Поросль

Растянувшийся в рубиновой траве гигант наблюдал, как от черных кос сидящей рядом Абобы взлетают вверх зеленые искры.

— Лаш, — Абоба, улыбаясь, смотрела ему в лицо. — Ты обещал показать мне Землю.

Серокожий Лаш, положив руку на бедро Абобы, закрыл третий глаз. Абоба рассмеялась и легонько шлепнула его по запястью.

— Нет-нет! Хочу увидеть Землю своими глазами.

— Я был там еще с твоим отцом. Помню храмы на островах, сады за крепостными стенами, сфинксов у ворот, каменные набережные. Тебе должно понравиться.

Абоба отвернулась и встала. Искры от волос побелели.

Отдыхающий в санатории Алексей Парькин уже который вечер наблюдал за яхтой, замершей неподалёку от берега. С моря дул прохладный ветер. В небе над водой сиял ковш Большой медведицы. Сегодня Парькин привел на берег соседа по столику в санаторной столовой Антона Михайловича.

— Михалыч, нет, ты просто посмотри. На-ка бинокль! Тебе не кажется, что на яхте никого нет? Она уже неделю тут стоит.

— Загулял, видать, хозяин.

— Да бог с ней, с яхтой. Говорю — творятся странные дела. Вот тот берег, — Парькин махнул рукой на мыс слева, — вчера имел выступ, похожий на нос. А сегодня этого «носа» нет!

— Лёш, берега, знаешь ли, осыпаются.

— А вода? — не унимался журналист. — Вчера она доходила до камней внизу. Да, да, приливы-отливы, это я знаю. Но не на столько же…

Михалыч смотрел прищуренными глазами на Алексея.

— Лёха, вот ты молодой, а не о том думаешь на отдыхе. Давай с Кирой познакомлю. Вот такая баба! Михалыч поднял вверх заскорузлый большой палец. Врач!

— У меня жена есть.

— Чудак ты, Лёха. Пойду-ка я тут, того, за кустик.

Михалыч отошел. Раздался шум и хруст. Алексей посмотрел в сторону раскидистого куста.

Прождав минут десять, Парькин закричал:

— Михалыч, тебе там помощь не нужна?

Еще через пару минут журналист, извиняясь, заглянул за зеленые ветки. Михалыч с перекошенным бледным лицом лежал в траве. Под шеей его зияло сквозное отверстие диаметром с теннисный мяч, но губы шевелились:

— Леха, помоги…

Парькин начал хлопать себя по карманам, в поисках мобильного, нашел, но тот оказался разряжен.

— А, черт! Михалыч, я сейчас!

Парькин выбежал на дорогу и вдруг остановился. Он осознал, что яхта исчезла. Журналист забыл о Михалыче, поморгал глазами, мотнул головой. За пару минут яхта могла пропасть, только затонув. Да и не такая глубина тут, чтобы затонуть вот так… бесследно.

— Чертовщина! — выругался Палькин и закричал вслед удаляющейся по дороге компании молодых людей: — Человеку плохо! Помогите мне его до санатория довести! Вызовите «скорую»!

Невидимые для людей Лаш и Абоба шли по воде в сторону берега. Лаш хмурился. Что стало с планетой? Не такой он ее помнил. Земля выглядела изуродованной и заброшенной. Воды почти не осталось, вокруг по поверхности суши на многие километры простирались выветренный каменный налет да засыпанные песком проплешины.Тяжелый воздух дребезжал от многочисленных колебаний, попахивал неприятными мыслями. А жители… мелкие, волосатые. Совсем другие. Другие города. Не стоило вести сюда Абобу.

Изящные пальцы Абобы сжали его руку. Искры над её волосами кружились мелкие, розовые, практически неразличимые на фоне заходящего солнца.

— Лаш, смотри-ка, похоже на отростки протока!

Третий глаз Лаша увидел веер тонких жгутиков, миллиметр за миллиметром подтачивающих выглядывающий из прибрежных вод валун.

— Лаш! Да все море кишит ими!

— Ты, мужик, на солнце перегрелся? — буркнул парень Парькину.

Михалыча за кустом не было. Парькин выкатил глаза, но примиряюще замахал поднятыми ладонями:

— Парни, сам не понимаю. Может, ему лучше стало, и он ушел. Прошу прощения. Спасибо.

— Психов там лечат, в санатории вашем.

Молодежь, недовольно посматривая на пунцового Алексея, ушла.

Быстро темнело.

Парькин поднимался по тропе, не смотря под ноги, стараясь ориентироваться на едва различимый силуэт корпуса. Впереди мелькнул движущийся объект. Человек бежал, останавливаясь на каждом шагу, делая странные пассы руками. У Парькина мелькнула мысль: «Зарядку, что ли, делает? Ночью. Вот уж верно, для ненормальных санаторий». На всякий случай Алексей сошел с дорожки и встал за дерево. Движущаяся фигура внезапно обежала его и сильно толкнула в спину. Парькин вскрикнул и рухнул в колючую траву, успев двинуть наудачу обидчика, но не попал.

Перед влюбленными гигантами возникло облачко сияющего света и затрубило:

— Рекомендовано покинуть территорию. На планете ведутся ремонтные работы.

Над головой Абобы взметнулся фейерверк красных искр.

— Грантота, это мы. Тут не ремонтные работы, а карантин надо объявлять. Вы что, не видите, везде отростки протока?

Тут под их ногами разверзлась черная дыра и за доли секунды Лаш и Абоба стекли в зияющее жерло, но облако Грантота серебристой дымкой окутало серокожие тела, и, взмыв вверх, перенесло их на ближайшую тучу.

Облако выцвело и проскрипело:

— На Земле небезопасно. Мы работаем над изучением поросли. Планета заражена порослью настолько, что высшие не стали объявлять карантин, а просто вычеркнули Землю из всех навигационных карт, отметив ее как безымянную малую черную дыру. Практически все воды планеты кишат отростками, от микроскопических до огромных. На берегу отростков меньше, но крупные особи, пройдя сквозь грунтовые воды вглубь суши, могут выгрызать ходы и выходить наружу.

Вокруг головы Абобы засиял золотистый нимб из искр.

— Грантота, надо людей сделать своими союзниками.

— Люди обречены.

— Пора им рассказать об опасности, научить, как уберечься от массы невидимых черных дыр.

Утром в столовой Михалыча Парькин не увидел. Перекусив наспех, Алексей пошел к администратору.

— Добрый день, э-э, Мария! — Парькин отвел глаза от бейджика аккуратной немолодой женщины. — А не подскажите ли, не уезжал сегодня Бессонов Антон Михайлович, из номера сорок семь?

— Ни сегодня, ни вчера Антон Михайлович не уезжал.

Мария отхлебнула воды из стаканчика и внезапно, на глазах Алексея, исчезла, сжавшись до точки как картинка на отключившемся экране.

— Покиньте вестибюль! — закричали у Парькина над ухом, рядом замелькали изящные руки и белый туман окутал его. Парькин потерял сознание.

Алексею снился чудный сон. В кабинете главного врача он жевал яблоко. Над столом висело серебристое облако, а на полу сидели, пригнувшись, два гиганта. Журналиста несколько смутила очень круглая грудь серокожей женщины, обтянутая красной тоненькой футболкой. Вспомнились фрески с красавицами Сигирии, утонченными и загадочными. Над роскошной прической гостьи, изобилующей замысловатыми вплетенными украшениями, вспыхивали разноцветные искры. В кабинете витал запах сандала.

Облако сгустилось и превратилось в молодую женщину в белом халате.

— Алексей, Вы журналист? Я — Грантота, но для вас буду просто Кирой. А это — гости из созвездия Волосы Вероники — Лаш и Абоба.

Гиганты по очереди кивнули головами. Трехглазый Лаш улыбнулся:

— Мы знали Землю еще при другом солнце. Люди Земли тогда были похожи на нас.

Грантота кивнула на стул и Алексей присел.

— Космос пронизан прозрачными, невидимыми человеческому глазу трубами. По ним транспортируют свет, энергию, материю и антиматерию. Мы называем такие трубы «протоки». Протоки очень древние, и, бывает, выходят из строя. Тогда на месте разрыва образуются черные дыры. Во Вселенной они не редкость. Сквозь Солнечную систему проходят пять каналов. Несколько тысяч лет назад произошёл порыв протока и в поле действие одного из оборванных его концов попала Земля. Она до сих пор не очень круглая — материк Лю, население, воды, постройки — все было втянуто в черную дыру.

Канал отключили и поставили заглушку. Но если Земля проходит под заглушкой, планету атакуют микроскопические черные дыры. Они ненасытны, невидимы, объединяются как ртуть и быстро увеличиваются в размерах. Мы называем их «порослью».

Вы, люди, сумеете помочь своей планете.

Абоба поднесла правую руку к своему виску. Искры стали собираться в руке и на середине ладони вдруг раскрылся глаз. Вокруг него мгновенно выросли многочисленные мелкие розоватые лепестки, напоминающие лепестки лотоса. Прозрачные и невесомые, они шелестящим потоком потекли в белый мешочек, подставленный Грантотой.

— Алексей! Это наш дар — пленка для глаз. Она позволит человеку увидеть поросль и защитит от нее.

Грантота продолжала:

— Чтобы отросток исчез, надо полем своих рук замкнуть отросток в кольцо, — она проделала подрагивающие пассы ладонями. — Сможешь ли ты, Алексей, рассказать об этом людям?

Дома, в усыпанной полосатыми подушками беседке, Абоба пила кворе с друзьями и показывала из точки на лбу их с Лашем путешествие на Землю.

— Вероятно обрыв протока был запланирован высшими кругами перед обнародованием. Они могли выбить средства на ремонт, и пустить их на предвыборную компанию, — сказала Муу.

Лаш ответил:

— Муу, думаю средства тут не причем. Возможен порыв от ветхости при вспышке сверхновой. Я так и не смог выяснить, в какие глубины вселенной раньше нес энергию проток. Оставить сектор в запустении было выгодно йети с Большой медведицы. Их лазутчиков не раз видели на Земле. И, я думаю, к нынешней расе людей они приложили свою… кхм, лапу. Все движение товаров и энергий сегодня идет через них. Да и заглушку повредить выгоднее всего именно им, чтобы не допустить отладку старой магистрали.

— Абоба, а как люди, выжили?

— О, Алексей их вдохновил! Люди очень активно вышли на борьбу с порослью и, похоже, решили найти ей мирное применение. А Грантота вчера передала сообщение, что принимала роды у жены Алексея. Родилась двойня — здоровые и красивые детки и да-да, девочку назвали Абоба, а мальчика Лаш.

Лаш приобнял Абобу и шепнул:

— Я опять убеждаюсь, что самым мощным источником энергии является счастливая женщина.

Искры над головой Абобы сложились в маленькую радугу и всех на секунду ослепила яркая веселая молния.