Пролог

(в которой попадаются всякие интересные вещи,

а услуги ямщиков непомерно дороги)

Через месяц весточка приходит: устроилась! И ещё как устроилась,

шиш вам всем! В настоящей магической конторе, у мага второй степени,

да не девочкой на побегушках...

М. и С. Дяченко.

«Магам можно всё».

В степи шёл дождь.

Рваные тёмные тучи бежали по небу бесконечною чередой.

Некто, с утра торчавший здесь под видом чертополоха, сначала дождю обрадовался. Дождь согнал к корням обнаглевшего паука, вымыл листья, напоил пунцовые шарики-цветы. Но к вечеру тучи сгустились. Изрядно похолодало; мнимый чертополох уныло отряхивался и мечтал о солнышке.

Солнце по-прежнему сидело за тучами, а вот дождь всё-таки кончился. Одинокая капля упала на высунувшегося паука, тот шарахнулся – и чудом не погиб под возникшим из ниоткуда домом.

Дом не имел ни крыльца, ни окон, да и не дом это был вовсе. Плоская крыша, оклеенные обоями наружные стены – комната, аккуратно вырезанная из городской квартиры. Чертополох мог гордиться: колдовство, долгое и нудное, удалось на славу.

Дверь комнаты распахнулась настежь – и сразу захлопнулась, а в комнате раздался невнятный возглас. Петли скрипнули снова, и в образовавшуюся щель просунулась мокрая и растрёпанная голова.

– О-о… – выдохнула голова, озираясь. – О-о… Мама? Мам!.. Это я сплю, что ли?..

Из щели показалась босая нога, осторожно потрогала пальцами куст и отдёрнулась.

– Колючки… – пробормотала голова. – Кажется, не сплю…

«Не спишь, – подумал чертополох. – Даже не надейся!»

– Спокойно, – твёрдо сказала голова. – Это просто глюки. О-о…

Дверь закрылась, и некоторое время в степи не происходило ничего любопытного.

Только дождь опять закапал. Словно барабанные палочки застучали по крыше: блюм-блямс, блюм-блямс…

***

Галлюцинация пронзительно пахла полынью.

По небу галлюцинации неслись тяжёлые чёрные тучи, а у двери ванной рос колючий куст. Да много чего росло – степь же.

Взяться галлюцинации было совершенно неоткуда.

Лёжа в прохладной воде, расслабиться, конечно, легко – тем более в жуткую августовскую жару. А уж если листать при этом любовный романчик, представляя себя невестой великолепного графа… Дочиталась, значит.

Но никакой граф за дверью не стоял.

Высунувшись наружу седьмой или восьмой раз, Ольга, наконец, поняла, что ситуация уже не изменится. По крайней мере, в лучшую сторону. Обещанных на ужин пирожков точно не дождаться, да и степь вполне может смениться на пустыню. Или на тундру. Так что торчать в ванной дальше попросту опасно. А вот на дороге в неизвестность реально встретить того же графа. На самом деле он наверняка окажется врачом из психушки, но и это лучше тундры.

Ничего необходимого для путешествия в ванной не наблюдалось. Даже расчёски. Даже халатика. Зато имелись тапочки: пушистенькие, без задников. А в тазике, под кучкой постельного белья, обнаружились отцовские спортивные штаны и футболка – пятьдесят второй размер. «Чтобы я ещё, дура, разделась в комнате, я вечно, вечно буду шмотки в ванной держать», – мрачно думала Ольга, натягивая футболку.

Штаны спадали. Соорудив пояс из полотенца, она оглядела себя в зеркало и скорчила отражению рожицу. Чертовски хороша. Граф обомлеет с первого взгляда…

Стараясь думать только о графе, Ольга запихнула в наволочку мыльницу, шампунь, зубную пасту и щётку. На полке валялась отвёртка. Не нож, но всё-таки. Зажав отвёртку в кулаке, она толкнула дверь и вышла.

Граф по-прежнему отсутствовал.

Смеркалось. Капал мелкий дождик – несомненно летний, но очень противный.

– Спасибо! – сказала Ольга дождику. – Вообще-то я уже помылась!

Плотно закрыв дверь, она прижалась к ней лбом и всхлипнула.

А потом, орудуя тюбиком пасты вместо мела, вывела крупными печатными буквами:

МЕНЯ НЕТ ДОМА

Задрав нос к тучам, она шагнула навстречу неизвестности – но не тут-то было. В ногу вцепились, Ольга рванулась, поскользнулась на мокрой траве и шлёпнулась.

– Ма-а-ама-а-а!!!

Ничего.

Никого.

Куст!

Отцепив от штанины пару колючих шариков, она пнула куст тапочком. Чертополох затрясся и подобрал листья. Как живой…

Кроме живых кустов в степи, разумеется, водились змеи, кусачие суслики и тарантулы. Трава стелилась под ветром. В жёлтых цветочках неподалёку громко шуршало. Ольга вскочила и огляделась.

Степь да степь кругом. Никакой дороги, вымощенной жёлтым кирпичом. Никакой тропинки. На линии горизонта трава сливалась с красным закатным небом. По небу плыли рваные тучи, под тучами стоял странного вида домик: кубик без окон. Из-под двери выбивался мертвенно-белый свет.

Ольга повернулась к ванной спиной, стиснула отвёртку и пошла прочь, а когда наконец обернулась, ванная уже исчезла. Всё.

Очень-очень быстро на степь опускалась ночь. Из-за туч злобно скалилась луна – щербатая и зелёная. Дождь не унимался, и путешественницу, промокшую насквозь, трясло от холода. Хорошо, что не зима, утешалась она, шагая всё медленней и медленней. Тапочки обросли грязью и скользили, но идти босиком было совсем уж невозможно.

А граф запаздывал.

Впрочем, про графа она забыла и вспомнила, заметив впереди невысокую, словно игрушечную башенку. Ольга воспрянула духом, но, подойдя поближе, остановилась, охваченная ужасными подозрениями.

Башенка казалась нежилой. Зачем ставить башенку посреди степи? Часовня! Часовня на заброшенном кладбище – а вон и холмик насыпан…

Луна, в очередной раз выбравшись из-за тучи, щедро осветила и башенку, и холмик, и чахлое деревце на нём. Под деревцем шевелилась неясная тень. Ольга вытянула шею, вглядываясь, но тут тень оторвалась от холмика и метнулась к ней.

Оглушительный визг разнёсся по степи, заглушив шум крыльев. Прыжок назад не удался: тапочки разъехались в разные стороны. Ольга опять плюхнулась, раскинув ноги, но тень не напала. Зависла перед жертвой в воздухе, неторопливо опустилась и сложила за спиной крылья.

Мертвец из холма.

Ольга выставила вперёд отвёртку и потеряла голос.

– Я безоружен, – мягко произнёс мертвец. В его руке ярко вспыхнула свечка, а дождь разом кончился.

– Ага, – сипло сказала Ольга.

Мертвец протянул вторую руку с раскрытой ладонью – видимо, демонстрируя безоружность.

– Вы мёртвый, да? – пискнула Ольга, подбирая ноги.

– А что, похоже? – удивился мертвец и поднёс свечку к своему лицу.

Лицо выглядело живым. Ни струпьев, ни белеющих костей. И никаких сгнивших лохмотьев – нормальные шмотки… Нет. Не мертвец.

– Поверьте, милая барышня, я ничуть не мертвее вас, – сказал незнакомец, всё так же кротко, негромко, успокоительно. – Летел вот над степью, без особых дел… Решил передохнуть… И вдруг – вы!

Просто дяденька с крылышками. Волшебник. Тогда должна быть мантия, а мантии нет. Вампир?! О-о…

– Совсем юная, очаровательная барышня… – продолжал незнакомец. – Одна… ночью, в столь безлюдном месте…

– Я здесь тоже летела, – показывая вверх, пояснила Ольга. – Потом решила пройтись… Передохнуть.

– В самом деле?

Они медленно передвигались – с каждым шагом незнакомца Ольга отъезжала от него на заду. Он, наконец, остановился.

– Захотелось вот взглянуть на башенку, – сообщила Ольга. – Любопытная архитектура… А вы в летучую мышь превращаетесь, да?

– Но крыльев у барышни нет… – задумчиво сказал незнакомец. – И она очень меня боится. Я тебя не съем, ребёнок. Хотя не прочь бы перекусить.

– Я вот превращаюсь! – торопливо сказала Ольга. – Меня однажды уже ели, понимаете? Так что вы чем-нибудь другим лучше перекусите. У меня уже кровь, сами понимаете, не… Не подходит.

Незнакомец вскинул брови и расхохотался. Клыков у него тоже не имелось.

– Я всего лишь хочу разделить с вами ужин, сударыня! Не отказывайте!

– У меня ничего с собой нет!

– Ветерок*! Соглашайтесь. Клянусь, я не вампир! Не людоед, не сонник...

– А кто?

Незнакомец отошёл в сторонку и присел на корточки, поставив свечку в траву.

– Я маг, – сказал он, и свечка превратилась в большой костёр. – Это тебя не пугает?

– Ничего я не боюсь! – заявила Ольга и завозилась, нашаривая упавшую тапочку. – Но на фею Виллину вы тоже не похожи… – сказала она, поднимаясь.

– Надеюсь! – откликнулся маг.

Около костра развернулся ковёр, а на ковре появились кофейник, ваза с фруктами и несколько горшочков. Запахло вкусным. Ольга подошла поближе, принюхиваясь, но маг встал – и оказался к ней едва не вплотную. Ольга поспешно отступила.

– Ках ме**! – вздохнул маг. – До чего невоспитанный ребёнок!

И вдруг схватил её, прижал к себе, а Ольга заверещала, вырываясь. Но маг держал крепко – и ничего больше не делал. Просто держал.

– Так вот, – сказал он, когда пленница выдохлась. – Если бы я хотел тебя съесть, я уже сделал бы это. Верно?

Да уж наверняка! Ольга шмыгнула носом и расслабилась. В его объятиях было неожиданно уютно: тепло, мягкая ворсистая куртка под щекой… Но маг разжал руки, и она отстранилась – почти с сожалением. Холодно же…

А потом они ужинали – или завтракали? Апельсины, и красные яблоки, и виноград, а в горшочках – запечённое мясо. Кофе в кофейнике варился сам собою, маг разливал его по крохотным чашечкам. Ольга выпила несчётное количество этих чашечек, хотя спать вовсе не хотелось. Хотелось разговаривать. Согревшаяся и обрадованная обществом, Ольга прикидывала открывшиеся возможности, объясняла, как счастлива внезапным приключением и как надоел ей дом родной. Врала, конечно, хотя дом действительно наскучил. Но не до такой же степени!

Она абсолютно не представляла, что будет делать дальше. Пару раз её сотрапезнику удалось вклиниться в монолог, но воспользоваться предложенным гостеприимством Ольга сильно опасалась. Впрочем, маг вёл себя достойно. Клыков не отращивал, намёков не производил, слушал внимательно. Да и появление его вполне укладывалось в рамки фэнтезийных сюжетов. Но, стало быть, мог появиться и граф из любовного романа. Или прекрасный принц со свитой (все на горячих вороных лошадях). Принц, который упадёт на колено и предложит руку, сердце и королевство. Да! А там уж мы посмотрим…

– А королевства здесь есть? – спросила она вслух.

Маг ворошил палкой угли прогоревшего костра. Он сильно походил на актёра Ричарда Гира – симпатичный, но слишком старый. Лет тридцать, а может, и все сорок. К тому же, перечитав к своим пятнадцати годам гору интересных книжек, Ольга уяснила, что связываться с магами не стоит ни в коем случае. Тёмные личности, даже если описаны белыми и пушистыми. Неизвестно, чего ждать. Но и одной оставаться – тоже, знаете ли….

– Может, и есть, – сказала тёмная личность и ухмыльнулась. – Принцы точно встречаются… Но для начала стоит дойти до города. За башенкой начинается тропа. Единственно, что заросла она порядком…

– А далеко этот город?

– Не слишком. Но вдруг тебе и вправду встретится вампир? Места здесь безлюдные и поднадзорные…

– А вы меня не выручите разве?

– Возможно, – сказал маг и ухмыльнулся снова. – Но тогда тебе придётся отправиться со мной. В одно элитное учебное заведение. Специально для потерявшихся детишек…

Ольга, давно успевшая сообразить, что школа откладывается на неопределённый срок, передёрнулась.

– Вот и договорились, – кивнул маг. – Что ж, пора расставаться, милая барышня. Куртку оставь пока себе.

– А вы меня разве не проводите? Послушайте, я…

Но слушать было уже некому.

Крылатая тень растворилась в тучах. Остатки ужина, ковёр, костёр сгинули вместе с ней, и милая барышня осталась в степи одна-одинёшенька. Барышня смотрела в небо, щурилась, сдерживая слёзы, а потом плотнее закуталась в огромную куртку и поплелась к башенке.

За башенкой действительно нашлась тропа – хорошо различимая и широкая.

Ночь и не думала кончаться. В ночи торчала среди туч луна. Под луной метались тени: словно волки бежали по степи, то взмывая вверх, то ныряя в траву. Снова закапал дождик, и волосы, подсохшие у костра, быстро намокли. Одинокая путешественница высоко поднимала замёрзшие ноги, теряла тапочки и незаметно для себя поскуливала.

Когда силы кончились, а слёзы потекли, она заметила впереди кучку разноцветных огоньков. Граф! Конечно! На карете, внутри которой тепло, сухо и полно подушек. И огромная кружка горячего кофе!..

Но вместо кареты в траве стояла на боку коробка, огромная, в человеческий рост, бортики увешаны мелкими светильничками. Яркая, плоская коробка, затянутая фольгой, словно снятая с полки магазина игрушек. Светильники приглашающе мигали.

За овальным окошком в середине коробки висело шикарное платье в кружевах и оборках. Над кружевами крепились к розовому атласу изящные туфельки на высоченных каблуках. Прекрасный подарок для прогулки в степи! И дарителя угадывать не приходилось.

– Идиот! – с чувством сказала путешественница и пнула подарочек ногой.

Коробка даже не покачнулась, зато порвалась фольга – и пропала, явив взору содержимое коробки целиком.

Чувство юмора дяденьки-волшебника оставляло желать лучшего, но предусмотрел он всё. Рюкзак (прощай, наволочка!) – вместительный, с серебряными пряжками на лямках. Чёрные плотные джинсы. Довольно стильный свитерок с высоким воротом. Кожаная кепка. Тёплые носки и высокие кроссовки. Сорвав с атласа кроссовки, Ольга застонала от счастья и зашвырнула проклятые тапки далеко в траву.

Переодевшись и обувшись, она собрала под кепку волосы и запихнула в рюкзак опостылевший узелок. Подумав, сунула туда и штаны с футболкой. Тем временем платье из коробки исчезло, а на его месте возникло большое зеркало. Ольга надела рюкзак на плечи, взялась за лямки и радостно показала зеркалу язык.

Отражение подмигнуло в ответ, и между ними медленно спланировала в траву бумажка – большая и белая.

Конверт.

И Ольгино имя на нём, и внутри – свёрнутый листок, обычный, тетрадный, в клеточку. Письмо.

Она сдёрнула кепку, прикрывая листок от дождя, и присела на корточки у яркого огонька.

«Моя дорогая, моя…»

Мелкие, угловатые буквы, длинные хвостики, сильный наклон… Почерк старшеклассника, хорошего ученика, привыкшего писать много и часто. Незнакомый почерк. И чернила, настоящие чернила, пахнущие почему-то горелым. И множество восклицательных знаков, и куча извинений, и подпись аж из двух строк, а ниже – вензель, летучий, сложный, выведенный одной линией. Постскриптум, словно насмешка: пожелание удачи.

С козырька кепки на листок упала капля, и запах чернил усилился. Жжёная умбра, в какой-то книжке маги писали жжёной умброй – и ничем другим… Но умбра – это краска, а строчки пахнут горелым деревом, и писал их мальчишка. Ольгин ровесник… «Может, я всё-таки сплю, – подумала она с тоской, – может, всё это – неправда? Хотя бы до коробки и письма – ну, пожалуйста… Я отыщу в траве раскисшие тапки и пойду себе дальше, пожалуйста!»

Но капля на листке расплывалась в кляксу, а ветер рванул листок из рук. Ольга скомкала конверт, сунула письмо в карман джинсов и, обогнув коробку, пошла по тропинке дальше. Идти в кроссовках было не в пример легче, только значения это уже не имело.

Занятая горькими думами, она не удивилась вывернувшейся из туч синей полоске света. И остановилась, лишь когда рядом со свистом приземлилась широкая открытая машина без колёс и крыльев. В машине сидело четверо, и все четверо деловито из неё полезли. Не графы – однозначно. Тощие, длинные дядьки в шляпах и плащах до пяток.

– Пограничный надзор, – глухо сказал один из них, подойдя к Ольге, и та, сразу вспомнив, что места здесь «поднадзорные», пожалела о забытой возле башенки отвёртке. – Документы, сударыня.

– У меня нет документов, – чётко ответила Ольга. – Но вы можете спросить обо мне… – и запнулась, сообразив, что не знает ни имени, ни звания мага, предложившего ей помощь.

– Документы, сударыня, – неслаженным хором потребовали остальные, окружая Ольгу.

– Но если нет?

– Если нет, – сообщил первый, – то будет затруднительно известить близких о вашей безвременной смерти.

– Чего? – пискнула Ольга, всматриваясь в его лицо. Расплывчатое, длинное, а впалые глаза тускло горели красным.

– Вы находитесь в серой зоне Волгограда, – пояснил красноглазый. – В неположенном месте.

Волгоград?! Ольга даже обрадовалась: всё-таки глюки! Приехали врачи из психушки, а она их видит вампирами!

Тут её крепко взяли сзади за локти и вывернули руки. Красноглазый выразительно причмокнул, показав при этом загнутый клык, и Ольгины нервы сдали. Она забилась, не обращая внимания на боль, и, зажмурившись, завизжала – в третий раз за сумасшедшую ночь.

Внезапно её дёрнули вверх, а по ногам дунуло. Нос впечатался во что-то мягкое, и Ольга замолкла, пытаясь это мягкое укусить.

– Эй! – сказал знакомый голос. – Спокойнее, ребёнок.

Ольга открыла глаза, мотнула головой, освобождаясь от ладони на затылке, и посмотрела вверх. Сердце, болтающееся где-то в желудке, облегчённо полезло на место: прямо над Ольгой маячило лицо давешнего мага.

– И как тебе вампиры? – спросил маг.

– Мы летим, что ли?

– Летим, – подтвердил маг, подхватывая её под коленки. – Так удобнее?

– Угу… А куда летим? Куда вы говорили? В школу эту?

– Мы же условились, – напомнил маг. – Но могу вернуть тебя обратно.

– Нет-нет! Послушайте, а вы не о гимназии говорили? Мне срочно нужно попасть к директору гимназии… классической, что ли… А директор – господин Айзенштайн. Вы его знаете?

– Господин Айзенштайн – это я. Скажи мне, ребёнок, с кем ещё ты повстречалась нынешней ночью?

– Ни с кем, – ответила Ольга совершенную правду. – Вы примете меня в гимназию? Я хочу у вас учиться.

– Какие перемены! – отозвался маг, но на его тон Ольга внимания не обратила, крутила головой, пытаясь осмотреться.

Бесполезно! Кромешная темень кругом – только за плечом мага подмигивала, кутаясь в тучку, зелёная луна.

– Скажите, а что это – серая зона Волгограда? Здесь же другой мир?

– Другой, – сказал маг. – Не вертись.

– Извините.

– Отчего же тебе вдруг понадобилось в гимназию? – спросил маг, и Ольга поняла, что о письме он не знает. Письмо подбросили. Оно было лишним. Его вообще не могло быть. Вампиры – лучше.

– Я хочу научиться бороться с вампирами, – ответила она. – Я их ненавижу!

– Научишься, – заверил маг. – Попробуй-ка ты поспать, ребёнок. У тебя ещё полчаса…

Уставшая до смерти, Ольга послушно надвинула кепку на глаза и уснула почти сразу. А проснулась, когда маг встал на ноги и опустил свою ношу.

Снова были сумерки – светало, наверное. Они стояли у массивных дверей, и на одной створке висела табличка. Ольга мельком углядела на табличке слово «гимназия», повернула голову на статую у входа, на широкую аллею, на сад, подступивший к зданию. Ничего сказочного… Она сняла куртку и протянула владельцу:

– Спасибо!

Имелось в виду сразу всё: одежда, спасение из вампирских лап, само знакомство, оказавшееся до невероятного уместным… Но спаситель среагировал странно.

– Реверанс! – холодно ответил господин Айзенштайн, директор гимназии. В точности, как старая герцогиня из недочитанного романа.

– Что-что?

– Реверанс, – повторил директор. – Выражая просьбу или благодарность, а также приветствуя или прощаясь, вы должны сделать реверанс. Впрочем, мадам Окстри вам всё объяснит. Идёмте, сударыня.

И граф опоздал безнадёжно.

* Пустяки (здесь и далее – прим. авт.).

** Ругательство, аналог русского «чёрт меня побери».