Пролог

На пути пророчества

Пролог

Ты встал на путь пророчества,

Себя не зная полностью.

И гонит одиночество –

Как день бежишь за полночью.

«Нори, нет!» – Шелли открыла глаза. Высокие деревья, кусты, трава, ягоды…

– Я не безумен, нет! Я не безумен… – раздался вкрадчивый голос.

Шелли обернулась. Неподалёку приплясывал на месте чудной старикан с мутным взглядом, растрёпанными седыми волосами и всклокоченной бородой.

– Взгляните в глаза кошке! – вдохновенно вещал он, обращаясь, судя по всему, к Шелли. – Вы видите в них дракона? – мужчина активно жестикулировал, вкладывая в свои слова всю душу, полностью отдаваясь монологу. – Я хотел бы его увидеть!.. Но кошка должна быть свободной!

Шелли помотала головой – не помогло – седовласый старец никуда не исчез. «Кто–то из нас двоих точно безумен! Надеюсь, что не я...» – мелькнула мысль. Уголок губ вздёрнулся в неуверенной усмешке.

– Что вы знаете о безумии, чтобы величать меня сумасшедшим? – словно в ответ на её размышления продолжил свой монолог мужчина.

«Действительно, кто я?..» – подумала Шелли, но быстро пришла в себя: «Да он–то кто такой!?»

– Что вы знаете о мире вокруг, чтобы считать его реальностью? – одержимо вопрошал старец.

Впрочем, в ответах он не нуждался… Неожиданно его тон изменился с яростных возгласов на доверительно–проникновенный шепот:

– Где сточены грани четырёх жизней – летит сквозь пламя золотой мотылёк!..

Столь же резко его лицо исказилось в испуге. Выставив перед собой руку, словно защищаясь от чего–то, он уставился куда-то за спину Шелли:

– Ты слышишь?! – девушка ничего не слышала. Нервозность старика передалась и ей. – Они приближаются! – в голосе послышались панические нотки.

Шелли невольно обернулась посмотреть, кто же так напугал несчастного… Ничего. Деревья навевали покой своей незыблемостью, ковёр мха казался мягкой периной, словно приглашая лечь и заснуть, забыться…

Мужчина вновь переменился в лице и рассмеялся громким каркающим смехом, затем уверенно прокричал:

– Но вам меня не достать! – он воинственно погрозил кулаком в пустоту, – Слышите, Вы!? Не достать! Никогда не достать!

Только Шелли собиралась узнать, что же старик имел ввиду, как тот развернулся и побежал прочь, подпрыгивая и размахивая руками:

– Ведь я золотой мотылёк, летящий сквозь алое пламя! Я дракон, укрывшийся в глазах кошки! А значит, я свободен! Свободен… – и уже тише: – Но я не безумен, нет! Я не безумен…

– Тьфу ты, нечистый! – зло выругалась Шелли, когда старик уже скрылся за деревьями. – И откуда ты только взялся на мою голову!? Да и где я, кстати?..

– В лесу, где же ещё, милая! – раздался сзади старческий кудахчущий голос.

Шелли от неожиданности подскочила на месте.

– Бабуля, ты меня напугала! Чего это ты подкрадываешься?

– Да что ты, милка? – рассмеялась старушка. – кого ж я, старая, напугать–то могу!

Шелли оглядела собеседницу… Бабушка действительно выглядела добродушно и вполне безобидно. А вот сама девушка не могла произвести такого же впечатления: одежда изорвана, местами прогорела, волосы всклокочены… Но незнакомку это не смутило, словно ей каждый день доводилось видеть нечто подобное.

– Раз уж ты тут сидишь… – бабушка на миг замешкалась в нерешительности, – может, тебе попадался мой муж? Ты бы его сразу узнала! Он… немного необычный…

После совместных поисков старика, Милвана – так звали старушку – пригласила девушку в свой дом.

Шелли охотно приняла приглашение. Ей нужно было время, чтобы разобраться во всём происходящем и происшедшем, но, прежде всего, в себе самой.

Муж Милваны – Калейн – оказался милым, молчаливым слегка чудаковатым стариком. Полностью седой, лицо в глубоких бороздах морщин, но ещё крепкий, не сломленный ни годами, ни болезнями. Как рассказала Милвана, припадки на него находили только в полдень – тогда он убегал вглубь леса и пропадал там порой до самого вечера, зато остальное время был вполне вменяемым: выполнял работу по хозяйству, что-нибудь мастерил…

Милвана потихоньку поведала девушке, что Калейн не всегда был таким. Мол, ещё в молодости они отказали в ночлеге странному путнику. Не со зла они так поступили! Дело молодое – ночь была им дорога, а сторонний человек нарушал все планы.

Странник пробормотал что–то на чужом языке и исчез. С той поры и начались у Калейна приступы – слова древнего и не разгаданного пророчества словно выплёскивались из бедного мужчины в произвольном порядке. Он никого не узнавал и, словно жил в другом мире в моменты помутнения.

Шелли нутром чувствовала, что старушка темнит и чего–то не договаривает, но настаивать не стала: не хочет – значит, на то есть причины.

Их небольшой покосившийся деревянный домик теперь приютил и Шелли. Когда–то он стоял на краю деревни, но лихие годы войн и болезней уничтожили более половины жителей – теперь от ближайших населенных мест – полмили по бездорожью. Но старики уже не желали никуда съезжать с обжитых мест.

Девушка невольно вспомнила свою деревню – там даже после разрушительных налётов дракона люди отстраивали дома, помогая друг другу, и старались держаться сообща. Поведение здешних жителей показалось ей несколько странным.

Несколько куриц да старая корова – вот и вся живность. Впрочем, как узнала Шелли из рассказов своих новых знакомых – многие в здешних местах сочли бы и это роскошью.

Стоило девушке переступить порог, как между ногами вперед неё проскользнул крупный серый кот, так сказать, в полном расцвете сил. «Ещё один житель!» – улыбнулась она.

– Вот и Кис прибежал! – Милвана тоже заметила кота. – Опять, верно, за мной в лес усвистал! – с укором проговорила она, с добродушной улыбкой глядя на кота. Затем повернулась к девушке и пояснила, – Пропадёт ведь – так кому мышей–то ловить?

Шелли только улыбнулась, а вот Калейн неожиданно вступился за честь кота:

– Кыс–то пропадёт? Ох, старая – скажешь тоже! – он хрипло рассмеялся. – Да это же хищник, он же на охоту со мной ходил! – с гордостью добавил старик.

Девушка с интересом посмотрела на него, ожидая продолжения.

– Ох и враль, ох и враль! – возмутилась Милвана, обращаясь к Шелли за поддержкой. – Кис и родился–то, когда этот – она пренебрежительно указала на мужа – уже пять лет как на охоте не был!

– Брешешь, старая! С кем же я тогда ходил? – возмутился старик.

Девушка чувствовала себя неловко и попыталась отвлечь спорящих стариков:

– А почему вы его по–разному называете?

– Да потому что старик мой всё путает! – прозвучал ответ Милваны и одновременно с ним аналогичное обвинение произнес Калейн.

Шелли огляделась в доме, уже отчаявшись разнять спорщиков, как вдруг заметила пару пустых вёдер.

– Бабуль, может, водички хоть принести? Не ходить же в нахлебницах! – тут же предложила она.

– Спасибо, милая, да только далеко ведь! – бабушка трогательно взмахнула руками. – Не управишься, поди… Эй, старый, пойди помоги внучке! – скомандовала Милвана своему мужу.

Калейн молча махнул рукой Шелли, мол, иди за мной, и неспешно побрёл в сторону старого колодца. Девушка схватила ведра и поспешила за ним. Кис, или всё же Кыс, увязался за ними, обогнал и пошел впереди, подняв хвост трубой. Время от времени он оборачивался назад, проверяя, идут ли за ним люди и, убедившись в их покорности, горделиво продолжал путь.

Шелли только улыбалась каждый раз, ловя на себе взгляд их «проводника».

Она неспешно шла рядом с Калейном, размышляя о том, где же оказалась. Ещё по деревьям в лесу девушка поняла, что находится далеко от знакомых мест, узоры на одежде стариков ей тоже не встречались, хотя, нужно признать, вдоволь постранствовать Шелли так и не довелось. «Поэтому удивляться нечему» – решила она.

Заметив земляничную поляну рядом с тропинкой, девушка поняла, что проголодалась. А уж когда увидела спелые ягоды – и вовсе не смогла удержаться.

Старик наблюдал за простой радостью девушки со спокойной улыбкой умудрённого годами человека, не торопил и не ворчал.

А вот кот уселся на тропинку, хмуро глядя на копошащуюся у земли девушку, и нетерпеливо бил по сторонам хвостом.

Шелли заметила его недовольство и протянула ему ладонь, на которой лежали несколько ягодок:

– Ну что ты так смотришь на меня, серо–полосатый! Сам попробуй – это же вкусно! – задорно предложила она.

Кот, заметив протянутую ладонь, не смог побороть свойственное его породе любопытство и подошел, а затем, с подозрением обнюхал угощение. В следующий миг он укоризненно посмотрел на девушку, словно говоря ей: «Ничем съедобным тут и не пахнет!»

На что Шелли лишь беззаботно рассмеялась и забросила ягоды себе в рот, наслаждаясь сладким земляничным соком.

– Кыс, дружок, мог бы и принять угощение! – добродушно усмехнулся Калейн.

Кот выразительно посмотрел на старика и, демонстрируя обиду на весь род человеческий, досадливо отвернулся.

Немного утолив свой аппетит, Шелли вспомнила о цели их похода, подхватила вёдра и весело зашагала по тропинке дальше.

– А всё же, почему Кыс? – поинтересовался она.

– Милва уже зрением слабовата была, когда он народился. – с улыбкой начал объяснять Калейн. – Вот и решила, что это кошка, потому и назвала Киса. А когда поняла ошибку – заявила, что если имя подходит кошке, то и коту сгодится. Мы с Кысом, естественно, были против.

В этот момент кот, словно поняв о чём речь, выразительно мякнул, как будто соглашаясь со словами Калейна.

Старик с девушкой рассмеялись. Кыс недоумённо воззрился на спутников, не понимая причины их веселья.

– А про охоту что? – тут же поинтересовалась Шелли, радуясь, что разговорила собеседника.

– Тут я дал маху – сознался Калейн. – Запамятовал, старый дурень, что того кота давно уж нет… – с горечью промолвил он. – Но Кыс так на него похож!

Девушка с некоторым удивлением отметила искреннюю привязанность и любовь Калейна к своему четверолапому мяукающему спутнику и его предшественнику. До сих пор ей не встречались люди, столь тепло отзывающиеся о животных. «Ну, разве что тетя Марфа о своей Зорьке» – с улыбкой вспомнила девушка. Но улыбка тут же исчезла с её лица, стоило ей вспомнить, как эта «тётя Марфа» смотрела на неё, когда деревенский совет прогнал Шелли из родного села.

Калейн заметил перепад настроения спутницы и принялся рассказывать какую–то запутанную историю, которая, видимо, должна была её приободрить. Девушка оценила старания старика и признательно улыбнулась, отгоняя невесёлые воспоминания прочь. «Может, и вовсе удастся начать жизнь заново?»

Колодец и впрямь был далековато. «Полтысячи дюжин шагов – не меньше!» – прикинула девушка. «Если он стоял в центре посёлка, то людей здесь проживало немало. Что же стряслось?» – невольно задумалась она.

Судя по состоянию колодца, расцвет посёлка минул не меньше дюжины лет назад. Так что теперь деревянная крыша, когда–то покрытая узорами, покосилась и местами подгнила, брёвна сруба густо обросли лишайником… Ворот уцелел – и то чудо – вода ведь была глубоко.

– А верёвка–то новая! – приметила Шелли.

– Хех, так подновлял я давеча! – ухмыльнулся старик. – А то ведь прошлая–то совсем износилась…

Ведро полетело вниз. Но вместо гулкого плеска, раздался звонкий стук, как будто ведро обо что–то ударилось.

– Чтоб тебя! – рассердился Калейн. – Опять там мешается…

Он потянул верёвку на себя – та не поддавалась. Шелли постаралась помочь – но даже совместными усилиями им не удалось вытянуть ведро.

– За что это оно зацепилось? – удивлённо вымолвила Шелли, с любопытством заглядывая в колодец.

В промозглой полутьме видно было плохо, но зоркие глаза девушки различили какую–то палку, встрявшую поперёк сруба. Верёвка, на которой крепилось ведро, обмоталась вокруг и теперь намертво застряла.

– Второе ведро псу под хвост! – досадовал Калейн. – А ведь новые обода нужно у кузнеца задорого покупать – полмешка пшеном – не меньше!

– Дедуль, так что случилось–то? Неужели никак не достать? – изумилась Шелли.

– Да как его, окаянное, достанешь? – вздохнул старик. – Был бы помоложе – обвязался бы веревкой, да слазил бы глянуть – что, да как. Но… годы–то не те. – он вновь тяжело вздохнул.

– Так давай, я слазаю! – тут же предложила Шелли. – Ты подскажи, как – чего, а остальное сама сумею! – уверенно заявила она.

Калейн упирался, мол, опасно, да негоже девушке… но потом всё же поддался на уговоры.

Верёвка была ещё новой, прочной, должна была запросто выдержать вес Шелли. Калейн показал ей, как обвязаться, да начал объяснять, как спускаться…

Но не успел он договорить – нетерпеливая девушка уже ловко юркнула в сруб.

Доверяя своим рукам больше, чем вороту, старик сам держал верёвку, медленно спуская вниз ценный груз… Вскоре силуэт девушки перестал быть виден в колодезном полумраке. Калейн уже начал было беспокоиться, но снизу раздался гулкий возглас, несколько смятый эхом:

– Нашла!

Ещё некоторое время снизу доносился шум возни, затем Шелли всё же удалось отцепить ведро.

Вскоре старик уже помогал ей перебраться через край колодца наружу.

В руках довольная девушка держала ведро и какую–то кривую палку.

Калейн взглянул на «добычу» Шелли и вдруг смущённо отвернулся. Уши у него зарделись.

– Деда, чего ты? – изумилась Шелли.

– Да… Лук вот… – пробурчал Калейн.

– Где? – не поняла она.

Только когда старик указал ей на палку в её руках, девушка поняла, о чём речь.

– Так это когда–то был лук? – рассмеялась она. – Но как он туда попал?

– Знаешь, я ведь был охотником… – начал издалека старик. Он перевернул ведро вверх днищем и сел на него, приготовившись рассказывать. Шелли почувствовала, что старик хочет выговориться, и устроилась подле него на земле. Рассказ затянулся…

Смеркалось. Милвана нервно ждала их у двери. Под её гневным взором, оба, и Шелли и Калейн стушевались и торопливо прошли в дом. Им в спины Милвана ещё долго выговаривала за долгое отсутствие, мол, она тут еду приготовила, да извелась вся, пока они, негодники, невесть, где бродили…

Уже лёжа на лавке, после простого, но сытного ужина, Шелли вспомнила виновато–смущённое лицо Калейна, когда он закончил рассказ, покраснел и попросил не говорить ничего Милване. «И чего он волнуется?» – недоумевала девушка – «Забавная история».

Калейн в молодости занимался охотничьим промыслом, ставил силки, бил дичь…

Вот однажды Милвана и подарила ему лук по случаю какого–то праздника. Да не простой лук! Она купила его за какую–то «велику цену» у вечно пьяного нищего менестреля. Свою лютню тот к тому времени уже пропил, а лук у него никто не покупал, поскольку менестрель загибал за него непомерную стоимость и плёл что–то насчет волшебных качеств оного. Мол, бьёт без промаха и всё в таком духе. «И нашлась же дурная голова – старуха моя!» – часто с горечью и недоумением восклицал Калейн. Милвана, на беду, оказалась неподалёку и, наслушавшись россказней про чудо-оружие, выложила за него все свои сбережения.

Говорят, сам менестрель удивился, что ему всё же удалось кому–то продать свой «волшебный лук». Он даже бросил пить, выкупил лютню и отправился странствовать по миру.

Ну а Милвана была только рада, что сыскала мужу такой замечательный подарок…

Калейн не то чтобы был против нового лука, но… Как любой охотник, долго ходивший на охоту с одним и тем же оружием, привязался к нему как к верному товарищу и совершенно не собирался менять. А уж когда вызнал, сколько за обновку плачено…

Но Милвана всегда была женщиной своевольной и твёрдой в принятых решениях. Конечно же, женщина не пошла возвращать лук, как того требовал Калейн. Более того, она демонстративно сломала старый лук мужа, пока тот не видел. Так что наутро у Калейна уже не было никакого резона, чтобы отказываться от подарка…

Когда он отправился на охоту, испробовал лук – пришел в восторг – из него стал стрелять ещё лучше, чем прежде! Разочарование пришло после, когда, Калейн обнаружил, что не может выстрелить в белку или лисицу. Вот подстрелить кабанчика ему однажды удалось, но до следующего новолуния он не мог поднять лук ни на какую дичь. «И вроде чувству, что нужно мне – ан нет – не могу! И главное, кому скажи – не поверят!» И действительно, даже Милвана не могла поверить в то, что её муж каким–то образом «не может» выстрелить в дичь. Вот в то, что он ослаб зрением, да стар – в это – да. Не единожды Калейн ругался с Милваной по этому поводу. Однажды до того разъярился, что пошел, да и выбросил опостылевший лук в колодец… Естественно, теперь совершенно не хотел рассказывать об этом Милване, полагавшей, что её ценный подарок пылится где–то на чердаке.

«Какие всё же люди чудные!» – Шелли улыбнулась, свернулась поудобнее. И не заметила, как заснула…

Ей снился дракон, смотрящий на неё из глаз Кыса, странное знамя с золотым мотыльком, развевающееся над горящим замком и «волшебный лук» с которым она отправлялась в странствия…