Глава 2

Быть женщиной очень трудно уже потому,

что в основном приходится иметь дело с мужчинами.

Джозеф Конрад

Утром Ол застал меня ровно в том же злющем настроении, в котором я улеглась спать. Не знаю, что я так прицепилась к его брату, но я просто из себя выходила при одном воспоминании об Айдене. На мне были замшевые брюки, белая рубашка, не сходившаяся на груди, и я как раз рассматривала себя в зеркало, когда мой приятель повалился в кресло у туалетного столика.

— Ол, что ты сделал с моей фигурой?

— А что тебе не нравится?

— Это — не я!

Одной рукой я пыталась застегнуть отскакивающую на груди пуговицу, а второй тыкала в зеркальное отражение.

Ол осмотрел меня, наклонив голову.

— Нормальная фигура, всё на месте.

— Что же тут нормального? У меня грудь больше стала. Я есть не могу. Мне тарелки не видно. И крошки на неё падают. Верни мне грудь, как была! Я не желаю ходить с таким перевесом спереди. Мне мешает, — возмутилась я. — Она же при ходьбе подпрыгивает!

— Да?! — Ол изобразил искреннюю заинтересованность. — Кто бы мог подумать!

— Как ты это сделал? Ведь это не иллюзия — на ощупь то же, что глаза показывают. Разве можно изменить тело?

Я треснула Богарта подушкой, потому что рожа у него была слишком довольная.

— Ол, верни мне мою фигуру. Я не желаю быть Лиреной. Упражняйся на ком другом.

— Ну, что злишься? Другая бы от счастья плакала.

— Я не другая. Я своё тело люблю. Я к нему привыкла. Мне в нём хорошо. Удобнее мне в моём теле! Отдавай его назад.

— Думаешь, так просто? — вздохнул Богарт.

— Как ты это сделал?

— Сделал и всё. Было бы желание.

— Ты же говорил, что маг из тебя средний, а сам за пару минут сотворил чудо несусветное. Тебя в моём мире женщины разорвали бы на кусочки от восторга. А денег бы принесли вообще без счёта.

— Почему?

— Потому что косметическая хирургия — один из самых прибыльных видов бессмысленной деятельности человека. За красоту люди любые деньги отдадут.

— Что же ты сопротивляешься?

— А я не просила. Я собой довольна. Когда вернёшь всё на место?

— Тут не меньше недели понадобится. Если не подпитывать, само станет, как было.

Я подозрительно осмотрела своё лицо, потом фигуру и уставилась Ола, всё ещё до чёртиков злая:

— Ты решил из меня Лирену сделать? Да?! Ты же не настолько глуп, чтобы думать, что тебе только её внешность нравится?

Богарт оценивающе меня изучал.

— Да-а, задачка почти неразрешимая. Но я бы попробовал. Лирены нет, а ты под рукой. Почему бы не рискнуть? Живой человек лучше фантома.

— Что такое фантом?

Ол щелкнул пальцами, раскрыл ладонь и продемонстрировал трёхмерное изображение Лирены, парящее в воздухе. Именно такую штуку я видела вчера над рукой Айдена. Только там была другая особа. Я обошла Ола, рассматривая фигурку со всех сторон. Она была небольшая, сантиметров тридцать высотой, и немного прозрачная. Потом ткнула в фантом пальцем. Рука прошла сквозь картинку.

— Это голограмма?

— Что такое голограмма?

— Не знаю, как проще объяснить. Свет падает на кусочек фотопленки, потом отражается специальным образом с помощью зеркал и в воздухе возникает трёхмерное изображение объекта. Причём каждый кусочек плёнки, даже самый крохотный, содержит полную картину всего объекта. И не спрашивай меня почему.

— Если не обращать внимания на то, что некоторые слова я не понял, то суть верна. Можешь называть фантом голограммой. Только объект отпечатан здесь. — Ол постучал по лбу. — Для того чтобы вызвать изображение, нужно чтобы кто-то видел оригинал. Образ извлекается из памяти, немного магии и можно показывать другим. Очень удобно.

— То есть теперь все, кому не лень, могут рассматривать меня в нижнем белье?

— Теоретически — да, — Богарт довольно ухмыльнулся. — Думаю, к вечеру ты станешь самой популярной личностью в нашем королевстве. Надеюсь, дед теперь от меня отстанет. Если готова, мы можем ехать. Нас ждут.

Дед Богарта оказался не таким, как я его себе представляла.

Во-первых, вместо тёмной пыльной пещеры, заваленной свитками и химическими колбами, я увидела светлый и уютный особняк, скорее летний дом с самой простой и удобной мебелью, которую только можно себе вообразить. Во-вторых, дед Ола никоим образом не был похож на могучего страшного мага: ни тебе шрамов на лице, ни выпученных глаз или скрюченных пальцев, ни колпака на голове или звёздного балахона. Я уже не говорю о спутанных космах и длинной бороде.

В кресле напротив меня сидел милейший дядечка неопределённого возраста с добродушной улыбкой и смеющимися глазами, ростом ниже среднего, толстенький, но не слишком, кутающийся в парчовый халат, надетый поверх домашнего костюма, на ногах красовались симпатичные такие туфли с загнутыми носами и без задника — самая экзотическая деталь его туалета. Был гладко выбрит, коротко острижен, без залысин, и волосы имел скорее пепельные, чем седые.

Маг Симус хохотал заразительно и беззаботно, а заметив, как разочарованно я посматриваю по сторонам, поинтересовался:

— Что не так?

Я не удержалась и спросила:

— А где чёрные коты, дымящиеся реторты и летучие мыши? Или это не вы вызвали меня в мир Лаанет? Ведь только страшный и могучий маг мог совершить такое чудо.

Дед хрюкал от восторга, Ол сидел сбоку, закрыв глаза рукой, а я посматривала недоумевающе вокруг.

«Колдуны тут какие-то негодящие по виду. А первое впечатление — оно всегда самое важное».

Отхохотавшись Симус Богарт вытер глаза шёлковым платком и посмотрел на меня ласково и заинтересованно:

— Как тебе мой внук? Способный бездельник?

— Ничего такой. Мне нравится.

— Очень рад, что вы подружились. В наше время хорошие отношения — это очень важно. Очень. И как тебе тут у нас? Привыкла уже?

— Э-э… не совсем. Ол сказал, что вы вернёте домой.

— Конечно, конечно… Почему бы нет. Хочешь чаю? Обедать ещё рано. Но чай нам сейчас не помешает.

Гостеприимный хозяин тут же позвонил в колокольчик и отдал распоряжения вошедшему слуге. Разговор незаметно перетёк на незначительные замечания о погоде, расспросы о нашем путешествии, о Таргуте Пурсе и деревенских обычаях. И скоро я обнаружила, что из меня извлекают информацию о моём мире, не задав при этом ни одного прямого вопроса. Как-то так получилось, что Симус Богарт, расспрашивая о моих впечатлениях, незаметно подвёл разговор к сравнению сходства и различий между мирами. Ол ещё в начале знакомства сказал, что его дед заинтересован собрать побольше информации. Если я правильно поняла, это была плата за моё возвращение.

Ничего против я не имела. Но что можно узнать у двадцатилетней девицы, которая не смотрит новости, не читает газет, не интересуется политикой и ещё меньше разбирается в экономике или истории? Поэтому я прямо спросила любознательного собеседника, есть ли у него другой способ получить необходимую информацию, кроме как задавать вопросы, на которые я толком и ответить не могу?

Маг опять зашёлся тихим смехом и прокомментировал мои слова коротким замечанием:

— Умненькая девочка. Я так и думал, — и уже серьёзно продолжил. — Конечно, мы можем сократить время. Беседовать с тобой приятно. Ты смешная. Но если тебя это утомляет, я могу просмотреть твои воспоминания.

— Что для этого требуется?

— Ничего. Расслабься и освободи голову от мыслей. Хотя бы постарайся. Посмотри мне в глаза и можешь уснуть.

Похоже, я всё-таки задремала. Во всяком случае, когда открыла глаза, в комнате, кроме меня и Симуса, никого больше не было. Маг по-прежнему посматривал на меня добродушно и заинтересованно, но молчал. Я подавила зевок и уставилась на моего будущего освободителя от местной экзотики с неприкрытым нетерпением:

— Вы узнали всё, что хотели?

— Не совсем. В твоей голове не так уж много полезного отыскалось. Должен сказать, довольно пустая голова для такой образованной особы, — Симус опять расплылся в улыбке. — Ведь ты училась и совершенно без толку, как я посмотрю. Это проблема всех миров без исключения. Пока человек молод и его голова свободна, нужно наполнять её знаниями, но молодежь думает невесть о чём, и в результате мы имеет полнейший хаос из-за тотального невежества.

— Вот ещё чего! — я обиделась за наш мир. — Не так уж мы и плохи. И потом это никогда не поздно. Вся жизнь — учёба. А пока молодой — нужно жизни радоваться. Учиться всегда успеется.

— Да, только вот в вашем мире люди умирают раньше, чем доживут до совершеннолетия.

— Почему это? У нас до ста лет живут.

Симус пожал плечами:

— И вы отказались от магии, извели практически всех, кто ею владеет. Сейчас добиваете животный мир, а потом прикончите и человека. Очень впечатляет… Ваши технологии отсталы, такая однобокая вера в материальность ставит предел науке, и ещё через пару десятков лет придётся столкнуться с отсутствием необходимого питания для ваших машин. Но это не мои проблемы. Посмотрим, понаблюдаем… Пока меня не это интересует. Кстати, у тебя часть воспоминаний закрыта. Тебя учили ставить блок?

— Как это?

— Ты спрятала все события последних месяцев. Завеса. Любопытно, кто научил?

— Никто не учил. Я не хочу вспоминать. Мне неприятно.

— Вот так вот просто? Запретила себе думать, и желание сработало, как заклятие третьего уровня по стиранию памяти. Любопытненько. Про шутку с разрушенным замком я знаю от Олириуса. Неплохо получилось. В стене до сих пор пролом. Это самая долгоживущая работа моёго внука. Олириус сказал, ты создала матрицу. Похвально. Рад. Это намного больше, чем я мог ожидать от тебя.

— Мне приятно, что вам понравилось. Но я хотела бы всё-таки услышать, когда смогу вернуться домой.

— Тебе не нравится у нас?

— Э-э… это не совсем то, что мне хотелось бы вокруг себя видеть. Мне нужно вернуться в мир, которому я принадлежу.

— Что нужно молодой девушке, чтобы чувствовать себя как дома? Немного внимания, развлечений, удобств, симпатичного спутника жизни и безопасность. Всё это есть и в нашем мире.

— Я не понимаю. Ол сказал, что вы мне поможете.

— Ну, если он так сказал… Тебе нравится мой внук?

— Вы уже спрашивали.

— Мда.

Симус забарабанил пальцами по подлокотнику кресла, обдумывая что-то достаточно серьёзное, больше не улыбался и рассматривал меня исподлобья:

— Буду с тобой откровенен. Я вызвал тебя не ради простого любопытства. Надеюсь, ты достаточна умна, чтобы сообразить, что провести человека между мирами так же сложно, как поймать в море рыбу голыми руками. И если я смог это сделать, значит, очень в тебе нуждался. Ты меня понимаешь?

Я кивнула головой, хотя с таким же успехом могла и отрицательно помотать ею. Я не понимала.

— Очень хорошо. Ты заслуживаешь откровенности, потому что была открыта со мной, не боялась и не хитрила. Надеюсь, ты сможешь всё правильно понять. Мне нужна твоя помощь.

— Пожалуйста. Что нужно сделать?

— Придётся немного отвлечься и рассказать тебе о моих проблемах. Ты должна была заметить, что в нашем мире люди находятся не на первом месте. Мы здесь последние на ступени власти и могущества. Всё принадлежит тем, кто владеет магией и силой. Человек проигрывает даже самому отсталому в развитии орку, и мир держится только на миролюбии людей и понимании своего места. Тебе это понятно?

Я покивала головой для вида, хотя моя роль в этой истории яснее не становилась.

— У вас люди уничтожили магию, а вместе с ней и всех существ, использующих её. Я нашёл только затухшие следы и слабые тени. Эльфы, гномы, драконы ушли из мира материальности. Остались только сказки и предания.

— Так это и есть сказки и предания! Драконы, эльфы — таких существ никогда не существовало.

— Почему тогда ты видишь их здесь?

— Ну-у..

— Правильно. Человек может видеть только то, что сознание ему позволяет. Это общий закон для всех миров. Нельзя осознать своей головой то, чему в этой голове нет хотя бы смутного пояснения. Если увидишь что-то новое, сознание не даст тебе такое явление понять и рассмотреть. Оно сделает вид, что этого неизвестного не существует. Если ты видишь гнома, значит, сознание допустило в голову идею гнома, а это значит — гномы существовали в твоём мире, и мозг с такой идеей знаком. В мире материальности человек отрицает всё, что с его точки зрения не может в материальном мире существовать. В мире бессознательном он всё это видит, например, во сне, но проснувшись, ничего не помнит. Потому что в реальном мире нет названия тому, где он был и что наблюдал. Значит, для сознания пережитого тоже не существует.

— Но мы же видим то, что видим! И всё это реально!

— А как быть с тем, что ты не видишь или отказываешься увидеть? И что значит, реально существует? Всё, что ты наблюдаешь, оцениваешь, существует в первую очередь в твоей голове. Ты даешь всему название и объяснение, а потом только решаешь реально оно или нет. Всё, что ты видишь, существует прежде всего в твоём воображении. Как отражение в глазу, переданное в мозг. А мозг тебе поясняет назначение и даёт названия. И объяснение он выискивает, сравнивая увиденное с тем, что в его тайниках хранится. Откуда ты знаешь, что это не сон?

— Не скажите. Мы с вами видим одно и тоже, мы в этом мире, и он — реален.

— Ты уверена? — Симус постучал пальцем по ручке кресла. — Думаешь, это дерево?

Я открыла рот, чтобы ответить, но кресло осыпалось песчинками и разбежалось по полу, как если бы из мешка высыпали сухой горох. Маг Симус сидел, облокотившись на пустоту.

«Ага, это трюк типа пояса его родственника. Сделал кресло невидимым и думает меня впечатлить».

Я провела рукой там, где должно было быть кресло, но рука уткнулась в плечо мага. Кресла не было. Симус висел в воздухе. Я похлопала глазами, прищурилась, обошла вокруг.

«Ну, не знаю...»

— И что это должно значить? — спросила я.

— Попробуй понять. В мире нет ничего достаточно прочного, чтобы его нельзя было изменить, разрушить или создать заново. Ваша упоённость материальностью и незыблемостью физического мира построена на слепой вере. Это не знание, а самое дремучее, примитивное и невежественное верование. Поэтому придя к выводу, что эльфы не могут существовать в мире сухой логики, вы лишили их магии и уничтожили этим. Привожу как один из примеров. Поверив в то, что вы произошли от обезьян, вы отказались от изучения своих внутренних сил и занялись только примитивными инстинктами физического тела. Очень глупо. Другая часть людей возомнила себя равными богам и начала уничтожать себе подобных просто потому, что они тоже верят. Но в богов с другим именем. Забавно. Смотрятся в зеркало и не могут понять, что видят там себя. Вы живете теперь так мало, что не успеваете осознать, зачем живете.

«Так, он меня достал!»

— А я вам зачем понадобилась? Если у нас всё так плохо, не стоило тратить силы на доставку меня в ваш мир. Разве только, чтобы поиздеваться. У вас поднимается настроение, на меня глядя? Приятно гадости говорить?

Симус расплылся в улыбке:

— Гадостей я, положим, ещё не говорил. Только собираюсь. Думал, ты окажешься сообразительней. Все миры одинаковы. Ты должна была обратить внимание, что тебе здесь вполне уютно, что ты не чужая в нашем мире.

Симус смотрел, явно ожидая, что меня осенит. Я честно попыталась понять, но ни один из вариантов не казался мне привлекательным.

— Я жила здесь раньше? — слабая попытка разобраться в происходящем.

— Не думаю.

— Я видела этот мир во сне?

— Ты помнишь свои сны?

— Нет. Но я не понимаю. Этот мир похож на мой только если не смотреть на него пристально. Без деталей. Разве что луна похожа. А так никакого сходства.

— Для начала неплохо. Если не станешь контролировать свой разум, увидишь больше. Я не могу давать тебе готовые ответы. Ты должна понять сама. Иначе в твоей голове ничего не задержится. Но я тебе помогу. Ты уже видела фантом, который называешь голограммой, — Симус раскрыл ладонь, и в воздухе возникла миниатюрная копия исчезнувшего кресла.

Я кивнула головой. Пока всё понятно.

— Это всего лишь идея, — продолжил пояснение маг. — Кусочек воспоминания. Но идея может стать матрицей и затем реальным объектом.

Симус стряхнул фантом с руки, кресло исчезло и через минуту появилось в натуральную величину в нескольких шагах от меня.

— Настоящее?

— Можешь потрогать.

Я постучала по обивке, потом обошла вокруг Симуса ещё раз:

— А на чём вы сидите?

Лицо мага покрылось смешинками-морщинками, но он старательно хранил максимально серьёзный вид:

— Я сижу на идее кресла. Но если тебе это мешает...

— Нет, нет… Пожалуйста. Просто немного необычно. И это не утомительно?

— Что?

— Да в воздухе висеть?

— Так я же сижу. Глазам не веришь?

Пришлось признать, глазам своим верить я отказывалась.

— И что это должно мне доказать? Что мои глаза показывают мне не то, что есть на самом деле? Как и руки чувствуют не то, что существует?

— Нет. Думай. Ты можешь. Всё намного проще. Тебя же обучали в школе. У вас были предметы, которые ты, правда, плохо учила, но в голове что-то должно было задержаться. Например, физика. И ты допускаешь уже идею магии. Теперь сделай последний шаг и соедини их вместе.

Неприятно чувствовать себя тупой. Происходящее напоминало стояние у школьной доски, когда урок не выучен. Ладно, глупее, чем есть, я уже не буду выглядеть, рискну.

— Это как-то связано с голограммой?

— Очень близко. Попытайся ещё.

— Вы хотите сказать, что все существующие в мире предметы были кем-то сначала созданы, как идея, и только потом стали предметами материального мира?

— Неплохо. Теперь последний шаг.

У меня в голове зародилась одна мысль, но уж очень фантастическая:

— В моём мире некоторые люди думают, что человек подобен богу. Сделан по его образцу. А бог сотворил мир. Значит, человек тоже может создавать миры. Вы это хотели от меня услышать?

— Кхм… Ты несколько специфически подошла к идее творения, но суть совпадает. Физические миры творят Демиурги. Это не совсем то, что в твоём мире понимают под словом бог. Вспомни — человек может понять только то, чему даёт название и определение. Дать имя тому, кто сотворил всё, не по силам человеку. Поэтому и не будем пытаться. Поговорим о том, что нам доступно. О реальном мире. В нём всё существующее, как ты верно заметила, было сначала кем-то создано как идея. А потом проявлено как объект. Твоя наука говорит о том, что самые мельчайшие частицы, из которых все эти материальные объекты составлены, могут быть одновременно волной и частицей. В зависимости от того смотрит ли на них наблюдатель. Наблюдатель — это мы с тобой. Люди. Что это означает?

— Вы хотите сказать, это кресло только потому кресло, что я на него смотрю?

— Да. Именно поэтому.

— А если я отвернусь, оно уже не кресло?

— Теоретически — да. Если от него отвернутся все, оно уже не кресло. А идея кресла. Оно будет столько времени креслом, сколько вложенная творцом энергия его в состоянии кресла удержит.

— Глупости. Тогда бы материальный мир не существовал.

— Почему же? Ты не единственный человек в мире, которые уверен, что он видит то, что видит. И есть ещё тот, кто сотворил и вложил свою энергию. Человек равен творцу, потому что удерживает этот мир в своей голове более-менее стабильным. И только человек может стать Демиургом и творить. Все остальные живые существа созданы для человека и зависят от него.

— Верится с трудом. Идею я допускаю, но не очень понимаю, как она касается меня лично и вашего мира.

— Вижу, ты мне не поверила, потому что не знаешь, как применить. Но это не важно. В твоём мире человек возомнил себя Демиургом и вместо творчества стал всё разбирать и разрушать, думая, что если он развинтит механизм до последней детали, то сможет его собрать намного лучше, чем было раньше. Пустая попытка, но желаю успеха. Меня волнует только то, что происходит в моём мире. У нас человек разуверился в своих силах, сложил руки перед теми, кто более силен в магии и отказался творить. Люди не верят больше в себя и уступают нелюдям без боя свои законные позиции. А если человек исчезнет из этого мира, то исчезнет и сам мир. Никто не сможет удержать его материальность. Во что человек верит, то и происходит. Если человек верит, что он слабее эльфа — он слабее эльфа. Если думает, что мир погибнет — так и произойдет.

— Я так понимаю, это вступление к основной теме? Вы не стали бы проверять мою психику на прочность, если бы не знали ответа.

— Решение было найдено довольно давно. Семь могущественных магов договорились между собой о том, как поддерживать равновесие и не дать человеку исчезнуть из мира материальности. Человек слишком слаб физически и почти беззащитен перед нелюдями, войны могут всех уничтожить. Для начала остановили бессмысленные убийства. Затем начали вводить в головы людей идею о предназначении человека. Но это довольно сложный и долговременный процесс, потому что человек может поверить только в то, до чего додумался сам. Так сказать, идея витала в воздухе, и он её поймал.

— А вы эту идею человеку подбрасываете.

— Да.

Я уставилась в совершенно серьёзные глаза Симуса. Похоже, он не шутил.

— Вообще-то я просто так сказала.

— Но это и есть суть.

— И?

— Магов, которые поддерживают равновесие мира, осталось только трое. И я очень стар. У меня всего два внука. Из которых один никуда не годится, а второй вообще не годится. Если я умру, останутся всего два мага, знающие как удержать равновесие мира, а где двое — там соперничество, если начнут бороться за власть, то последствия могут быть самые незавидные. Поэтому я вызвал тебя.

— Я какая-то особенная? — скажу честно, от идеи избранности у меня внутри всё завибрировало.

«Кто бы мог подумать, я — спасительница миров!»

— Нет, — спокойный голос Симуса шмякнул меня об землю. — Твои способности незначительны, из них нечего извлечь. Ты слишком цепляешься за привычную тебе материальность и не видишь магии даже у себя под носом, пока в неё не ткнешься так, что искры из глаз сыпятся. Но и тогда упорно отрицаешь и ищешь привычные объяснения. Кресло исчезло. "Ага, всё понятно, маг сделал его невидимым!" Что значит, сделать невидимым? В твоей голове пусто, как в дырявом кувшине. Никакого полезного содержания, один звук.

Я бы, наверное, обиделась, но было неосторожно ссориться с тем, кто тебя может от всего этого магического безобразия освободить. Пять минут позора, а потом до конца жизни буду говорить себе, что мне всё приснилось. Стерплю наставления старого зануды. Поэтому я преданно вытаращилась на него и даже открыла рот, чтобы ни слова не пропустить. Симус поперхнулся и замолчал. Кажется, я перестаралась, изображая ученический восторг. Меня подозрительно разглядывали. Потом лоб мага разгладился, и Симус начал мелко подрагивать от смеха.

— Придуриваешься. Ладно, я это заслужил. На большее умственное усилие ты, похоже, сегодня не способна, поэтому я не стану тебя утомлять. Поговорим следующий раз.

— Постойте, вы ничего не сказали о моём возвращении домой.

— Разве? Внук тебе не объяснил? Очень глупо с его стороны, всегда был бесполезен для серьёзных поручений. Попробую изложить на языке твоего мира. Раз логика моего до тебя не доходит. Так тебе будет понятнее. Я стар. И могу уйти, не оставив достойного наследника, который меня заменит. Поэтому мне нужен этот ребёнок.

— Какой ребёнок, простите?

— Мой правнук. Мальчик.

Если хлопанье глазами ускоряет мыслительный процесс, то мне это не помогло. Симус терпеливо ждал, пока меня осенит. Очень так заинтересованно на меня глядя.

— И где я вам его возьму? — я сглотнула, потому что что-то во всём происходящем начинало меня беспокоить. Самую малость, но как-то стало не по себе. — Вы хотите, чтобы я разыскала вашего правнука, и тогда вы отправите меня домой?

— Трудно разыскать того, кого ещё нет на этом свете.

— Тогда что я могу сделать?

— Родить его.

— Простите?! — вместо вопля ужаса моё пересохшее горло издало какой-то скрипучий треск.

— Деточка, ты молодая здоровая женщина в самом подходящем для этого возрасте. Не вижу никаких причин для волнения, — наглый, самоуверенный, престарелый иллюзионист смотрел на меня с самым искренним участием.

«Думает, я с ним без магии не справлюсь? Да зачем мне магия, если я ему сейчас со всей силы по кумполу табуреткой засвечу!»

Не знаю, что меня удержало от необдуманных поступков, наверное, миролюбивое молчание гнусного интригана. И когда первый приступ паники прошёл, я попыталась разобраться, насколько моё положение безнадёжно.

— Как вы себе это представляете? — голос меня не слушался, но что я говорю, всё же можно было разобрать.

— Я предлагаю тебе сделку. Самый привычный вид отношений в вашем мире, как я понял из того, что намешано в твоей голове. Ты родишь мне правнука, а я отправлю тебя туда, откуда вызвал. Если захочешь, можешь оставаться и жить здесь. Я приму тебя в семью, дам имя и защиту. Это честная сделка. Ты можешь выбрать возвращение домой или жизнь в нашем мире под защитой моей семьи.

— Третьего не дано?

Пожатие плечами.

— А если я откажусь?

— Твоё право. Кто может тебя заставить? Мне нужно твоё добровольное согласие. Если ты откажешься, можешь идти, куда пожелаешь.

Я подскочила и направилась к двери самым решительным шагом, на который только была способна. Слова Симуса остановили меня практически на пороге.

— Только два других мага знают о тебе, и у них свои планы на твой счёт. Хочешь рассмотреть все предложения?

Поскольку я нерешительно топталась, цепляясь за дверную ручку, Симус продолжил:

— Ты должна знать, вернуть тебя домой могу только я. Потому что именно я тебя вызвал. И только я один знаю, как работает портал, место, где он находится и время, когда пространственный переход открыт для твоего мира. А так же, как провести процедуру возврата. Могу использовать временной поток, и тогда ты вернёшься в свой мир в тот же день, когда из него исчезла. Никто даже не заметит твоего отсутствия. Но ты слишком взволнована, уже поздно, я думаю мы сможем переговорить в другой раз. Не обязательно отвечать сейчас, у тебя есть время, чтобы принять решение. Портал открывается раз в году, ты пришла в день летнего солнцестояния, а оно было вчера, так что у тебя есть год, чтобы хорошенько всё обдумать. Я тебя не тороплю.

— Да почему я! — до меня наконец начало доходить, что со мной не шутят. — Почему я?.. Я, что, какая-то особенная? Почему из всех миллиардов людей на планете, вы выбрали именно меня?

— Чистое везение. Я выбрал твой мир, как самый подходящий, тебя же выбрал случай. Я не знал, кто придёт. Рад, что не ошибся.

— Вы можете в следующем году ещё раз попытаться. Может быть, вам больше повезёт. Я не подхожу на роль суррогатной матери.

— Вижу, в твоём мире уже практикуют нечто подобное. Я вызвал тебя три года назад. Если бы мой опыт удалось повторить, я не стал бы тебя разыскивать, рискуя собственным внуком.

— Так пусть он гарем себе заведёт, и выбирайте тогда кандидатов на наследника.

— Мать передаёт ребёнку картину мира ещё до того, как младенец родится. Такое нельзя воспитать. Если мать не верит в могущество нелюдей, то у ребёнка в подкорке впечатывается это знание, как истина. В твоей голове собран полный набор самых возмутительных заблуждений. Лучше тебя в моём мире женщины нет.

Клянусь, впервые с начала нашей беседы я почувствовала себя польщённой. Немного странно радоваться собственной недоразвитости, но услышать, что лучше меня никого нет, было приятно.

— И кто у нас будет папа?

Нет, это не согласие, просто хотелось разобраться в бредовых планах свихнувшегося кудесника. Всё-таки если имеешь дело с психом, нужно знать его симптомы.

Если Симус и решил, что договоренность достигнута, то вида не подал.

— Выбор небольшой. Их только двое, — маг развёл руками. Дескать, угощайтесь, чем есть, больше нечего предложить. — Я надеялся, что младший тебе подойдет. Но этот олух, видимо, ещё слишком молод, чтобы понравиться женщине.

— Думаете? — история становилась забавной. — И оба согласны?

— Тебе не о чем беспокоиться.

— МНЕ не о чем беспокоиться?! — я взвыла. Тихо так, но очень эмоционально. Внутри всё переворачивалось от возмущения и панического ужаса. — Сначала я получаю железом по голове, потом меня три года маринуют в лесах, потом предают самым гнусным образом и на закуску предлагают двух мужчин на выбор, даже не могу выговорить для чего, а после всего заявляют, что беспокоиться мне не о чем! Вы действительно думаете, что я могу родить ребёнка, вот так вот запросто оставить его и уйти? За кого вы меня принимаете? Вы — чудовище!

— Совершенно напрасно так кипятишься. Тебя никто не заставляет бросать своего сына. Живи здесь, сколько хочешь. Пока не надоест. Уйти — это твоё желание. Мне оно ни к чему.

— Я не могу больше здесь оставаться. Я ухожу! И не рассчитывайте, что я соглашусь на ваше гнусное предложение. Ещё не знаю, что я сделаю, но уж точно не то, что вы от меня ждёте.

— Конечно, конечно. Я понимаю, тебе нужно хорошенько подумать. Дело-то нешуточное, кого из двух выбрать? Я бы и сам призадумался.

«У меня что-то с дикцией или дед глуховат на оба уха?»

Престарелый маг тем временем, воспользовавшись моим растерянным молчанием, проводил сравнительный анализ двух возможных кандидатов, явно склоняясь в пользу Ола, как наиболее магически перспективного. Непробиваемое спокойствие и кретинский оптимизм Симуса достигли нужного эффекта, я оказалась способной слышать, что он говорит. Может быть, старый интриган применил ко мне какой-то особый психологический трюк, но я не могла двинуться с места и сама ситуация не представлялась мне больше такой чудовищно абсурдной.

Маг ловко отвлек меня от раздумий на тему оскорбительного предложения на более приятное обсуждение, кто из двух братьев лучше. Как если бы меня всё это вообще никак не касалось. Прямо любящий дедушка выспрашивает у внучки, который из двух ухажеров ей больше по душе. Посетовал на то, что Айден невозможный бабник и так честолюбив, что шкуру свою за власть продаст, дал бы кто достойную цену, и тут же спросил, заметила ли я, что он на меня заглядывается? Краска бросилась мне в лицо, но не от смущения, а от нахлынувшей злости.

— Ну-ну, я так и думал, — Симус токовал, как ни в чём не бывало, — можешь не смущаться. Айден не так уж плох, хоть для тебя и староват. Способный малый и как раз время остепениться. Не всё же таскаться, где попало, не мальчик уже. Жаль только, дар передать ему нельзя. Айден тут же использует полученные знания, чтобы остальных магов прикончить. Не важно, что сил у него немного. Он так умён и властолюбив, что любого служить себе заставит.

— Вы хотите сказать, что оба внука знают о ваших планах?

— Не совсем. Я посвятил только Олириуса. Но поскольку Айден всегда всё знает, не могу сказать из каких источников, думаю, он тоже в курсе.

— То есть, Айден своего согласия не давал?

— Это имеет значение? — Симус, похоже, получал удовольствие от нашей беседы. Может быть, блестящая мысль, что Айден не согласится, отпечаталась на моём лбу крупными рунами. — Не хотелось бы тебя разочаровывать, но старший внук и за меньшую власть готов чужой головой рискнуть. Думаю, он уже дал тебе понять, кто в доме принимает решения.

— Нет. Мы виделись мельком и слова друг другу не сказали. Не уверена, что захочу теперь с ним разговаривать.

— Зачем тебе с ним разговаривать? Я этого никогда не делаю.

Должна сказать, логика мага и раньше казалась мне непоследовательной, а после всего услышанного я прочно утвердилась в мысли, что Симус Богарт — законченный псих.

«Нужно выбираться из этого дома, пока не поздно».

Но дедулю было не сбить с намеченной темы. Увидев, что я собираюсь встать, он, как ни в чём не бывало, перевёл разговор на Ола. И поинтересовался, как я отношусь к его внешности. Тема была не такой опасной, поэтому я, не подумав, брякнула, что будь Ол менее красив, то нравился бы мне намного больше.

— Ты находишь его слишком красивым? — Симус опять трясся от смеха. За всем этим чувствовался какой-то подвох. — Бедняга, а он так старался, чтобы произвести впечатление.

— Что вы хотите этим сказать? Да, Ол чересчур привлекателен. Почти как эльф. Какая девушка захочет иметь рядом с собой парня, на которого заглядываются все девицы? И чувствовать себя от этого второстепенной? Но что его упрекать? Ол же не виноват в том, что таким уродился. Это так же бессмысленно, как мне жалеть, что я — не первая красавица.

— Ты, и вправду, считаешь, что Олириус перестарался со своим внешним видом?

— Что вы хотите этим сказать?

— Думаешь, он всегда был таким красавчиком? Хочешь посмотреть, как мой внук выглядел лет десять назад?

Симус щёлкнул пальцами и вытянул правую руку. В воздухе возникло изображение жалкого прыщавого сутулого подростка, олицетворяющего собой вопиющее несчастье под названием переходный возраст. Не знаю, что у этого парня могло быть общего с Олом, но довольное лицо Симуса, демонстрировавшего фантом тинейджера, красноречиво указывало на некую связь между ними.

— Вы хотите сказать, что это — Ол?

— А кто же ещё? Он самый. До того, как влюбился в вертлявую соседку, и она его осмеяла перед подружками. Тогда он засел за книги и превзошёл сам себя — научился управлять живой материей для того, чтобы изменять внешность. Теперь Олириус такой, каким себя создал. Думаю, матрицу он выудил из голов нескольких дурищ одновременно, а через некоторое время, наверное, и сам забыл, как раньше выглядел. Жаль только, его несомненное мастерство совершенно бесполезно для моих целей. Ещё я подозреваю, что внутри Олириус остался таким же неуверенным подростком, каким был до своего чудесного превращения.

Вынуждена признать, история меня заинтересовала. Теперь поведение Ола становилось более понятным.

— А что соседка? Ну та, в которую он влюбился?

— Понятия не имею. Можешь его расспросить.

И Симус позвонил в колокольчик, вызывая слугу. На этом мой визит был закончен.

В сопровождении Ола я отправилась обратно в город с твёрдым намерением никогда больше не видеть этот дом, так же как и его хозяина.