Глава 12

Хорошо подобранная пара та, в которой оба супруга

одновременно ощущают потребность в скандале.

Жюль Ренар

Наступившая осень в Натолии мало чем отличалась от лета. Ночи стали холоднее, дни короче, сменились краски в природе и только. Яркое разноцветье уступило место спокойным оранжево-жёлтым тонам. Но не листва на деревьях поменяла цвет, а пришло время позднего цветения растений перед холодным спокойствием зимнего отдыха. Днём по-прежнему ярко светило солнце, дни стояли погожие и, хотелось думать, что холода никогда не наступят.

Мы неплохо устроились на новом месте. Особняк оказался довольно вместительным. Первый этаж занимали кухня, хозяйственные и складские помещения, а также комнаты для персонала. Второй этаж отводился для жилья. Под крышей располагались спальни прислуги. Левое крыло здания переоборудовали под швейные мастерские, здесь же разместили примерочную и комнаты для приёма посетителей. В правом крыле находились конюшни и склады. Внушительных размеров двор, мощенный камнем, парадного вида не имел (на мой вкус, здесь не хватало зелени), но зато позволял развернуться нескольким каретам. У меня даже был небольшой сад с видом на реку. Гостиная выходила на мощенную узорной плиткой террасу, обустроенную кадками с цветущими деревьями и парой скамеек — отличное место для ужина при свечах в безветренную погоду.

Всякий приличный особняк имел дворецкого. Этакий дядечка внушительных размеров с важным выражением лица, только по трости с набалдашником отличимый от важного господина — та же стать и такой же надменный вид. Основной задачей дворецкого было с одного взгляда определять доход, положение и благонадёжность всех, кто стучал в дверь. А ещё громким голосом сообщать, кого он впускает в комнату. На мой взгляд — совершенно бесполезная должность. Остальную публику вымуштровали появляться и исчезать по малейшему требованию, я подозревала, что слуги проходили специальный курс телепортации. Протягиваешь руку к звонку, зазевался чуток, и перед тобой уже мерцает кто-нибудь в почтительном поклоне.

Женским штатом слуг, как и всем порядком в доме, заведовала домоправительница. Наша досталась нам вместе с особняком. Я её, если честно, побаивалась. Находящаяся в изрядных летах особа смотрела на меня без особого почтения. Наверное, всё никак не могла определиться, как меня воспринимать. Я была в курсе, что молодой девушке неприлично проживать в доме с неженатыми мужчинами, не состоя с ними в близком родстве. В моём случае родства вообще не наблюдалось, а мужчин в доме имелось в достаточном количестве. Взять хотя бы моего невероятно привлекательного компаньона. Ол занял целых три комнаты, и по праву считался законным хозяином.

Или нашего гостя, ставшего постоянным жильцом. Айден Богарт продержался в пустом дворце не больше десяти дней, потом заехал, как бы случайно, на ужин и остался ночевать. Несколько дней спустя его задержала в городе ОЧЕНЬ важная встреча, а ему не хотелось утром вставать слишком рано, чтобы её продолжить. Затем старший Богарт по случаю новоселья притащил повара с помощниками из загородной резиденции. Приём вышел достойным и не уронил честь семьи. А немного погодя Айден сказал, что раз во дворце никого не осталось, то он не видит смысла тратить время на дорогу и пугаться пустых комнат. Так что всё правое крыло оказалось занято братьями.

Мне достались комнаты левого крыла, и я постаралась их по возможности заселить. Это, чтобы никому не взбрело в голову случайно заблудится в темноте. Поблизости проживала Леа, наша художница. Самая большая комната после моих, конечно, досталась Наде и её братьям. Мальчишек нужно было держать под контролем, и у меня не хватило мужества отправить их к остальным слугам под крышу. Не из-за беспокойства, как они там бедные устроятся, но от уверенности, что только ежеминутное напоминание об оказанном им доверии удерживало эти две петарды от безостановочного фейерверка неконтролируемого буйства. Впрочем, Нада неплохо с ними справлялась.

Янун (младший) имел вид безобидный, но характер максимально пакостный. Если бы не старший брат, не уверена, что не отселила бы их уже через пару дней куда-нибудь подальше, например, за крепостную стену. Пока мы жили во дворце, огромный парк и череда пустых комнат забирали большую часть бьющей через край энергии мальчишек, я видела только лучшую сторону этих довольно одарённых созданий. Но оказавшись в знакомой городской среде, ребятня слетела с катушек. Мальчишки отъелись за это время, прибавили в весе и росте, уверились в своей избранности, тем более что новая одежда с фирменными знаками выделяла их из толпы, и начали делить улицу с местными, уже признанными авторитетами.

Нисон для своих неполных четырнадцати лет был хоть и не очень крупным мальчишкой, но непрерывно подзуживаемый младшим братиком, представлял реальную угрозу для всех, кто станет на его пути. Мой необдуманный порыв, помочь сиротам выжить в этом мире, часто сталкивался с трудно подавляемым желанием отправить братьев туда, откуда они появились. Но я нуждалась в их сестре, поэтому закрывала глаза на некоторое неудобство от такого шумного соседства.

С другой стороны с мальчишками было весело. Можно было начать утро с битвы подушками или соревноваться, кто раньше проснется, чтобы окатить других холодной водой из кувшина. Закрытых дверей для сорванцов не существовало, я искренне считала, что до этого они промышляли воровством и грабежами. До того подвижны и пронырливы были бесенята. Во всяком случае мою комнату можно было не запирать. Напрасная попытка, они всё равно в неё просачивались. Как два кота. Один прыгает на ручку, второй оттягивает дверь, потом пропускает первого, а тот подпирает дверь задом, пока товарищ в комнату не проберётся. Одним словом — спаянная отложенная катастрофа. Но мне удалось найти слабинку в их не имеющем трещин панцире и путем хитроумных трюков разделить и максимально обезопасить для окружающих. Мальчишки всё же были разными, мне удалось это использовать.

Нисон захотел рисовать. Он имел каллиграфический почерк и тонкое видение цвета. Как только старший брат научился выводить руны без ошибок, его главной обязанностью стало писать все важные документы и официальные приглашения. Потом Нисону стало скучно просиживать штаны за однообразным занятием, и он потребовал выдать ему краски. Дескать, цветной текст больше нравится женщинам. Я в тот момент была занята и не проследила, как следует, за использованием добытой в мастерской алхимика лазури. Нисон нашёл голубую краску недостаточно эффектной для бумаги или её много оставалось. Во всяком случае, украсив договор о поставке тысячи листов королевскому двору голубой котиной мордой Пуси, Нисон переключился на роспись стен в моей спальне. Конечно, только там, где мог достать. Я так была рада временному затишью, что пошла разыскивать юного Леонардо слишком поздно. Пакостный да Винчи исписал в голубой цвет три стены моей комнаты и как раз трудился над простенком между окнами, когда я обнаружила, как трудолюбив может быть мальчик, если его оставить одного.

Если бы дитя целый день рисовало милых животных или домики, я бы наверное посчитала такое времяпровождение незрелым и могла бы отругать за испорченные свежеокрашенные стены. Но юный гений всего двумя красками — чёрной и голубой — изобразил конец света, причём персонажи его эпохального творения были такими же милыми, как на полотнах Иеронима Босха. Крокодилы в штанах, с перьями вместо хвоста, раздирали на части трёхголовых змей с человеческими руками, устрашающего вида музыкальные инструменты имели птичьи ноги, клювы с зубами и гонялись за не менее экзотической дичью, почему-то с эльфийскими ушами. И всё в таком духе.

Я была настолько потрясена, что никак не среагировала, обнаружив совершенно погубленную комнату. Потом посмотрела на сияющего от гордости творца, он подробно объяснял мне назначение каждого персонажа на этом празднике кошмаров, и у меня не хватило мужества зарубить на корню проклюнувшегося из мальчишки гения. Я всё ещё не могла забыть, что целый день в доме было тихо. Поэтому мою кровать перенесли в другую комнату, а Бич получил задание изготовить монументалисту недостающие краски для эпохальной росписи под рабочим названием "Творение миров".

Алхимик приступил к работе сразу после окончания медового месяца. Я не присутствовала при церемонии заключения брака. Ол и дворецкий выступили свидетелями. Айден остался, видимо, только для того, чтобы невеста не сбежала. Хотя мне бы не понравилось быть насильно выданной замуж одним любовником за другого. Даже ценой спасенной жизни. Но моего мнения никто не спрашивал. Бич, во всяком случае, был абсолютно счастлив. О чём и доложил нам на третий день после церемонии, приступив немедленно к работе. Вид у него был крайне измождённый, но всё ещё довольный. Ведь даже напившись самым дорогим алкоголем на халяву не сразу понимаешь, как тебе плохо. На всё требуется время. Алхимик держался молодцом.

Щедрость Айдена избавила нас от необходимости поселиться с молодоженами под одной крышей. То ли Корунда действительно заслуживала свалившегося на неё счастья, то ли Айден хотел уберечь меня от ещё одного покушения. Во всяком случае, он выплатил нам все долги Бича по предъявленным бумагам и оставил Корунде драгоценности и наряды, которые она до этого носила. Это позволило алхимику получить наконец зарплату, премиальные по случаю вступления в брак, я ещё добавила ему за несомненное геройство (не каждый день на моих глазах мужчина готов пожертвовать собой ради прекрасной дамы), и собранной суммы как раз хватило на небольшой дом с обстановкой, находящийся по удачному стечению обстоятельств в другой части города.

В довершении всего Регенет Сотимский (он, правда, на это имя не отзывался), оказался родом из соседнего королевства и принадлежал к довольно богатой семье близкой ко двору. Точнее говоря, был младшим сыном крупного землевладельца. Это известие окончательно уверило меня, что Айден и не собирался никого казнить, а идею с браком наверное давно вынашивал, выжидая, когда удобный случай подвернётся. Уж очень всё складно получилось. Так удачно пристроить бывшую подружку мог только опытный политик. Если ещё разъяснить Корунде, в чём её интерес, и отправить погостить к родственникам, то Бич в короткий срок мог оказаться единственным наследником обширных владений, а его жена навсегда поселилась бы в другом государстве.

Чтобы насытиться семейной жизнью нашему алхимику хватило дней десять. На рабочем месте он появлялся, как только отпирали ворота, и домой шёл после третьего напоминания, что все уже ушли спать. Корунде, впрочем, оставшегося времени хватало, чтобы объяснить Бичу, зачем женщине нужен муж, и почему она ещё не уверена, что её выбор был безошибочный. Спал алхимик, во всяком случае, на рабочем месте. Тут же ел и пил и, к счастью, работал как проклятый. Наверное, Корунда устроила замыкание в мозгах супруга, так сказать, оказалась недостающим элементом в цепи. Из нашего сотрудника идеи так и сыпались.

Прежде всего он всё-таки изобрёл резину. Материал тянулся, резался, принимал любой требуемый цвет и выдерживал многократное растяжение. Мальчишкам для эксперимента были выданы мячи на резинках, и я платила по серебряной монете тому, кто набьёт большее число ударов. Поганцы выманили у меня несколько монет, пока я сообразила, что они жульничают, потому что резина и не думала рваться, мальчишки её подрезали, чтобы начать новое состязание. А теперь во всю торговали на улице мячами на резиновых лентах, превратив повальное увлечение городских детей в неплохой личный доход. У нас прямо из-под носа увели живые деньги.

Вторым изобретением Бича стали красители. Из чего он делал основу, я не интересовалась, но краски у него удавались редкостных оттенков. Пришлось нанять помощников и легализовать производство, пока подрастающее поколение не вынесло на рынок новое изобретение, пользуясь всеобщей загруженностью на работе. Тедир, кузен неугомонных братьев, подающий надежды ученик магической школы, зайдя как-то навестить родственников, заглянул на минутку в мастерскую алхимика и так там и остался. Именно на него Бич переложил все лако-красочные разработки.

Я довольно быстро определила истинную причину, заставившую симпатичного высокого юношу отложить временно учёбу. Звали эту причину Леа. Наша художница в свои неполные двадцать пять лет была скромна, застенчива и старалась ничем не выделяться. Что как раз и делало её такой заметной на общем шумном фоне. Леа была как спокойная вода за пару метров до водопада. Чуть засмотрелся и уже затянуло. Одни пузыри на воде остались. Тедир, во всяком случае, кинулся с головой в этот омут и лежал теперь на дне, светя оттуда широко раскрытыми глазами. С ним можно было делать всё, что угодно, лишь бы девушка не выпадала из поля зрения. Мальчишки, как ни странно, относились к своему кузену, как и к его умопомешательству крайне уважительно и всячески защищали, уберегая от насмешек окружающих. Даже трудно было поверить в такую деликатность со стороны малолетних монстров.

Леа же ничего не замечала. Причину её невнимательности найти оказалось намного сложнее. Если бы Тедир не был таким барометром настроения девушки, я бы наверное так и не узнала, в чём её тайна. Но пару раз обратив внимание на помрачневшее лицо парня и проследив за его взглядами, я сопоставила опущенные глаза Леа и румянец на щеках с появлением в комнате Айдена и ничего не оставалась, как предположить, что девушка задумчива и печальна не без причины. Вполне возможно, что Айден действительно ничего не замечал (что ему за дело до скромной девушки, пусть и очень привлекательной?), но мы все собирались за одним столом, и им так или иначе приходилось видеть друг друга.

Я исполняла в доме роль хозяйки, поэтому за мной оставалось право решать, кого пригласить на ужин. Чем я немедленно и воспользовалась после переезда. Мне надоела изолированность и скучное соблюдение приличий. Я не считала себя принадлежащей к избранному обществу, да и никто так не считал, поэтому не стала делать различий между людьми по богатству и происхождению. Наш дом был открыт для любого, кто весел, умён и талантлив. И уже через довольно короткое время вечером за столом собиралось до двадцати человек.

Дни становились короче, наступающие сумерки располагали к задушевной беседе, все были молоды и полны идей, а также горели желанием этими идеями делиться. И что самое существенное, наши дела протекали довольно успешно, так что мы могли себе позволить оплачивать изысканный стол и дорогие вина. Хотя по началу и то и другое было довольно дешёвое и простое: хлеб, овощи, немного сыра и годичной выдержки вино. Но разве это важно, если тебе немногим больше двадцати, а напротив тебя сидит за столом человек, на которого ты хочешь произвести впечатление? И тебя распирает от желание снять луну с неба и доказать всем, что это плёвое дело для такого героя, как ты. А такой герой был каждый первый.

Женщин за столом, как правило, оказывалось почти вдвое меньше, чем мужчин. Но гости приходили не за едой или флиртом, хотя это и придавало остроту беседе. В нашем доме царила атмосфера свободы, молодости и неограниченных возможностей для ума. Не знаю, было ли это связано со мной и моим иномирным восприятием действительности, но мне всё время удавалось создавать напряжение в головах тех, с кем я сталкивалась. В хорошем смысле этого слова. Я подначивала, воодушевляла, восхищалась, требовала, и всё это скорее неосознанно, чем с какой-нибудь явной целью. Мне нравился сам процесс творчества, материализация идеи из ничего. Искра, высекаемая желанием. Результат неожиданный и получаемый иногда совсем не там и не так, как предполагалось.

Я не могла мыслить и воспринимать окружающее иначе, чем привыкла с детства, я была частью мира моей материальности. А здесь люди думали и относились ко всему по-другому. Так, как позволял им их жизненный опыт. И нам было не совместить и не объяснить друг другу эту разницу. Наверное моё подсознание игнорировало эти различия, уверяло меня, что всё понятно, и что я ни во что не вмешиваюсь, но я невольно изменяла окружение. Просто фактом своего присутствия. Я была другая, хоть и не осознавала это. И если мне говорили, что сделать что-нибудь этакое человеку не по силам, я тут же, не подумав, уверенным тоном заявляла:

— Ну что за глупости! Да я совершенно точно знаю, что ты можешь. Как сделать, не знаю. Всё гениальное — просто. Иди и думай!

И всё. Я же действительно видела многие вещи и даже держала их в руках.

— Причём тут магия? Да не нужна для этого магия. У нас самих голова есть.

А поскольку моё прибытие из другого мира не афишировали, то в кругу друзей установилась бесшабашная идея неограниченных возможностей для мыслящего разума. Мы объявили себя творцами.

На первый взгляд изменения были не заметны. Всё больше по незначительным мелочам. Отпустив пару замечаний за столом, что свечи не годятся для освещения, потому что коптят и должны быть очищены от примесей, на вопрос, как, по-моему, нужно освещать комнату, я тут же не задумываясь сообщила, что, конечно же, электричеством. Разговор за столом вёлся на несколько тем одновременно, так что не все услышали моё объяснение, что электричество — это такой светящийся стеклянный шар под потолком, горящий под напряжением. Прошу прощение за толкование, во-первых, я была пьяна, а во-вторых, в их языке нет подходящих слов.

Последствия этого разговора проявились дней так через десять. Оказывается, свечи в Элании делались из животного жира с добавлением различных вяжущих веществ. Дома эльфов освещались, естественно, магическим огнём зеленоватого оттенка, но для людей это была недоступная роскошь. О том, что между химиками и недоучившимися магами разгорелось нешуточное состязание, кто круче в мастерстве, я узнала только по результатам.

Химики, работавшие под началом Тедира, перепробовали массу составов и добились чистейшего материала для изготовления свечей. Лучшие и самые приятные по запаху и внешнему виду были из пчелиного воска. Как и самые дорогие по изготовлению. Но экспериментаторы нашли также и другое вещество, которое я, не моргнув глазом, назвала парафином, просто за белый цвет, хотя у меня не было уверенности, что в этом мире существовала нефть, как и всё, что с этим веществом связано. Свечи получились изумительные! Айден без раздумий предложил нам пустующий склад у реки и заявил свои права на долю в деле. Ол тут же запустил производство.

Но победа в турнире изобретателей досталась Бичу и Тедиру, который, в конце концов, переметнулся на сторону недоучившегося мага. Эта парочка поймала саламандру и подвесила её в большом стеклянном шаре над столом. Бич имел уже печальный опыт общения с духом огня и наверняка провалил бы это дело так же, как и предыдущее. Не думаю, что Айден стал бы восстанавливать сгоревший дом за свой счёт, но кузен Нады оказался способнее в науке приручения иноматериальных тварей. Саламандры действительно очень тщеславные создания. Не знаю, что уж там Тедир наплел этой зверюшке, но когда гости обнаружили сияющий под потолком шар и завопили от восторга, саламандра добавила яркости и решила у нас поселиться.

Следующим заметным прорывом в высшие материи стало изобретение новых музыкальных инструментов. Каюсь, промолчать я не смогла. Тедир притащил из города какие-то бандуры, которые он называл китанами и парочку барабанов. Янун был сразу же изолирован в конюшню, потому что поднятым грохотом не только доводил меня до нервного срыва, но что гораздо хуже — распугивал заказчиц. Там ему, ясное дело, скоро наскучило, и он переключился на струнные инструменты. Брат всё ещё расписывал мою спальню и в проделках младшенького не участвовал, так что у нас пока стояла относительная тишина. Струны из жил слишком легко рвались в нетерпеливых ручках юного Паганини. Но Янун не впадал в отчаяние, свято верил в свои силы и мечтал доказать братцу, что музыка намного круче, чем какая-то там мазня.

Тедир привёл к нам своего приятеля из магической школы, не знаю, насколько способного в магии, зато обладающего неплохим голосом и несомненным талантом в сочинительстве. С этого момента наши посиделки превратились в стопроцентно культурное мероприятие с музыкой, пением и танцами. Последнее уже усилиями Айдена. Выяснив, что я не умею танцевать, он без лишних слов прислал на дом учителя, оплатив занятия на полгода вперёд. Зачем ему это было нужно, я не знала, но теперь в доме открылся ещё и танцевальный класс. Ушлые малолетки вступили в сговор с алчным Олом и продали право на участие в занятиях нескольким девицам по соседству. Партнёров мужского пола в доме слонялось достаточно, теперь ещё и девушек прибавилось. Если честно, я и половины наших гостей не знала по именам.

За время моего пребывания в мире Лаанет я повидала много музыкальных инструментов. Некоторые выглядели как цимбалы или домры. Были также вертикальные инструменты, очень напоминающие по внешнему виду арфы, но не берусь судить, отличались ли они от наших чем-нибудь или нет. Местную арфу называли велеариа, и для игры на ней требовались кошачьи когти, чтобы извлекаемые звуки приобрели громкость и особый тон. Музыканты использовали специальные металлические накладки для ногтей.

Китана напоминала формой мандолину, правда, играли на ней, положив инструмент на колени. Звуки, извлекаемые из круглой китаны, были мелодичны и мягки. Но всё это инструментальное богатство не могло сравниться по звучанию с привычной мне гитарой. О чём я как-то раз за столом и заявила. Разговор тут же переключился на качество струн. Форма и размер инструмента никого не интересовали. Все знали, что я приехала из свободных земель. Мало ли на чём в дремучих лесах играют? Но моё заявление, что струны из кишечника животных — это варварство и прошлый век, ясное дело, не осталось без внимания. Я помнила только, что струны должны быть крученые.

— Да не знаю я из чего. Сами думайте.

Так бы всё и заглохло. Но меня уел малолетний Янун. Он жаждал взять реванш над семейным живописцем и верил, что только новое и неизведанное может заменить тяжкий труд и мастерство. Янун таскался за мной следом и зудел, пока я не позвала Ола и не упросила его заглянуть в Википедию, чтобы узнать, из чего эти самые струны делаются. Как потом выяснилось, это была большая стратегическая ошибка с моей стороны.

Янун первый раз в жизни увидел двадцатисемидюймовый монитор на стене, потрясённо умолк и исчез из комнаты, оставив меня изучать информацию о струнных инструментах средневековья. Когда Янун возник у меня за спиной со своим братом, я не заметила, но эти два паршивца отличались, к сожалению, фотографической памятью. С невинным видом расспросили меня, что это за крючочки и закорючечки на волшебной книге. Я неосторожно рассказала, что это такие руны для написания слов, только более простые и удобные в применении, и совсем упустила из вида, что мальчишки уже умели пользоваться арабскими цифрами, да и неплохо соображали вообще. К тому же у меня на столе всегда валялось пару листов, исписанных моей рукой. Понятно, что мне было удобнее пользоваться привычным алфавитом, а не заморачиваться местной грамматикой.

Руны не были буквами в нашем понимании этого слова. Им больше подходило понятие иероглифа. Некоторые обозначали только одно слово или понятие. Например, "дерево" или "зима". Некоторые руны усложнялись добавлением эмоционального переживания, тогда можно было получить "кривое дерево" или "мягкая зима". А некоторые были так сложны и трудно читаемы, что неверное толкование могло начисто исказить смысл всего текста. Поэтому в народе и предпочитали слушать сказителей и передавать содержание послания устно.

Братья подошли к новой информации творчески. Они не стали распространяться об увиденном и, не долго думая, провернули сразу два дела. Нисон восстановил по памяти чертежи гитары в двух проекциях, понятное дело, что без пояснительных надписей, зато с детальными рисунками отдельных частей инструмента в разобранном виде, и запродал за пару монет Тэдиру. Тот, спасаясь от непрерывного нытья Януна, обещал такой инструмент изготовить.

Младший брат так обрадовался, что Нисон снова в деле, что слонялся за кузеном по пятам, пока тот не привёл в дом мастера с заготовками для нового музыкального чуда. У меня между делом спросили, какого размера эта таинственная "китара" должна быть, я померила братьев и заверила, что Нисону по плечо в самый раз будет. А за ужином, как бы между прочим, сообщила информацию о крученных струнах из металла или металла и шёлка. То, что у нас тоже использовали кишки животных для струн, я решила не афишировать. Обойдутся. У них такая технология уже есть. Пусть лучше нашему прогрессу удивятся.

В возможность изготовить гитару в местных реалиях я не верила, мне казалось, что в этом должен быть скрыт какой-нибудь запутанный секрет. Но сменилось всего две луны, и мне продемонстрировали восхитительную "китару", называть новый инструмент гитарой все упорно отказывались, так что я, в конце концов, махнула на них рукой.

Китара была по размеру такой же, как наш инструмент, имела шесть струн и восхитительный резной гриф в виде дракона, вцепившегося зубами в деку и держащего в когтях натянутые струны. Признаю, я была потрясена достигнутым эффектом. На что только бывают способны ленивые юнцы и влюблённые мужчины!

Дерево корпуса, покрытое тёмным лаком, отливало при свете свечей красным, а звучание китары было на редкость изумительным. Мастера, изготовившего инструмент, тут же прозвали китаром, а исполнителя — китаристом. Мне оставалось только наслаждаться музыкой и тихо посмеиваться. Новый инструмент размножился по столице со скоростью пожара при хорошем ветре. Думаю, за нашим домом и всем, что в нём происходит, уже давно и пристально наблюдали.

Чтобы отсечь любопытных и обезопасить гостей, Айден усилил охрану, а я, проходя как-то вечером через гулкий холодный холл, где теперь обитали солдаты, пригласила, не долго думая, их командира за наш стол. Он, конечно, отнекивался. Но Айдена, чтобы помешать мне, в доме не было, а я уже успела опробовать новое вино. Только спросила офицера, как он сможет защитить меня, если враг уже прокрался в обеденный зал, а стража дежурит на другом этаже? Потом сказала, что его прямая обязанность стоять у меня за спиной и ещё какую-то чушь в этом роде. Всего и не упомню. Спор завершился удачной репликой, которая из меня вырвалась на автомате. Я вспомнила, кто главный. Поэтому бросив через плечо: "За мной. Я приказываю", отправилась не оглядываясь в обеденный зал. Привычка к дисциплине взяла верх над сомнениями. Офицер подчинился, и теперь вызывал зависть у всего городского гарнизона. Он, наверное, был единственным военным, который проводил половину служебного времени за столом в окружении весёлых бездельников по правую руку от меня как самый почётный гость.

Звали счастливчика капитан Эльвер. На вид он был самый старший из нас, за исключением разве что Айдена — высокий широкоплечий брюнет, коротко стриженный, что было довольно непривычно видеть, потому что почти все мужчины носили длинные волосы, как минимум до плеч. Эльфы так вообще соревновались длинной и густотой кос, создавая восхитительные по сложности причёски. В один из вечеров капитан признался, что лишился косы в драке. Противник привязал его к повозке за волосы и направил коней к обрыву. У Эльвера было всего минута, чтобы освободиться. Я представила себе, каким мастерством нужно обладать, чтобы отрезать толстенную косу острым ножом, когда тебя тащит по земле и бьёт о камни, и решила, что я бы тоже, уцелев после такого приключения, навсегда стала равнодушной в пижонской моде эльфов.

Следствием второй проделки братьев стало появление таинственных посланий на городских стенах. Мальчишки запомнили мои слова о том, что арабские цифры мы используем для секретности. А игра в тайны, заговоры и войну всегда была любимым развлечением подрастающего поколения. Одним словом, братья изобрели секретный код для передачи сообщений своим соратникам в тайной борьбе со злокозненными противниками из других кварталов. Игра захватила детей. Говорить-то все умели, а использовать буквы вместо рун оказалось по силам даже не особенно одарённым. Правилами грамматики никто не заморачивался. Написание букв нового секретного кода они скопировали с черновиков, которые утянули с моего рабочего стола. Меня как-то угораздило объяснить братьям назначение значков на моих бумагах.

Поэтому, когда Айден принёс мне грязную писульку с таинственным посланием и спросил, могу ли я прочитать, что здесь написано, особого удивления текст у меня не вызвал. Это было указание о тайной встрече у Кривой башни в следующее новолуние и угроза покарать смертью трусливых предателей. Айден почему-то не понял моего веселья, пока я не объяснила, что знаю авторов. И предложила допросить братьев, если ему так интересны игры детей. Но оказалось, что бумагу изъяли у какого-то лазутчика, и теперь в городе копировали надписи на стенах, подозревая заговор и пытаясь расшифровать таинственные тексты. Мало того, что нашу бумагу начали применять для передачи шпионских сообщений, так ещё малограмотные бандиты, не освоившие сложную письменность эльфов, без труда разобрались в каракулях детей. Так два брата, Янун и Нисон, изобрели новую азбуку. Прямо Кирилл и Мефодий местного разлива с изрядной примесью плагиата.

Хорошо, что Айден вовремя вспомнил, где видел похожий текст. После недавних событий подозрение об участие в заговоре могло стоить кому-нибудь головы. Сбежавшие эльфы прятались в соседних государствах и не оставляли надежды при первой возможности отыграться. Между правителями возникла некоторая напряжённость, но наш король был эльф, а в соседних странах правили всего лишь люди, пока дело дальше коротких стычек вблизи границ не заходило. Айден замял скандал, не желая выдавать, с кого всё началось, и министерство внутренних дел успокоилось, узнав, что тайный код расшифрован и послания можно теперь читать.

Мальчишки раздувались от гордости, когда к ним приходил очередной тайный посол из министерства с требованием немедленно перевести текст. Мы, правда, не говорили никому, что в деле замешаны дети, кого-нибудь из братьев отлавливали, записывали на скорую руку перевод и отправляли текст назад в министерство. Мальчишек заставили произнести страшную клятву о неразглашении прочитанного, но я им не верила. Одного взгляда на их физиономии хватало, чтобы усомниться, что они хоть о чём-нибудь могут молчать дольше, чем пару минут. К счастью для министерства и внешней политики головы юных лоботрясов не могли удерживать путаные сообщения, постоянно отвлекаясь на более интересные занятия. А то сидеть бы просветителям в застенках, пока всё население не освоит новую грамоту.

Полной неожиданностью для меня стало открытие, что Пуся контрабандой переселился с нами в город. Я долго и безрезультатно разыскивала его в пустых комнатах загородной резиденции, оставляла на ночь открытой шкатулку с лакомствами, но нибруск никак себя не проявлял. Пришлось уехать без него. Я надеялась, что через некоторое время домовой одумается, соскучившись в пустом дворце и я, заехав как-нибудь, уговорю его всё-таки переселиться.

Представьте моё удивление, когда зайдя случайно в свою комнату, я увидела два тощих зада, торчащих из раскрытого сундука с вещами — один был обтянут штанами, а второй волосат и с кисточкообразным хвостом. На моё "Ага! Что вы тут делаете?" нибруск лопнул, как мыльный пузырь, а Янун свалился в сундук, с головой засыпав себя одеждой. Допрос с пристрастием позволил установить, что Пуся давно спелся с мальчуганами, заключив с ними сделку о взаимопомощи и сотрудничестве.

Теперь возможности домового были практически неограниченны. На трюки и пакости к его услугам всегда был один из братьев, и можно было без усилий прятать, бить, передвигать, путать и пачкать всё, что только захочешь. Если раньше на одну такую проделку домовой собирался с силами и духом несколько дней, то теперь достаточно было кликнуть кого-нибудь из братьев и дело было сделано. А главное, эти пакостники всё валили на нибруска, дескать, это его проделки, а они ни сном ни духом. Поймать их было невозможно, потому что нибруск стоял на стрёме и мог одновременно проявляться в нескольких помещениях. Не говоря уже о том, что подсматривал и подслушивал всё, что хотел.

Перебрав всевозможные варианты, за что домовой мог на меня обидеться, единственное, что приходило в голову, так это моё несогласие родить старому Симусу правнука. Нибруски помешаны на детях, наверное я была недостаточно убедительна в своих доводах, выступая против этой сделки. Шанса изменить ситуацию пока не предвиделось.

Извлечённый из сундука пособник домового клялся всеми родственниками, что он был один, и, дескать, сам не знает, как здесь оказался. Придерживая его одной рукой за рубашку, чтобы не испарился ненароком, я обшарила сундук и на самом дне нашла сложенный листок бумаги. Это был секретный код для написания текстов. То есть новая азбука, этакая смесь латиницы и кириллицы, украшенная графическими изысками старшего брата. Справочный букварь был составлен очень грамотно, я бы сказала — лаконично. "М" — мама, "А" — арёл, "Е" — еда, "О" — олух и так далее. Всё очень понятно. Я потратила несколько минут, чтобы разъяснить грамотею, для чего нужны знаки препинания в тексте, и дорисовала их внизу листа, а потом ослабила хватку и насладилась видом мелькающих пяток.

Немного позже разыскала старшего брата и попросила сделать точную копию азбуки для Айдена, исключительно из желания помочь министерству. Нисон, ясное дело, возроптал. За перевод бумаг братья получали по медной монете, но я пригрозила отдать имеющийся у меня экземпляр, и тогда им бы пришлось восстанавливать свой по памяти. Но полугодовое общение с Олом оказалось разрушительным для слабой детской психики, Нисон не повёлся на мой серьёзный тон и торговался, пока не выдурил у меня согласие позировать для портрета.

Парнишка уже давно пытался уговорить кого-нибудь из гостей стать жертвой эксперимента, но одного взгляда посетителя на роспись стен в мастерской художника хватало, чтобы даже за деньги не дать себя ТАК увековечить. Янун, его преданный младший брат, проявлял чудеса изворотливости, только бы не оказаться по оплошности натурщиком. Я предложила им один раз запечатлеть на полотне, как Янун молотит по барабанам. Почему-то ни один из братьев не нашёл мою идею интересной.

Но, видимо, старшенький уловил слабинку в моей обороне, я же всё-таки была знакома с нашим современным искусством (распиливать коров и спиртовать акул Нисон, надеюсь, не скоро додумается). К тому же неприкрытая угроза, что юный художник может оставить занятие живописью и организовать с братом струнно-барабанный дуэт, вызвала у меня непреодолимое желание быть увековеченной в красках.

Мы потратили с живописцем минут двадцать на выбор цветовой палитры будущего парадного полотна (я решительно не соглашалась быть изображённой в фиолетово-зелёных тонах), а потом ударили по рукам. В конце концов, с меня не убудет. Всё равно никто не догадается, что на полотне изображена я. Без магии даже отдалённого сходства начинающему Модильяни не достичь. Но чтобы не рисковать особо, тщеславный мальчишка всё равно ведь устроит показ и всем сообщит, кто модель, я решила просветить юного живописца и продемонстрировать ему азы современного творчества. Поэтому Ол был оторван от важных дел, а я потратила несколько часов на лекцию для начинающих: "Кубизм. Пунктуализм. Импрессионизм и современное искусство". Чтобы не травмировать психику детей, дальше середины двадцатого века мы не пошли.

Искусство потому и сила, что переворачивает умы. Юные умы не имели никакой защиты. Последствия культурного вторжения проявились, правда, не сразу. Я обещала позировать полчаса в день. Янун поклялся, что будет сочинять музыку в другом конце здания, а Нисон пошёл добывать у алхимика краски. Всё стало на свои места. Нужно заказать подрамник побольше, и если повезёт, то до весны в доме будет тихо.