Глава 7

Ад вымощен мужскими откровениями по женской части.

Магдалена Самозванец

К сожалению, утаить случившееся не удалось. Разыскав Ола в подвале дворца, я вырвала у него обещание не распространяться о нашем споре. Это бы ладно… Но мне пришлось зайти на кухню, и повар заявил дворецкому, что увольняется. Пока шло подавление мятежа среди персонала, оказалось, что парк горит.

Началось всё с проклятущего сарая. Когда на место происшествия прибыли слуги с водой, выяснилось, что потушить пламя совершенно невозможно. Ошалевшая саламандра металась по сараю и поджигала всё на своём пути. Бича нигде не было видно, даже не представляю, что он сделал бедной животинке, но заклинания на неё больше не действовали. Сарай горел синим пламенем, причём пылало даже то, что теоретически не может гореть, например, камни. Ол мрачно наблюдал буйство стихии и отмахивался от моих вопросов. Когда доложили о прибытии Айдена, я скромно удалилась. Собственно, зачем путаться под ногами, если в дело вступают профессионалы?

Утром над парком всё ещё стоял смог. Слышались глухие разрывы лопающихся от жара камней. Похоже, саламандра не пожелала покинуть свои владения. А, может, Бич ошибочно обвинил её в склерозе, или она притворялась, чтобы всё время слушать восхваления себе бесценной. А теперь навечно будет "хозяйкой поющей горы" и выпалит, как напалмом, весь парк. Нужно предъявить Бичу счёт за урон от пожара. До конца жизни не рассчитается.

Я как раз корпела над соответствующим документом, когда в комнату вошёл Айден. Мы любезно поприветствовали друг друга (похоже, я начинаю усваивать местный этикет), и Айден расположился в кресле напротив.

«Что-то он сегодня задерживается с отъездом в город. К чему бы эти изменения в распорядке дня?»

Айден не стал тратить время на пустую болтовню и сразу перешёл к цели визита:

— Я наслышан о ваших подвигах, леди.

— Клевета! — запротестовала я. — Кругом столько завистников!

— Не думаю, что меня ввели в заблуждение. Я видел документ, который вы подписали.

«Ол — предатель! А я думала, на него можно положиться».

— Я много документов подписала за последние две недели. О каком из них идёт речь?

— О вчерашнем.

— Это тот, где я подсчитываю наши финансовые затраты?

— Нет, леди, это тот, где вы обещаете быть наложницей целый месяц.

— А что не так с этим текстом?

— Я думал, вы менее сговорчивы в данном вопросе.

— Бросьте, я же не проиграла спор.

— Но могли.

— Все мы рискуем. Иногда это того стоит.

— Мой брат отказывается сообщить подробности. Может вы поделитесь со мной секретом? Я заинтригован.

— Нет никакого секрета. Чистая психология. Меня этому пять лет учили.

— Вас обучали чему-то? — теперь Айден смотрел на меня не только с улыбкой, но ещё и одну бровь задрал.

— В моём мире обязательное образование. Для всех, — с гордостью заявила я. — Правда, сэр Симус считает, что я зря потратила время. Сказал, что моя голова пустая, как горшок.

— Как кувшин.

Я задумалась.

«Если старый Симус не разговаривает с Айденом, то откуда тому подробности нашей беседы известны? Что-то он чрезмерно осведомлён. Лучше я помолчу. Однако зачем он всё-таки пожаловал?»

Айден не стал испытывать моё терпение:

— Я не смог найти Олириуса, поэтому решил вручить документ вам. Вы же несёте с моим братом равную финансовую ответственность. И как мне теперь известно, согласны оплачивать долги самыми неожиданными способами. Я готов рассмотреть ваши предложения.

— Что это у вас в руках? — я уже поняла, что Айден заявился не о погоде говорить. Мне протянули скрученный пергамент. Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить содержание.

— О, потрясающе! Спасибо, что принесли. Вы сэкономили мне кучу времени, я не знала, как правильно подсчитать ущерб от пожара. Изумительно! Здесь, правда, не всё перечислено, но я добавлю. Благодарю.

Меня озадачено рассматривали. Потом Айден взял в руки лежащие на столе черновики и пробежал текст глазами.

— Это вы написали? — похоже, он удивился.

— Видите ли, я составляю счёт на оплату одному из наших сотрудников за причинённый ущерб и теперь смогу воспользоваться вашими данными.

Айден перебирал сваленные на столе бумаги и рассматривал рисунки.

— Не кажется ли вам неразумным, тратить дорогостоящий пергамент на такую ерунду? — его палец указывал на почёрканные листы черновиков.

— Это не пергамент. Это бумага. Стоимость её незначительна, так что можно портить сколько угодно. Если вам интересно, я пришлю десяток листов на пробу. Бумага отлично подходит для ведения деловой документации. Вы же имеете отношение к закону. А как удобно вести финансовую отчётность или учёт товара! Даже не описать. И почти никаких затрат по сравнению с бесценным пергаментом. Можно прислать вам вместе с образцами ценник?

Айден изучал меня с малопонятным выражением на лице. Потом последовал короткий поклон и односложное согласие. На этом мы расстались. Я смотрела на принесённый пергамент. На самом деле мне было не так весело, как хотелось изобразить. А сумма в конце текста так вообще не понравилась.

«Тоже мне родственничек! Мог и закрыть глаза на разрушенный сарай, кому он нужен? Ещё бы уволившегося повара припомнил, скряга. Странно, что здесь нет требования заплатить за проживание. Но с него станется. Нужно поторопить Ола с поиском другого жилья. Сейчас Айден сообразит, что мы можем что-то заработать и потребует свою долю. Да по его подсчётам получается, что мы должны ему больше, чем сможем заработать в ближайшие три месяца! Где, интересно, его драгоценный брат? Пусть разберётся со своим алчным родственником».

Я показывала Пусе почти готовые для примерки изделия, когда в комнату вошёл Олириус Богарт. У меня не было желания прерывать демонстрацию белья, я как раз отрабатывала на нибруске презентацию. Пуся сидел на краю стола, свесив волосатые ноги и уперев руки в коленки. Этакий образ делового партнёра на совещании. Время от времени кивал важно головой и к месту молчал. Понятия не имею, что он находил в происходящем интересного, но мне позарез был нужен слушатель. Я сложила последний образец в приготовленные коробки, когда домовой наконец решил высказаться:

— Никуда не годится.

«Нет, ну кто бы говорил! Тоже мне специалист по одежде! Ходит тут, в чём мать родила, и ещё комментирует!»

Но вслух возражать я не стала, с сомнением спросила:

— Ты думаешь, это слишком вызывающе?

— Эти штуки свалятся, — нибруск махнул трёхпалой лапой в сторону коробки со стрингами.

— Ол, Пуся совершенно прав. Что будем делать? Идея с лентами-завязками слишком неудобна. Да и под одеждой будет видно. А если развяжется нечаянно — вообще катастрофа. Бельевой резинки у нас нет, мы с позором провалим дело.

Богарт меланхолично рассматривал изделия.

— Я мог бы… хотя нет. Это не будет работать.

— Что ты мог бы?

— Есть одно простенькое заклятие. Изготавливается артефакт и висит на теле, как приклеенный. Такую безделицу для детей делают, чтобы они нужную вещь не теряли. Проблема только в том, что ткань нельзя сделать артефактом. Заклятие держится на металле или стекле, или на драгоценном камне, но не на одежде.

— Это должен быть большой предмет?

— Всё равно. Размер значения не имеет.

— Например, как это? — я показала на разбросанные по столу крючки и кольца для корсажа.

— Можно и такое.

Я попыталась выудить из головы какую-то ассоциацию.

— А если пришить твой артефакт к ткани, она удержится с ним на теле?

После минутного молчания Ол кивнул головой:

— Можно попробовать.

— У нас на товары пришивают фирменный знак, логотип. Что-то типа вашего клейма мастера. Можно попробовать совместить эти две идеи — твой артефакт и наш фирменный знак. Например, три кольца сплавить между собой вот так, — я быстро сложила кольца на столе в симпатичный логотип. — Сюда бы ещё добавить драгоценный камень… Получится загляденье.

Ол сгреб в карман рассыпанные кольца и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.

Принцесса Эланиель стояла перед зеркалом во всей своей эльфийской красоте, поразительно выгодно подчеркнутой восхитительным кружевным бельём. Я закончила подгонять последние застежки на корсаже и смогла наконец осмотреть творение наших рук. Два золотых артефакта с вкраплением драгоценных камней украшали шитьё. Ол притащил ювелира с подмастерьями к нам в мастерскую и держал беднягу взаперти, заставляя выполнить срочный заказ — сотню фирменных значков, украшенных мелкими алмазами.

Логотип смотрелся на белье, как влитой. А бельё сидело на принцессе, как вторая кожа. Я опасалась, что придётся переделывать, но застежки каким-то немыслимым образом сами норовили стать на место, и все швы оказывались там, где нужно, никакой подгонки или изменения. Похоже, Богарт не удержался и добавил к заклинанию один из своих коронных трюков: "Стань красивее, чем ты есть". Может я ошибаюсь, но принцесса смотрела на себя в зеркало и не могла отвести глаз. Подружки тихо постанывали от нетерпения, дожидаясь, когда до них очередь дойдёт.

Принцесса Эланиель наконец повернулась ко мне и внимательно посмотрела в глаза. Очень пытливо так и требовательно:

— Как вы думаете, я — неотразима?

Что на это ответишь? Передо мной стояла модель с подиума, только не такая тощая как у нас и нормального роста. Эльфийки очень хрупкие создания, на их фоне я ощущала себя неуклюжей. Обошла вокруг принцессы, осмотрела со всех сторон. Эланиель не сводила с меня глаз и почти не дышала. Понять не могу, с чего бы это эльфийка вдруг решила спрашивать моё мнение?

— Я могу быть откровенна, принцесса? (Нетерпеливый кивок.) Неотразима — не достаточно точно сказано. Если какой-нибудь несчастный увидит вас в таком наряде, это будет последний день его жизни. Он не сможет вас забыть и сразу умрёт, — а про себя подумала, ему ещё и помогут умереть, чтобы рассказать никому не успел.

— Значит, так тому и быть.

И принцесса решительно вздернула подбородок. Шальной блеск глаз королевской особы вызвал спазм в моём желудке, как при прыжке с самолета без парашюта. Но может я зря паникую?

Эльфийка примерила наряд для бала, чтобы убедиться, насколько хорошо всё вместе будет смотреться.

«Как я и думала, Ол подправил фигуру принцессы!»

Платье нужно было перешивать. Оно оказалось тесно в груди и болталось на талии. Вызванная портниха запаниковала, послала за помощницами и тут же приступила к работе, не прекращая удивляться и сетовать.

Пока шла подгонка наряда, я занялась подружками принцессы. Красавицы совершенно не стеснялись своей наготы, похоже, в их головах не культивировалась идея излишней стыдливости. Но с другой стороны, если не знать, чего стыдиться, если мысли чисты, то к чему тогда это лицемерное соблюдение приличий? Мы же рождаемся голыми. Одежда должна не прятать, а подчеркивать красоту тела. И юные эльфийки были самым наглядным примером этой физической красоты.

Чем больше я на них смотрела, тем отчётливей в голове зудела одна непрошеная мысль. По собственному опыту знаю, девушку трудно раздеть, если она считает, что на ней недостаточно привлекательное бельё. Но ещё труднее удержать красавицу в одежде, если она решит, что её бельё неотразимо и нужно срочно его кому-то продемонстрировать. Перед зеркалами вертелись три бомбы с часовым механизмом, и я даже знала дату предполагаемой катастрофы. И ничего не могла с этим поделать. Механизм запущен, часы тикают, и я слышу неумолимое движение шестерёнок.

Самым сложным оказалось вытряхнуть девиц из примеряемого белья. Нет, оно без проблем снималось, в этом не было никаких сложностей. Но красавицы не желали с ним расставаться. Мои заверения, что ещё не всё готово и требуется доработка, пропускались мимо ушей и игнорировались. Принесли недостающие бальные наряды, я махнула рукой на происходящее и отошла к окну. Комната заполнилась портнихами и служанками. Двери безостановочно открывались, впуская и выпуская очередных посетительниц. Голову даю на отсечение, хотя похоже, её снесут и без моего согласия, ещё полчаса, и во дворце не останется женщины, которая не полюбовалась бы нарядом принцессы и тем, что под этим нарядом скрывается. Теперь понятно, почему во дворце ничего нельзя утаить. Проходной двор какой-то, а не личные покои принцессы.

Наконец вещи были возвращены на завершающую доделку, бельё бережно уложили в коробки, и комната опустела по требовательному взмаху руки хозяйки. А я обнаружила себя загнанной в нишу окна, и все пути к бегству были перекрыты. Три пары глаз жадно вглядывались в меня, и в происходящем чувствовался какой-то нехороший умысел. Эльфийки переглянулись, произошло чуть заметное толкание локтями, и самая младшая из них (во всяком случае, по виду) леди Ониль, чуть покраснев, решилась высказаться:

— Леди Алия, вы ведь целовались с мужчиной?

— Простите? — я уже поняла, о чём пойдёт речь, но что мне было делать? Если бы Айден не предупредил меня, наверное я могла бы невольно выдать государственную тайну и растлить малолетних. Но как теперь выкручиваться из неловкой ситуации? Не проводить же просветительную беседу об отношении полов с наследницей престола, особенно если за это грозят казнить?

— Просто ответьте. Целовались? — настаивала чуть порозовевшая девушка.

— Да, миледи.

— Видите! — ещё одно короткое переглядывание и гримасничанье. — И у вас есть дети?

— Нет.

— Я так и думала! Старая колдунья всё наврала. В поцелуе нет ничего опасного. Всё это сказки для малолеток!

Нужно было срочно спасать ситуацию. Я лихорадочно подбирала нейтральные слова, чтобы чего лишнего не сболтнуть:

— В поцелуе может и нет опасности, но имеет значение, как целуешься. От поцелуя нельзя забеременеть, это точно, но во время поцелуя — легче лёгкого.

— Что вы имеете в виду?

«Хороший вопрос!» Почему-то вспомнилась история про аиста и младенца в клюве.

— Если вы потеряете голову, и ваш избранник решит, что вы желаете того, что вам и в голову не приходило, а ему как раз ничего другого в голову не идёт, потому что они все так устроены, то вполне может так получится, что вы и оглянуться не успеете, как появится третий. Этакий крохотулечка-эльфёнок размером с микроб и с огромным потенциалом роста. Думаю, в среднестатистические десять минут сможет уложиться, а больше и не требуется. Это честь не для всякого. Особенно, если девушка занимает такое положение как вы, миледи.

На меня недоверчиво таращились три пары широко распахнутых глаз.

— Глупости, — принцесса поморщила носик. — Мы сами будем выбирать, честь это или нет.

Похоже, мой отчаянный призыв к разуму не оставил и следа на их не затронутом растлением сознании. Меня не услышали.

— Точно, мной торгуют, как семейным добром, кто больше заплатит, тому и отдадут.

— Вы знаете, что мой жених старше меня на 235 лет? — леди Ониль возмущённо взмахнула руками.

— Ну, это нельзя рассматривать как особый недостаток. Имеет значение только характер. Возраст — это, знаете ли, скорее достоинство — ваш муж будет вас больше ценить.

— Да он же старый!

— Это смотря с кем сравнивать. Если с тысячелетним эльфом, то вроде как и не очень стар.

На меня смотрели, поджав губы.

— Вы тоже думаете, что любовь существует только в легендах, а в жизни её не бывает? Что всё это сказки для доверчивых?

— Нет, я так не думаю… — «А, пускай меня казнят...»

Я не могла их обманывать. В эльфийках было столько открытости, что всякая хитрость и увёртки выглядели, как оскорбление. Оставалось только надеяться, что они не смогут меня спросить о том, что им неизвестно.

— Вы встретили свою любовь?

— Принцесса...

— Можете не отвечать, я вижу по вашим глазам. Скажите только, это действительно так же прекрасно, как рассказывают?

— Да, но...

На меня требовательно и жадно смотрели, пришлось продолжить:

— Это очень сильное чувство, пока ты любишь и надеешься, что тебе отвечают взаимностью, и очень, очень больно, если тебя отвергают.

— Вы потеряли своего возлюбленного? Но мы думали, что сэр… — на леди Ониль зашикали, и она смешалась.

— Не знаю, что вам про меня рассказали, но мужчина, который мне очень нравился, сказал, что у него есть другая, — я пожала плечами, — так бывает в жизни. Я пережила отказ, неприятно было только то, что я ему открылась. Лучше бы всё осталось тайной. Поэтому, леди, приберегите свои чувства для достойного. Для того, кто будет вас любить!

— Ах, какая может быть любовь в договорном браке! Это же сделка.

— Если вы полюбите своего мужа, то нет. Тогда это будет счастливый брак.

— А если сердце уже занято? — на лицо принцессы легла тень, но Эланиель тут же рассмеялась и отвернулась. — Всё это глупости. Я услышала то, что хотела. Вы единственная, кто честно сказал, что умеет любить, и как нам теперь известно, поцелуй — это не конец света.

— Вполне может быть и концом, если двое или один, по крайней мере, от этого поцелуя потеряет голову. И если это произойдет с вами, принцесса, то второму такая шалость будет стоить жизни.

— Что ж, может быть. Поклянитесь, что никому о нашем разговоре не расскажете, — на меня смотрели требовательно, но в то же время умоляюще.

— Клянусь.

— Вот и отлично. Через пять дней бал. Надеюсь, всё будет доставлено точно к сроку. Вы можете идти, — повелительный взмах руки, и я покинула королевские покои с чувством грядущей катастрофы.

Айдена увидела в одном из залов дворца. Он разговаривал с мужчиной в форменном мундире. Увидев меня, кивнул и попросил подождать.

«Как мне поступить? Нарушить клятву я не могла, но и оставить всё, как есть, было неосторожно. Нужно что-то придумать. Вот только что? Как повлиять на ситуацию и при этом сохранить молчание?»

Айден заметил мою озабоченность, распрощался с собеседником и повёл через залы, как всегда полные народу. В одной из галерей, уловив момент, когда вокруг почти никого не было, остановился у окна, спросил:

— Вас что-то беспокоит? Я могу помочь?

Я не доверяла Айдену. Даже не могу сказать почему. Что-то в нём меня настораживало и отталкивало. Наверное я его не понимала. Но брат Ола был единственным шансом изменить ситуацию. Поэтому сказала:

— Мне действительно нужна помощь. Только я не знаю, могу ли… — я посмотрела Айдену в глаза, и у меня закружилась голова.

«Он, что ли, на меня так действует? Бред какой-то».

— Не знаете, можете ли вы мне доверять? — опять эта насмешливая ухмылка. Нет, Айден явно не тот человек, который мне нужен. — Тут решать вам. Скажите, что нужно сделать, или намекните. Мне доставит удовольствие, выполнить вашу просьбу.

— Что вы потребуете взамен?

— Это будет зависеть от сложности. Судя по вашему лицу, задача сверхсложная. Но я готов рискнуть. Даже не спрашивая причин.

— Готовы договориться со мной вслепую?

— Да.

— Какова плата?

— Сущий пустяк.

— И всё-таки?

Айден смотрел на меня с улыбкой. Ну почему у меня такое чувство, что он опять надо мной смеется?

— Я хотел бы попросить вас говорить мне "ты".

— Всего лишь?

— Как видите. Я не перешёл границ?

— Нет.

— Так что нужно сделать?

— Я связана словом. (Айден кивнул понимающе.) И не могу говорить открыто. Но если вы сделаете так, что в день бала один — назовем его "неизвестный" — не попадёт во дворец, клянусь, я расцелую вас в знак благодарности.

— И как я узнаю этого неизвестного?

— Любой, кто носит одежду такого цвета, — я вложила Айдену в руку кусочек фиолетовой ленты, — не должен попасть на бал.

Меня рассматривали теперь без улыбки:

— Кажется, я догадываюсь, о ком идёт речь. Хотя причина мне ещё не ясна.

— Я не могу сказать. К тому же это только мои предположения. Не задавайте вопросов.

— Дайте подумать. Ну, допустим, — Айден предложил жестом продолжить путь, — допустим, моя догадка верна. Не очень понятно только, в чём опасность? Этот "неизвестный" слишком незначителен, чтобы кому-то помешать или навредить.

— Просто сделайте то, что я прошу.

— Ваше слово, леди, для меня закон.

Мы спустились к карете. Айден подал руку, помогая подняться на подножку, оперся небрежно на дверцу и заглянул внутрь.

— Могу я увидеть, что в этих коробках? Это ведь не секрет?

Я сдвинула крышки. Лицо Айдена осталось невозмутимым:

— Надеюсь, вашей работой довольны. Леди Алия, желаю вам доброго пути.

Прощальный поклон, и Айден быстрым шагом направился к лестнице. Можно было и не смотреть ему вслед. Он не обернулся.