Глава 13

В современном искусстве разобраться легко:

что висит на стене — живопись;

что можно увидеть сзади — скульптура.

NN

В Натолии живопись пользовалась не меньшей популярностью, чем монументальное искусство. Наши академики вытирали бы глаза платочком от умиления, любуясь на величественные батальные сцены, созданные эльфийскими мастерами. Творения эльфов не были живописью или скульптурой в нашем понимании. Краски и мрамор не использовались. Только магия. Точнее говоря, очень много магии и несомненное мастерство в передаче прекрасного. Эльфам в изобразительном искусстве соперников не было.

Задуманное произведение осаждалось на стену в виде росписи или цветного барельефа. Такое действо забирало очень много магических сил и малейшая ошибка или потеря концентрации грозили уничтожить всю работу. Поэтому эльфы, способные создать законченное творение, пользовались почётом и заслуженным уважением. Начинающие практиковались на небольших эпизодах. Опытные мастера создавали фантастические по достоверности батальные и исторические сцены, украшая парадные залы дворцов. Роспись выглядела как качественная фотография после обработки в фотошопе. Правдоподобия почти никакого, зато красота такая, что глаз не оторвать. Как вы понимаете, люди не могли создать что-либо похожее. Даже отдалённо. Поэтому никто и не пытался. Кому охота подвергаться насмешкам?

Нисону никто не объяснил, что он зря силы тратит, я же со своей стороны всячески поддерживала его честолюбие, отвлекая от братца и музыкальных инструментов. Мальчишка оказался очень восприимчив к новому и хоть пока не мог постигнуть тайну перспективы и объёма, быстро разобрался, что в смешении красок равных ему нет. Мне не хотелось быть на портрете похожей на препарированный пучок редиски. Поэтому за столом, пока мальчишки не убегали по своим делам, я упорно заводила разговор о смысле живописи вообще и роли художника в истории.

Мои усилия не пропали даром, ко мне наконец прислушались, и теперь вся компания на разные лады обсуждала вопросы: нужно ли искусство вообще, что оно может дать человеку в частности, в чём отличие истинного мастера от ремесленника и можно ли передать действительность, не применяя магии. Тема, в конце концов, всех зацепила, и мы спорили до хрипоты. Приходить к единому мнению никто и не собирался, если большинство начинало склоняться к идее, что без магии искусство уродливо и недостоверно, обязательно находился храбрец, который начинал доказывать, что для достоверности достаточно и действительности. А назначение истинного художника в том, чтобы передавать своё видение мира и настроение. Я не горела желанием подкреплять своё мнение примерами земных полотен, поэтому споры не выходили за рамки интеллектуального умствования.

Коварный Нисон в это время, отравленный иномерной информацией, вынашивал честолюбивые планы. У него была феноменальная память, трёхчасовой лекции по искусству хватило, чтобы запомнить основные идеи, опробовать втихаря различные техники и проникнуться бунтарским духом Монмартра конца девятнадцатого века. Заполучив меня в мастерскую на первый сеанс позирования, Нисон с важным видом объявил, что он принял решение, и я буду увековечена в стиле, который он решил назвать "Прорыв".

Я не горела желанием слышать в будущем, что была запечатлена на "прорванной" картине. Нисон же не соглашался, что к его стилю больше всего подходит понятие "примитивный". Дескать, слово ему не нравится. Зато по сути очень точно. Драконий стиль был отвергнут из-за отсутствия связи с предметом. Я боялась, что ко мне потом прилипнет кличка. Ну знаете: "А, это та дракониха со стены!" Что-нибудь нейтральное, как например, "Лунные эманации", Нисон обозвал девчоночьим нытьем. Мы примирились на слове "пламенный", и я покинула мастерскую, оставив мастера готовиться к следующему сеансу. Обидно было, что Нисон не поддавался на уговоры заменить меня фантомом в полный рост. Ол был готов пойти на такую жертву, лишь бы от меня отделаться. Но живописец на уговоры не вёлся и, нахватавшись от взрослых умных слов, ловко лишал меня возможности внятно и убедительно отказаться позировать лично.

Я покорилась року и принесла себя в жертву на своими же руками построенный алтарь искусства. Полотно стояло на подставке, развернутое к окну. Размер рамы был вымерен ростом младшего брата — два Януна на три Януна. Вертикально, естественно. Охватить такой объём творцу не хватало роста, но он добыл где-то пару табуреток и теперь скакал как белка по этим лесам, размахивая кистями и таская за собой банки с красками. Зрелище было довольно занимательным, поэтому мы с ним не скучали. Я втолковывала живописцу, что передача настроения важнее, чем сходство, и самое главное для него — это не превзойти эльфов, а создать нечто неповторимое. Пусть даже никто не поймёт.

Я его заранее поддерживаю и согласна выкупить полотно, если он обещает не пользоваться чёрной и коричневой краской. А ещё зелёной и вон той, не знаю, как её назвать, она мне тоже не нравится. Результат от меня тщательно скрывался, художник ревниво прятал полотно от посторонних глаз, накидывая на раму плотную ткань. Я находила такое поведение разумным и любопытства не проявляла. Постепенно мастер вошёл в творческий процесс и совсем перестал нуждаться в модели, а так как на сходство никто не рассчитывал, моё присутствие в мастерской свелось на нет.

К концу зимы практически всё было готово для показа нового направления в одежде. Для этого в срочном порядке перестраивалось одно из складских помещений особняка, больше всего подходившее по размеру. Закупались стулья для гостей, плотники сколачивали подиум, а повар готовился произвести фурор своими закусками. Айден со своей стороны согласился подарить нам пару ящиков отборного вина. По неизвестной причине идея устроить в доме дефиле не вызывала у него ни малейшего протеста.

В атмосфере абсолютной секретности были разработаны и сшиты десять нарядов новой коллекции. Для поддержания традиции хотелось создать ещё свадебное платье или какой-нибудь совершенно сногсшибательный костюм. Но местная публика для брачной церемонии не имела специального наряда. А все попытки нарушить привычный взгляд на моду отвергались Олом, как неприемлемые для внедрения в действительность. Меня заперли в рамках бальной романтики и существующих приличий. Просмотрев эскизы джинсов, юбок разной длинны, курток и различных фасонов брюк, Ол решительно отодвинул их в сторону, безапелляционно заявив, что нищие денег не имеют, бедняки и так ходят в рваном, а тратить время на одежду для портовых притонов он находит финансово не перспективным.

Мы поссорились и теперь не разговаривали друг с другом. Ола это только радовало, никто не приставал с просьбами и дурацкими идеями. Остальных наше противостояние ничуть не беспокоило. На философских спорах и пищеварении эта перебранка не отражалась. Я решила изменить тактику и взять реванш в другой сфере деятельности. Богарт контролировал мои действия, всё время напоминая о невмешательстве в его мир и фильтруя информацию, добытую из интернета. Поэтому из самых пакостных побуждений и прекрасно отдавая себе отчёт, что мне бы такого не позволили, я подговорила Януна сделать печатный станок. Каюсь, с моей стороны поступок был не очень красивый. Нехорошо использовать желание одного брата превзойти в мастерстве другого.

Нисон должен был изготовить пригласительные на дефиле. Но выводить одинаковый текст на тисненом картоне да ещё в таком количестве мастеру его уровня было скучно и неинтересно, Нисон всячески отлынивал и прятался в мастерской. Поэтому я улучшила минутку и предложила Януну увести работу у брата, забрав себе все похвалы и восхищение.

На уговоры конкурент поддался не сразу. Мялся с ноги на ногу, чесал нерешительно затылок и спрашивал, зачем так много бумаги? Пришлось разъяснить, что руками ему ничего делать не придётся. Нужно только организовать дело. Выдала пару монет, написанный рунами образец приглашения, рассказала детали и отправила к ювелиру. Ол высчитал, что нанять своего мастера дешевле по затратам, чем заказывать работу на стороне, и теперь у нас в доме имелся и такой штатный работник.

Мозги у Януна были как средней мощности компьютер, главное подключить питание, правильно ввести данные в программу и нажать ввод. Если ещё учесть редкостное занудство и въедливый голос, то равных ему среди моих знакомых не было. Первопечатник вцепился в идею хваткой тренированного бульдога и шёл прямо к цели с азартом игрока в покер, первый раз севшего за турнирный стол.

Конечно, мы не собирались изготавливать настоящий печатный станок. Ювелир отлил из металла руны по всем правилам типографского искусства. Набрал текст на специальной рамке, с помощью валика нанёс краску и прокатал бумагу под давлением ручным прессом. Собственно, процесс был ближе всего к литографии, чем к печатному станку. Но приглашения получились на славу. К тому же ювелир проявил инициативу, наверное, заразился энтузиазмом малолетнего заказчика и украсил текст нашим фирменным знаком. Я самоустранилась из дела, о моём участии знал только Янун. А он поклялся молчать, как могила, чтобы славу ни с кем не делить.

Когда были продемонстрированы первые образцы приглашений — тиснение золотом на тонком картоне с водяными знаками — общее восхищение и похвалы вскружили мальчишке голову. Он раз сто успел повторить историю о том, как ему внезапно во сне пришла идея о создании печатного текста, что к приходу Ола можно было вызывать Спрашивающего. Думаю, даже ему не удалось бы узнать другую версию данной истории. Я удивлялась и восхищалась вместе со всеми. Кто бы мог подумать, что Янун справится всего за пару дней, пока Олириус Богарт ездил по делам?

Нисон хоть и завидовал успеху брата, но вслух не признавался, готовясь взять реванш на вернисаже. Сомнения всё же одолели старшего братика и как-то утром, когда все разошлись по делам, он позвал меня в мастерскую на пробный показ. Я оценила благоразумие парнишки, не ставшего объявлять о завершении портрета при всех, и готовила в голове уклончивые фразы, чтобы уговорить мастера продолжить написание шедевра. Но то, что я увидела, лишило меня речи. Нисон действительно закончил полотно и теперь мялся рядом с подрамником, комкая в руках завесу, немой от волнения. Назвать работу портретом, я бы не решилась, потому что картина являла собой чистейший образец абстрактного искусства. Юнец бесспорно был гением. Жаль, его творчество могла оценить только я.

На полотне были изображены вихрь огня, взрывы света, все краски солнца и ни одной реалистичной детали. Но цветовое сочетание завораживало, поверхность картины казалась объёмной, чувствовалось движение и казалось, что полотно излучает свет. Всё это я и высказала на одном дыхании мастеру. Нисон стал пунцовым от смущения, потом робко спросил:

— А это ничего, что тебя на картине нет?

Я задумалась:

— Вообще-то я на картине есть. Конечно, не моя фигура или лицо. Но ты создал гениальное полотно, на котором одним цветом смог передать мои мысли и настроение. Я восхищаюсь твоим талантом. Правда, боюсь, остальные не так развиты, чтобы почувствовать то, что увидела я. Но если ты хочешь, мы можем кое-что подправить, и тогда никто не решится тебя критиковать. В любом случае я куплю картину и повешу её в своей комнате.

Нисон обижено сопел. Потом, видимо, перебрал в памяти знакомых, и осторожность взяла верх над самолюбием:

— Что подправить?

— Картина мне очень нравится. Честно. Но все знают, что я тебе позировала, а тут меня найти можно только с помощью магии. А мы договорились колдовство не использовать, поэтому я предлагаю позвать Леа, и пусть она напишет вот здесь глаза или губы, или что ты захочешь. Ты же автор, а ей всегда удавались портреты, ты сам говорил. И тогда это будет самая изумительная картина, которую я в своей жизни видела.

Нисон долго молчал, я даже подумала, что обиделся. Но то ли мой авторитет взял верх, то ли слава брата не давала покоя, портретист согласился разделить авторство с женщиной. В мире Лаанет мужчины занимали главенствующее место, использовать труд женщин и забирать себе всю славу и деньги было нормой, так что согласие было получено, и за художницей мастер отправился сам. По дороге Нисон рассказал девушке, в чём наше затруднение, мне оставалось только убедить Леа, что её вмешательство не испортит полотно.

Художница не была подготовлена к восприятию абстрактного искусства, но врождённое чувство цвета и линии, моё доверии к её мастерству, горячие уговоры живописца и упоминание имени Айдена одержали верх над нежеланием вмешиваться в чужую работу. Леа взяла в руки кисти, я уселась на стоящий в комнате стул, а Нисон залез на табурет, чтобы контролировать процесс. Парнишка не терял благоразумия, указания и критика работе не мешали. И всего за пару часов картина была завершена. Меня пригласили оценить результат.

С первого взгляда особых изменений в полотне заметно не было, но стоило чуть присмотреться — из буйства красок проступало женское лицо и тонкая кисть руки. Леа, как всегда, совершенно точно уловила сходство, во всяком случае, я себя узнала. Приукрашено немного, но так мне даже больше нравится. Великолепная работа!

Я была горда своим портретом. Оставалось только подготовить публику. Пригрожу всем несдержанным на язык отказом в посещении ужинов и демонстрация портрета пройдет на "ура". Я посоветовала покрыть полотно защитным слоем лака, уверила Нисона, что без этой тонкости никак не обойтись, и предложила назначить день показа шедевра. Меньше чем за десять дней не управимся, такое важное мероприятие требовало соответствующего пиара. Нисон, размягченный моими похвалами, был на редкость податлив на уговоры и согласился терпеливо ждать. В мире и согласии мы покинули мастерскую.

В доме царила потрясающая атмосфера готовящегося праздника. Все слонялись с деловым и заговорщицким видом. Как оказалось, многие имели секретные разработки, но до поры до времени разглашать их не стремились. Часть гостей пребывала в состоянии перманентной влюблённости и ухаживания, из-за чего из самых неожиданных углов могла возникнуть смущённая хихикающая парочка, но отношения эти носили исключительно невинный характер. Наша домоправительница блюла приличия и сводила на нет все попытки домового заполучить в дом хоть одного младенца. Народная магия оказывалась бессильна перед недремлющим оком престарелого Цербера.

Меня происходящее не особенно заботило, каждый развлекается, как может, пока однажды за столом я не обратила внимание, что нахожусь в некоем подобии вакуума. За мной единственной никто не ухаживал и на меня не бросал влюблённых взглядов даже самый задрипанный представитель мужского пола. Простите, но мне было как-то неприятно это обнаружить. Конечно, со мной разговаривали, танцевали, говорили комплименты, но любая девушка без труда отличит просто любезные слова от тайного взгляда или страстного вздоха. Мне доставались разве что вежливые сообщения о том, что я сегодня неплохо выгляжу. Тут явно что-то было не так. Не такая я и страшная! К тому же мужчин за столом было всегда больше, чем женщин, а количество выпитого вина и здоровая конкуренция даже крокодила сделала бы интересным объектом для ухаживаний. Я к себе так критично не относилась и в самые худшие дни. Меня сглазили или это заговор недоброжелателей? Случай помог найти ответ.

Одним холодным зимним вечером, когда пронзительный ветер и дождь лишили нас почти всех гостей за ужином, те, кто не испугался плохой погоды, собрались у пылающего камина. Валар, наш музыкант и сочинитель, добыл в городе новые баллады и теперь развлекал публику пением под аккомпанемент китары Тедира. Тексты были смешными, вино превосходным, огонь камина плясал по раскрасневшимся лицам и совсем не чувствовалось, что на дворе холодная зимняя погода. На суд слушателей представили "Песенку господ приключенцев" знаменитого Митрилиана:

Кому зудит и по ночам не спится —

Всегда найдётся дел — не сосчитать.

И если ты нашёл перо Жар-птицы,

Прикажут целиком её достать.

По всей земле царят одни законы,

И нам с тобою их не изменить:

Сболтнешь по пьяни, что встречал дракона —

Тебе ж с утра велят его убить!

Но если шило воткнуто в сиденье

И колется, куда бы ты ни сел,

То помни, мой дружок, что приключений

Всегда бывает больше, чем хотел!

В плену томятся толпами девицы —

Не разобрать, которой громче стон.

Ах, рыцарь, тут рифмуется "жениться"...

Спасай подряд, а выберешь потом!

В иных мирах больших отличий нету

Для тех, кто не привык спокойно жить.

И если ты свалился на планету —

Изволь теперь судьбу её решить!

Во все века покой нам только снится.

А сказка повторяется опять.

И если выдрать пол-хвоста Жар-птице,

Прикажут всё на место повтыкать!

Как уже повелось, чужая слава горче желчи, поэтому, чтобы Леа не смотрела с улыбкой на певца, Тедир вспомнил недавно услышанный в городском кабаке "Монолог дракона":

Уплывают, утекают

И река, и облака.

Я лежу, и я икаю,

И меня грызет тоска.

Я — снедаемый болезнью

Под названьем диабет.

Мне бы было бы полезней

Съесть пичужку на обед.

На те! Рыцарь, весь побитый,

Копошится там, в пыли.

Что, красавец недобитый,

Собираешь костыли?

Я не сдохну, слышь, увечный!

Я не буду умирать!

Надо б сплюнуть — сплюнуть нечем:

Не огнём же мне плевать!

Вот и дева — эта дева —

Диетический продукт.

Вот её и буду кушать,

Уходи отсюда… фрукт! (С. Бабаев)

Исполнителя освистали, сказав что текст не достаточно поэтичный, и тут же была предложена другая версия этой истории — "Монолог Травы":

Уплываючи летают

В синем небе облака,

Ужурчающе стекает

Жутко мокрая река.

Здесь, на солнечной полянке,

Погрузившись в крепкий сон,

Развалившись и размякнув,

Грелся язвенник-дракон.

Но беда пришла внезапно:

Вдруг неторенной тропой

Приползает рыцарь статный,

То есть, бледный и худой.

Тут и дева подоспела

Той же самою тропой.

Песнь печальную запела,

Рыцарь понял — надо в бой.

И давай меня топтати,

В грудь перчаткой колотить,

Об березы меч ломати,

Землю есть и дико выть.

До того он громко прыгал,

Бегал, кашлял и скакал,

Что со сна того дракона

До икоты напугал.

А потом он уморился,

Меч сломал, копье погнул,

И от криков простудился,

А дракон опять уснул. (С. Бабаев)

Меня вызвали по делам, так что другие песни услышать не удалось, но говорят, что "Монолог облаков" вполне мог занять первое место, если бы исполнитель так не фальшивил. Когда я вернулась в комнату, компания оставила хохот и подкалывание и затаив дыхание слушала пение Тедира. Юноша имел хрипловатый, достающий до самого сердца голос, неплохо играл на многих инструментах, свободное же время посвящал освоению недавно созданной китары и достиг несомненного мастерства.

Звучание инструмента отличалось от привычной мелодики традиционных четырёхструнных китан. Возможности шестиструнной китары провоцировали на создание новых мелодий, и хоть моё тайное желание, услышать что-нибудь похожее на испанских цыган, не могло так сразу осуществиться, я не оставляла попыток рассказать, как такая музыка звучит. Я понимала, что надежды мало, всё-таки здесь другие культурные традиции, но Тедир сочинял уже музыку, больше напоминающую блюз, чем сладкое однообразие эльфийских мелодий. Если бы я умела играть на гитаре или хотя бы петь! Но не все таланты мне одной. Оставалось только надеяться на свойства самого инструмента и активно медитировать, припоминая страстные мелодии Фламенко.

Я не хотела прерывать исполнителя, сбросила на ковер пару подушек и прислонилась спиной к одному из кресел. Лицо Тедира было сосредоточенно и вдохновенно, фигура пронизана страстью, мелодия завораживала и хотелось танцевать под её ритм. Любое проявление внутреннего огня заразительно. У нас на глазах мастер создавал шедевр, и ощущение неповторимости происходящего вызывало восторг в груди. Комната, казалось, сузилась до освещенной пламенем фигуры музыканта. Все, как заворожённые, не отрываясь, смотрели на порхающие по струнам руки и вдохновенное прекрасное лицо.

Тёмные волосы Тедира упали на чистый высокий лоб, танцуя в такт мелодии, прозвучали несколько отрывистых ударов по струнам, и звук замер, уступая место тишине. В моих глазах стояли слёзы, чтобы не дать им скатиться по щекам (как-то не очень хотелось выглядеть слишком восторженной поклонницей), я посмотрела наверх, и взгляд наткнулся на окаменевшее лицо Айдена. Я не заметила, когда он появился в комнате. Тедир продолжил играть, благодарная публика не желала отпускать исполнителя, а я лихорадочно соображала, что такого произошло, что Айдена перекосило. Я и раньше сидела на полу. Тоже мне нарушение приличий! К тому же на ковре я была не одна, но оглянувшись, поймала смутную догадку.

Я облокачивалась на кресло, в котором сидели капитан Эльвер и спящий у него на коленях Янун. Чтобы не будить мальчишку и не мешать музыканту, я не позволила капитану уступить мне место, а прислонилась спиной к подлокотнику. Наверное со стороны мы смотрелись слишком уж по-семейному. Краем глаза я уловила движение офицера, он тоже заметил реакцию Айдена на наше соседство. Желая не дать капитану встать и поднять ненужный в данный момент шум, разбудив Януна, а ещё больше подчиняясь внутреннему порыву позлить Айдена, я чуть передвинулась и облокотилась на колено капитана Эльвера, ощутимо придавив его при этом, чтобы и не думал подняться.

Айден посмотрел на меня с холодным бешенством, иначе и не могу описать это выражение лица, и вышел из комнаты так же незаметно, как появился. Я убрала руку. Нашей пикировки взглядами никто не заметил. На капитана я не смотрела, поэтому не могу сказать, к каким выводам пришёл он. Предпочла сделать вид, что ничего не произошло.

Зато вечером следующего дня место за столом по правую руку от меня оказалось не занятым. Выглядело это странным, но капитана Эльвера часто задерживали дела службы. Когда он не появился к концу ужина, я отправилась на поиски. Тем более что холодное лицо Айдена и его вежливые вопросы, всё ли у меня в порядке вызывали подозрение. Старший брат официально считался в доме гостем и сознательно уступил свое место за столом Олу. Такое нарушение этикета давало Айдену возможность сидеть рядом со мной и доставать репликами, сколько душе заблагорассудится — если слегка понизить голос, за общим шумом никто, кроме меня, его не слышал.

Отсутствие капитана делало Айдена моим единственным собеседником. Самым простым было предположить, что он находится в дурном расположении духа. Такое и раньше случалось. Но всего несколько участливым замечаний, произнесённых участливым голосом, и я задалась вполне законным вопросом. Может ли такое поведение быть ревностью? Немного странно подозревать Айдена в проявлении излишней подозрительности и собственничества (это с его-то свободным нравом и привычками!), но ничего другого в голову не приходило.

В слабо освещенном холле мне поклонился совершенно незнакомый офицер — шрам на щеке, бравый взгляд и вежливая улыбка, не красавец, зато широкоплеч, упитан и раза в три старше капитана Эльвера. Я поинтересовалась, куда делся их командир, и ответ мне не понравился:

— Капитан Эльвер отправлен на границу. К вашим услугам, леди Алия, капитан Руриг, ветеран гарнизона.

Если я правильно поняла, старше никого в казарме не нашлось. Сказать, что я была зла, вернувшись за стол, будет не достаточно точным. Я была в бешенстве. Айден по одному только вздорному подозрению отправил неугодного ему человека в зону боевых действий и подменил его малосимпатичным старым солдафоном. Моя невинная шалость может стоить человеку жизни. Понятно, что он солдат, и опасность — это часть его профессии. Но лишать меня приятного собеседника и симпатичного соседа за столом — свинство и преступление.

Я сделала вид, что ничего не произошло, шуточки Айдена пропускала мимо ушей, зато между делом навела кое-какие справки. Подозрения оказались верны. Всем гостям, как аксиому, внушили идею, что на меня смотреть можно, но руками трогать не разрешается. А ещё лучше и не смотреть. И близко не подходить. А чтобы какому-нибудь рассеянному идиоту не пришло в голову неосторожно мной увлечься, до всех была доведена информация, что я занята, и Айден не позволит с ним шутить.

Я верю в романтическую любовь и в непреодолимую страсть, готова проливать слёзы над описанием всепоглощающего влечения разделённых злым роком влюблённых, даже могу глупо хихикать над описанием страстных признаний в бульварных романах. Каюсь, нравится, зачем притворяться? Но чтобы вот так?! Я что — объект для дрессировки? Без лишних слов и объяснений мне указали место и границы, в которых позволено находиться. Айден не хотел мне понравиться или стать другом, такие глупости его не интересовали, зато неназойливо контролировал меня и исподволь руководил окружением. Сам при этом не показывал ни малейшего интереса, присутствовал и, могу только предположить, ждал, пока я упаду к его ногам.

А что мне оставалось, спрашивается? Все же разбегались от меня, как от чумной. Если не считать капитана Эльвера, по странной случайности или в силу служебных обязанностей не попадавшего в список подозреваемых лиц, то Айден оказывался единственным мужчиной в моём распоряжении. Я игнорировала его до сих пор. Кто же знал, что между нами затеется позиционная война для выяснения, кто хитрее и коварнее?

В открытом споре одержать верх над Айденом мне никогда не удавалось, не раз пробовала и всё безрезультатно, я не могла его ничем уесть. Айден сохранял любезное спокойствие и с лёгкостью парировал мои выпады. Послушав как-то наш спор, Ол вышел из комнаты с одним только комментарием:

— Вы не женаты, а ведёте себя так, словно лет двести состоите в счастливом браке.

Такой взгляд на события отбил у меня всякое желание победить силой логики и ехидства. Быть с Айденом милой и вежливой, как от меня ожидали, получалось с трудом. Поэтому я решила его игнорировать. Так Айден уехал по делам, оставив целый штат исполнителей, не дающих мне забыть, кто тут самый умный. По утрам слуги доставляли мне приятные безделушки, которые я давно хотела иметь, а также модные новинки из города и прочую мелочь, которая радует женщин. Можно было, конечно, сказать, что мне это всё не нужно. Но сказать было некому, и я злилась, теперь уже не на Айдена, а на себя. Потому что (глупо это скрывать) мне было приятно. Но сдаваться я не собиралась. Подыскивала удобный момент и подсылала мальчишек к охране, чтобы выведать, вернулся ли капитан Эльвер в город.

Дата предстоящего показа мод всё ещё не была определена из-за конфликта в руководстве. Я не желала признавать, что мой характер испортился, считала, что это Ол зазнался и потерял голову от внезапно свалившихся на нас богатства и власти.

Недостатка в деньгах я никогда не испытывала. Не стану хвастать, что меня баловали родители, скорее наоборот. Во времена, когда отец только развивал свой бизнес, мне на карманные расходы выдавали совершенный минимум, а при случае даже выманивали его под разными предлогами обратно. Но я усвоила правило, что деньги не приходят к тому, кто просто хочет их иметь. Хотя может и такой вариант реален, не буду спорить.

Мой опыт говорил другое — деньги приходят под идею. У тебя есть идея, её реализация приносит тебе радость, деньги в этом случае, как результат работы, приятное дополнение. Дальше их наличие связано только с тем, как ты к ним относишься. Или пытаешься накапливать, тогда теряешь по какому-нибудь глупому поводу — деньги не любят застоя. Или начинаешь транжирить напропалую, тут они держатся немного больше, всё-таки ты при этом получаешь удовольствие — деньги траты любят, но всё равно рано или поздно исчезают. Или начинаешь вкладывать в развитие дела и новые идеи. Что-то погибает, что-то приносит ещё больший доход — деньги любят порядок, бережное к ним отношение и движение. Очень трудно реализуемое равновесие.

Не могу похвастать, что я — мастер по зарабатыванию и удержанию наличности, но путем проб и ошибок мне удалось прийти к некому внутреннему согласию между воплем "Хочу!" и реальным "А вот". Если в голову закрадывалась мысль, что денег у меня мало, и купить какую-нибудь очень желанную глупость не могу, то я дарила что-нибудь ценное и радовалась, что могу поделиться тем, что имею. Очень помогает. Мне, во всяком случае, всегда.

Но вот к чему я оказалось не готова, так это к власти. Под нашим началом работало теперь семьдесят человек. И все смотрели на нас с той или иной долей почтения. Мы давали не просто заработок — для многих это был единственный способ спастись от нищеты и унижения. На рабочих местах царила чистота, всех кормили обедом, выдавали форму, обучали грамоте. Рабочий день был короче, чем у многих нанятых работников, а плата выше. Надо ли говорить, что мало кто рискнул бы с нами ссориться и терять такое место? Работники смотрели на меня, хотелось бы думать, преданно и безропотно выполняли любое моё желание. Можно сколько угодно рассуждать о том, что они трудятся за маленькие деньги, а мы получаем несравненно большую часть прибыли. Всё же работали мы не меньше, в основном — головой. Моя голова, во всяком случае, была всё время занята.

Наверное избыточный стресс, личные проблемы и неопределённость будущего перемкнули что-то в сознании. Я решила, что мне всё дозволено, стоит только пожелать. У кого бы не испортился характер? Но особых изменений в своём поведении я не замечала. Может быть только стала излишне категоричной и не очень вежливой, выбирая выражения. Я не отчитывала, не спорила, только ехидничала. Мне, во всяком случае, мои шутки казались безобидными. Сама того не замечая, я превращалась в Айдена, но более ядовитого. Старший Богарт хотя бы не был подвержен лунным циклам и связанной с ними сменой настроения.