потянуть.

— Что-то вроде. Так ты на моей стороне? — я пытливо заглядывала в глаза Ола.

— В смысле, буду я тебе помогать против воли деда или выполню свой долг перед семьёй?

— Ол, что ты несёшь! Я же тебе безразлична. Если исчезну, ты и не вспомнишь меня через день. Причём тут долг! Это как исполнение супружеских обязанностей, когда муж и жена друг друга на дух не переносят.

— Кстати, насчёт супругов, — оживился Богарт. — Хочешь я докажу тебе, что вся эта теория о мужчинах и женщинах основана на задетом самолюбии?

— А, ну конечно! Жду с нетерпением!

— То, что ты расписала, не имеет к любви никакого отношения. Это выбор спутника жизни. Если бы я действительно хотел тебя обмануть, то разыграл бы безутешного влюблённого и умолял выйти за меня замуж. А ещё сообщил, что я богат, и что тебя ждёт обеспеченное будущее. Не пришлось бы даже уговаривать. Сама бы в постель прыгнула.

— Ах вот как?

— Да, так. Тебя выводит из себя непристойность предложения! Оскорбляет твоё самолюбие. Дескать, я такая гордая и независимая, а вы тут — обманщики и лжецы.

— Так и есть!

Должна сказать, Ол довольно точно описал ситуацию.

— Ну, так вот, — запальчиво продолжил Богарт. — Если для тебя это так важно — пожалуйста. Я делаю тебе предложение. Алия, я хочу, чтобы ты стала моей женой, и предлагаю тебе руку, сердце и всё, чем я владею. Я не очень богат, но рано или поздно стану богатым. Я говорю совершенно серьёзно. В полном уме и памяти. И не собираюсь забирать свои слова обратно, даже если ты будешь настаивать. Теперь все приличия соблюдены?

Сказать, что я была потрясена, не достаточно для описания того, что проскакало в моей голове по остаткам связных рассуждений. Одна мысль всё-таки озвучилась.

— Тебе-то зачем на мне жениться?!

— Я не могу выбрать себе жену по вкусу? Ты мне нравишься. Ты — отличный товарищ, надёжна, умна, без вывертов, и на тебя можно положиться. К тому же ты из другого мира, так что союз с тобой — честь для семьи. Браки заключают и по менее уважительным причинам. И в продолжение разговора о мужчинах и женщинах. Ты забыла, что у мужчин тоже есть список требований к своей избраннице. От женщины ждут верности, любви, заботы и поддержки. Так вот, я делаю тебе предложение руки и сердца, хоть ты ни одним из этих качеств не обладаешь!

— Неправда! — возмутилась я, лихорадочно подыскивая убедительные аргументы. — Я тебя люблю! Как брата. И о тебе забочусь! Да я вообще с тобой как с малым дитём вожусь!

— Вот видишь, ты сама пришла к тому же выводу, что и я — мы подходим друг другу. И не смей больше говорить, что я кого-то обманывал или вёл себя бесчестно!

— Знаешь, что?

— Знаю. Уже ушёл.

И Ол вышел, треснув дверью.

Мне потребовалось минут пять, чтобы осознать, что его нужно догнать. Это было скорее внутреннее требование, чем продуманное решение. Мне нужен был союзник, а не оскорблённый мужчина. Внутренний порыв действовать безошибочно указал направление, в котором Ол ушёл. Я нагнала обиженного приятеля почти у дверей его комнаты.

— Олириус Богарт!

Ол остановился, но головы не повернул. Наверное, сам испугался того, что наговорил. Нужно ковать железо, пока горячо. Я обратилась мысленно ко всем известным мне богам, моля о помощи, чтобы исправить ситуацию. Если оставить разговор до утра, слова остынут, затвердеют и начнут давить, как тяжеленные цепи. Попробуй их потом сбрось.

— Ол, я — твой друг. Не важно, как ты к этому относишься. Я не стану утверждать, что жизнь за тебя отдам, но головой для твоего спасения рискну. Наверное… И я не считаю тебя обманщиком. Ну разве чуть-чуть. Не сердись на меня, пожалуйста. Твоей вины нет в том, что я появилась в вашем мире… Хотя если бы ты лучше учился и не был таким ленивым, не понадобилось бы… Извини.

Хоть до заката оставалось ещё пару часов, в коридоре было довольно сумрачно. А стоять вплотную к чертовски привлекательному парню, держась за его рукав, и заглядывать в глаза — не самая подходящая обстановка для размышлений на тему выбора партнёра до конца дней. Но Богарт был слишком расстроен, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Идея "меня никто не любит" всецело захватила голову парня и здорово напоминала мой курс саможаления, которому я посветила две последние недели.

— Алия, если тебе, как женщине, невмоготу, что последнее слово осталось не за тобой, то можешь на беспокоиться, — сухо произнёс Богарт. — Меня уже ничто расстроить сегодня не сможет. Говори, что собиралась, и давай разойдёмся.

— Я хотела только сказать, что я не считаю, что ты — обманщик и всё такое прочее… Ну, ты понимаешь, о чём речь… Я так не думаю. И никогда не думала. И не буду думать.

— Это всё?

— Нет. И ещё я знаю, что те слова… предназначались не мне. Поэтому лучше будет, если мы сделаем вид, что ты ничего не говорил. И я тебе ничего не говорила. Ну, как если бы мы вообще сегодня не разговаривали, — я заглядывала Олу в глаза с самым умильным выражением, которое только могла изобразить. — Пожалуйста! Я не хочу, чтобы ты жертвовал собой и портил будущее ради совершенно несущественного.

— Алия, иногда я сомневаюсь, что у тебя вообще есть мозги. Ты сама себя хоть слышишь, когда говоришь?

— Вроде да… Ол, мне нужен друг. И я хочу, чтобы этим другом был ты, — подумав, добавила. — Если мне понадобится муж, я выберу твоего брата. Я же могу ставить условия?

— С чего бы это его? — проявил некоторый интерес Богарт.

— Во-первых, он богаче.

Ол наконец-то усмехнулся. Криво так, но всё же...

— А во-вторых, ему приятнее жизнь портить, чем тебе.

— А в-третьих, ты уверена, что он не согласится, — закончил мою мысль Богарт.

— Что-то вроде того. Так мир? Я могу на тебя рассчитывать и без всяких там сомнительных предложений и подвохов?

— Договорились.

— Друзья?

— Друзья.

Я чмокнула Ола в прохладную щёку и отправилась на кухню. Раз уж меня оставили без ужина, похозяйничаем немного сами.

Битва со строптивым поваром была недолгой и результативной. Я отвоевала плиту и сковородку. Огонь ещё горел, так что нехитрая еда минут за двадцать была готова. Добавила немного овощей, хлеб, молоко в кувшине и милостиво разрешила девушке в белоснежном переднике отнести поднос в комнату. Сама шла рядом, как если бы моей главной заботой было не пропустить момент, когда эта юная особа начнёт подсыпать яд в омлет. На самом деле у меня урчало в желудке, и я думала о том, что если бы не эта медлительная курица, я бы в два счёта прикончила еду по дороге.

Момент появления Айдена я пропустила. То ли он шёл следом, то ли был уже в комнате, но когда я вытолкала служанку за дверь, сообщив нетерпеливо, что мне ничего больше не нужно, брат Ола, как ни в чём не бывало, сидел за столом как раз напротив моего скромного ужина.

«Ещё чего! И не посмотрю, кто в доме хозяин. Я голодная и злая. Меня бояться нужно!»

Но Айден молчал, глядя на меня с лёгкой усмешкой. Поэтому я сделала вид, что его тут нет. Невидимый он и всё тут!

Когда на подносе ничего съедобного не осталась, наступил момент спросить, какого чёрта он делает в моей комнате.

— Любуюсь, — последовал короткий ответ. «Чёрта» Айден проигнорировал, как никому здесь неизвестный мифологический элемент. Я демонстративно огляделась по сторонам:

— Не берусь высказывать критические замечания (всё-таки это ваш дом, я здесь только временно), но спасибо, что приютили. Надеюсь, в скором времени подыскать себе другое жильё.

— К чему такая спешка? — улыбнулся хозяин. — Мне приятно видеть вас своей гостьей.

— У вас ко мне дело? — не очень вежливо спросила я. Обмен любезностями изрядно притомил меня, к вечеру терпение заметно поисчерпалось.

«Говорил бы скорее, что ему нужно и проваливал!»

И тут, как всегда не вовремя, в голове всплыл вопрос, известно ли Айдену о планах старого Симуса?

Не знаю, о чём думал сидящий напротив мужчина, но скованным или смущённым он себя точно не чувствовал. Смотрел открыто и безмятежно, как только может смотреть человек с совершенно незапятнанной совестью. Правда, без особого почтения, но, учитывая разницу в возрасте, ничего другого я и не ожидала.

«Староват на мой вкус, хотя и неплохо сохранился. Интересно сколько ему лет?»

Лицо Айдена было скорее приятным, чем красивым. Он принадлежал к не такому уж редкому типу мужчин, которые чем старше становятся, тем интереснее выглядят. Женщинам ведь всегда нравятся две крайности. Или юноша с мягкой ещё щетиной, или мужественный, слегка потрёпанный временем одиночка. Отец для любой девушки олицетворяет идеального мужчину, ну а юный ровесник ближе ей по развитию. А чтобы быть совсем точной, по недоразвитию. Мне, правда, никогда не нравился взрослый типаж. Я остро переживала разницу в возрасте, как свою умственную отсталость. Взрослый поклонник вызывал у меня скорее томительную скуку, чем льстил самолюбию, что мной заинтересовались. Но некоторые знакомые девицы западали даже на богатых старичков.

Я нашла бы, наверное, Айдена привлекательным, если бы не цепкий взгляд, лишённый дружелюбия, и ухмылка одной стороной рта. Мне нравились, пожалуй, только его чёрные прямые волосы до плеч. Думаю, из-за их необычного блеска. Да, пожалуй, ещё совершенно раскованная манера двигаться без суетливости и спешки. Если выбирать для сравнения кого-нибудь из животного мира, наибольшее сходство у Айдена было с пантерой. Пантера ведь бывает и мужского рода. Иначе как эти кошки размножаются? Так вот, брат Ола был похож на ленивого, сытого пантеру-самца, который, прикрыв сонно веки, наблюдал за жертвой и ждал подходящей минуты, чтобы пообедать.

В действительность меня вернул спокойный голос Айдена:

— Могу я полюбопытствовать, что это за толстая чёрная кошка вьётся вокруг вашей головы?

Я сглотнула.

— Вы тоже можете видеть?

— Естественно. Вам сказали, что я совсем бездарен?

— Что-то вроде того...

— Лучше, если тебя недооценивают, чем ждут слишком много.

— И что ещё вылезло из моей головы? — неприятно, если тебя читают, как раскрытую книгу.

— Только это странное животное. Хотите научу вас прятать образы? — Айден был сама любезность.

— Спасибо, нет, — поспешно ответила я. Идея поиграть с чёрным хищником, даже виртуальным, казалась мне чересчур опасной. Что уж говорить о реальном прототипе!

— Не буду больше отнимать ваше время. Я пришёл передать вам приглашение принцессы Эланиель посетить её завтра по личному делу. Думаю, это касается некоторых деталей вашей одежды. Точнее, той её части, которая обычно бывает скрыта, — брат Ола явно наслаждался выражением моего лица, не берусь судить, что он там точно видел. — Чтобы не томить вас неизвестностью, выскажу предположение — принцесса хочет, видимо, узнать адрес мастера, у которого вы эти вещицы приобрели.

Айдену удалось наконец заинтересовать меня, я даже готова была простить ему дикую манеру разговаривать.

— Принцесса желает приобрести что-то похожее для себя?

— Принцесса Эланиель не может обсуждать такие вопросы с мужчиной, поэтому она хотела бы встретиться с вами. Я обещал представить ей вас завтра в полдень во время её дневной прогулки у прудов.

— Принцесса желает сохранить нашу встречу в тайне?

— Вы совершенно правы.

— В котором часу мне быть готовой?

— Я пришлю кого-нибудь за вами. Дорога займёт меньше часа. Но лучше приехать заранее.

«Ну, конечно! Буду я гулять с тобой наедине по пустому парку. Ещё чего!»

— Буду ждать.

Айден легко поднялся и направился к выходу. Сходство с пантерой стало ещё явственнее. Я смотрела на него зачарованным взглядом. Почти как пациент на гипнотическом сеансе, когда у него перед носом размахивают блестящим маятником. Полный эффект был достигнут последней репликой выходящего гостя. Прежде чем закрыть дверь, Айден убрал ухмылку с губ и серьёзно произнёс:

— Мне очень лестно, что из нас двоих вы выбрали именно меня.

Короткий поклон. Шпок. Дверь закрылась. Мне удалось отклеить пальцы от ручки кресла, и некий странный, сдавленный звук вернул меня в действительность. Это мои лёгкие начали наконец-то работать. Вдох-выдох, вдох-выдох. Если меня перестанет колотить, я, может быть, успокоюсь и смогу соображать.

«Как он узнал о нашем разговоре? Или здесь, как в ЦРУ, слово сказать нельзя, чтобы тебя не сняли на камеру? В приличном средневековье не должно быть техники для слежки! А у них не только всё записывается (чтоб им пусто было с их фантомами!), но, оказывается, ещё и подслушивается не хуже, чем у нас».

Я провела неделю в этих комнатах, и мне в голову не приходило, что за мной могут наблюдать через какую-нибудь дырку в стене или подслушивать через специальную слуховую отдушину, как это принято показывать в дешёвых фильмах ужасов. Если добавить ещё к этому компоту различные магические трюки, то мне можно было ставить любимый диагноз нашего декана — мания преследования. Я бы с удовольствием обыскала комнату на предмет жучков или, точнее говоря, "глазков", но одна только мысль, что за моими действиями будут наблюдать и наверняка от души веселиться, отбила всякую охоту двигаться.

Не знаю, сколько времени я потратила на отыскание ответа на два коротких вопроса "за что?" и "почему я?". Хоть загадка не разрешилась, решение всё же было принято.

«Нужно действовать и как можно быстрее… Завтра придумаю способ, как покинуть этот кошмарный дом. Для этого мне нужны деньги. Значит, нужно придумать, как их заработать. А потом сбегу от Симуса и его семейки».

Утверждение, что только престарелый фантазер может отправить меня домой, уже не казалось мне столь незыблемым. Может он меня обманул? Ну и что, что они тут никогда не лгут. Какой взрослый здравомыслящий человек в такую сказку поверит?

Поэтому я сделала то, что уже целую неделю откладывала, дожидаясь удобного случая: налила в блюдечко молока, положила рядом кусочек хлеба и сдвинула крышку заветной шкатулки, которую отыскала в дорожном мешке.

Ничего не произошло. Нибруска внутри не было. Как и нигде в комнате. Одна из моих блестящих идей по спасению лопнула с треском перегоревшей лампочки.

«Сегодня явно не мой день! Могла понять это ещё с утра».

Ничего путного в голову не приходило, поэтому я задула свечу и, не раздеваясь, забралась под одеяло.

Завтра придёт новый день.