Для своих

Утро Джима начиналось с пробежки. Это стало своеобразной традицией, которую он не нарушал даже по праздникам и выходным. В шесть часов город ещё дремлет, переводя будильник «пять минут поспать», а Джим давно на ногах, несётся по выученному наизусть маршруту. Он рос толстым и неповоротливым ребёнком, поэтому отец требовал от него каждодневных тренировок. Но и сейчас он следовал воле отца. После пробежки — кружечка кофе. И пусть врачи молчат по поводу вреда пагубной привычки! Сосед Картер — тот любил начать день с джина. И ничего: жив-здоров. А Джим даже курить бросил давно. Но от кружечки кофе не мог отказаться. Без сахара, белый порошок портил божественный вкус напитка. И, конечно же, никакого растворимого кофе, только молотый. Пара варённых яиц и бутерброд с маслом и копчёной колбасой. К этому приучила мать: «Завтрак — главная еда!» Потом контрастный душ. Опять-таки, эта привычка досталась от отца. Может, именно она закалила здоровье, и поэтому его выбрали среди многих кандидатов в космическую исследовательскую группу?

А потом длительные напряжённые тренировки и тесты. Всех, кому предстоял далёкий путь, тщательным образом готовили и проверяли. Им предстояло выдерживать нагрузки вплоть до десяти «жэ», а также полную невесомость. Многие кандидаты сдавались после первой же недели. Их заменяли другими. Но не Джим. Этот уверенной походкой шёл к намеченной цели.

— Знаешь, Джим, мне иногда кажется, что ты машина, а не человек, — сказал Билл, программист исследовательского центра. — Откуда в тебе столько терпения? Где ты берёшь силы на пробежки? Я бы давно, наверно, сломался на твоём месте.

— Каждый должен быть на своём месте! — Джим улыбнулся, а Билл опустил глаза. Оба знали, что Билл уже сдался пять лет назад. Они вместе хотели стать космонавтами. Но Биллу на втором курсе надоела эта затея, особенно каждодневные тренировки, и он перешёл на другой факультет.

— Скажи, зачем тебе всё это? Что тебе тут не нравится?

— А то ты сам не знаешь?!

Раздался гулкий залп артиллерийского снаряда. Они давно привыкли не обращать на это внимания. Какое-то время молчали.

— Вот это мне и не нравится! — выкрикнул Джим. — Война, которой нет конца. Новый революционный вождь, что сменяет предыдущего. Им мало Третьей Мировой?! Не дождёшься, когда же они, наконец, наедятся. А экология! Скажи. Разве тебя устраивает воздух, которым мы дышим? Смог, да и только! Потратить бы их миллионы на вакцину от диффузионного соколиного гриппа. Но нет, закупка оружия, видимо, для них важнее человеческих жизней. ДСГ шествует по планете, опасный и неизлечимый, но деньги тратятся на дронов, а не на вакцину. Надоело! Всё надоело!

— Скажи, Джим, ты и правда думаешь, что на Омега-Медине будет лучше?

— Я на это надеюсь!

— В девятнадцатом веке люди смотрели на Венеру с завистью к Красной Планете, а оказалось, что её нещадно поливают сернокислые дожди. В двадцать первом столетии все страстно жаждали полететь к Марсу, а он оказался непригодной для жизни пустыней. Почему ты думаешь, что где-то там лучше, чем дома?

— А ещё раньше люди мечтали летать. Просто, как птицы. Они построили даже воздушные шары, которые на пару часов давали то, чем обделил Бог. На время они становились равны птицам и ангелам, покоряя небеса. Знаешь, сколькие погибли? Исследователи тех далёких времён положили жизни, чтобы теперь мы могли смотреть на звёзды, и не бояться их! Билл. Всё решено. Если ты оказался слаб, чтобы прийти к нашей мечте, это не значит, что я тоже сломаюсь. Не выйдет. Я верю, и меня не переубедишь.

Это был последний разговор старых друзей. Конечно. Они встречались каждый день, иногда вместе пили чай в столовой, перебрасывались парой дежурных фраз.

— Как дела?

— Нормально! А ты как?

— Потихоньку.

Но настоящих бесед не завязывали. Люди часто расходятся во мнении, и этот камень преткновения нередко оказывается крепче дружбы, которая, казалось, от прожитых вместе лет должна становится всё сильнее. Видимо, это не так. Собственные амбиции в одиноком мире важнее эфемерных отношений. Такова современность. Пути расходятся всегда незаметно. И нередко навсегда. Чтобы отплыть к далёкой стране, нужно сначала рубить канат, привязанный к якорю, который не даёт кораблю сорваться с места. Так и с людьми: иногда, чтобы достичь перемен, нужно сменить окружение. Так считал Джим.

***

Приятный женский голос отсчитывал секунды:

— Десять.

Последние мгновения, которые отделяли старую жизнь от новой.

— Девять.

И назад дороги не будет.

— Восемь.

Его тело крепко сжали ремни безопасности.

— Семь.

Страх накатывал волнами. Он никогда ещё не пережил так сильно.

— Шесть.

А что, если всё не так? Что, если там и правда, ничего нет?

— Пять.

Что, если Билл прав? Но он так и останется обычным программистом здесь, внизу! Среди неутихающих которое столетие войн.

— Четыре.

Он почти осязал направленные на него взгляды. Он творит историю, а они остаются здесь.

— Три.

«Всё будет хорошо! Главное — оптимизм, остальное тоже приложится»

— Два.

« Прощай, родная планета. Прощайте, родители. Прощайте, друзья. Я полетел в поисках лучшей жизни»

— Один.

Сердечный пульс удвоился. « Сейчас бы кофейку. Кружечку. Крепкого, без сахара. Можно со сливками»

— Старт!

— Прощайте! — прошептал он вслух.

Раздался гул моторов. Вниз опустилась яркая вспышка подожжённого водорода. Джима вжало в стену с огромной силой. К этому готовили много лет, но всё равно произошло неожиданно.

— Первая стадия полёта прошла успешно, — сказал всё тот же приятный женский голос робота-секретаря. — Переходим ко второй стадии. Подготовьтесь к криозаморозке. Приятного перелёта! Компания «Старнет». Всегда заботится о своих клиентах.

Новые технологии позволили обмануть скорость света. Конечно, больше неё не разгонишься, но есть способы, которые многократно сокращают путь. Джим не был силён в квантовой физике, впрочем, и по другим предметам ему поставили тройки только потому, что он был в хорошей спортивной форме. Спортсменам всегда делают поблажки, и он не был исключением. Зато эти все зубрилки, что заискивали перед профессорами, остались внизу, а он тут. Протянешь руку — и достанешь звёзды. Джим не мог объяснить многих происходящих вещей, но он однозначно знал, что дорога предстоит долгая, без заморозки она заняла бы жизни нескольких поколений, которые не видели бы солнечного света. Но его введут в состояние анабиоза. Кто знает, сколько поколений сменится на Земле, когда он откроет глаза на гостеприимной Омега-Медине, такой же молодой и полный энтузиазма, как сегодня.

***

Резкий толчок. Джим ещё не открыл глаза, но уже знал, что что-то пошло не так.

— Твою ж дивизию! — раздался знакомый бас бортмеханика.

— Что случилось? — спросил Джим, срывая ремни безопасности.

— Кораблю пришёл капут. Всё, долетались.

— Но как?

— Если бы я знал. Я же тоже был в анабиозе. Единственное могу сказать точно: если на этой планете не найдётся достойного летательного аппарата, то домой мы не вернёмся никогда.

Джим и не собирался никуда возвращался, когда летел осваивать новый мир. Но на сердце что-то защемило. Он вспомнил лицо отца, который научил его всему. Мистер Моррис был уважаемым человеком, пока не присоединился к повстанцам. На самом деле, революции не были редким явлением после Третьей Мировой. Под гром аплодисментов власть отдали мировому правительству, которое обещало долгожданный мир, кровавая бойня всем надоела. Радовались, как дети, когда руководство отдали Тринадцати Отцам. Один из них становился своеобразным императором. Остальные стремились свергнуть его, и занять место. Но эта борьба под тщательным контролем со стороны правительства была вдвое менее кровавой, чем все войны до этого. Человек занимал место в обществе, и тут же вынужден был присоединяться к сопротивлению, чтобы в новом правительстве, которое захватит, по плану самих же Отцов, власть через пару месяцев.

Но мистер Моррис вступил в члены клуба настоящего сопротивления, которое не подчинялось правительству. Они проиграли, чего и следовало ожидать. И этой ошибки ему не простили, как и другим повстанцам. Через время после казни отца, не вернулась домой и мать. Самого Джима долго исследовали на предмет «несоответствия идеологии» Но он оказался сильным спортсменом, поэтому один из партийных лидеров дал ему шанс. Джим понял, что борьба с властью бесполезна, но он не хотел оставаться на планете, которой правят лицемеры. Он поставил целью выйти из-под власти Отцов. Но сейчас, когда мечта сбылась, на сердце грусть и пустота.

— Ты уверен, что никак не получится починить?

— Джим, мой отец — видный политик. Он подтасовал результаты тестирования. Об устройстве корабля я знаю не больше твоего. Честно признаюсь, что в ремонте не очень разбираюсь.

— В общем, мы попали!

— Ага, — признался Людвиг.

Они выбрались из корабля.

— Прощай, жестянка!

Небо освещено тремя солнцами: красным, голубым и фиолетовым.

— Кажется, этим воздухом можно дышать! — сказал Джим. — Можно снимать шлем!

На них уставились четыре пары глаз зелёного существа с семью парами щупальцев на голове.

— Здравствуйте! Мы прибыли с миром! Подскажите, мы попали на Омега-Медину?

— Заткнись, жалкий землянишка. Не нужно делать вид, что не знаешь, куда попал.

— Мне кажется, что они не больно дружелюбны к нам, — прошептал Джим.

— Ага, — так же шёпотом согласился Людвиг.

— Идите в миграционную, закон для всех одинаковый, — сказал с ноткой отвращения в голосе инопланетянин. — Надеюсь, вам откажут в визе.

— Так куда идти-то? — поинтересовался Джим. Зелёный показал направление семипалой рукой.

— Спасибо! — они пошли. А новый знакомый прошипел вслед:

— Приехали всякие. Дома им не сидится. Как будто Омега-Медина резиновая! Самим не хватает работы, а тут ещё эти. Тьфу!

— Гляжу, они не любят гостей! — сказал Людвиг.

— Эй, бледнокожий! Вали домой! — крикнул ещё один зеленокожий.

То тут, то там мелькали вывески: «Только для омега-медян», «Земляне, валите домой!», «Будь, как дома, но помни, что в гостях! Помни, землянин!»

— Что-то мне подсказывает, что мы не первая экспедиция, которая высадилась на этой планете! — сказал Джим.

Вход в огромное здание обрамляла вывеска: «Обязательный миграционный учёт»

Внутри душно. Огромная толпа людей, человек триста, не меньше. Утомлённые, раздражённые, озлобленные.

— Молодые люди, вы куда? — сказала пожилая дама. — Записывайтесь в список. Вы будете семьсот седьмым номером. А вы — семьсот восьмой.

— Почему же так много людей?

— Как будто с Луны свалились! Ждите очереди!

— Новенькие? — к парням подошёл мужчина лет сорока на вид.

— Ага.

— Пойдёмте на свежий воздух, покурим.

Джим давно забросил эту вредную привычку… лет триста назад. Но сейчас не отказался от предложенной папиросы.

— Давно здесь? — спросил Джим.

— Года два. Всё жду очереди на регистрацию. Но ничего, осталось пару месяцев посидеть, и всё, пройду наконец к инспектору.

— Откуда же столько людей на Омега-Медине?

— Странные вы парни, как будто не от мира сего.

— Я правда не понимаю! Мы же первыми отправились сюда с экспедицией. А тут теперь толпа наших.

— Первыми, говоришь! Как же я сразу не узнал. Вижу же, знакомое лицо! Ты Джим Моррис, из первой экспедиции! Наслышан о тебе! Марки собирал с твоими изображениями в детстве! На Земле считали, что ваша экспедиция пропала бесследно. А вы живёхоньки! Никогда не думал, что доживу до таких дней!

— Так вы оказали на планете раньше нас?

— Да. Через сотню лет после вашего отлёта изобрели гиперскачок, и мы смогли пересекать пространство намного быстрее, чем умели это делать в ваше время. Вы только долетели до пункта назначения, а несколько поколений уже давно здесь.

— Что-то мне Омега-Медина вовсе не напоминает рай! — заметил Джим.

— Рай — он не для всех. Больше для своих. Когда на Земле началась Четвёртая Мировая, в которую переросла борьба с Отцами, омега-медяне с радостью приняли первых беженцев. Но многие из нас решили улететь в поисках лучшей жизни. Мы искали покоя, убегая от войны. Вскоре мы стали изгоями. Скоро ты сам всё поймёшь.

— А почему же не возвратиться назад?

— Некуда возвращаться! — новый знакомый не проронил больше ни слова.

***

Очередь Джима пришла через три с половиной года. Его встречал зелёный инспектор, неприветливо помахивая длинными щупальцами на лице.

— И что же вы забыли на Омега-Медине, Джим Моррис? Экспедиция, говорите. Дружественные отношения. Наша планета вращается вокруг пяти солнц, мы столица множества планет. Населённых и пригодных для жизни, хочу заметить.

— Трёх солнц, — заметил Джим. Инопланетянин брезгливо фыркнул.

— Всё время забываю. Что ваши несовершенные органы чувств не видят ультрафиолетовое и инфракрасное солнца. Так вот. Почему вы не полетели на Бета-Центавру, например? Да, там прохладно, температура опускается до минус сорока. Но там на рудниках нужны рабочие руки. А вам бы всем в столицу. Тут вам не рады, когда вы это поймёте! В общем, в визе отказано. Возвращайтесь домой. Обратную дорогу вам оплатят.

***

Людвигу разрешили остаться, поэтому назад Джим возвратился сам.

Выйдя из шлюпки, он смотрел на руины городов. Одетые в лохмотья люди встретили его протяжным гулом благоговения и удивления.

— Бог спустился на колеснице с небес! — закричала женщина с разукрашенным лицом. — Позовите вождя!

К нему подошёл мужчина с костью в носу.

— Встаньте на колени! — закричал вождь. — Поприветствуйте бога-спасителя!

Джим не ожидал увидеть родную планету такой. Но это был шанс выстроить рай самому, а не гнаться за счастьем куда-то вдаль.

Конечно, это далеко не первая человеческая цивилизации. Люди выстроили когда-то мир высоких технологий. Потом всё уничтожили, и возвратились в пещеры. Джим провёл молодость в восьмой по счёту человеческой цивилизации, и теперь стоял у истоков девятой. Но он этого не знал.

Он был полон оптимизма, и, как всегда не готов был сдаваться.