Дракошка

Королевская грудь часто вздымалась от запаха жареной картошечки с лучком, норовя порвать парчовый камзол. Камзол скрипел, елозил, однако продолжал стойко удерживать позиции, словно от этого зависела жизнь мастера, который его сшил. Мастер сидел здесь же, за королевским столом, и отчаянно потел, с ненавистью поглядывая на молодого повара, закручивающего одной рукой усы, а другой… а другой рукой этот негодяй протягивал королю поднос с картошкой. Все придворные сочились елейными улыбками, кроме портного и королевы. Королева, поджав губки, недобро щурилась, отчего у повара, когда он невзначай словил предназначенный ему злой прищур, затряслись поджилки.

«Неужели кетчуп забыл?» — подумал он, неловко ставя блюдо перед королём.

Король довольно заурчал, точно белый тигр. К слову, у короля были белые тигры и держал он их в зоопарке, возле дворца, чтоб хвастаться своим заморским друзьям. Они (собственно, друзья) частенько навещали короля с королевой и тоже привозили иноземную фауну, отчего запасы картофеля в королевстве таяли, а зоопарк становился больше и обширнее. Король любил животных и покупал их при каждом удобном случае. При этом он умудрялся вести правильную внешнюю политику, несмотря на ограниченность своих ресурсов. Ресурса было всего два: паровые машины и картошка.

— Ваня! — строго сказала королева. — Ты нужен королевству!

Ваня, молодой повар, замер на половине зала и ухватился за округлое плечико кушающей фрейлины, перепутав его со спинкой стула.

— Чего желаете, ваше величество? — пробормотал он, поворачиваясь на негнущихся ногах к королеве.

— Полетишь на Плутон на станцию Мастроканиталипецкульникоподновая, а оттуда через жерло чёрной трубы в… Как она называется, дорогой?

Король отвлёкся от блюда и с сожалением посмотрел на Ваню. В его карих глазах накопилась грусть, какая бывает при прощании с горячо любимым родственником, который принёс немало радости и разнообразия в серые будни их скучного семейства. Причём лицо короля так потускнело, что Ваня понял — сейчас с ним попрощаются навсегда. Но король вместо слов прощания заговорил бодро и даже как-то торжественно, словно вручал золотую медаль за заслуги перед королевством.

— Называется Глиза 581! — По королевской щеке прокатилась слеза. — Ваня, дорогой ты мой человек! Какие же у тебя золотые руки! Как же ты великолепно умеешь готовить картофельные лепёшечки, запеканки, гратены, котлеты, драники, бабку, гуляш, зразы, крокеты, жаркое, хашбраун! Ну и… А цеппелины? А рулет? А пюре? Молодец!

Выбросив руку вверх, король резко растопырил пальцы.

— А теперь вжиииих! И что?..

Посмотрел сквозь пальцы на повара осуждающе и повторил:

— И что?..

Слеза сорвалась с королевских ресниц, капнула на камзол, поползла неторопливо по парче. Королева неуловимым движением промокнула живот королю кружевным платочком.

— Дорогой, — сказала королева. — Присядь, я скажу. Ваня, назначаем тебя младшим лейтенантом королевских военно-космических сил! Полетишь на Глизу… Тамошнее солнце, как уверяют наши учёные, очень полезно. Полезнее нашего. Вырастишь самую вкусную картошку! А потом, вместе с доказательством нашего могущества, вернёшься, и мы отпразднуем твою победу. Наше королевство прославится, а завистники обзавидуются! Сколько бы тебе времени не понадобилось — мы будем ждать и верить в тебя. Ради такого дела мы с королём сядем на диету. Это будет нелегко. Видишь, как короля разнесло? Но ничего — мы справимся.

Не удержавшись, король заплакал. Его поддержали придворные и Ваня. Где находится Глиза 581, Ваня не знал и не хотел знать. Он умел только готовить и хватать фрейлин за округлости — всё, что нужно молодому успешному повару. Ещё раз окинув взглядом плачущих, он отметил сквозь слёзы, что не все рыдают, а даже наоборотулыбаются — королева и портной.

Не понимая таких поворотов судьбы, он постарался пройти незамеченным сквозь ряды гвардейцев к спасительной конюшне, но его уже ждали люди в чёрных кимоно (учёные королевы, выписанные из-за океана) возле парового автомобиля, на борту которого было написано всего три слова: «Ня цюзое сонцэ!»

***

Ваня опирался спиной на бруствер, наспех сколоченный из остатков жилого модуля. Руки нервно хватались за большой металлический диск, бывший ранее частью шлюза. Его лицо, казалось, свела судорога — скулы в пунцовых пятнах, белые губы, на лбу складка прямо над переносицей. Эта складка была очень похожа на след от подковы маленького размера. Некогда новенький Ванин комбинезон сейчас трепыхался на ветру истерзанными лохмотьями. Бывший повар сильно отощал, но, судя по решимости в глазах, не сдался.

— Может, пора домой, Юта? — с надеждой спросило белое облачко, зависшее в нескольких шагах от Вани.

Ваня причмокнул губами.

— Ты мне только на глаза попадись, пришелец, сразу объясню, что к чему и кому домой!

Облачко вздохнуло и очень вежливо сказало:

— Во-первых, и я это не раз говорил, пришелец здесь вы. Во-вторых, вы не можете меня увидеть, потому что ваши органы зрения не годятся для этой системы. Вот, для вашей, Солнечной — пожалуйста, а для Потамии — уж не обессудьте, вы слепец. Я могу войти в другое энергетическое состояние, более привычное для вас, но, боюсь, вы опять начнёте кидаться в меня горячими полосками.

— Я больше не буду стрелять из парстера, — сказал Ваня, отодвигая от себя ногой оружие. — Только и ты не дерись. Добро?

— Добро в вашем понимании мне непонятно. Вы можете сказать одно, а подумать совсем другое, как, впрочем, и сделать абсолютно третье, при этом число вариаций, с которой вы мыслите...

— Ты копался в моей голове? — перебил Ваня. — Телепат, что ли? И почему ты называешь меня Ютой? Я, Ласточкин Иван Андреевич, 2117 года рождения. Полных лет — двадцать три. Младший лейтенант королевских военно-космических сил. Первый поселенец на Глизе 581.

— Значит, Юта, — сказало облачко. — Всё, что находится в круге света этого солнца, подчиняется особым физическим и энергетическим законам. Войдя в него, вы стали объектом моего любопытства. Всё, что я знаю о вас и о вашем мире, я почерпнул из ваших разговоров с Ютой-2.

— Ах, это, — улыбнулся Ваня. — Юта — это мой позывной, а Юта-2 — это позывной космической станции на орбите Плутона. Мастроканиталипецкульникоподновая называется. Она в автоматическом режиме записывает и передаёт данные на Землю. Там работают паровые андроиды и роботы. Механические существа. Ещё там есть искусственная червоточина, через которую я попал к вам.

Ваня ненадолго замолк, завертел головой в разные стороны и замахал руками.

— Почему передо мной летают жужики? — намахавшись, спросил он, бряцнув металлическим диском о бруствер. — Слушай, как тебя? Прекрати свои фокусы. Хватит!

Белёсая нить, тянущаяся от облачка к солнцу, пропала и возникла снова, возле спутника. Облачко стало то удлиняться, то сужаться, теряя прозрачность. Ваня занервничал и прикрылся диском. Подумав, встал и сделал пару шагов назад.

— Хотите домой? Я могу помочь вам…

— Нет! У меня миссия! — зло закричал Ваня и мячом запрыгал на месте. — Мне надо поставить флаг и вырастить картошку.

Облачко схлопнулось, будто его резко втянули в невидимый пылесос.

— Знаю-знаю… вы, Юта, прыгайте, пожалуйста, осторожнее, ещё раздавите вашего покорного слугу.

Услышав про то, что он может на кого-то наступить, Ваня посмотрел вниз и, не удержав равновесие при очередном прыжке, завалился на спину.

— Ты… ты… карликовый единорог? — только и сумел выговорить он.

— Почему карликовый? Взрослая особь мужского пола, нормально развитая, — обиделся единорог.

— А имя у тебя есть? — спросил Ваня, поднимаясь.

— Сол.

— Соль?

— Сол. Без смягчения. Юта, давайте сделаем так: вы расскажете о своём мире, а я — о своём. Мы пройдёмся по памятным местам, посмотрим на местную флору и фауну, и вы полетите домой.

— Почему?

— Потому что есть законы мироздания, которые нарушать нельзя. Посмотрите внимательно вокруг. Что вы видите?

Ваня внимательно обвёл взглядом подножия песчаных барханов, заканчивающихся ледовыми шапками; лес из тонких стеблей; и сказал:

— В принципе, нормально. Между песчаными дюнами текут реки, колосится высокая прозрачная трава. Небо необычного цвета — какой-то оттенок фиолетового. Синее солнце. Хмарь. Привыкнуть можно. Главное, воздух чистый, даже лучше, чем в санатории им. В. И. Ленина.

Единорог посмотрел на небо — полчища драконов кружились в бесконечном водовороте. Они летели на одной высоте, выдыхая пламя, отчего внутренняя сторона крыльев поблёскивала пурпурной чешуёй. Каждая особь была размером с ладонь Юты.

— Это не хмарь, — сказал Сол. — Это… Вы слышали когда-нибудь о циклической жизни?

— Нет, не слышал, — Ваня начал ходить вокруг Сола, заглядывая со всех сторон, словно видел нечто совсем странное. Бывший повар присел, несмело ткнул пальцем единорогу в бок, погладил по голове, не забыл зацепить ладонью рог.

— Совсем маленький, не больше сорок пятого растоптанного… — пробубнил.

Сол не обратил на его слова никакого внимания, продолжив свой рассказ.

— Значит, слушайте… За ухом почешите. За правым, ага. Так вот… Цикличность жизни — это когда одна форма жизни движется и растёт по траектории вращения вокруг Солнца.

— Закон всемирного тяготения! — важно кивнул Ваня. — Знаю такой.

— Нет, всемирное тяготение тут ни при чём. У нас свои законы и своё собственное солнце. Как же вам объяснить? Вот, посмотрите на меня. Видите, какой я маленький? Когда планеты сделают 1,6180339887 оборотов вокруг солнца, я перестану существовать на этой планете и начну жить на другой, где мои габариты немного увеличатся, а также, со временем, появятся крылья. Хотя нет, крылья будут на пятой планете и полностью вырастут только на двенадцатой.

У Вани поползли брови вверх.

— Возрождение?

— Нет, вы не поняли, я не умру. Просто, это такие этапы эволюции. Законы данного мироздания и вы, уж простите, в него никак не вписываетесь. Вернее, ваш вид. Ваше место в Солнечной системе, ведь именно там вас сотворили. У вашего вида совсем другие биоритмы. Не приживетесь.

Почесав в затылке, Ваня встал с корточек и, глядя вдаль, задумчиво сказал:

— Откровенно говоря, мне тут не очень нравится. Однообразный пейзаж, да и фрейлин нет… Но у меня миссия. Пока её не выполню — улететь не могу. Не имею права! Рад бы помочь…

Сол невольно подумал:

«Какой же упёртый чужемирец! Силой тут не решить — надо по уму».

— …Пойми, Сол, — тем временем продолжал разглагольствовать Ваня. — Я служу личным поваром у короля. По пять раз на день ему готовлю. Очень нравится ему кушать. А приготовить драники из инопланетной картошки — это честь и почёт, это мировая известность. Здешнее солнце, по теории наших ученых, позволит вырастить невиданный урожай, обогащенный азотом и фосфором… Это героизм, в конце концов! Только, боюсь, героем я стану посмертно… семенной материал, ту самую картошку мне дали, чужое солнце — вот. Еще бы почву нормальную завезли, а не этот песок да камни…

— Слушайте, — перебил его Сол, сплёвывая. — Я, кажется, понял, как вам помочь, чтобы вы попали домой. Нам надо сделать картошку!

— Неужели? — недоверчиво переспросил Ваня. — Как мы сделаем картошку — по мановению волшебной палочки? Я хоть и родился в деревне, но у нас с образованием проблем нет. Могу показаться провинциалом, согласен, но за дурачка-то меня не считай. В нашем мире всё подчиняется сопромату и теоретической механике — это, конечно, после слов короля с королевой! — и из пустоты ничего не берётся. Не могу же я вырастить картошку на песке и камнях?! По-моему, королева просто захотела от меня избавиться...

Ваня, шмыгнув носом, перелез через бруствер и, увязая по голень в песке, неуклюже побрёл вперёд, к тростнику. Догнав беднягу, Сол выдержал паузу, подбирая нужные слова.

— Вырастим, не волнуйтесь! — наконец сказал он, когда удалось чуть обогнать широко шагающего Ваню. — Король будет доволен. Мы возьмём много-премного тростника и накормим им драконов, которые, в свою очередь, объевшись целлюлозы, сделают…

— Драконы, серьёзно? Сол, никогда не подумал бы, что у пришельцев есть чувство юмора, — сказал Ваня и поднял вверх указательный палец. — Шутник!

Единорог дружелюбно заржал, на что Ваня не менее дружелюбно улыбнулся.

— Значит, надо сделать картошку?! — спросил Ваня. По мере молчания Сола, улыбка сползала с Ваниного лица, уступая место неуверенному причмокиванию. — А всё-таки, как мы её сделаем? Где мы возьмём драконов?

— Неважно. Готовы ли вы пойти на обман ради всеобщего блага?

Ваня остановился и опять почесал в затылке. Они стояли возле края тростникового леса.

— Обмануть короля? — переспросил Ваня. — А может, обойдёмся как-нибудь без обмана?

— Нет, — сказал Сол. — Все великие дела зиждутся на… Вы, главное, делайте то, что я вам скажу и всё будет хорошо. Хорошо?

— Хорошо, — помедлив, согласился Ваня.

Сол шарахнулся в тростник.

Стебли зазвенели колокольным перезвоном — дерзко, голосисто. Драконы вздёрнулись, словно кто стегнул кнутом по их заскорузлым бокам — стеклянный тростник принадлежал им! Единороги не имели никакого права вламываться в их жилище. Хоть драконы и не ели единорогов, но ради справедливости готовы были любого разорвать на мелкие кусочки, поэтому, когда тростник вздрогнул, принимая нежданного гостя, драконы на мгновение опешили, услышав переливчатый звон прозрачных стеблей, а затем свалились с неба визжащей от негодования стаей разъяренных бестий. Клацающие зубы начали неистово рвать и крушить.

Хорошо, что Ваня ничего не видел, кроме розового тумана, ломающего тростник. Единорог резко свернул и затаился. Ничего не заметившие драконы пронеслись вперёд, а Сол, тем временем, вернулся к Ване. Спрятался у него за ботинком. Вскоре большую часть леса обкорнали до песчаной лысины у подножия одного из барханов. Драконы не ели тростник, они получали энергию от солнца, но сейчас, в приступе бешенства, они наглотались хрустящих стеблей сполна.

— Приготовьтесь, — сказал Сол. — Сейчас важна быстрота вашей реакции. Собирайте и лепите.

— Что лепить?

С неба посыпались жемчужные шарики с пурпурными ядрами внутри. Сол стукнул копытом, и над Ваней растянулась энергетическая сетка. Проходя сквозь сетку, жемчужины становились видимыми Ване.

— Картошку!

Ваня застыл, а затем, хлопнув себя ладонью по лбу, кинулся собирать шарики. Собрав пять-шесть штук, он аккуратно сдавливал их, придавая им форму приплюснутого с полюсов шара. Ядра жемчужин под нажимом сливались в одно большое пурпурное ядро, которое быстро темнело до коричневого оттенка.

— Получается! — закричал Ваня. — Картошка вполне себе. Дракошкой сорт назову!

— Отлично! Как скажете, когда хватит, доставлю вас домой. Король будет счастлив, а вы…

— А я буду национальным героем! — сказал Ваня. — Но как я доберусь домой?

— Об этом не беспокойтесь, я восстановлю ваш жилой модуль и ракету.

Обрадованный Ваня принялся с удвоенной скоростью «лепить» картошку. Вскоре возле Сола выросла небольшая картофельная пирамида.

— Ну, мешков тридцать будет. Думаю, хватит.

Единорог важно кивнул и тут же помог решить Ване вопрос с разломанной ракетой и развороченным жилым модулем. Правда, получилось нечто среднее. Щит так и остался валяться возле бруствера, и как Сол ни старался всё вернуть в прежнее состояние — много деталей были лишними. Но, в конечном счете, договорились до того, что Сол закинет все предметы в дыру, которую Юта-2 называл искусственной червоточиной, не повредив остаток жилого модуля, где будет сидеть Ваня в герметичной комнате на картошке.

Так и поступили.

Ваня, перед тем как безвозвратно улететь в дыру, сказал:

— Спасибо, Сол. Не знал, что чужое солнце может согреть не хуже родного. Рад был с тобой познакомиться. Может быть, когда король съест всю твою картошку, мы увидимся снова?

— Возможно, — лаконично ответил единорог. — Не пропадайте.

— Спасибо… Вам! — пролепетал Ваня, забираясь в модуль.

Вот так, собственно, они и расстались.

Сол ещё долго смотрел на небо, вспоминая, как впервые увидел Ваню. Это был шок, который вскорости уступил место другому чувству. Заинтересованности, что ли? Вот, и сейчас единорог смотрел и думал, как же король воспримет Ванино блюдо из драконьего назема?

Понравится ли оно ему?

***

Снег мерно ложился на черепицу королевских башенок. Холодное солнце, затянутое вуалью предрассветной дымки, щетинилось морозными колючками, норовя схватить советников за окладистые бороды, а фрейлинам заглянуть под длинные шерстяные юбки. Но люди так торопились успеть во дворец в назначенное время, что совсем не обращали внимания на мороз. Они толкались, шутили и весело бросались снежками по пути во дворец, не забывая, правда, об этикете (поэтому кидали мимо, чтоб не запачкать). Всё-таки важный приём — званый ужин, на котором лучший повар Иван Ласточкин представит новое блюдо. Ради такого события слетелись все заморские друзья короля. Да что там говорить о друзьях — недруги тоже были и сидели в первом ряду. Залы сверкали начищенной позолотой, королева улыбалась, а придворные склонялись в немыслимых реверансах.

Скрипнула потайная дверь, впуская короля. Он сильно исхудал, его щёки ввалились, под глазами залегли тени — он больше влачился, чем шёл, но всё равно в его движениях сквозила такая грация, такая величавость, что некоторые особенно чувственные особы падали ниц и замирали так, пока король не соизволил остановиться во главе стола. Поклонившись, король сел, разрешая придворным занять свои места согласно этикету. Королева, обведя всех пристальным взглядом, кивнула — торжественно зазвенели поднятые над головами серебряные вилки. Ваня, находившийся рядом с троном, снял крышку с королевского блюда и отошёл к окну. Король медленно потянулся за ножом и вилкой. Его руки дрожали, а на глаза наворачивалась слезы радости. Ваня, бывший повар, отсутствовал почти год, что не могло не сказаться на родственных чувствах, которые питал к нему король. И теперь, восстановив Ваню в должности, король хотел только одного — всласть наесться любимой картошечки, выращенной лучшим поваром его королевства.

Но не успел король толком проглотить первый кусок, как лицо его почернело, а жилы вздулись на шее корабельными канатами. Королевский рык прокатился по залу, разметав пугливых фрейлин по стенкам. Королева впала в истерику. Советники посыпались на пол переспелыми фруктами. Самые жадные из них — охочие до инопланетной картошки — хватались то за дорогие камзолы, то за бархатные штаны с причудливыми складками. Буквально все рычали то же, что и достопочтимый король.

И если перевести их рычание на человеческий язык, то получалось примерно следующее:

— Ваня, дорогой ты наш человек, какой же ты молодец, что проделал такой долгий путь. Какой же ты молодец, что побывал на станции Мастроканиталипецкульникоподновая, что стоит на Плутоне. Какой же ты молодец, что слетал на Глизу 581 и вырастил там самую вкусную инопланетную картошку. И ещё больший ты молодец, что вернулся. Но скажи нам, пожалуйста, Ванюш… Что же за дерьмо ты приготовил?

На что лучший повар королевства только философски пожимал плечами и говорил:

— Это цикличность жизни…