Дыхание на двоих

Глава 32

Я открыла глаза, день уже клонился к вечеру. Напротив меня сидел Мут, одетый в балахон монаха. Это сколько же я тут просидела? Увидев, что я открыла глаза, барс с облегчением выдохнул.

— Я уже думал, с тобой, что то случилось. Замёрзла? — он протянул мне мой плащ, — пойдём к остальным.

Поднялась, с удовольствием закуталась в тёплый плащ, и пошла вслед за мужчиной. Оглядела присутствующих, лиса не было. За то посреди зала лежала туша оленя, которую сейчас разделывали двое волков в человеческой одежде.

— Хорошо, у них нож был, а вот спички вымокли, придётся, есть сырым, — сказал один из них, виновато улыбнувшись.

Сырое мясо, я поморщилась.

— Нэт, ты обернись, всё — таки лиса то же хищник. И не думай, никто тебя не обидит, и руки быстрее заживут, и спать теплее будет, — сказал барс.

Мут был прав, я отошла за полу обвалившийся простенок, скинула одежду и через минуту уже уплетала выделенный мне кусок ещё тёплого мяса. Кусок как то быстро кончился. И что я кривилась, очень даже вкусно, я покосилась на остатки туши. Им самим этого будет мало, вздохнула и потрусила к ручью, что бы напиться. Знакомый лис сидел здесь же и смотрел в воду, потом вдруг резко кинулся прямо в ручей и вытащил от туда рыбёшку сантиметров двадцать. Выбрался из ручья, кинул её на траву, потом взглянул на меня, пододвинул её ко мне и отошел, уселся у воды. Понюхала, как вкусно пахнет! Да и мяса мне показалось мало, и я в несколько укусов проглотила рыбу. Ну, что же, извинения приняты! А вот рыбалка, это интересно. Подошла ближе к воде, там плескалась рыба, я уже хотела прыгнуть, но лис преградил мне дорогу. Удивлённо посмотрела на него, но он только мотнул головой и сам уставился в воду. Я внимательно наблюдала за ним. Он сидел, не шевелясь несколько минут, наблюдая за рыбами, а когда одна из них подплыла к самой поверхности, одним стремительным прыжком оказался в воде и схватил её зубами. Снова выбрался на берег и кинул к моим ногам. Но мне уже было интересно поймать самой. И теперь я уставилась в ручей, наблюдая, как двигаются рыбки. Два раза я промахивалась, выбиралась на берег, отряхивалась, и смотрела на довольную морду лиса. Когда кинулась в третий раз, он заступил мне дорогу, не давая бросится в холодную воду. Стал рядом со мной, и в нужный момент, ткнул меня носом в бок, на этот раз я выбралась с добычей, если бы лисы могли улыбаться, то я бы улыбалась, сжимая зубами трепещущую рыбку. Она была гораздо мельче тех, что добывал лис, но я всё равно была довольна, моя первая рыбка, моя!!! Мы рыбачили до полной темноты, поочерёдно бросаясь в ручей, я уже вытаскивала каждую вторую рыбку. Вволю наплескавшись и съев то, что наловили, вернулись в развалины.

— Померились? — приветствовал на Мут, — Нэт, эти листья надо съесть.

Как и у настоек Насториуса вкус у этих листьев был ещё тот, но завтра мне предстояло опять снимать ошейники, да и голова то и дело взрывалась болью. Морщась, я тщательно пережёвывала листья.

— Ничего, — погладил меня по голове Мут, и вдруг задержал руку за левым ухом, чуть надавил, я взвизгнула, от резкой боли, — вот это шишка! Да как же тебе голову не проломили? Тебе не в ручей прыгать надо, а отдыхать больше.

Я кивнула, нашла себе островок прелой листвы и улеглась, свернувшись клубочком, прикрыла хвостиком нос, и закрыла глаза. Почувствовала, как к спине прислонилась тёплая туша, оглянулась, рядом лежал волк, подошел ещё один, лёг с другой стороны, я сразу согрелась и уснула.

Утром потрусила туда, где осталась одежда. Сняла ошейники ещё с трёх оборотней, и пошла к ручью, что бы остудить в ручье многострадальные пальчики, и умыться. Лис лежал тут же и с грустью наблюдал за водомерками, бегающими по поверхности воды, села рядом с ним, какое то время, то же смотрела на насекомых. Потом вздохнула и потянула руки к его ошейнику. Больно, конечно, но я потерплю. Когда ошейник упал в траву, лис вскочил на ноги и принялся лизать мне лицо.

— Ну, всё, довольно! я то же рада, что ты теперь свободен, — засмеялась я, и опустила, наконец, пальцы в прохладную воду, — спасибо за рыбалку, было весело, — я прикрыла глаза.

Всего оборотней я насчитала восемнадцать, семеро из них уже без ошейников. Если хватит терпения, вечером освобожу ещё троих, голова гудела, я сменила ипостась и уснула. Проснулась днём от запаха жареного мяса. С удовольствием обнаружила перед собой огромный кусок и кучу листьев, к моему удивлению, здесь же стояла неведомо откуда взявшиеся миска с водой. Всё съела и выпила, и снова уснула. Вечером проснулась, от того, что кто— то аккуратно гладил между ушами. — Увидела незнакомого парня с каштановыми волосами, хотя почему незнакомого, похоже, это тот самый лис, он улыбнулся:

— Жалко было будить, одевайся и к костру, тебя все ждут.

— Как тебя зову то, герой-любовник? — я вышла из своего укрытия, завязывая рубаху на животе.

— Витес, ты прости меня, — он виновато улыбнулся, — я, когда тебя в той карете увидел, глазам не поверил, лисичка, самочка, да такая хорошенькая, и где? У этих садистов в руках.

— Вы что, всех монахов убиваете?

— А, что их жалеть прикажешь, где бы ты сейчас была, если бы пожалели? — потом опустил глаза, — моего брата на их треклятом ринге покалечили, а когда стало понятно, что восстановится, не сможет, вот такие же монахи увезли, я знаю, что теперь его уже нет в живых, — он горько вдохнул, поднимаясь, — пойдём.

При свете костра развалины стали выглядеть загадочно. Меня снова очень вкусно накормили. Освобожденные оборотни обзавелись одеждой, не по размеру, старой, рваной, но хоть такой. Ещё трое лишились своего «украшения», осталось восемь.

Голова теперь болела почти постоянно. Даже сон больше не приносил должного облегчения. Оставшихся оборотней я освободила за один день, пальцы повредила, конечно, основательно, но ничего, заживут. Зато завтра уже не придётся их обжигать. Весь следующий день правила, наслаждаясь отдыхом в полной мере. В шкуре лисички было тепло, уютно и голова, кажется, болела меньше. Вечером Витес снова позвал к костру. На огне готовилась похлёбка, где то раздобыли котелок. Смотрела на оборотней, рассевшихся вокруг костра, молодые, сильные, вот только вид как у бандитской шайки.

— А где вы одежду достаёте и всё остальное?

— Тут недалеко большое село есть, так мы там, где с чучел снимаем, где с верёвок.

— Воруете?

— А что делать, людям показываться совсем без одежды нельзя, а тут хоть что то. Вон вчера лис, одной молодой вдовушке рыбки принес, так она ему кой какую посуду дала, теперь похлёбку варить можно.

— Вы смотрите, — я усмехнулась, — вы там с молодыми вдовушками по аккуратней, — увидела, как у лиса озорно блеснули глаза.

— Ты не переживай, знаешь ведь, потомство у оборотней появляется только после брачного ритуала, — Мут усмехнулся.

Конечно, я не знала, но всё же кивнула. Перед глазами снова встал Рэн. Сколько времени прошло, три дня. Жив ли, нет? Если бы он погиб я бы почувствовала. Прислушалась к себе, очень мешала головная боль, постаралась отстраниться от неё. Жив, плохо ему, но жив, теперь я знала это точно. Где то за стенами раздался треск сучьев, в проёме появилась девчушка лет семи с заплаканным лицом и огромными синими глазами. Быстро обвела всех взглядом и метнулась ко мне:

— Там оборотни, тётенька, оборотни, — она показывала пальчикам в сторону леса и заливалась слезами, — они сейчас сюда придут, спасайтесь, да что же вы не верите, оборотни там…

— Здесь, то же, — как то растерянно пробормотал Мут.

— Как? — девочка удивлённо перевела глаза на него, потом посмотрела на меня, — не надо так шутить! Оборотни большие и страшные, жуть! И в темноте у них глаза горят! Ой, они уже здесь!

Малышка задрожала, и всем телом прижалась ко мне с ужасом глядя на появившихся в проёме двух волков.

— Зачем ребёнка пугаете! — воскликнула я, — не стыдно?

Волки потупили морды, пошли к своей одежде, взяли её в зубы и удалились.

— Тётя, — теперь ребёнок смотрел огромными глазами на меня, — они тебя слушают?

— Не бойся, милая, — я с нежностью погладила золотистые кудри, — не тронут они тебя, сейчас придут и всё объяснят.

— Да как же они объяснят? — удивлённо смотрела на меня.

— Да очень просто, — рядом присел на корточки Мут, — это по лесу они волками бегают, а сюда людьми придут.

— Как это?

— А вот так, — Мут мотнул головой в сторону проёма, в котором показались двое парней в изношенной одежде, — смотри, вот они, твои обидчики.

— Да, потерялась она, — пробормотал один из парней, — мы её в сторону села поворачивали, а она с перепугу сюда побежала.

— Я дым почувствовала, — почти прошептала девчушка, во все глаза, рассматривая ребят, — до села далеко, тут люди, то есть я думала…— она запнулась, перевела взгляд на меня, — тётя, а ты тоже… ну волк?

— Нет, — я рассмеялась, — нет, милая я лиса, потом показала на Витаса, — и он то же лис, только из другого клана, а это, — я кивнула на Мута, — барс.

Девочка во все глаза смотрела на оборотней, которые сейчас совсем не казались страшными, и сейчас они улыбались ей. Она то же заулыбалась:

— А нам священник говорил, что оборотни кровожадные и всех убивают, и что поэтому их самих надо убивать, — она снова осеклась и испуганно посмотрела на меня.

Я вздохнула и притянула её к себе:

— Слушай, малышка, вот скажи, если родился щеночек, и его с детства бить будут, хорошая собака из него выйдет?

— Злая, — не задумываясь, сказала девочка, — у дядьки Баруга такая, всех кусает, злющая, злющая, да её то и с цепи не отпускают, меня вот, — она показала на локоть, где виднелся шрам, — то же укусила.

— Вот видишь, а мы все росли в кланах, где старшие заботятся о младших, защищают их и родители любят своих детей, да как же мы могли стать кровожадными хищниками, — я невольно вспомнила Нури, и подумала, что исключения всегда бывают.

— Я не знала, что оборотни людьми могут, становится, — она растерянно осмотрела нас.

— Малышка, — Мут потрепал по голове девчушку, — а почему же мы так называемся? — проследил, как она пожала плечами, продолжил, — мы и люди, и звери, как захотим.

— А дядька Клик говорит, что оборотни, звери и грызутся, на боях в своё удовольствие, — девочка снова осеклась, увидев потемневший взгляд Витеса, и прижалась ко мне.

— Монахи их заставляют убивать своих братьев, — я вздохнула, — есть специальные волшебные камни.

— Я о них слышала, — тихонечко прошептала девочка.

Один из волков протянул ей миску с ещё теплой похлёбкой, и улыбнулся.

— Поешь, небойсь голодная.

Девочка заулыбалась и с благодарностью приняла посуду.

— И чего они нас боятся? — глядя на ребёнка, спросил другой волк.

— Да если бы тебя с детства разными ужасами стращали, ты бы и своего отражения боялся, — хохотнул Мут.

— Как тебя зовут— то, чудо златокудрое? — присел рядом давешний преследователь.

— Тётка Милкой зовёт, а мама, пока жива была Миланьей кликала, — девочка утёрла грязным рукавом рот, — меня тётка с дядькой е к себе взяли, когда одна осталась, у них ещё двое ребят, Филька, да Мутька, ну и я теперь, — девочка вздохнула, попыталась расчесать неровно остриженные волосы. Чумазая, с обломанными ногтями, в старой, не по размеру одежде, босая.

— Что ты ночью в лесу делала?

— Я, — девочка потупилась и шумно задышала, — меня дядька продать надумал, — она всхлипнула, — Филька с Мутькой разговор подслушали, мы с ними дружим. Они на сеновале были, когда дядька Баруг с их батькой разговаривал, говорил, что завтра пять золотых принесёт, а меня заберёт, ему в доме хозяйка нужна, а как подрасту, бабой своей сделает. У него уже три жены на погосте лежат, вот братья и сказали, чтоб в лес бежала, уж лучше зверям на обед, чем…— она заплакала, уткнувшись в мою рубашку.

Я растерянно посмотрела на окружающих. Кто — то ошарашенно глядел на девочку, у других сжимались кулаки. Мут взял её за плечи, и притянул к себе, позволяя, уткнутся в его грудь, девочка, доверчиво прижалась к нему.

— Оставайся с нами, у нас маленьких не обижают, — он ласково гладил её волосы.

Девочка ещё несколько раз всхлипнула, потом подняла лицо:

— Дядька, а я то же оборотнем стану?

— Нет, милая, оборотнем родится надо, — Мут усмехнулся.

— А я никогда барсов не видела, ты правда барс?

— Я покажу тебе завтра, сейчас спи, — он усадил её к себе на колени, и покачивал.

К моему удивлению, через минуту девочка уже мерно посапывала, уткнувшись в широкую грудь барса.

— И эти люди нас зверями называют!? — прошипел рядом Витес.