Глава 8

Сколько прошло недель, месяцев, а, быть может, и лет, дон Диего де Сабио знать не мог. Он был прикован руками и ногами к сырой холодной стене в кромешной темноте узкого тесного карцера, в котором вряд ли можно было бы лечь и вытянуться в полный рост, если бы дон Диего имел такую возможность. Раз в сутки ему приносили отвратительную похлебку, на основании этого он пытался вести учет дням, но на второй сотне сбился со счета. Или ему просто надоело считать. Если бы у него были свободны руки, он смог бы достать свою Книгу, которая всегда была у него при себе. Ее не могли изъять при обыске, ее вообще не могли у него отнять, зато он сам всегда мог воспользоваться ею в нужный момент, но для этого должна быть свободна хотя бы одна рука. В том, что смерть не настигнет его в этой камере, не могло быть сомнений. Но когда он сумеет освободиться от оков — вопрос времени. Либо должны рухнуть стены тюрьмы, либо проржаветь цепи. И на то, и на другое может потребоваться сотни лет.

После заточения к нему периодически наведывался священник в расшитой золотом сутане, подручный Торквемады. Он задавал ему один и тот же вопрос: «Ты одумался, сын мой?» Сначала дон Диего пытался втолковать, что он не в силах выполнить желание королевы: невозможно приготовить эликсир бессмертия для постороннего человека. Потом ему просто надоело отвечать, и он молчал. Спустя какое-то время священник перестал приходить. А потом перестал приходить и тюремщик, приносивший еду.

Где-то рядом с потолка время от времени капала вода. По одной капле, с периодичностью в несколько минут. Звук падающей капли гулким эхом разносился по камере, и это было единственное, что нарушало тишину — даже крысы обходили стороной это неприглядное помещение. Но некоторое время назад дон Диего стал различать отдаленный шорох в стене, который, постепенно усиливаясь, становился похожим на скрежет по камню. Сначала заключенному казалось, что он сходит с ума, а странный звук — не что иное как слуховая галлюцинация. Но скрежет становился все явственнее и громче. Он то прекращался на несколько часов, то снова возобновлялся, причем с большей силой.

И вот однажды из стены вывалился камень, и дона Диего ослепил яркий свет. На самом деле свет был довольно тусклый, его излучала самодельная свеча, которую держал в руке обросший бородой и длинными волосами человек, пробравшийся в его камеру через возникшую в стене брешь. Дон Диего даже не удивился появлению в карцере посетителя, он лишь подумал, что и его собственная борода, очевидно, не меньшей длины, только он не мог ее потрогать, опять же по той причине, что его руки были прикованы к стене.

Человек осмотрелся и грязно выругался.

— Каррамба! Два года работы — и все в зад дохлой черепахе! Вместо свободы — другая клетка с полумертвым стариком, подавись ты кишками кальмара!

— Кто вы? — спросил его дон Диего более учтивым тоном, нежели пришелец.

— Я? — незнакомец немного остыл. — Да какое это имеет значение! Меня зовут Педро Бенито, я был капитаном галеона «Святая Каталина», мы перевозили грузы из Вест-Индии. Два года назад меня арестовали по ложному доносу, якобы утаил для себя несколько слитков серебра. Но клянусь непорочностью Девы Марии, это клевета, не брал я этих слитков! А ты кто?

— Дон Диего де Сабио. Осужден Святой Инквизицией в 1496-м году. Кстати, не подскажете ли, милейший, какой нынче год?

— Да вроде как с утра был тысяча пятьсот седьмой.

— Что?! Так значит, я прикован к этой стене уже одиннадцать лет?!

— Да ты в уме ли, старик? Чтоб мне гореть в преисподней, ни один человек не провисит вот так на цепях и больше одиннадцати дней!

— Почему ты называешь меня стариком?

— А как тебя еще называть? Ты на себя погляди! Ты весь высох и сморщился как сушеная груша. Вот ведь судьба-злодейка, клянусь Святым Духом! Думал, что ковыряю стену в сторону реки, туда, где меня ждет свобода, а оказалось — в соседнюю камеру. А второй раз проделать такую дыру мне уже не под силу. И так без малого два года усилий — и все в брюхо осьминогу…

— Если ты поможешь мне освободиться от оков, мы выберемся отсюда. Кстати, а чем ты расковыривал раствор, связывающий камни?

— Один мой верный друг передал мне обломок пилы в краюхе хлеба. Я бы мог перепилить решетку, но окно в моей клетке очень высоко, почти под потолком, к тому же выходит на тюремный двор. Да и узкое оно очень, мне не пролезть. Зато я смог разглядеть в окно, что совсем рядом тюремная ограда. Я подумал, что моя клетка крайняя, и если проковырять дыру в стене, то я выберусь на свободу. Кто ж мог предположить, что на моем пути еще есть темница! Что ж, ладно, давай попробуем распилить твои цепи. Пила, конечно, затупилась, быстро не получится, но, клянусь когтями дьявола, времени у нас для этого навалом!

— Мне нужно освободить хотя бы правую руку.

Работа продвигалась и в самом деле очень медленно. Железо плохо поддавалось затупленным зубцам. Педро Бенито трудился в поте лица, почти не выходя из камеры дона Диего. Даже не имея часов, он научился определять, когда должен прийти тюремщик и принести еду. В это время ему необходимо было вернуться в свою камеру и загородить брешь в стене тяжелым камнем, чтобы стража не подняла тревогу. Он делился с доном Диего своей похлебкой, поскольку последнему много лет не приносили еды, видимо, считая его давно умершим.

Только через два дня Диего де Сабио освободил свою правую руку. Он размял суставы и обратился к Педро Бенито:

— Помоги мне снять с шеи цепочку.

На цепочке вместо нательного креста висела книга имевшая очень малые размеры. Но в ладони идальго книга начала быстро увеличиваться, пока не приняла свои истинные габариты. Педро Бенито удивился этому чуду, хотя на самом деле чудеса только начинались.

— Держи и свети сюда, — велел дон Диего.

Педро принял из руки дона Диего книгу и поднес ближе свечу, украденную вчера у тюремщика. Та, которую он несколько дней назад слепил из огарков и потеков воска, сгорела дотла. Диего де Сабио раскрыл нужную страницу, прочитал заклинание, сделал пассы свободной рукой, и остальные оковы с лязгом упали на каменный пол.

— Чудеса… — прошептал Педро Бенито.

— Ты знаешь какое-нибудь место, где нас не смогли бы найти прислужники королевы?

Освободившись от цепей, дон Диего с хрустом разминал свои конечности.

— Королевы? — удивился Педро. — Какой королевы? Хуана Первая тронулась умом, и ее отправили в монастырь. Страной правит папаша ее, Фердинанд. А в народе болтают, что Фердинанд сам отравил своего зятя, Филиппа I, и клянусь всеми святыми, эти слухи не беспочвенны! А королева Хуана так была опечалена смертью супруга, что из-за этого потеряла рассудок.

Педро Бенито понизил голос, несмотря на то, что в камере они находились одни.

— Она не разрешала его хоронить. Каждый день открывала гроб, чтобы припасть к телу любимого… Так что Фердинанд теперь…

— Вообще, — перебил дон Диего, — когда я спросил про прислужников королевы, то имел в виду жену Фердинанда, Изабеллу Кастильскую. Разве не она королева Испании?

— Преставилась, — Педро Бенито перекрестился. — Уже третий год пошел, как преставилась. А дочери своей, Хуане, завещала трон…

— А Томмасо де Торквемада еще жив?

— Да господь с тобой! И палач этот тоже — того. Уж девять лет как концы отдал кровавый доминиканец. Теперь еретиков на костер отправляет де Сиснерос.

— Померли. Оба. Что ж, это вполне естественный биологический процесс. Значит, их уже нет, ни гонителя жидов, ни его подопечной. Потому про меня и забыли, видимо, считая, что я давно умер. И даже никто не пришел, чтобы убрать и закопать мои кости. Хорошо. Значит, в моем замке нас с тобой никто не будет разыскивать. Тогда первым делом отправимся туда.

— Но как?

Дон Диего молча подобрал небольшой белый камушек, кусочек известняка, на пыльном полу начертил им окружность и вписал в нее пятиугольник. Оба встали посередине этой фигуры.

— Держи меня крепко за руку. И не отпускай, что бы ни случилось.

Педро Бенито вцепился в руку мудрого идальго, а тот прочел заклинание. Едкий дым с запахом хлора, озона и серы окутал обоих, вихрь подхватил их, кровь отхлынула от головы так, что потемнело в глазах. Первое, что подумал Педро Бенито — будто бы в самой захудалой таверне Валенсии или Барселоны в пьяной драке ему вышибли мозги. «Святая Дева! Оказывается, умирать совсем легко» — это второе, что он подумал. Тем не менее, памятуя наставление дона Диего, цепко держался за его руку. Больше он ничего подумать не успел — просто не прошло и минуты, как дым рассеялся.

Они стояли посреди просторного зала, освещенного падающим из окон солнечным светом. Служанка, сухощавая дама средних лет, сметала пыль с рыцарских доспехов, украшавших интерьер помещения. Обернувшись, она расширила глаза, громко вскрикнула и упала в обморок.

— Смоленый шкот мне в задницу! — изумился капитан Бенито. — Как тебе это удалось?

— Ловкость рук, — скромно ответил дон Диего.

Он подошел к несчастной служанке и стал приводить ее в чувство.

— Ты колдун?

— Не произноси этого слова, сеньор Бенито. Оно оскорбительное. Я — ученый. И маг.

На шум и запах гари в залу явился молодой человек в богатой одежде.

— Кто вы такие и как попали сюда?! — грозно произнес он, выхватывая шпагу.

— Остановись, Филипо! Спрячь клинок. Ты что, не узнаешь своего дядю?

— Дон Диего де Сабио?! — удивленно воскликнул молодой человек, опустив шпагу и при этом бледнея. — Как же я мог вас узнать, ведь вы обросли бородой, словно нищий скиталец. Все ваше лицо в морщинах, на вас лохмотья вместо платья. Вы что, явились сюда с того света? Вы — привидение?

— С чего ты взял, Филипо? Потрогай меня, я из плоти и крови.

— Но про вас говорили, что вы скончались в тюремных застенках Толедо. А соломенную куклу с вашим именем сожгли одиннадцать лет назад…

— Ты разве был на моих похоронах, Филипо? Как можно утверждать, что человек мертв, не увидав его бездыханного тела?

Тем временем, горничная пришла в себя. Узнав в бородатом и высохшем мужчине постаревшего хозяина, произнесла:

— Ох, сеньор…

И снова чуть было не потеряла сознание.

— Спокойно, Марибель. Я не призрак. Иди к себе, оставь нас. Мне надо поговорить с сеньором Филипо.

Служанка удалилась, держась обеими руками за голову.

— А кто этот человек с вами, дядя?

— Это капитан Педро Бенито. Мы вместе с ним бежали из тюрьмы.

— Но как вы появились здесь?

— Филипо, ты же знаешь, что я могу перемещаться в пространстве на любые расстояния и почти мгновенно. И для меня нет преград типа стен и перекрытий. Главное — чтобы были свободны руки. А они у меня в течение одиннадцати лет были прикованы к стене. И кто знает, сколько бы мне еще пришлось там висеть, если бы Педро Бенито не помог мне.

— И… — дон Филипо замялся. — И что вы собираетесь делать дальше?

— Я собираюсь здесь жить и заниматься своими исследованиями.

Лицо молодого племянника стало белым как гашеная известь.

— Дядя, но ведь этим вы подвергаете опасности жизнь и судьбу всех, кто живет в этом замке. Конечно, Франсиско Хименес де Сиснерос не так свиреп, как его предшественник Томмасо де Торквемада, но, тем не менее, не очень жалует алхимиков и колдунов…

— Я не колдун! — рявкнул на племянника дон Диего, отчего тот отпрянул назад и побледнел еще больше. — То, чем я занимаюсь, — это наука и магия, но не алхимия и не колдовство. И почему я не могу этим заниматься в собственном замке? Ведь я его единственный и полновластный хозяин после смерти моего брата, а твоего отца.

— Но все вас считали умершим в казематах инквизиции Толедо! И уже пять лет как нотариус оформил на меня владение замком и поместьем.

— И много ли тут народу проживает в моем замке?

— Мой брат Луис, моя жена Эстела и двое наших малюток. Это не считая слуг.

— Ну ничего. Я думаю, еще двое проживающих не создадут особой тесноты.

Дон Филипо попытался еще что-то возразить, но последний аргумент, приведенный доном Диего, оказался достаточно весомым:

— Иначе я всех вас превращу в крыс!

Первым делом дон Диего и капитан Бенито привели себя в порядок — сбрили бороды, помылись и надели свежее платье. Оба они от этого существенно посвежели, а дон Диего так даже помолодел и выглядел не намного старше, чем до ареста Святой Инквизицией. После этого они с отменным аппетитом поели нормальной еды и выпили хорошего вина. Во время обеда за столом собрались все взрослые обитатели, каковых в замке теперь наличествовало пять человек: два бывших узника, новый хозяин замка Филипо, его жена Эстела и младший брат Луис, которого еще едва ли можно было считать взрослым, ему только исполнилось двенадцать лет. Трапеза практически полностью прошла в тягостном молчании. Над домочадцами довлело чувство вины перед старшим Сабио, кроме того, его здесь побаивались. Возвращению воскресшего дядюшки особенно никто не радовался, но и повода отделаться от него тоже не находилось. Сам же дядюшка заявил, что привык к аскетическому образу жизни, а потому будет жить в своей лаборатории и покидать ее лишь для приема пищи.

Обед закончился. Все, кроме двух бывших заключенных, покинули столовую, слуги убрали со стола.

— Скажи. Педро, — обратился к капитану дон Диего, когда они оказались одни. — Чем ты собираешься заняться?

— Думаю, что после хорошего обеда неплохо бы вздремнуть часок-другой, если найду укромное местечко.

— Я имею в виду не сейчас, а твои планы на будущее.

— А-а. Ну, хорошо бы наняться на какой-нибудь корабль.

— Сомневаюсь, что кто-либо из судовладельцев наймет капитаном сбежавшего из тюрьмы заключенного. Ведь тебя наверняка уже хватились и разыскивают.

— Да не обязательно капитаном, могу и простым матросом. И под чужим именем. Доберусь до Нового Света, а там и черт меня не найдет. А уж оказавшись там, на новых землях, я не пропаду… Или ты мне можешь предложить что-либо другое?

— Хочешь стать моим помощником?

— Хм-м… И ты научишь меня колдов… в смысле магии?

— Я научу тебя многому.

— И я смогу как и ты, — у Педро перехватило дыхание, — мгновенно появляться в любом месте земли?

— Если будешь прилежным учеником, то сможешь.

— Ну что ж, в таком случае, клянусь архангелом Рафаилом, буду рад служить тебе, дон Диего. И будь уверен, я в долгу не останусь. Если ты научишь меня как перемещаться в пространстве, я смогу тебя озолотить. Не поверишь, но я знаю тайну одной сокровищницы, где спрятаны несметные богатства.

— Золото не интересует меня, мой дорогой друг. И я буду учить тебя всему совершенно бескорыстно. Правда, при условии, что ты будешь мне помогать. Пойдем со мной.

Он поднялся и повел Педро Бенито по каменной лестнице в полуподвал здания.

— Здесь моя лаборатория, — пояснил дон Диего, когда они вошли в полутемное помещение.

Столы здесь были заставлены колбами, ретортами и пробирками на штативах, соединенными между собой стеклянными трубками. Тут же имелись полки, забитые склянками с химическими реактивами, тигли, муфельные печи, станок для обработки дерева и множество всяких инструментов. А также шкафы, заставленные книгами.

— Хорошо, что лапы кровавого доминиканца сюда не добрались. Похоже, здесь ничего не тронуто.

— Да уж, причем давно не тронуто, — согласился Педро Бенито, стирая пальцем со столешницы толстый слой пыли.

— Я никогда не позволял прислуге наводить тут чистоту. И вообще заходить сюда. Впрочем, как слуги, так и домочадцы, и сами всегда держались от моей лаборатории на почтительном расстоянии.

— Ты ищешь философский камень?

— Я его уже нашел.

Глаза капитана Педро Бенито загорелись как два ярких факела:

— Забери мою душу морской дьявол! И ты можешь железо превращать в золото?

— Не в золоте счастье, дорогой друг. Если ты хочешь стать по-настоящему ученым и магом, блеск золота не должен ослеплять твои глаза. Золото — всего лишь материал для опытов и составная часть соединений и сплавов. Излишнее богатство портит человека. По сути, человеку нужен кров, одежда и умеренное количество пищи, чтоб только не позволить себе умереть с голоду, а не для того, чтобы набивать брюхо и откладывать жир.

— Однако ж и дворец, и ветхая халупа — все одно кров. Но, клянусь вратами ада, каждый предпочтет жить во дворце. Также как любой предпочел бы дорогой наряд рубищу, а жареного ягненка сырой луковице.

— О, да ты, мой друг, философ. Suum cuique — каждому свое, Педро. Одно тебе скажу: дай нищему много золота, и ты погубишь его. Богатые, живущие в роскоши, жестоки и черствы, и далеко не всегда правильно умеют обращаться с огромным состоянием. Это больные люди, их недуг — жажда богатства, это и вина их, и беда. Но куда ужаснее истомленный жаждой скиталец, дорвавшийся до источника — он будет пить, и пить, пока не лопнет. Понимаешь, что я хочу сказать? Да и вообще, чем больше в мире будет золота, тем меньшую оно станет иметь ценность. Оно, по сути, снова превратится в медь и олово, если его произвести из этих материалов в неразумном количестве. А потому я не собираюсь делать золото из меди, у меня иные цели.

— Какие же?

— Ты уже убедился, что я могу переместиться в пространстве практически куда угодно. По крайней мере, в то место, где побывал — с достаточной точностью. Теперь моя задача — открыть способ перемещаться в прошлое и будущее. В будущее я могу попасть и традиционным способом: я бессмертен, поэтому в предстоящие века мне достаточно всего лишь следовать вместе с течением времени. Хотя неплохо бы ускорить и этот процесс. Однако главная сложность заключается в возвращении обратно.

— А зачем возвращаться-то? Живи себе в будущем и живи, хоть узнаешь, что будет на свете после нас.

— Видишь ли, Педро, вот, скажем, ты идешь по дороге и вдруг обнаружил, что обронил где-то перчатку. Что ты сделаешь?

— Вернусь назад и подберу ее.

— Вот и по тропе времени иногда необходимо вернуться назад. Наш мир может быть уничтожен из-за простой нелепой случайности, которая повлечет за собой множество необратимых последствий. Но если вернуться на несколько веков назад и предотвратить эту случайность, последствия могут быть не столь катастрофичны.

Дон Диего снял с шеи цепочку с книгой и увеличил ее до истинных размеров.

— В этой книге помимо заклинаний есть много предсказаний. В одном из них, например, сказано, что через пятьсот с небольшим лет произойдет ужасная катастрофа — землетрясения, цунами, извержения вулканов произойдут одномоментно и уничтожат все живое на Земле. А все потому, что оберег, предназначенный помешать этому, не попадет в нужное время в нужное место. В момент окончания эры Пятого Солнца этот артефакт должен быть брошен в жерло вулкана. Тогда цикличность хода эпох не будет нарушена. Это надо сделать 25 декабря 2012 года, иначе 26-е декабря попросту не наступит.

— У-у, так значит, конец света будет аж через пятьсот лет! Клянусь воскресением Христовым, чего нам тогда волноваться? Лично мне, по крайней мере, волноваться точно не следует. Ты-то, может, и доживешь, уж коль ты бессмертный. А нам-то, смертным, что с того, если даже правнуков наших к тому времени на земле не останется!

— Жизнь одного человека коротка, сеньор Бенито, но человечество должно жить вечно. И не вина того, кто родится через пятьсот лет, что он не вошел в этот мир веком раньше и не прожил отпущенный ему биологический срок.

— Да какое мне дело до тех, кто родится через пятьсот лет?

— Педро Бенито, ты рассуждаешь как обыватель.

— Как кто?

— Как рак-отшельник, забившийся в свою раковину.

Педро обиженно сжал губы. Его так и подмывало выругаться, но он сдерживался, опасаясь гнева мага. Дон Диего тем временем стер пыль с рабочего стола, разжег спиртовку и укрепил над ней на штативе колбу, предварительно налив в нее вонючую жидкость.

— Подай-ка мне лучше вон ту склянку с красным порошком.

Бенито сделал шаг по направлению к полке со склянками.

— Нет. Ты должен это сделать, не сходя с места и не трогая ее руками.

— Клянусь чертями ада, но я же не могу заставить склянку летать!

— Это очень просто, смотри: — дон Диего поднял правую руку, уставился на стеклянный сосуд с порошком, и тот, медленно приподнявшись, поплыл в воздухе по направлению к столу.

— И что же это, по-твоему, как не колдовство? — с удивлением и некоторой досадой произнес Бенито.

— Это телекинез — сила воли плюс магия. Надо сосредоточить взгляд на предмете, оставить все посторонние мысли и четко представить в воображении, как объект поднимается и движется к тебе. Пробуй, это не так сложно. Ты вполне можешь двигать предметы, которые способен поднять одной рукой. Я же не прошу тебя передвинуть замок.

Педро Бенито уставился на склянку, представив, как она движется по столу. Склянка сползла на край и повалилась на пол. У самого пола она остановилась и вернулась на свое место на столе — это маг не дал ей упасть и разбиться вдребезги.

— Что ж, Педро, замечательно, — заключил он. — Для первого раза совсем неплохо! Я тебе немного помогал, но скоро ты будешь перемещать предметы сам без посторонней помощи.