Верните мое детство!

Внеконкурс

Ждёт критиков и читателей!

Ты бежишь, бежишь, а ноги, как будто запутались в вате. То место, куда ты бежишь, отдаляется от тебя все дальше и дальше. Нет, уже не достать. От бессилия опускаются руки, и ты совершенно ничего не можешь сделать. Смотришь вниз и не видишь под собой своих ног. Странное ощущение. В мозг закрадывается мысль, что твое кино уходит от тебя, истончается, как резинка, которую растягивают и, которой не суждено вернуться в исходное состояние. Из открытого окна дует слабый ветерок, касаясь нежными невидимыми пальцами твоего лица. Тебе приятно вдыхать чистый воздух, но это уже отвлекает и наступает паника. Надо скорее, скорее запомнить пусть не все, но хотя бы какой-нибудь важный эпизод или кусочек, чтобы потом вернуться и досмотреть. Не сейчас — в следующую ночь. А теперь, когда все закончилось, в тиши утра усмехнуться и сказать самой себе, вставая с постели: «Я помню, помню». И уже с сожалением, в ванной комнате беря зубную щетку, разочарованно вздохнуть — все, забыла окончательно. Здравствуй, новый день!

***

Яркое солнце, пробравшись в квадратное окно, коснулось своим «чесательно-чихательным» лучом ноздрей Крокодила Гены.

— Сейчас Мойдодыр опять напрягать начнет, — сказало зеленое земноводное, подмигнув сонным глазом сидящему на шкафу Домовенку Кузе. Сползло с коврика, где обычно спит пес Шарик, оставляя за собой скользкую, влажную полосу на полу и потащилось в ванную. — Ты это, не шали, — проворчал Кузя. — А то Шарик с Барбосом вернутся со смены и опять тут погром устроят, катаясь на твоем сопливом паркете. Ты их веником давно уже грозишься отходить по мягким местам, смотри, как бы самому не перепало.

— А ну, зеркальце, скажи, — проведя по пупырчатой морде лапой, задал риторический вопрос зеркалу крокодил. — Надо-ли мне бриться, или, ну его на фиг? Махнув маленькой передней недоразвитой лапкой непонятно кому, взгромоздился на унитаз с голубой каемочкой.

Гена мечтательно прикрыл глаза и представил, что творится за окном на улице. У него ничего не получилось — все мысли, будто прилипли магнитом к недрам канализации. «Как же трудно порой бывает сосредоточиться на самом важном событии в жизни» — обреченно подумал крокодил, понимая, что выходной без разного рода «придумываний», наворачивается медным тазом.

Мимо двери, шаркая комнатными тапками, проходил Ежик. «А ты представь!» — сказал он, протягивая Гене розовое стеклышко, сквозь приоткрытую дверь. — Как все-таки хорошо, что мы друг у друга есть! — радостно воскликнуло земноводное, таращась сквозь розовую призму искривлений на свет.

Возле подъезда на лавочке сидела Черепаха Тортилла и вязала Колобку зимнюю шапочку. В песочнице играли Винтик и Шпунтик, закопав в песок Незнайку по самый нос. Недалеко, в глубине сквера за кустами спрятались Двое из ларца, подкарауливая случайного прохожего. На перекрестке стоял милиционер Дядя Степа, который размахивая мечом — кладенцом, регулировал движение. Старуха Шапокляк стояла на тротуаре и пыталась палочкой — выручалочкой поддеть чугунную решетку, чтобы вытащить провалившуюся туда Крысу Лариску.

— Кузя, что там у нас с яичницей? Из Простоквашино вчера получил посылочку? Я уже-е мою руки-и, — крикнул Гена и напевая себе под нос веселый мотивчик, вышел из туалета. На нем теперь был неизменный котелок, клетчатые чесучевые брючки и зонтик.

— Геннадий, а что это ты себе розовое в глаз вставил? — спросил Кузя, вытряхивая из Курочки Рябы три золотых яичка. — Слушай, может, в скупку отнесем, да отвиснем? — пробуя на зуб червонное золото и задорно косясь на крокодила, пробормотал домовенок.

— У меня на сегодня другие планы — Чебурашку надо проведать в будке. Скучно ему в таксофоне жить. Сейчас у всех мобильники, в гости никто не заходит, — закинув Золотой ключик в карман, сказал Гена. — Я так понял, ты дома. Ежик, не хочешь прогуляться?

— Не хочу. Вечером по прогнозу туман обещали, поэтому к Медвежонку в гости пойду. Посидим на бревнышке, попьем чай, да посмотрим на звездное небо, — сказал Ежик. — Ты стеклышко не забудь вернуть. Я его на время брал.

В хорошем расположении духа, прыгая через три ступеньки крокодил выбежал во двор и чуть не наступил на уважаемого Колобка. Прямо напротив подъезда стояла трамвайная остановка.

— Гена, а я тебя ждал, — Чебурашка сидел на лавке и держал в руках бумажный пакет. — Голубой вагон только отъехал. Может, покатаемся сегодня? Вон и прокат за углом. Ковер самолет есть не занятый, я видел. Мальчик — с — пальчик знакомый там работает. Может, договоримся без очереди.

— А что у тебя в пакете? — спросил Крокодил.

— Принес тебе гнутый молоток, — потупив глаза, ответил Чебурашка.

— А зачем мне гнутый молоток? — поднял удивленно брови Гена.

— Как зачем? Какой же ты непонятливый, Гена — забивать гнутые гвозди, вот зачем, — сказав это, Чебурашка достал молоток из пакета и не удержав в мохнатых лапах, уронил крокодилу на ногу.

Гена беззвучно хватал ртом воздух, как Золотая рыбка, выброшенная на берег. Прыгая на одной ноге, он все — таки наступил на Колобка, отдавив ему то — ли ухо, то — ли нос.

И тут, розовое стеклышко выпало из глаза Крокодила Гены и упав на асфальт, разбилось вдребезги. Неожиданно и внезапно вокруг все изменилось. Куда-то делись Тортилла с колобком. Пробежали мимо Двое из ларца — одинаковых с лица. Шапокляк вбежала в дом, волоком таща за собой крысу Лариску вместе с чугунным люком. Наступило затишье, как оказалось — временное.

— Слушай, Чебур, пошли-ка домой, чайку с плюшками поедим. У Винни-пуха сегодня день рождения, соседи соберутся. Мне, конечно, по-фигу, но мед будет точно. Хотя, ты же у нас на апельсинах сидишь. Думаю, они там тоже будут. Не нравится мне тут чего-то, — сказал Гена, и они вошли в подъезд.

— А вот и мы, — радостно сообщил крокодил, закрывая за собой дверь. — А где все?

Домовенок Кузя и Ежик сидели на подоконнике и смотрели на улицу.

— Если все в город подадутся, кто же в сказке-то жить останется? — спросил задумчиво Кузя у еще более задумчивого Ежика и выглянув вместе в окно, синхронно вздохнули.

На проводах перед окном сидели Аngry Birds и весело щебетали.

— Ой, прямо дяденьке на голову… Ничего! Отряхнется — дальше пойдет! — пальцем тыкая вниз, крикнул Кузя, и все засмеялись.

Шрек хмуро посмотрел на них снизу и погрозил кулаком. Где-то недалеко прогудел гудок и веселые паровозики Чаггингтона подъехали друг за другом к остановке. Рыча мотором у кафешки напротив припарковался Молния «Маккуин» из которого вышли в обнимку Панда По и Барт Симпсон. Они что-то горячо обсуждали и весело смеялись. В небе над городом Баз Лайтер гонялся за Летучим кораблем, из которого царевна Любава с криком — «Банзай!», швыряла мешки с балластом на Смешариков, которые разбирали рогатки для Аngry Birds в ларьке у Мегамозга.

— Так, народ, ну что, мы чай будем пить или как? — уперев маленькие лапки в бока, хмурясь спросил Гена.

Домовенок Кузя, отвернувшись от окна, сказал: — Думается мне Геннадий, мы теперь всю жизнь только чай и будем пить без всяких сказок.

Гена подошел к окну и ахнул. Вокруг было все, как в тумане.

— Ежик, а нет у тебя случайно еще одного розового стеклышка? — с надеждой в голосе спросил Крокодил Гена у Ежика Из Тумана.

Через площадь, направляясь к дому Гены, галопом скакала Лошадка, а на ней сидел Медвежонок.

— Медвежонок! Медвежо-онок! Медвежо-о-онок! — крикнул Ежик.

— Ежи-и-ик! — крикнул Медвежонок.

— Лошадка! Лошадка-а! Лошадка-а-а, — еще жалобнее крикнул Ёжик...

— Маша! Маша, вставай! Вставай! — сильная рука, торчащая из рукава зеленого кителя с нашивками службы внутренней безопасности бункера, трясла Машино плечо.

— Что, уже? — сонно пробормотала девочка с трудом разлепив веки.

— Хватит спать. Иди поешь и на периметр, — сказал Сергей Станиславович. — Твоя очередь дежурить.

Маша сладко потянулась и свесила с высокой кровати ноги в дырявых носках. Запрыгнув в кирзовые сапоги, встала и привела прическу в порядок, посмотрев в осколок любимого зеркала, который был закреплен маленькими гвоздиками на стене. «Опять долбанное дежурство, никак не высплюсь с этими мультиками» — подумала она.

Взгляд упал на полку, заставленную разными дисками с мультфильмами. Месяц назад ей знакомый сталкер принес их целую коробку. Сказал, что обменял на коробок соли у бродячего торговца, который доставал редкие вещи для обитателей бункера. Его между собой называли «Контрабандистом мечты». Не потому, что он торговал запрещенными в бункере вещами. Просто он всегда приносил разные разности, которые цепляли за душу людей, возвращали улыбку на грустных и неулыбчивых лицах выживших. Маша всегда после дежурства подключала видеоплейер к маленькому пошарпанному телевизору и погружалась с головой в мир Мечты. Ведь для нее мультфильмы были единственной отдушиной не огрубеть, не очерстветь в окружающем, пугающем своей безнадегой, мире.

— Вот ведь, приснится же такое, — тихо сама себе сказала Маша и задумчиво посмотрела в еле прозрачное бронестекло бункера. Ничего не увидев, кроме черных хлопьев снега — результата последствий атомных бомбардировок, Маша закинула АКМ за спину и вышла из маленькой каморки, ставшей для нее на многие года родным домом.

«Сейчас меня покормят, сейчас я буду кушать. Сейчас меня покормят, сейчас я буду кушать» — назойливая, но приятная мысль крутилась в голове девушки, как поцарапанный и заезженный диск в дисководе древнего плейера.

***

Мимо опять прошел Ежик, шаркая домашними тапками.

— Гена, ты же не один тут живешь, — укоризненно сказал Ежик. — Мне тоже иголки почистить надо и Кузя уже весь в нетерпении.

— Геннадий, давай завтракать уже, сколько тебя можно ждать, — крикнул Домовенок из кухни, гремя посудой.

Крокодил вышел из туалета и с отрешенным взглядом побрел на кухню. Посередине стола стоял электрический самовар, на блюдце красовалось клубничное варенье. Кузя, вытряхивая в вазочку из полиэтиленового пакета сушки, посмотрел на Гену. Зеленый друг с удрученным видом плюхнулся на табуретку. Рядом, на другом стуле примостился Ежик.

— Гена, что с тобой, дружище? На тебе лица нет, — спросил Домовенок и рассыпал сушки по столу мимо вазочки. — Что случилось?

Геннадий вздохнул и положил стеклышко, которое ему дал Ежик, на стол.

— Еж, блин, ты, где взял это розовое стекло? — спросил Крокодил Ежика, исподлобья посмотрев на него, и нервно забарабанил коготками своих лапок по столу.

— Так, это. У Лунтика. Стеклышко Лунтик и Кузя отобрали у вредной пиявки, — сказал Ежик, медленно сползая с табуретки. — Знаете, я, пожалуй, пойду к Медвежонку.

— Сидеть всем на месте! — заорал Гена, вскочив из-за стола так, что подпрыгнули чашки на блюдцах. — Никто никуда не пойдет. Не добежит сюда твоя Лошадка и тем более, Медвежонок. Я видел…

— Что-о-о? Какой такой Кузя? Я ничего не знаю. Это не я, — с возмущением сказал домовенок и запрыгнул снова на шкаф.

— Конечно, это не ты. Это — Лунтика друг, Кузнечик Кузя. Он к тебе совершенно никакого отношения не имеет. Наверное — это заговор, — сказал Гена и, плюхнувшись обратно на стул, стал нервно помешивать ложкой сахар в стакане с чаем.

— Какой ужас, — сказал Ежик, присев на краешек табуретки. — И что мы теперь будем делать?

— Дело пахнет керосином, — вздохнул Крокодил и посмотрел на Кузю, который ерзал на шкафу. — Едем в лес к Сове. Совет нудно собирать. Сейчас вызовем Золушку с каретой. Надеюсь, до полуночи успеем доехать, пока этот дилижанс не превратится в мышей и тыкву. Ты со мной, коллега? Только Чебура надо по пути из будки забрать. Вместе — веселее будет.

— А можно, я с вами? — спросил Ежик.

— Валяй, ежиные твои иголки, косяк запорол, тебе и исправлять, — сказал Гена, подмигивая Ежику.

— А я в чем, собственно, виноват? — спросил Ежик, вскакивая с табуретки. В его глазах стояли слезы.

Крокодил Гена встал со стула и чинно принялся ходить по кухне, взад — вперед.

— Я Вам хотел сказать, что…, — любимый детишками герой развернулся на пятках, оставляя царапины на паркете, и отчаянно закричал: — Вы что, не понимаете?! Мы теряем сказку! У нас — героев сказок и мультфильмов, кто-то забирает наших слушателей и зрителей. Ну, ничего-о. Настанет время, и мы во всем разберемся.

Гена быстрым шагом направился в коридор и принялся спешно, путая местами калоши обуваться.

— Нафаня-я, у нас сундук со сказками украли-и! — крикнул Кузя, спрыгивая со шкафа. — Ежик, на, возьми мой телефон и звони Золушке. По коня-ям, труба зовет!

— Геннадий, Вы надеваете калоши на босую ногу, — мельком глянув на крокодила, сказал Ежик, доставая продукты из холодильника и складывая их в узелок.

Крокодил сел на пол посреди коридора и схватился лапками за голову.

— Что творится, что делается. Если мы не сможем, не предупредим и не исправим — нам конец. Про нас забудут и не останется больше в сказке ни-ко-го. Останутся эти, пришлые, дефективные и мы дадим им бой, — прошептал Гена, но не было совершенно в его голосе уверенности в своих словах. — Ну, где там, наше такси? На сборы десять минут и в путь.

Крокодил обернулся, и как ему показалось, в последний раз осмотрел квартиру, где он много лет жил со своими друзьями. «Мда-а. Если вернемся, надо обязательно сделать ремонт», — сказал Гена, отрывая кусок обоев, на котором были записаны нужные номера телефонов. «Пригодится, мало-ли» — подумал Гена и засунул его в карман своего макинтоша. Взял Золотой ключик на полочке и вышел из квартиры.

Кузя и Ежик тоже вышли с узелками на лестничную клетку и стали ждать, когда Гена закроет дверь. Обернувшись, крокодил увидел у соседней двери девочку, которая не могла дотянуться до звонка.

— Девочка, у тебя Варежка упала, — сказал Гена, нажимая на звонок ее квартиры.

— Дедушка, это не Варежка, это — Щенок! Ну, разве Вы не видите? — сказала девочка, подняв варежку с пола, стала ее поглаживать.

«Ну вот, дожился. Мало того, что дедушкой называют, так еще и не вижу ничего» — подумал с грустью Крокодил.

— Ну что, внучата, Вы идете или как? Чего встали, как бедные родственники? — Гена сделал рукой приглашающий жест Кузе с Ежиком и стал спускаться по ступенькам.

На улице светило солнышко. Лавочка у подъезда была пуста. В сквере, в тени деревьев стояла мороженица без продавца, а рядом, красочно переливался радугой работающий фонтан. Вокруг, как ни странно, не было ни души.

«Интересно, где же все?» — подумал Гена и посмотрел на небо. На западе собирались грозовые тучи, изредка сверкая молниями.

— Геннадий, звоню на мобильник Золушке, — сказал Кузя. — Говорят: «Абонент недоступен». Наверное, таксомотора не будет.

Недалеко послышался гудок и к остановке, почему-то задним ходом подъехал голубого цвета трамвай.

«Как приятно — это наш с Чебурашкой Голубой вагон» — подумал Гена и спросил вагоновожатого: — Товарищ, глубокоуважаемый вагоноуважатый! Куда, простите, идет этот трамвай?

— Этот трамвай идет в Ленинград, — важно ответил вагоновожатый. — Крокодил, Вы разве книжки не читаете? Кстати, а где Ваши Тотоша и Кокоша? Вы их на аллее потеряли?

— Вы, милейший, обознались, я не тот крокодил, о ком Вы говорите, — сказал Гена, ничуть не смущаясь. — Меня зовут Крокодил Гена. И в книжке было про поезд. А у Вас — трамвай. Да и Ленинград далековато. Мы туда не доедем.

— Мне очень приятно с Вами познакомиться. Куда доставить Вас и Ваших друзей, изволите? — спросил вагоновожатый Гену, нисколько не смутившись от последней фразы Крокодила.

Тут неожиданно зазвонил мобильник Кузи. «Теперь я Чебурашка, мне каждая дворняжка, при встрече, сразу, лапу подает» — лилась знакомая мелодия из динамика телефона.

— Ген, наверное, тебя Чебурашка разыскивает, возьми трубку, — сказал Кузя и передал телефон Крокодилу.

— Алле, Чебурашка? — спросил Геннадий в трубку. — Ты где, территориально?

— Гена, Ген, тут такое, такое творится! Я уже в лесу, у Винни-Пуха с Пяточком в гостях, раздалось из трубки. — Приезжай сюда скорее, здесь чрезвычайный совет собирается.

— Скоро будем, Чебур. Накрывайте поляну, а то мы позавтракать толком не успели, — проговорил в телефон Гена и нажал кнопку отбоя. «Надо же, с горшка на совет» — усмехнулся про себя своему каламбуру Крокодил.

— Значит, мои опасения были не напрасны. Не зря выдвинулись, — сказал Гена, обернувшись через спинку сидения назад, где сидели притихшие Кузя и Ежик.

— Ой, боюся, боюся! Что теперь будет-то с нами, — запричитал Кузя, а Ежик просто вздохнул и посмотрел в окно.

— Ну что, тронулись? — задал риторический вопрос вагоновожатый и закрыл двери.

За окном, наперерез трамваю бежала Старуха Шапокляк и с криками: «Меня забыли!», размахивая ридикюлем, в котором сидела Крыса Лариска, попыталась остановить транспортное средство.

— Бабуля, Вы куда под колеса лезете? Хотите, чтобы у меня случился инфаркт? — гневно крикнул Шапокляк вагоновожатый, открывая двери.

— Так, спокойно, всем оставаться на своих местах! У меня проездной билетик имеется, — сказала Старуха и полезла в сумку, попутно вытряхивая оттуда Крысу Лариску.

— Опять ты? Ну да, куда же мы без тебя, — проворчал Гена, и сказал: — Поехали уже, что-ли.

— Куда путь держим, друзья? Лариска, ко мне! — сказала Шапокляк, подтягивая к себе поближе Крысу, которая норовила спрятаться под сидение, на котором сидели Кузя и Ежик.

— Дама, уберите животное, я его боюсь, — жалобно попросил Кузя.

— Я буду жаловаться! Гринписа на Вас нет, — сказала Шапокляк и с гордым видом уставилась в окно. — Я с вами поеду.

Город как— будто вымер. Магазины и лавочки были закрыты. Даже в милицейской будке, почему-то отсутствовал постовой Дядя Степа. Трамвай катил по рельсам, звеня колесами на стыках, а Крокодил Гена задумчиво смотрел в трамвайное окно на город и думал о том, что мир сказок начинает неуловимо меняться. Предстояло только разобраться: хорошие предстоят изменения или плохие. Геннадий готовился к худшему и от этих грустных мыслей еще больше хмурился.

***

«Какой же он безжалостный и жестокий, этот торговец. Бередит души людям своими диковинками из прошлого, не думая об их переживаниях и воспоминаниях» — размышляла Маша. Вон, Петровичу, принес на днях аккордеон. Так дед его и не просил вовсе. Тем не менее, человек полдня тащил на своем горбу тяжелый инструмент с улыбкой на лице, желая сделать приятное старику. И это ему удалось! Правда, дедушка потом два дня не выходил из своей каморки — плакал.

А сейчас… В тусклом свете одной единственной аварийной лампочки Маша пыталась нарисовать на обрывке ватмана простым карандашом фигурку крокодила. Вот она нарисовала на его голове смешной котелок, а в руке — зонтик. «Так, а как же там дальше?» — наморщив лоб, девочка вспоминала эпизод любимого мультика. Столом ей служил пустой ящик из-под патронов. Рядом штабелями лежали холщовые мешки наполненные песком, стоял на станине крупнокалиберный пулемет. Блокпост атомного бомбоубежища нес свою вахту. Крокодил на рисунке получался как живой, вот только какой-то грустный. «Как же мне нарисовать ему улыбку, когда у него такая огромная пасть» — совсем уже расстроившись, подумала Маша. Ей очень хотелось, чтобы Гена улыбался.